Красная свадьба

Прошло не меньше нескольких минут прежде, чем Клэйтон сумел вернуться в реальность. До этого перед глазами стояла темнота, что возникла там от сильного головокружения, порожденного ужасным шоком. Даже не шоком, а немым ужасом в ощущении того, что его привычный мир разрушается на глазах, а он ничего не может с этим поделать. Уже в которой раз, почти как полгода назад, когда Клэйтон, лежа на операционном столе, неподвижный и безгласный, наблюдал за проявлением истинных лиц своего друга и своей любимой. Тогда он тоже не мог влиять на ситуацию лишь молча слушать, не понимая за что и почему они с ним так. Ведь он ничего им не сделал, просто был верным другом и любящим мужчиной, хотевшим в ответ лишь того же, дружбы и любви. И вот точно так же все детство маленький Клэйтон не понимал, почему отец его сторонится, не играл с ним, почти не разговаривал и уж точно никогда не ласкал. Максимум, что мог это иногда обнять, ненадолго, на несколько секунд. И старался быстрее отойти от него. Своим детским чутьем малыш ощущал, что тот не любит его, обжигался холодом равнодушия и всеми силами старался его преодолеть. Но отец не откликался, продолжал все так же почти не замечать сына. А потом Клэйтон случайно подслушал разговор, что поздно вечером вели на кухне отец с матерью. Мама пыталась объяснить мужу, что надо быть у сыну помягче, ведь тот его так любит, так старается быть на него похожим. Отец ответил тогда непонятное, но подсознательно страшное и болезненное: «Он мне чужой, я ничего не могу с этим поделать, ничего не чувствую к нему». Спросить об этом Клэйтон не решился, просто понял по-своему и продолжал вести себя так, чтобы папа был доволен и похвалил. Но так и не дождался, тот погиб в рассвете лет после семейной стычки, разбившись на лестнице. Дальше были похороны, он стоял рядом с мамой и не смотрел ни на кого вокруг, было страшно и холодно. И все же Клэйтон запомнил, что мама подошла к родителям отца и что-то им сказала, но те мигом отошли, посмотрев на них долгим и странным взглядом. Клэйтон не удивился, родители отца всегда были к нему равнодушны, скорее всего потому, что внук родился похожим на невестку, а не на их сына. Больше они не появлялись в жизни внука и его матери, возле Клэйтона осталась только мама, которая сумела перенести на него всю любовь, что осталась в ее душе и вместе с тем смогла распорядится ею правильно. Лили хорошо воспитала сына, не превратив в маменькиного сынка и вечного ребёнка, сумела стать ему не просто мамой, но и другом, советчиком и наставником. Наверно потому, что родила его совсем юной и легко понимала все увлечения и чувства сына. Даже замуж снова не вышла, решив полностью отдать себя воспитанию сына. А теперь, узнав тяжелую правду, Клэйтон увидел все в ином свете. Отец ему вовсе и не отец. А он сам не имеет право ни на его наследство, ни на фамилию, ни даже носить такое же имя. Никакой он не наследник империи Бэресфорд, а жалкий приблудыш, бастард, самозванец. Вот, кто он такой. Хотя понятно отчего отец не стал переписывать завещание, выяснив правду. Знал, что бесплоден и видно решил, что лучше уж синица в руках, чем журавль в небе. Возможно все же по-своему любил Клэйтона или просто думал, пускай компания лучше отойдет ему, нежели попадет совсем уж в чужие руки. Правда официально компания принадлежала матери, но лишь номинально, всеми делами давно заправлял сын. Компанию и сейчас никто не отнимет, никто не оспорит его право владеть ею. И все равно от этого не легче, это ничуть не смягчало боль от тяжелой правды. И снова Клэйтон вспомнил недолгие годы, проведенные с отцом. Да, верно, особого тепла в их отношениях не было, но вместе с тем старший Клэйтон ни разу, никогда, даже в злую минуту не сказал сыну правды. Ни разу не обидел его, не обозвал, никак вообще не дал понять, что тот неродной. Даже не ограничивал жену в тратах на нужды мальчика и учил его как наследника. Но все же явно испытывал временами злость, на самого ли Клэйтона, на жену ли, что обманула его, на собственную же неспособность к зачатию. И сдерживался изо всех сил, от этого и выпивать стал, чтобы гасить эти приступы злости. Сына к себе не подпускал потому же, чтобы ненароком не сорваться на нем. Только тогда, в тот страшный день не сумел сдержаться, сам Клэйтон его спровоцировал, начав активно приставать, требуя общения. Быть может, ему не стань он лезть к отцу, а молча перетерпел бы свое желание пообщаться, придержал его до лучшего момента, то отец сейчас был бы жив. Какими иными теперь виделись давние события с позиции дня сегодняшнего и в свете новой правды. И вопреки всему, Клэйтон сейчас, несмотря на свое состояние, ощущал, что по-прежнему любит своего покойного отца и уважает его. Желая снова его увидеть, мужчина открыл альбом на первом попавшемся фото, им оказалось последнее, незадолго до смерти. Клэйтон со всевозможной нежностью провел пальцами по изображению и шепнул проникновенно и с чувством: - Я люблю тебя, пап, прости меня, ведь это я виноват в твоей смерти, не ты сам, не мама, а я, я не понял тебя при жизни, но всегда продолжал любить. Клэйтон захлопнул альбом и убрал в рабочий дипломат с документами. Надо все же заехать в компанию и отдать. Пускай отца больше нет, но дело его живет и будет жить, таким будет долг сына перед его судьбой. Но что-то внутри подсказывало Клэйтону, что работать сегодня он не сможет. Но все равно решил взять себя в руки, чтобы не показывать себя Клио в таком состоянии, она и так плохо себя чувствует, не нужны ей лишние переживания. И несколько раз глубоко вздохнув, он даже нашел в шкафу успокоительное и принял его, чтобы совсем уж прийти в чувства. Когда же наконец посчитал себя готовым, мужчина вышел из комнаты, куда вошел полчаса назад совсем другим. Тогда он точно знал, кто он есть - Клэйтон Бэресфорд младший, сын своих родителей - Клэйтона старшего и Лили Бэресфордов. А теперь…он и сам не знал, кто он такой. Для этого нужно было поговорить с кем-то, кто мог быть в курсе, но это потом, сперва работа. И Клэйтон решился выйти и зайти в свою комнату. Клио была там, она уже полностью отошла от недомогания и давно встала с кровати, в данный момент складывая книги и пособия, чтобы завтра взять их в приют. - Милая, я ухожу, приду вечером, не скучай, - услышала она к дверей и вышла, проводить Клэйтона до дверей, а когда тот ее привычно обнял и поцеловал на прощание, заметила, что он сделал это как-то слишком уж страстно, даже исступленно. Списала это на его волнении о своем самочувствии и поспешила успокоить его: - Прошу тебя, не переживай, все хорошо, я в порядке, у меня ничего не болит, а вечером станет еще лучше, ведь ты придешь. Клэйтон невольно улыбнулся от этих слов, поняв, что видит перед собой человека, что никогда не врал ему. Что Клио одна из всех, после мамы, что приняла его таким как есть с первого дня знакомства, даже не зная истинной его истории. И если узнает и эту правду о нем, то не станет любить его меньше, Клэйтон не догадывался об этом. Он это просто знал. И потому еще раз поцеловав свою любимую, поспешил отправится на фирму. Но даже дорогой не смог отвлечься от новости, что узнал сейчас. Надо было поговорить об этом. И не просто абы с нем, а с человеком, что знал хорошо и отца, и мать. С тем, кто возможно в курсе. Но кто это может быть такой? Родителей отца давно нет в живых, братьев и сестер он не имел. Друзья тоже к отцу не ходили из чего выходило, что их нет. У матери тоже не было особых приятелей. И все же не может такого быть, чтобы вообще никто и ничего не знал. Только когда Клэйтон доехал до здания компании он осознал, кто только и может вероятно сказать ему правду. Судя по времени на часах этот человек сейчас на месте и если поспешить, то можно застать его в обеденный перерыв. И раз приняв такое решение, мужчина уже не сомневался в его правильности, начав испытывать несвойственное его сдержанной натуре нетерпение, что начинало закипать у него внутри, подгоняя к немедленным действиям. Сопротивляться этому позыву Клэйтон не мог, да и не хотел, таким сильным и нестерпимым было это желание, острым как нож, что колол изнутри и не давал спокойно заниматься привычными делами. Смысла не было делать вид, что ничего не случилось, что все осталось по-прежнему. Когда было ясно, что так как прежде уже не будет. Никогда. - Кристофер, я принес фото для стенда, передай в отдел информации, - сказал он заместителю, когда зашел в кабинет и понял, что если сейчас же не выполнит задуманное, то просто умрет и поэтому тут же опять спустился на парковку и заведя машину, отправился по хорошо известному адресу, развивая слишком высокую для себя скорость, мысленно задавая этому человеку разные вопросы, но едва оказавшись с ним с глазу на глаз, произнес совсем даже не вопросительную реплику, едва стоило его увидеть, как с губ Клэйтона сорвалось: - Я все знаю.