Красная свадьба

Сегодняшний день был не особо загружен, хотя бы в плане того, что пациентов было немного. Всего лишь пара плановых консультаций и несколько приемов от пациентов со стороны. Это считалось небольшой нагрузкой в сравнении с тем, что бывало обычно по будним дням, правда вечером еще операция, но до нее далеко, сейчас только полдень. И радуясь нескольким часам нечастого отдыха, кардиохирург Джонатан Нейро закрыл кабинет и отправился в столовую, желая пообедать. Настроение было хорошим и ничто не предвещало никаких неожиданностей, особенно таких, которые все же не дадут ему пообедать. Ведь не успел мужчина отойти и на шаг от кабинета, как оказался практически сбит с ног совершенно нежданным визитером. - Я все знаю! - громко выпалил тот - Скажите мне правду! Вы тоже знали! Я в курсе! Я видел тест! Я своими глазами видел этот чертов генетический тест! Голос звучал такими непривычно грубыми и почти злыми интонациями, что с огромным трудом поддавался идентификации. Но и взглянув на говорившего, Джонатан не поверил своим глазам. И правда было отчего впасть в ступор. Нет, он прекрасно узнал этого человека, хорошо зная его прежде и уже на протяжении полгода общаясь с ним более тесно, но сейчас, в этом нервном, почти беснующемся от нетерпения молодом мужчине было трудно опознать всегда сдержанного и подчеркнуто вежливого Клэйтона Бэресфорда младшего. Но сомнений не оставалось, к Джонатану явился именно он - его непризнанный сын, что никогда не узнает об этом. Но, Боже мой, в каком же виде тот ворвался к отделение. Всегда гладко и красиво уложенные светлые волосы были растрепанны, обычно матово бледное лицо раскраснелось как в лихорадке, еще недавно безмятежные серовато-голубые глаза тоже горели нездоровым огнем, пиджак был распахнут и спущен с плеч, болтаясь на них как плащ, руки нервно теребили пуговицу на нем. И при этом мужчина продолжал выкрикивать что-то несвязное про тест. На свою беду Джонатан хорошо его понял, слишком хорошо, чтобы постараться сохранить самообладание и подумать, откуда тот мог узнать. Но для начала инстинкт взял верх, заставив его снова открыть кабинет и схватив несопротивлявшегося Клэйтона за рукав рубашки и втянув его туда, запереть дверь изнутри. - И в чем дело? - спросил Джонатан достаточно строго, скрывая за этим охватившее его волнение - По какому праву ты врываешься сюда и ведешь себя как пьяный дебошир? Я положительно не узнаю тебя. - А я узнаю? - последовал не менее громкий ответ - Я вообще не знаю теперь, кто я такой! Раньше знал, теперь нет, увидел этот тест и все понял. Вы знали об этом раньше? Знали? Мама сказала вам? Джонатан начал лихорадочно соображать, кто мог сказать Клэйтону о том, что известно только ему? Результат генетического теста был лишь у него, лежал в медицинском справочнике по кардиологии, вложенный между страниц. Были еще лаборанты и генетик, что его делал, но те вряд ли могли сообщить правду. Они ее просто не знали, никаких имен в тесте не было, стандартные упоминания - Объекты А и Б. Это может быть, кто-угодно. Кто же тогда? Неужели же сама Лили нашла способ открыть сыну правду спустя годы? Правду, что не открыла при жизни ему, Джонатану? Уж она явно знала от кого родился ее единственный сын. Мать всегда знает такие вещи наверняка. Наверно оставила какое-то письмо или дневник и Клэйтон сейчас его нашел. Да, наверное. Все эти мысли пронеслись у Джонатана в голове за одну секунду. Он привык за годы врачебной практики принимать серьезные решения за столь короткий срок и соответственно находить причины, приведшие ко многим результатам. Сейчас это косвенно тоже касалось сердечных проблем, его прямой специализации, только в переносном смысле. Тайны его любимой женщины, которая открылась. А тем временем Клэйтон сверлил Джонатана горящим взглядом и ждал ответа. - Нет, Лили мне ничего не говорила, - нерешительно начал мужчина, чтобы выиграть время для подходящего ответа - Я сам это узнал, недавно, после твоей операции. У меня давно появились подозрения. Еще когда я тебя увидел впервые за те пятнадцать лет, что я вновь начал общаться с твоей мамой. Ты мне одного человека напомнил. И я решил узнать наверняка. Взял кровь от нас обоих. Сделал этот тест и никому не сказал о результате. Поздно, слишком поздно дошло до Джонатана, что Клэйтон явно имел в виду не этот тест и вообще они только, что говорили о разных вещах. Ведь он заметил, что с каждым последующим его словом лицо Клэйтона бледнело, взгляд становился растерянным и почти испуганным, одновременно смотря с неверием. В довершении всего он вытянул руку вперед, словно в попытке защититься от этой неожиданной и точно не нужной ему правды. - Тест у меня, - глухо простонал он - В семейном фотоальбоме, отец сделал его давно, почти двадцать пять лет назад. Я сегодня нашел. Случайно. Откуда он у вас? Джонатан уже и сам понимал, что натворил пускай не по своей воле, но отступать было некуда, путь назад он сам себе отрезал. - Я не думал, что все получится именно так, - только и смог произнести мужчина - Мы с твоей мамой любили друг друга в юности. Но она вышла замуж за твоего отца. Так решили их семейства и я отступил. Не стал бороться. Но если бы я знал тогда, если бы только знал, что она носила под сердцем тебя, я бы никогда…ни за что не отдал бы ее другому… Клэйтон на этот раз слушал молча, ощущая как на него одновременно этим признанием начинает наплывать тяжелое облако густого удушливого тумана. Слишком много информации. Слишком серьезно то, что он узнал. С чего вдруг явился сюда? Зачем решил, что именно Джонатан скажет правду? А он и сказал, но не ту, за которой явился Клэйтон. Мужчина думал, что старинный мамин приятель в курсе того, что ее муж был бесплоден и подтвердит это сейчас. Но сказал по факту намного больше, то, к чему он оказался совсем не готов. Не успел еще в голове уложиться тот факт, что Бэресфорд старший ему не отец, как появилась еще одна правда. Та, что его отец жив и здоров и он в данный миг стоит перед ним и смотрит виноватым взглядом внимательных глаз, что всегда излучали добро и свет. Какое-то время Клэйтон молча переводил взгляд с Джонатана к себе и пробовал сопоставить его с тем, что узнал и в голове одна за другой возникали мысли и цепляясь одна за другую, плыли по сознанию. Мужчина их не сдерживал, пускай текут себе, как им хочется и странное дело с ним получалось легче. «Вот как все получилось, надо же, у известного врача родился больной сын, бывает же такое,» - беспорядочно мелькало в мыслях - «А потом именно он меня и спас, знал ли тогда, что вскрывает родного сына? Нет, вряд ли тогда еще знал. Вот бы знал и правда. Нет лучше бы раньше. Еще с рождения. Жил со мной и с мамой. Он бы любил нас. Не пил бы. Не дрался. С ним бы я смог подружиться так, как мечтал подружиться с отцом. Так, как сейчас дружу с ним и Ларри»… Мысли начали наплывать друг на друга и путаться, картинка перед глазами качаться и терять цвета. Кабинет. Окно. Лицо Джонатана. Все менялось местами и сливалось, переплавляясь в другие картины. Лицо отца, всегда суровое и холодное. Оно смотрело из вечности, не зная как понимать такое. Лицо мамы, красивое и всегда немного печальное. Лицо Клио, выражавшее бесконечную всепрощающую любовь. Скоро исчезло и это, растворяясь в черном пятне развившейся перед глазами нефти, в которой успешно потонуло и все остальное. И Клэйтон, закатив глаза, рухнул как подкошенный в последний момент будучи подхваченным Джонатаном и уложенным на кушетку. Сознание сдалось и предпочло на время отключиться, чтобы не сгореть от переизбытка информации. Иной раз такая психологическая защита является настоящим спасением и помогает мыслям соотнестись с новой правдой. Джонатану осталось только ругать себя на чем свет стоит и думать как быть теперь со всем этим и как общаться с обретенным сыном. И главное, как найти путь друг другу в теперешнем новом качестве. Обморок был не слишком продолжительным и уже через минуту, как только Джонатан предпринял все нужные меры, пациент начал шевелиться. - Не поднимайся резко, - сказал он обыденным голосом, решил пока больше не говорить на сегодняшнюю тему, давая ей утрястись, ведь им обоим нужно время, чтобы смириться с этим. - Спасибо, мне уже лучше, - последовал столь же спокойным ответ - Я скоро пойду, мне еще нужно в компанию. Очевидно Клэйтон решил то же самое, что ж, возможно так сейчас действительно будет лучше и все оставшееся до операции время они с Джонатаном разговаривали обо всем, кроме этой ситуации. В буфет решили не ходить, попросили Флорис принести им чай в кабинет. И провели время неплохо, даже посмеялись несколько раз, вспоминая забавные случаи из прошлого. Только вечером стало уже не до смеха.