***
— У Мишши скоро день рождения, мы долшны купить ей подарок, — сказала Шизуне. Я поднял взгляд с книги на английском, которую пытался прочитать в рамках домашнего задания, радуясь тому, что меня отвлекли: — А когда оно? — Первого нояб’я. — Как ты думаешь, мы должны организовать в честь этого вечеринку? Шизуне задумалась над этой идеей и я поспешил добавить: — [Это не обязано быть мероприятие, которое школьный совет организует для всей школы. Собраться с несколькими друзьями в «Шанхае», что-то в таком духе.] — Я знаю, — сказала она, весело посмотрев на меня. Я попытался подумать: а кого бы мы могли пригласить? Она так много времени проводит со мной и Шизуне, что я даже не знаю, кого ещё она хотела бы увидеть на вечеринке в честь её дня рождения. Когда я поделился этой мыслью с Шизуне, она кивнула в ответ: — Может быть... нам стоит пригласить наш класс? — предложил я. Она кивнула и придвинула к себе ноутбук: — Да. Но, кроме того, нам стоит пригласить тех, кто живёт рядом с ней в общежитии, например, Эми, Рин или Тап-тап. Может быть, ещё Лилли, если мы хотим, чтобы Ханако пришла. Лилли и Миша дружили до того, как у меня с Лилли испортились отношения. — Эм, — я помахал руками, изображая жест «чёрт его знает», — [Ханако не настолько близка к Мише, а нахождение на одной вечеринке тебя и Лилли может быть... контр-продуктивно, если мы хотим достичь праздничного настроения.] Шизуне слегка покраснела: — На самом деле, сейчас мы друг к другу относимся куда лучше, с тех пор, как она стала мне помогать, — она слегка улыбнулась, смутившись, — Пока мы не обсуждаем что-то, что касается школьного совета, всё хорошо. Хех. Что ж, я рад, что они практически помирились. Несмотря на то, что я не так много времени провёл, общаясь с Лилли, я относился к ней хорошо. — А ещё, наверное, нам стоит позвать учеников класса углублённого изучения языка жестов — если не считать учеников нашего класса, она проводит больше всего времени именно с ними. — Например? — Оно, Твкаги и Киябу, как минимум. Я знаю, что иногда она занимается вместе с ними. — Хорошо, — кивнул я. — Но что я должна ей подарить? Это её последний день рождения, который мы проводим вместе. Мне нужно найти идеальный подарок для неё. Я практически простонал, прочитав это. Представление Шизуне, идущей на задание по поиску «идеального» подарка, выглядела пугающе. — [Он не должен быть идеальным. Он должен быть от тебя, от твоего чистого сердца, чтобы он понравился ей.] Шизуне выглядела сомневающейся: — Мне натто об этом подумать.***
Мы с Мишей продолжили переводить речь на язык жестов для Шизуне во время уроков, за исключением занятий чтением по губам, так как периодически учителя разговаривали, развернувшись к доске, уткнувшись в свои записи или просто бубнили под нос. Но за пределами занятий, в ежедневном общении, для того, чтобы общаться с Шизуне больше не требовалась постоянная помощь Миши. За этим было интересно наблюдать, так как Шизуне потихоньку начала взаимодействовать с людьми более персонально, без барьера в лице Миши. Я пришёл к выводу, что, хотя с одной стороны Миша помогала смягчить некоторые резкие реплики Шизуне, с другой же её энергичная интерпретация могла напугать или разозлить более скромных и тихих учеников. Теперь, когда Шизуне общалась с людьми самостоятельно, она могла видеть прямую реакцию на свои слова и действия — ей больше не требовалось гадать, реагируют ли люди на неё, или на то, как Миша интерпретирует её слова. Иронично, что только после потери Шизуне возможности говорить на языке жестов она начала активнее общаться с глухонемыми учениками. В дополнение к занятиям с миссис Шибата, она периодически практиковалась с Шори Такаги, другой глухой ученицей, которая могла говорить. Такаги привлекла её к общению с некоторыми другими глухонемыми учениками, большинство из которых, к моему удивлению, хорошо отнеслись к Шизуне, несмотря на то, что она больше двух лет избегала общения с ними. Однажды вечером я столкнулся с Такаги в библиотеке. Обладательница пышного телосложения, она была на несколько сантиметров выше и на несколько килограммов тяжелее меня. Я несколько раз видел её на улицах города, и, когда ей не требовалось носить школьную форму, она выбирала одежду, тяготевшую к стилю «готичной Лолиты» — всё чёрное и в оборках. Чёрные чулки с кружевным ободом и чёрный перьевой фашинатор, прикреплённый сбоку от хвостика на её голове были единственными отсылками к этому стилю, когда ей приходилось носить униформу. — [Привет, Такаги], — сказал я. — Привет, Накай, — ответила она. Так как мы были в библиотеке, я продолжил общаться на языке жестов, так как во-первых, это был более тихий способ общения, а во-вторых, я хотел спросить нечто потенциально конфиденциальное. Мы немного поговорили об учёбе, прежде чем я набрался смелости задать тот вопрос, что крутился у меня в голове всё это время. — [Не против, если я спрошу тебя о кое-чём, связанном с Шизуне?] — [Конечно, спрашивай.] — [Я видел, как ты и Шизуне общаетесь с другими глухонемыми студентами. Я раньше не видел, чтобы она с ними разговаривала. Почему...] — я замялся, не зная, как сформулировать свой вопрос, не задев при этом никого. Такаги выглядела заинтересованной тем, что я спрошу, но не пыталась закончить предложение за меня. Я вздохнул, и решил задать вопрос прямо, — [Почему вы так хорошо относитесь к ней, несмотря на то, что она так долго вас игнорировала?] Такаги ухмыльнулась: — [Ты имеешь в виду «несмотря на то, что она относилась к нам, как к людям второго сорта два с половиной года»?] Я поморщился: — [Всё было настолько плохо?] — Мммм... [На самом деле нет, я просто преувеличила для драматичности. Но ей было некомфортно общаться с нами, и это было заметно всем.] — [Так вот, почему?] Она задумчиво поправила фашинатор, прежде чем ответить: — [Ну, начнём с того, что хорошо к ней относятся далеко не все. Нариаки ей до сих пор руки не подаст, а Аяна...] — она покачала головой и продолжила, — [Но большинство из нас понимали, что у неё есть некоторые... проблемы. Вещи, с которыми ей приходится справляться. Каждый относится к своей инвалидности по-своему. Некоторым людям нужно больше времени, чтобы смириться с ней. И для некоторых людей нахождение в компании тех, у кого такая же инвалидность, является ещё одним напоминанием о тех проблемах, с которыми они борются.] Она махнула рукой в сторону школы и продолжила: — [Многие из нас прошли через это, или же видели, как через это проходят их друзья, пытаясь понять, как жить с их инвалидностью. Поэтому я не держу на неё зла. Она наконец-то поняла, что делать, и я не хочу ей в этом препятствовать.] — Хм. [Это... очень мило с твоей стороны.] Я вздохнул, пытаясь уложить у себя в голове всё вышесказанное. Она снова ухмыльнулась: — [Или же я просто действую в своих интересах, пытаясь подобраться поближе к Мише.] — [Миша? Она сейчас проводит меньше времени рядом с Шизуне.] — сказал я, пытаясь понять, что она имела в виду. Она закатила глаза и махнула рукой: — [Забей. Пойду заниматься, пожалуй. Посмотрим, смогу ли я запомнить что-нибудь ещё из учебника истории.] — [Удачи! Я тоже терпеть не могу историю,] — сочувственно ответил я. Она помахала рукой на прощание и вышла из библиотеки.***
То, что Шизуне стала более прямо взаимодействовать с другими учениками, включая глухонемых, не означало, что она внезапно стала белой и пушистой. Она все ещё со всей решительностью ожидала от других учеников стопроцентной отдачи, и язвительно обращалась к тем, кого считала ленивыми или невовлечёнными. Но она всё же слегка смягчилась. Кажется, она поняла, что не все могут постоянно выкладываться на полную — в первую очередь она не может постоянно выкладываться на полную. Боль, усталость, утомительные беседы брали своё, и ей не оставалось никакого выхода, кроме как подчиниться требованиям её выздоравливающего тела. Однажды поздним вечером, когда мы работали втроём в кабинете школьного совета, Шизуне произнесла: — Миша? Миша подняла глаза, которые до этого хмуро смотрели на непослушную колонку со статистикой посещаемости занятий, которая никак не желала сходиться. — Да, Шиччан? — улыбнувшись, ответила она. Как и мне, ей, по всей видимости, хватало для радости просто услышать своё имя из уст Шизуне. — Какие у тебя планы на сследующий четверг поссле ужина? Миша выглядела озадаченной внезапным вопросом: — Эм, работа для школьного совета? — предположила она. Я и Шизуне синхронно улыбнулись в ответ и я сказал: — Ну уж точно не в твой день рождения. Миша засияла: — Вы вспомнили~! — Конешшно же я помнила. Каким бы другом я была бы тебе, если бы заббыла про твой день рошшдения? — Придёшь к нам в комнату Шизуне после ужина? — спросил я, — Мы разделим праздничный торт, а ты, может быть, откроешь несколько подарков. — Подарки? — выпалила Миша, — Вы не должны мне ничего дарить~! — Но что если мы хотим тебе что-нибудь подарить? — спросил я, улыбаясь. — Я... но вы... — она на мгновение замешкалась, выглядя так, будто ей неудобно, — Нет, этого точно не требуется~! Я обменялся взглядом с Шизуне, которая была так же озадачена реакцией Миши, как и я. — Это действительно не требуется, — сказала Шизуне, — но мы хотим подарить тебе что-нибудь. — Но... я же почти ничего не делаю для вас нынче. Мы с Шизуне нахмурились. — Это никак не связано, — ответил я, — Мы хотим подарить тебе что-нибудь, потому что ты наш друг. — Но... — она замолчала, уткнувши взгляд в пол и начала кусать губы. — Миша, — сказала Шизуне. Миша посмотрела на неё. В этот раз то, что Шизуне назвала её по имени, не вызывало улыбки. Шизуне пристально посмотрела на Мишу, будто желая убедиться, что та услышит её: — Шпасибо тебе. Миша вздрогнула, будто испугавшись. — За что~ «спасибо», Шиччан? — За всё, что ты ссделала для меня. Шизуне не отрывала взгляд от Миши, надеясь на то, что она способна услышать и понять её. Миша покраснела, и ответила: — Я ничего особенного и не делала. Особенно теперь, когда тебе не требуется постоянно переводить... Шизуне покачала головой: — Нет. С тех пор, как ты пересстала постояно переводить для меня, я поняла, как много ты делала для меня. Я шитала это само собой разумеюшшимся. Я прошу прощения. И я хочу, шштобы ты знала, что я ценю всё то, что ты сделала. Спасибо тебе. Лицо Миши по цвету почти сравнялось с её волосами. Она сильно заморгала, будто пытаясь сдержать слёзы, после чего медленно произнесла: — Не за что, Шиччан. И... спасибо тебе за твою благодарность. Шизуне кивнула, покраснев: — Мне кажетсся... я должна была сказать это тебе давным-давно. Миша скромно улыбнулась ей и тихо повторила: — Спасибо. Я смотрел на них, улыбаясь. Шизуне заметила, что я за ними наблюдаю, и вопросительно подняла бровь. Я ответил: — Я просто рад тому, как вы стали гораздо лучше ладить в последнее время. Мишина улыбка стала чуть шире: — Да. Я тоже. Шизуне снова кивнула, и я решил вернуть разговор к изначальной теме: — Так вот. Придёшь ли ты к нам на праздничный торт с подарками? Миша глубоко вдохнула и кивнула: — Хорошо. Если вы так хотите~. — Мы хотим, — сказал я. — Хорошо. — Отлишшно, — сказала Шизуне, — А теперь, когда мы с этим вопроссом разобрались — что там со статисстикой посещаемости?***
Я продолжил регулярно сталкиваться с Эми по утрам после ночей с Шизуне, и наша прогулка в сторону соотвествующих тренировочных комплексов стала в каком-то смысле традицией. Она всегда была до невозможности бодрой и весёлой для столь раннего часа, радостной от того, что идёт на пробежку, и неважно, было ли сегодня солнечно или пасмурно, тепло или холодно. Её поведение не делало утро проще, но делало его приятней. Она была настолько энергичной, что это не могло не поднимать мне настроение в те минуты, что мы шли вместе. К сожалению, бегала Эми не только на беговой дорожке. Так уж вышло, что я оказался рядом с Шизуне в момент, когда она в очередной раз увидела, как Эми бежит по коридору между аудиториями. — Мисс Ибарассати! Стой! — закричала Шизуне. Я поморщился. Шизуне всё ещё не вполне контролировала свою громкость. Когда она кричала, это был всепоглощающий рёв, который был слышен, пожалуй, всем, кто находился на этаже. За исключением глухих, конечно. Эми резко затормозила, и её ноги заскользили, после чего она упала и проехала на них ещё метр, прежде, чем остановиться. Она шокированно смотрела на Шизуне, пока та шла к ней и протягивала упавшей девушке руку. Я мужественно не смотрел на розово-белые трусики Эми, которые были видны под замотавшейся вокруг пояса юбкой. — Мисс Ибаразахи! Сколько раз тебе говорили не бегать по коридорам? После минуты сомнения, Эми взяла руку Шизуне и позволила той поднять её. — Оооох, — она упёрлась рукой в стену, пытаясь восстановить равновесие, после чего недоверчиво спросила: — Шизуне? Я был уверен, что до неё уже дошла информация о том, что Шизуне может разговаривать, но, кажется, это был первый раз, когда она наблюдала это воочию. — Да? — рявкнула Шизуне. — [Чуть потише], — предложил я. Она не ответила мне, но громкость её следующей фразы была куда меньше: — Я знаю, что мистер Нахай рассказал тебе о своём ссостоянии. И он — не единственный ученик, который может фатально посстрадать от столкновения! Кажется, Эми слегка оправилась от шока, вызванного тем, что Шизуне отчитывает её голосом. Она покраснела и виновато посмотрела на меня. Я старался выглядеть строго и серьёзно, как и положено члену школьного совета, отчитывающего ученика за серьёзный проступок. — Прости. Я знаю, — сказала она. В её голосе звучали ноты раскаяния. Она смотрела вниз — кажется, ей было неудобно взглянуть мне в глаза. Шизуне нахмурилась: — Шшто должно произойти, чтобы ты перестала бегать? — Прости, Хисао, я не видела тебя в коридоре. Эми искренне извинялась. Я вздохнул и ответил: — В этом-то и проблема. Ты не видела меня. Я не думаю, что ты хотела бы специально попытаться убить меня, но ты все равно могла это сделать. Или сломать половину костей Хаяши, если бы ты столкнулась с ним, а не со мной. — Верно, — сказала Эми, поморщившись, после чего начала кусать губы, задумавшись. Нахмурившись, она поклонилась Шизуне: — Ты права. Прощу прощения. Я приму любое наказание, которое ты сочтёшь нужным. Так как её лицо было наклонено вниз, я перевёл её реплику для Шизуне. Я не думаю, что могла бы шокировать Шизуне больше, даже если бы попыталась — [Кажется, в этот раз она наконец-то всё поняла], — добавил я. Шизуне кивнула, и после небольшой паузы, в течение которой Эми продолжала стоять, склонив голову, она сказала: — Хорошо. Как только ты извинишься перед Хаяши, Йошиотой, Хатаямой и Амари, мы будем ссчитать инцидент исчерпанным, если этого больше не повторится. Я узнал среди названных фамилий двух учеников с таким же «хрупким» состоянием, как у меня, при котором столкновение с Эми может обернуться печальными последствиями, и предположил, что остальные упомянутые ученики, видимо, находятся в таком же состоянии. Эми нахмурилась, выпрямляясь, но кивнула: — Хорошо. — Спасибо, — сказал я. — Да. Прости, Хисао, я... я действительно не хотела причинить тебе боль. Или кому-нибудь ещё. — Я знаю. Просто помни, что не все мы такие же крепкие и сильные, как и ты, — сказал я, улыбнувшись, чтобы разрядить обстановку. — Понимаю. Она ещё раз слегка поклонилась Шизуне, после чего развернулась и пошла в другую от нас сторону в гораздо более спокойном темпе. — [Я буду крайне удивлён, если увижу её ещё раз бегущей по коридорам], — сказал я Шизуне. Она задумчиво посмотрела на Эми и кивнула.***
Несколько дней спустя я шёл обратно в общежитие с занятий, когда я услышал «Эй, Накай!». Развернувшись, я увидел Шори Такаги, идущую в мою сторону и машущую мне рукой. — [Привет, Такаги. Как дела?] — спросил я, когда она приблизилась. Она улыбнулась и ответила: — [Шизуне сказала, что намечается вечеринка-сюрприз для Миши по поводу её дня рождения.] Я кивнул: — [Ага, в «Шанхае», в следующую пятницу после ужина.] Такаги кивнула и задумчиво прикусила губу. — [Сможешь прийти?] — спросил я. — Да. [Но мне интересно, может быть, ты знаешь, что ей могло бы понравиться в качестве подарка на день рождения?] Я пожал плечами: — [А что ты думаешь ей подарить?] Она закатила глаза: — [Если бы я знала, я бы тебя не спрашивала.] — [А, ну да, извини.] — [Я хочу подарить ей что-нибудь от души, а не просто какую-нибудь безделушку для телефона, конфеты или ручку.] Мне стало интересно, почему ей это так важно. Видимо, они ближе друг другу, чем я думал. — [Хм, я собираюсь подарить ей кулинарную книгу, посвящённую парфе, так как она обожает их.] — [Это уж точно,] — ухмыльнулась Такаги. — [Может быть, бокалы и ложки для парфе подойдут в качестве подарка? Таким образом, она сможет готовить парфе сама.] Я предполагал, что куплю несколько бокалов и ложек вместе с книгой, но книга сама по себе оказалась достаточно большой и дорогой, так что пришлось остановиться только на ней. Такаги на мгновение задумалась, после чего улыбнулась и кивнула: — [Да, хорошая идея.] Спасибо, Накай! Она слегка поклонилась, прежде чем пойти обратно к общежитию. Я поклонился в ответ, сказав «да не за что», после чего с интересом наблюдал, как она шла вприпрыжку, и от каждого её шага хвост на её голове качался из стороны в сторону, а ёё тело забавно колебалось в такт её движениям.***
Вечером мы с Шизуне лежали в кровати в обнимку и смотрели какой-то фильм на её компьютере. Она не очень обращала внимание на происходящее на экране, и где-то на половине фильма она потянулась и поставила фильм на паузу. — [Нужно в туалет?] — спросил я. Шизуне отрицательно покачала головой, после чего свернула окно с фильмом и открыла текстовый редактор. «Я думала», напечатала она, после чего остановилась. Она сидела спиной ко мне между моих ног, опираясь на мою грудь, в этой позиции отвечать ей на языке жестов было бы странно. Она не повернулась в мою сторону, чтобы прочитать мой ответ по губам, поэтому я обхватил её руками, дотянулся до клавиатуры и напечатал: «О чём думала?» Она некоторое время не отвечала, но, когда я почти положил свои руки на клавиатуру снова, она напечатала: — Изменения. Как я изменилась. Как ты изменился. — А как я изменися? — с любопытством спросил я. Она фыркнула: — А что в тебе не изменилось? Когда ты поступил сюда, ты был в унынии. Жалел себя. Был в депрессии. Сейчас же — далеко не так. Я слегка покраснел от её оценки меня, но я не мог с этим поспорить. — Это всё благодаря тебе. Она покачала головой: — Только частично. Да, я помогла. Любовь, поддержка (и хороший секс :-)) могут помочь побороть депрессию. Но ТЫ тоже сделал много для этого. Ты плаваешь. Ты принимаешь лекарства. Поддерживаешь меня. Поддерживаешь Мишу. Заводишь дружеские отношения с другими людьми. Всё это оздоровило тебя. Она повернулась и поцеловала меня в щёку. Я поборол своё изначальное желание несерьёзно ответить на её похвалу, и попытался воспринять её серьёзно. Нельзя отрицать, что я стал счастливее и здоровее, чем я был весной, когда поступил сюда. Но выглядело странным получать похвалу за то, что я, как считал, обязан был делать. Конечно же, я должен был принимать лекарства, тренироваться, общаться с другими учениками. Казалось, что это минимальный набор действий, а не то, за что меня можно хвалить. Но... как минимум я действительно это всё делал. И я это начал делать далеко не сразу после поступления. Я поцеловал её макушку и напечатал: «Спасибо тебе за всю твою поддержку.» — А как изменилась ты? Ну, кроме очевидных сломанных костей и возобновлённых занятий по чтению по губам и говорению. Я убрал руки, чтобы она снова могла печатать. Она ответила: — Ты тоже мне помог. Я не уверена, что возобновила бы эти занятия вообще, если бы ты не настаивал. И я была бы неправа, если бы отказалась от такой возможности, — она вздохнула, — Бросить занятия 4 года назад было ошибкой. Я позволила упрямому отказу моего отца принять сложившуюся реальность повлиять на МОЮ реальность. Она остановилась, и я вернул свои руки на клавиатуру: — Мне кажется, то, что мы делаем свой выбор — понимая, что мы не всегда должны делать то, что наши родители говорят нам делать — это часть взросления. Эта формулировка выглядела для меня претенциозной, особенно в печатном виде, но это именно то, что я хотел сказать Она фыркнула, и аккуратно убрала мои руки с клавиатуры: — Но не только. Потребовалось почти три года жизни в Ямаку, вдали от моего отца, чтобы прийти к этому. Я кивнул. Я легко мог представить, что для того, чтобы отделить себя от влияния такого волевого характера, как у Джигоро, требовалось много времени. — Ты помогал мне. Миша помогала мне. Такаги помогала мне. Даже ЛИЛЛИ помогала мне. Я не привыкла получать столько помощи. Я не привыкла НУЖДАТЬСЯ в помощи так сильно. Мой отец всегда подчёркивал, что я могу рассчитывать только на себя в этом мире, и что я должна знать, как существовать самостоятельно, несмотря на мою глухоту. Для него просить о помощи — слабость. И я в это верила. Первые несколько недель после происшествия были самыми сложными. Было сложно так от всех зависеть. Но Она остановилась, и спустя некоторое время я спросил: «Но...что?» Она повернулась и снова поцеловала меня в щёку, удивив меня. Два внезапных поцелуя за вечер были весьма показательны для неё. — Но ты не смотрел на меня, как слабого человека. Как и Миша. И даже Лилли. Вы смотрели на меня как на МЕНЯ, человека, которому просто потребовалось больше помощи в данный момент. Спасибо. — Конечно, — ответил я, — я не смотрел на тебя, как на слабого человека, потому что ты и НЕ БЫЛА таковой. Чувствовать боль и нуждаться в помощи — не слабость. Ты Она смахнула мои руки с клавиатуры, прерывая меня. — Я знаю, спасибо. Знаю благодаря ТЕБЕ. И другим. Мне было нужно время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, и иногда мне приходится напоминать себе об этом, но я хочу, чтобы ты знал, что я ценю то, что ты сделал для меня. Не только в плане физической помощи, но и психологической. Звучит странно, но то, что я была более зависима, сделало меня сильнее. Потому что я поняла, что настоящая сила не одинока. Я могу быть сильной сама по себе. Я СИЛЬНА сама по себе, но я сильнее вместе с другими. Вместе с тобой. Сила в окружении, в друзьях. В помощи, и, да, в том, чтобы позволять себе принимать помощь. Мой отец с его токсичной маскулинностью боится принимать помощь. Боится выглядеть слабым. И это делает его слабым. Я отметил выражение, которое она использовала: — Ты назвала это «токсичной маскулинностью». Лилли назвала это так же. Шизуне кивнула: — Я услышала это выражение от неё. Я немного говорила с ней об этом. Она знает моего отца лучше, чем кто бы то ни был в Ямаку. Мне пришлось сдержать смех. Шизуне решила поговорить с Лилли об её отце по причинам, близким к тем, которые заставили меня поговорить с Лилли о Шизуне. Мне стало интересно, какие выводы Лилли сделала из этого. — Так вот. Спасибо. За всё, что ты сделал. И если вдруг я буду действовать так, как будто я забыла всё, чему научилась за последнее время, я надеюсь, что ты мне напомнишь. — Конечно. Как только это будет безопасно для меня, — пошутил я. Она потянулась и сжала моё колено там, где мне всегда было щекотно. Я затрясся, смеясь, и, глядя на её лицо сбоку, заметил улыбку. Я крепко обнял её за талию, после чего дописал: «Не за что.» Аккуратными движениями, не выходя из объятий, она развернулась лицом ко мне и поцеловала меня, после чего выразила свою благодарность невербально.