Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя.

      Обсуждение бала было окончено. К этой теме никто больше возвращаться не хотел. Однажды всё равно придётся, но уже не сегодня. Хината неловко пытается перевести тему, говорит о новостях Ханаби, о ремонте в восточном крыле её дома. Постепенно и Ино, и Тентен берут себя в руки, я украдкой утираю разводы туши. Беседа возвращается в спокойное русло. Остаток вечера проходит слегка напряженно: каждая из нас понимает, что старые раны снова стали кровоточить. Но Ино права: раны нужно мазать йодом и заклеивать пластырем. По пути домой я вспоминаю, что завтра мне не нужно на работу. Это очень поднимает настроение.       Я съехала от родителей поближе к госпиталю, чтобы чуть что успевать на помощь. Квартирку дали по блату на пятом этаже. Две комнаты: кухня и спальня. А мне больше и не нужно. Времени обставить жилище пока ещё толком не было. Наверное, поэтому это место не ощущается по-настоящему своим, да и ладно. Я всё равно большую часть времени провожу на работе, а тут только сплю.       Дома, пока смываю макияж, снова думаю о нём. Где ты, милый? Куда ты ушёл? Почему не пишешь ни строчки? С тех пор как Саске ушёл, Наруто получил от него уже четыре письма-записки. А я ничего. Ни словечка. Больно и обидно думать об этом. О Саске в целом. «Может быть, тогда не стоит о нём думать?», — язвительно спрашивает моя внутренняя Сакура. Я хмыкаю, выключаю кран, вытираю лицо полотенцем. Спать хочется. Закутываюсь в любимый плед и моментально вырубаюсь. *       Утро начинается замечательно: без будильника, без срочных вызовов, без желания сдохнуть. Собравшись, отправляюсь в любимый парк на окраине деревни. Я не была там уже…сколько? Долго. В парке спокойно и уютно. Правда, обнаружилось, что парк совершенно изменился. Дорожки ведут в другие места, скамейки стоят у другого фонтана. Точно! Ведь после разрушения Конохи Пейном весь парк отстраивался заново, а капитан Ямато своими дзюцу выращивал тут деревья. Он очень старался. Восхищённо осматриваю лесные заросли. Какие же в Конохе потрясающие шиноби!       Спустя полчаса звонит Цунаде-сама, я не хочу отвечать, но приходится. Кажется, выходной не состоялся. — Сакура, девочка моя, у тебя выходной? — взволнованный голос в трубке не предвещает ничего хорошего. — Да, Цунаде-шишо. Что-то случилось? — Хотела обсудить с тобой пару вопросиков по документации госпиталя. Какаши просил сегодня же предоставить запрос о нуждах, а я не понимаю, что ты там начеркала. Подойдёшь?       Ну, вот. Зачем она вообще спрашивала, выходной у меня или нет, если это ни на что не повлияло? Подавляю разочарование коротким вдохом. — Подойду. Ждите через пятнадцать минут. — Умница, Сакура. Жду. И по возможности мне бы пачку сырных крекеров.       Прежде, чем я успеваю возмутиться, звонок обрывается гудками. Ясно, мы снова будем пить. Крекеры с сыром — любимая закуска моей наставницы. Запрыгиваю на ближайшую ветку и по крышам отправляюсь в сторону госпиталя, по пути забежав в ларёк. * — Ну, что, Сакура, давай, поясняй, что это такое? — Цунаде-сама тыкает в бумажку, которую я писала пару дней назад, засыпая на столе. Там накарябан набор букв. «Маграсы на эсё дегсное огдепение». Еще бы вспомнить, что я имела в виду. Напряжённо думаю. — Матрасы на всё детское отделение, — я виновато кошусь в сторону. — Серьёзно? И как ты представляешь, я сейчас отдам ЭТО Какаши? Кьюби его дери с этими отчётами! У меня, между прочим, тоже выходной!       Моя наставница после ухода с должности Каге занималась экономическими делами госпиталя. Была связующей ниточкой между мной, главой больницы, и Какаши-сенсеем, Шестым Хокаге. Мои вопли о нехватке тех или иных вещей она преобразовывала в прошение о закупке, подсчитывала объёмы и количества, искала достойных поставщиков. Оформляла информацию и направляла Хокаге. Он подписывал бумажки, выдавал деньги из казны. А мне надо было отчитаться, куда и как пристроены купленные вещи. Честно говоря, работа Цунаде-самы должна выполняться мною. Но только моя хитрая наставница знает, как уломать фармакологов страны травы продать нам нужные лекарства дешевле в три раза. Её связи с медиками соседних стран и деревень играют Конохе на руку. Поэтому Какаши-сенсей решил, что экономикой госпиталя заниматься буду не я. Вначале было обидно, а сейчас я безумно рада. Если бы я ещё и этой фигнёй занималась, спать времени бы точно не осталось. — Цунаде-сама, я сейчас же перепишу всё нормальным почерком, — я пытаюсь улыбнуться. — Садись, пиши.       Часа полтора я вожусь с переписыванием (и расшифровыванием) моих бумаг. Это даже приятно. Не надо сильно думать, нервничать. Цунаде-шишо рядом скрипит то зубами, то ручкой по бумаге. Тикают часы. Умиротворение… — Закончила, — объявляю я, передавая бумаги наставнице. — Отлично, девочка моя. Позвони Какаши, что всё будет готово через пять минут, пусть пришлёт собаку, — говорит Цунаде-сама, не отвлекаясь от работы. Она ловко ставит подписи правой рукой, а печати левой.       Послушно достаю телефон и набираю сенсея. «Абонент временно недоступен, пожалуйста, перезвоните позже», — гнусавит мне в ухо, и я морщусь от громкого звука гудков. — Недоступен, Цунаде-сама. — Слышу, слышу, не глухая, — не поднимая глаз от бумаг, ворчит Пятая, — у тебя точно новый номер? Заканчивается на 905? — Новый номер? — Он как Хокаге стал, так поменял телефон на более удобный. И номер новый, — Цунаде-шишо недовольно косится на меня, и я сразу начинаю чувствовать себя виноватой. Она бросает мне свой телефон, я ловлю и предпринимаю попытку номер два. — Да, Цунаде-сама, слушаю, — мужской голос в трубке звучит очень устало и незнакомо. Это точно мой сенсей? — Ало-ало. Какаши-сенсей, добрый день. Это Сакура. Цунаде-сама просила передать, что отчёт о нуждах госпиталя будет готов через пять минут, и просит вас прислать собаку, — тараторю я на одном дыхании.       Ответа не следует, я начинаю думать, что вызов сбросился. Но тихий мужской голос всё-таки сообщает: — Собака отправлена. Сакура, почему ты вообще на работе, у тебя разве не выходной?..       Вопрос был явно риторический, потому что в трубке тут же раздаются гудки. Я отдаю телефон Пятой и собираюсь идти домой. Даже Какаши-сенсей знает, что у меня выходной, а я тут торчу, бумажки пишу. — Стоять! — Цунаде-сама совсем не хочет выпускать меня из госпиталя… — Сакура, я хочу с тобой поговорить.       Ну, началось. Я же не дура, я знаю, что сейчас будет. Уверена, что бумаги были лишь удачным предлогом, чтобы вызвать меня на этот разговор. И обязательно меня будут пытаться напоить. Какой же кошмар, Ками, помоги. Я обречённо плюхаюсь назад в кресло, стараясь придать своему лицу максимально уставший и недовольный вид. Может быть, наставница пожалеет меня и отпустит без боя? В открытое окно запрыгивает один из нинкенов Какаши. — Гуруко, привет, — Цунаде-сама протягивает собаке файл с отредактированными документами, — вот, это, пожалуйста, отнеси Хокаге. Собака в ответ только кивает и тут же выпрыгивает назад в окно. — Удобный способ доставки. Ловко придумано. Вы уже и по именам их знаете, — восхищаюсь я, на секунду забывая об образе усталой и недовольной Сакуры. — А ты их разве не знаешь? — Цунаде-шишо удивлённо поднимает брови. — Это же призыв твоего сенсея. Сакура, ты что, с Какаши вообще не взаимодействуешь? Номер новый не знаешь, собак не знаешь. Да. Не знаю. И не знаю, что на это отвечать. — Вообще-то, я уже несколько лет ваша ученица, а не его! Пятая устало махает на меня рукой, доставая из тумбочки два стакана и бутылку. — Ученица-то да. Но я думала, что узы седьмой команды прочнее… Ты давно уже работаешь в госпитале с Юмеко, Ацуши и другими. Но это ведь не значит, что они заменили тебе Наруто и Саске? А про Какаши все вы забыли, — наставница опрокидывает в себя стаканчик, — все всегда забывают про бедного Какаши.       Я удивлённо молчу, не притрагиваясь к налитому для меня сакэ. Не такого разговора я ожидала… Пятая снова машет на меня рукой. Это вообще её любимый жест. — Не важно. Я хотела вообще-то поговорить о бале Мизукаге, — Цунаде-сама глазами указывает мне на стакан и крекеры, — есть идеи насчёт платья?       Цирк начинается. Я помято улыбаюсь и отпиваю немного, чтобы наставница не злилась. Она не любит пить в одиночестве. Кому, как не мне, это знать. — Я не еду, Цунаде-шишо. Пятая резко вскакивает и ударяет кулаком об стол так, что я подпрыгиваю в ужасе. Сакэ из моего стакана частично выплёскивается. — Так и знала! Так и знала! — орёт наставница и залпом пьёт вторую. — Саске, да? Саске, значит. Я не понимаю, почему Цунаде-шишо так реагирует. Вроде, всё было очевидно и без моих слов. — Цунаде-сама, почему вы злитесь? На бал приглашаются те, кто ищет любовь. У меня она есть. Зачем же мне ехать? Пятая сжимает кулаки, и я радуюсь, что не моё горло: — Сакура. Послушай. Во-первых, что-то я не заметила, чтобы ты выходила замуж. Во-вторых, Саске вообще не в деревне. В-третьих, он непонятно когда вернётся, да и вернётся ли. В-четвёртых, — голос наставницы с каждой фразой становится всё строже и строже, — ты героиня войны. В тебя влюблены тысячи шиноби, все просто мечтают видеть на этом балу. Именное приглашение от Мизукаге, Сакура! Ты будешь ей писать личный отказ, да?! Твоя поездка не обсуждается. Ты едешь! Я съёживаюсь под её колючим взглядом. — Да, и в конце концов, Сакура, — уже более миролюбиво добавляет Пятая, — едут все. Просто встретиться с ребятами из других деревень. Просто отдохнуть со своими друзьями.       Обида и злость закипают где-то внутри. Все люди в мире, и Ино, и Тентен, и родители, и Цунаде-шишо, все пытаются уговорить меня забыть о Саске и не ждать его! Да и идите вы все к Мадаре! Никто не верит ни в меня, ни в мою любовь, ни в мою мечту, кроме Наруто! Какие к чёрту балы, если моя любовь не едет туда со мной! Шаннаро!       «Ты вообще хоть что-то кроме имени Саске услышала?», — перебивает мой поток мыслей внутренняя Сакура. Я на секунду замираю, прокручивая в голове слова наставницы. Да.       Действительно. Просто отдохнуть с друзьями. Саске был бы не против. Никто же не будет заставлять меня искать любовь и контролировать это процесс? Я буду помогать Хинате, смеяться с Ино, поддерживать Тентен. Саске бы на моём месте сделал точно так же. А ещё это неделя без работы! Стоп, госпиталь без меня? — Цунаде-сама, а как же госпиталь? Если все уедут, кто будет лечить? — То есть истерик по поводу Саске сегодня не будет? Ты растёшь, девочка моя. — Наставница вдруг улыбается и тепло смотрит мне в глаза. — Насчёт лечения не беспокойся. Все женатые и замужние остаются в Конохе под моим строгим присмотром. И место Хокаге на неделю снова будет моим. Я замираю, переваривая полученную информацию. У меня сходу возникает пара вопросов. — Подождите-ка. То есть Какаши-сенсей едет на этот бал? — Конечно, едет, девочка моя. Ты же знаешь, что Мизукаге ищет себе мужа. Какаши там особый гость. Молодой, красивый, да ещё и Хокаге. Я давлюсь крекером. Чего-о-о? Моя внутренняя Сакура падает в обморок от таких новостей. — Мизукаге и Какаши-сенсей? Вы серьёзно?! Он хочет на ней жениться?! Цунаде-сама прыскает и довольно жуёт крекер. — Конечно, нет. Это она хочет за него замуж. А он…он, во-первых, Хокаге, поэтому должен присутствовать на данном мероприятии, а во-вторых, он мужчина, который никогда не обидит женщину. А особенно женщину-Мизукаге. Понимаешь, Сакура? Я задумчиво киваю и потягиваю сакэ. Да уж, вот это сюрприз. Будет, что рассказать подругам. — Цунаде-шишо… — Да, моя девочка? — А почему вы не едете? У вас же тоже должно быть именное приглашение, вы одинокая героиня войны, молодая и красивая женщина… — Ой, хотя бы ты не льсти мне, Сакура, — Цунаде-сама снова махает на меня рукой, но улыбается. — Конечно, меня звали. И еду либо я, либо Какаши, по очевидным причинам. Нельзя же бросать Коноху без лидера, пусть даже и всего на неделю. И его, как ты понимаешь, на балу Мизукаге желает видеть явно сильнее, чем меня. Наставница болтает стакан, задумчиво глядя на остатки сакэ, бултыхающиеся на дне. — Да и вообще, я уже выдохлась от этой вашей любви. Тошнит. По помутневшим глазам наставницы я вижу, что она начинает погружаться в какие-то болезненные воспоминания, и поэтому быстро перевожу тему. — А когда обнародуют информацию о бале? — Какаши обещал завтра, когда начнут приходить именные приглашения. Чтобы по датам не разнились.       Сакэ закончилось, наставница грустно смотрит на бутылку и явно думает попросить меня сгонять за другой. Вот уж нет. Я всё. Я на сегодня всё. У меня были другие планы на выходной! — Спасибо за разговор и информацию, Цунаде-шишо. Я пойду?       Наставница махает на меня рукой и встаёт из-за стола. Мы молча идём вместе до выхода. — Ну, до новой встречи, девочка моя. И смотри мне, не глупи. В следующий раз расскажешь про платье, поняла? — Цунаде-сама порывисто обнимает меня, вышибая весь воздух из лёгких. — Я подумаю, — уклончиво отвечаю я и поскорее сбегаю. *       Дома меня ждёт остывшая утренняя каша. И гитара, которую мне подарили подруги на день рождения. Это было полгода назад. И всё это время инструмент стоял в шкафу, накрытый простынёй от пыли. Два раза в месяц, когда у меня выходные, я достаю гитару и учусь играть. Девочки говорят, что у меня красивый голос, и мне нужно петь. Я рада, что они так думают. У меня есть небольшая мечта: когда Саске вернётся, спою ему песню о своих чувствах. Это было бы так романтично! «Смотри, как бы он снова не сбежал, услышав твою игру и пение», — язвит внутренняя Сакура. Вздыхаю, понимая, что она права. Пока что мои навыки оставляют желать лучшего. И весь оставшийся выходной я усердно тренируюсь играть на гитаре.       Ночь снова тревожит. Я вроде бы сплю, но в голове роятся мысли, мешая выключиться полностью. Снова ты. Снова Саске. Он снова и снова активирует Чидори. Я не вижу, я стою к нему спиной. Я слышу эти звуки. Пение птиц. Тысячи птиц. Какаши-сенсей защитил, он рядом. Я в безопасности. Нет, обман. Снова ты. Ты используешь на мне гендзюцу. Я падаю. Твой риннеган. Риннеган Саске. Больно, как же больно. Очнулась, рядом Какаши-сенсей. Что-то тяжелое в душе. Снова Саске. Уходит. Прости, Сакура, в другой раз. Снова больно. Снова ты. Снова ты… Я смотрю на себя со стороны, откуда-то сверху. Я лежу на полу. Я в крови. Мне холодно и больно. Я мертва? Это сделал Саске? Больно! Снова он? Снова ты? Крик стоит в ушах, и я просыпаюсь.       Кошмары о Саске не снились мне уже два месяца. Я думала, всё прошло. Почему именно сегодня? Я на ослабевших ногах плетусь в ванную и подставляю лицо под струю холодной воды. Саске, милый, зачем ты так со мной? Я возвращаюсь в кровать и снова погружаюсь в бесконечный кошмар, как в гендзюцу. Да, Саске, это снова ты.