***
Я сидел за столом, пытаясь заучить спряжение неправильных глаголов английского языка, когда, поняв, что мой мозг больше не соображает, раздражённо бросил карандаш в стену напротив и захлопнул учебник. Неизвестно, что привлекло её внимание — мои телодвижения, или я захлопнул книгу настолько сильно, что она почувствовала вибрацию от этого — но Шизуне, сидевшая на моей кровати, обернулась в мою сторону и нахмурилась. — Что случилось? Когда её руки были чем-то заняты — например, когда она что-то записывала, как сейчас — она разговаривала всё чаще, будучи всё более уверенной в своём голосе. Я отвернулся и махнул рукой: — [Ничего.] — Посмотри на меня, пошалуйста. Я не хотел, чтобы Шизуне увидела, как я раздосадован. Глубоко вздохнув и попытавшись изобразить спокойное выражение лица, я повернулся к ней: — [Мне просто тяжело… учить английский.] На мгновение Шизуне задумалась, после чего положила ручку: — [Если у тебя возникают проблемы с английским, попроси Лилли помочь. Она свободно разговаривает на двух языках и собирается стать учителем английского.] Я вздохнул: — [Мне не хотелось бы её беспокоить. Она же тоже наверняка завалена подготовкой к экзаменам.] Шизуне осуждающе подняла брови: — [Я же говорю, она собирается стать учителем английского. Помощь тебе будет для неё полезной практикой.] Хм, а я не задумывался об этом с такой точки зрения: — [Выглядит примерно так же, как моя помощь Мише, Ханако и Шори с естественными науками.] — [Именно.] Задумавшись, Шизуне сфокусировалась куда-то вдаль, её созерцательное выражение лица начало слегка меня пугать. — [У тебя хорошо получаются естественные науки, у Лилли — английский, Капур хорошо разбирается в математике, Хаяши — в литературе, Киюба — знаток истории.] Я нахмурился. Я не был знаком с Хаяши или Киюба настолько, чтобы знать, в чём они преуспевают, но допустим: — [Окей, что нам это даёт?] Спустя некоторое время, проведённое в задумчивости, Шизуне уверенно кивнула, словно приняв какое-то решение. — Мы победим, — сказала она, улыбнувшись. — [Не понял.] — [Мы победим], — повторила она. — [Я понял, что ты сказала, когда ты это произнесла. Я не понимаю, что ты имеешь в виду.] Её улыбка стала ещё шире: — [Мы сделаем так, что максимальное количество учеников сдадут вступительные экзамены. Пошли.] Она встала с моей кровати и уверенно направилась к выходу, словно генерал, идущий на поле боя. — Мы? — попытался спросить я. Безуспешно. Вздохнув, я покачал головой и вышел вслед за ней из комнаты.***
Несмотря на то, что заявленная цель звучала весьма грандиозно, её план оказался достаточно реалистичным. Мы — и под «мы» подразумевается школьный совет — создали официальные группы для помощи с подготовкой к экзаменам. Многие студенты уже занимались в подобных группах, обычно состоявших из их друзей. План Шизуне состоял в том, чтобы упорядочить эту деятельность и составить группы, сфокусированные на том или ином предмете. Каждую такую группу должен был возглавлять ученик, который знал этот предмет лучше всех. К счастью, мы нашли по нескольку учеников на роль лидера для каждой такой группы, что позволило распределить между ними нагрузку так, чтобы они не переутомлялись. Мы не хотели, чтобы лидеры этих учебных групп проседали по другим предметам из-за того, что мы заняли слишком много их времени. Итогом всего этого стало то, что однажды вечером после ужина я обнаружил себя объясняющим корпускулярно-волновой дуализм и двухщелевой эксперимент группе слепых учеников. Учитывая, что результат данного эксперимента по своей природе визуальный, мои зарождающиеся навыки преподавания подверглись серьёзному испытанию. Множество аналогий и метафор зародилось и умерло в процессе объяснения, и я активно использовал стол с песком, на котором рисовал «диаграммы», которые ученики могли бы пощупать. После занятия я пришёл в комнату Шизуне и плюхнулся на её кровать: — [Это было тяжко], — сказал я. — Я не понимаю, шшто ты говоришь, когда ты жестикулируешь лёжжа, — ответила она. Уверен, если бы у Шизуне получалось передавать голосом эмоции, он бы звучала раздражённо вместо обычной монотонности. Я вздохнул и сел: — [Прости. Я сказал, что это было тяжко.] — [Значит, сегодня ты научился чему-то, как и они.] — благодушно сказала она. Я закатил глаза: — [То, чему я сегодня научился, будет полезно только в случае, если я вернусь в Ямаку преподавать.] Она задумчиво наклонила голову набок: — [А ты хотел бы?] Я удивлённо моргнул в ответ: — [Зачем? Естественные науки здесь уже преподаёт Муто.] Шизуне махнула рукой: — [Он здесь не навсегда. Он может захотеть перейти в другую школу или уйти на пенсию.] — [Он не настолько старый], — фыркнул я, — [Я не хочу двадцать лет ходить безработным.] — [Ну хорошо, допустим, не Ямаку. Но у тебя есть вторичный навык, важный на рынке труда — ты можешь разговаривать на языке жестов. Существуют другие школы, в которых ты мог бы преподавать для глухих, если бы захотел.] А это, пожалуй, заманчивая идея. Я не задумывался о том, что моё знание языка жестов может пригодиться в работе — в конце концов, я только недавно начал им пользоваться, и сейчас иногда мне приходится показывать почти половину слов с помощью юбимоджи, а не жестов. Однако, если Шизуне останется частью моей жизни (на что я надеюсь), через несколько лет я буду разговаривать на языке жестов куда как более свободно и непринуждённо — особенно к тому моменту, когда я закончу институт. — [Ты не только сможешь учить детей естественным наукам], — продолжила Шизуне, — [но и сможешь помогать инвалидам. Я знаю, что у Ямаку порой возникают проблемы с тем, чтобы найти хороших учителей, которые могут и были бы согласны работать с проблемами, не связанными напрямую с учёбой, которые встают перед теми, кто обучает детей с ограниченными возможностями.] Я с удивлением воспринял эту информацию. Действительно, практически все учителя в Ямаку — настоящие профессионалы, и я был бы горд быть в их числе. — [Это было бы… здорово.] — неуверенно начал я, задумываясь над каждым словом, — [Вернуться в Ямаку, помогать другим ученикам так, как в своё время помогли мне.] Улыбаясь, Шизуне кивнула. — [Это ценная мысль. Как минимум, достаточно ценная, чтобы подумать над ней серьёзно.] — [Но сперва я должен понять, где я буду учиться.] — ответил я, кивнув. — [Тебе стоит поговорить с Лилли по этому поводу: она давно хочет стать учителем, и наверняка знает, где лучше всего учат преподавателей, так как изучала этот вопрос явно дольше, чем ты. Она посоветует тебе, куда есть смысл поступить.] — [Надеюсь, там будут варианты рядом с Киото.] Шизуне покачала головой: — [В идеале да. Я хотела бы быть рядом с тобой и ценю, что ты хочешь быть рядом со мной. Но учёба в институте — это очень важно. Если лучший институт для тебя находится в Саппоро, ты должен поступить туда.] Я вздрогнул от мысли о том, чтобы учиться настолько далеко на севере страны: — [Я искренне надеюсь, что мне не придётся ехать так далеко.] — [Я тоже], — улыбнувшись, ответила Шизуне. — [Тем временем…], — сказал я, доставая рюкзак из-под кровати, — [мне всё ещё надо прочитать кое-что по истории за сегодня.] Шизуне кивнула: — [И мне. А ещё английский.] …и мы закопались в свои учебники. Незадолго до комендантского часа я спросил Шизуне: — [Много ли тебе ещё осталось учить?] Шизуне нахмурилась и с досадой ответила: — [К сожалению, да.] — [Мне тоже], — сказал я, кивнув, и начал собирать свои учебники обратно в рюкзак. Моя работа с группами подготовки к экзаменам отъедала моё время для учёбы. Учитывая, что спать на полу весьма неудобно, смысла оставаться у Шизуне на ночь не было — если только не было перспективы для другой, более романтической активности. Увы, последнюю пару недель у нас не было на это времени. Когда я поднялся с кровати, она встала вслед за мной и обняла меня своей здоровой рукой — её гипс оставался барьером в наших объятьях. Мне стало интересно, привык ли я к объятиям одной рукой настолько, что мне будет странно ощущать, как меня обнимают двумя руками после того, как её вторая рука окончательно придёт в норму. Потянувшись, она нежно поцеловала меня, давая мне понять, что ей действительно жаль, что у неё осталась незаконченная домашняя работа. — Мы должны найти вечер для ссебя, — сказала она, — и я имею в виду не учёбу. Я улыбнулся и кивнул, соглашаясь с этим, после чего поцеловал её в ответ. После этого я с сожалением отпустил её из объятий и повесил рюкзак на плечо: — [Спокойной ночи. Я люблю тебя.] — сказал я. — [Я тебя тоже], — улыбаясь, ответила она.***
На следующее утро я столкнулся с Эми, когда шёл в бассейн. Она стояла, видимо, ожидая меня, в месте, где дорожки из мужского и женского общежития пересекались. Она выглядела неважно, под её глазами были отчетливо видны мешки. «Занималась допоздна?» — спросил я. Она проворчала: «Нет», и мы пошли в сторону бассейна и беговых дорожек. Она посмотрела на меня краем глаза и сказала: «Миша и Шори…», после чего осеклась и мотнула головой. — Что у них там? — спросил я, пытаясь выглядеть, как обычно. — Как долго они встречаются? — спросила она. — Встречаются? Я не зна… — Поверь, Хисао, об этом все знают. Как минимум на нашем этаже. Что ж, учитывая, как свободно себя обычно ведёт Миша, неудивительно. — После Мишиного дня рождения. — Хех. Что ж, вчера ночью они вывели свои отношения на новый уровень. — Ох. Я покраснел, понимая, что имеется в виду. С момента, когда они начали встречаться, прошло чуть более месяца — честно говоря, я не думал, что Миша будет ждать так долго. — И, эм… — Одна в паре глухая, а вторая… — Миша, — сказал я. Внезапно я понял, почему Эми выглядит так устало. Она вздохнула: — Да, я рада за них и всё такое, но, если это приобретёт регулярный характер, мне придётся покупать беруши. Я не думаю, что тебя можно попросить сказать им, чтобы они были чуть потише? — Меня? Почему меня? — спросил я. Теперь я понимаю, зачем Эми ждала меня сегодня. — Да, тебя. Ты и Шизуне её самые близкие друзья, за исключением Шори, и я не собираюсь говорить ни с одной из них об этом… Я фыркнул: — Я похож на человека, который может спокойно давать Мише советы по поводу её отношений? — Нет, но я уверена, что ты можешь поговорить с ней об этом и сделать так, что она не будет чувствовать себя пристыжённой. Понимаешь, я действительно рада за них, но мне надо отдыхать, у меня соревнования на следующих выходных. Мы дошли до места, где наши пути расходятся, и остановились. Я устало вытер лицо руками и вздохнул: — Внезапно, объяснять корпускулярно-волновой дуализм слепых ученикам было не так уж и трудно. — А? —озадаченно спросила Эми. — Неважно. Я попробую. Эми улыбнулась. — Спасибо, Хисао. Я знаю, что не только я на нашем этаже оценю твои старания. Шизуне, наверное, единственная, кто вчерашней ночью хорошо выспался. — Настолько громко? — Настолько долго. Блин, у неё отличная выносливость, — она покачала головой, её голос звучал почти восхищённо, — ей стоило бы стать бегуном на длинные дистанции!