Чëрный Выброс

      Рэй обещал, что проводит. Тем более, что без помощи опытных сталкеров, к тому же хорошо знающих эту дорогу, найти любимое секретное "логово" Михаила Константиновича было абсолютно невозможно. Для этого надо было спуститься в подвал ничем не примечательной пятиэтажки на улице Пролетарской и воспользоваться таящейся там маленькой аномалией "капля", которую ещё надо знать, как активировать. В общем - и враги нипочëм не доберутся и случайный прохожий ни за что не напорется. Нужная "капля" вела не в какое-то конкретное место, а в другую аномалию, точнее, даже сверх аномалию. Родственную знаменитому Длинному Дому, только Дом то появляется, то исчезает, причём каждый раз в новом месте, а его подвальная "сестричка" любовью к путешествиям не отличается. . А уж в каком мире или, может быть, даже между мирами, находился "бункер" на самом деле, ни Рэя, ни его напарников никогда не волновало. Главное, что путь туда, куда надо они всегда смогут найти даже с закрытыми глазами. Вот только раньше они все ходили в "бункер" без пригибающего к земле груза вины и горя. Налегке, так сказать. Тренировались, обсуждали планы, испытывали кое-какие приборы. Рэю и Тошке ещё и отчаянно хотелось на свой страх и риск облазить все имевшиеся там коридоры и заглянуть во все многочисленные двери, но майор строго-настрого это запретил. Однажды они всё-таки не удержались, открыли одну из дверей и вдруг оказались на насквозь проржавевшем заброшенном корабле. Вокруг насколько хватало глаз, простирались волнистые розовые пески. Солнце, неподвижно висевшее над этим неприветливым миром было маленькое, багрово-красное и почти не грело. Оно казалось каким-то больным, неприятным, даже противным. Словно воспалëнный прыщ, который невыносимо хотелось выдавить из блëклого неба пальцами. Исследовать такой мерзкий мир не тянуло ни капельки, однотипники, не сговариваясь, рванули обратно к заветной двери. А за ней их уже поджидал злой-презлой Костров и такой втык, что до сих пор вспоминать жутко... Это было ровно год назад назад. А сейчас кажется, что не год, а целую вечность. С каким-то другим Рэем. В какой-то другой жизни. И Рэй сегодняшний, пожалуй, согласился бы даже поселиться в розовой пустыне, чтобы только её вернуть. Вот только придумать бы способ всё-таки как-то перетащить в эту милую и счастливую прошлую жизнь маленького быстронейтронника и Оксану...       Вход в костровское убежище был низким, всем, кроме Сэнеда пришлось пригнуться. Тоха Чернобыльников, конечно же, в лучших своих традициях промедлил это сделать и здорово треснулся головой. На первый взгляд, подвал был как подвал - длинный такой серобетонный коридор, в меру пыльный, воняющий затхлостью и кошачьими произведениями. Какие-то шланги и трубы, косые столбики света из узких окошек-продухов, голые лампочки под потолком, Грязные магазинные ящики и немного строительного мусора на неровном щербатом полу. Одну из кучек битого рыжего кирпича обнимала тоненькими молниями маленькая хилая электра. "Радиус покрытия на пике активности - метр-полтора, не больше", - прикинул по неистребимой сталкерской привычке Рэйден, но проверять, разумеется, не стал. Не за аномалиями они сюда явились. Михаил Константинович соткался из воздуха прямо перед ними, приветственно помахал рукой. - Пошли. И они пошли. Шагать по подвалу пришлось долго. Гораздо дольше, чем потребовалось бы, чтобы пройти насквозь добрых три таких дома, как эта Пролетарская 9. Минут двадцать они шли, наверно. По мере их продвижения вперëд подвал становился всё чище, а так же ощутимо сужался, пока не превратился скорее уж в коридор без окон, выглядящий уже довольно обжитым, даже своеобразно уютным. По одной его стороне были с равными промежутками расположены массивные металлические двери, другую полностью занимали подвешенные на крюках друг над другом толстые кабеля, как в метрополитене. С потолка лился ровный тёплый жёлтый свет. - Тут у нас хитрая такая аномалия "капля". Посторонний сопряжение пространств проскочит насквозь, даже не заметив, чтобы сюда попасть, один совершенно конкретный ящик пнуть надо, - пояснил майор для Оксаны и бэ-энчика. - Вы ж телепортнутый, - залюбопытствовал Сэнед, - Когда вы успели ему всё пнуть? - А вот сразу по выходу из телепорта и пнул. Вам потом покажу, какой именно. Если будет нужно. А нам сюда! Михаил Константинович остановился напротив двери ярко-красного цвета с небрежно намалëванной на ней чëрной анархистской звездой и набрал какую-то сложную, цифр из девяти, комбинацию на кодовом замке с кнопками. Дверь без единого звука, не скрипнув, отъехала в сторону, убравшись в стену, как в элетричке. - Добро пожаловать в мои хоромы! - усмехнулся чекист. На любого, кто видел их в первый раз, "хоромы" производили ошеломляющее впечатление. Они состояли из одной-единственной, по крайней мере, на первый взгляд, комнаты, размером со средней руки спортзал. Повсюду здесь были приборы. Они высились грудами на полу, громоздились на рабочих столах, висели на стенах и валялись на диванах. Всевозможные машины, машинки и машинищи гудели, позвякивали, пищали, мигали датчиками и трепетали стрелками. По полу в разных направлениях ползло невероятное количество проводов. Михаил Константинович провёл всю компанию в правый дальний угол своего королевства машин. Здесь у него было оборудовано подобие помещения совсем уж жилого, с уютным тëмно-зелëным диваном, тумбочкой, на которой стояла электроплитка, целой россыпью стульев и пуфиков и конечно же, ещё одним столом с приборами. Но этот стол, в отличие от всех своих здешних собратьев, был не казëнно-лабораторным с серыми железными ножками, а тоже вполне домашним, полированным. И на нём царил идеальный порядок. - Ну, располагайтесь, как дома! - сказал чекист, - Обретайте себе стулья, сейчас я чайник поставлю. У меня тут и печенье есть, как по заказу для Дайичи, с вишней. Сэнед, будто зачарованный уставился на стоящий на столе громадный плоский монитор. Там на фоне живой тëмно-синей темноты в медленном гипнотическом ритме извивалось что-то, вроде мерцающей пушистой верëвочки из звëздного серебра. Концы её терялись за краями экрана. И почему-то казалось, что в этом неспешном величавом движении зашифрованы все тайны вселенной. И что оно порождает космическую музыку - всмотрись повнимательнее ещё секунду, и начнёшь слышать вибрирующие аккорды... - Что это? - спросил быстронейтронник почти шëпотом. - Это? Меридиан, - ответил чекист, закончивший доставать чашки из тумбочки и вернувшийся с ними к столу, - Точнее, электронная проекция Меридиана. На жаргоне учëных "координатник". Смотри! Он взял со стола чëрную пластиковую палочку и коснулся ею экрана. Серебра в изображении мгновенно сделалось больше, масштаб изображения увеличивался. Вот уже весь монитор заполнен нежной серебристой паутиной, в ней вспыхнули разноцветные точки. Ещё одно движение палочки - и напротив самых крупных точек появились аккуратные буквы: Светлояр, Аришма, Сэйена, Голубая Стена... Лëгкий тычок в надпись "Аришма" - и экран мгновенно посветлел, на нём появились бело-синие корпуса тамошней станции, красноватый песок побережья, набегающие на него волны океана... - Значит, он всех миров показывает? - Не все, а только известные. Если я сейчас углублюсь в тонкости искусства создания меридианных карт, у нас не то, что чай успеет остыть - зима настанет, новогодние праздники закончатся, а мы с вами и в половину этих сложностей не вникнем. Так что просто поверь мне на слово: эта проекция - изобретение гения, она лучшая из всех имеющихся вариантов. И к ней постоянно прибавляются всё новые открытые учëными координаты. - И только Урмилы на ней нет! - мрачно сказал Рэйден. Ему не хотелось смотреть сейчас на Меридиан. Да и вообще ни на что смотреть не хотелось. Он пришёл сюда только потому что его позвали. Потому что слишком сурово и яростно понимал: надо. "Мы никогда ещё систему в экстремальном режиме не тестировали, Рэй, я сам сяду. А ты - со мной срезонируешь и считаешь..." Как-то так сказал Юрий Петрович. И теперь он, Рэйден, никак не мог отделаться от этой фразы. Синий мертвенный свет, до предела натянутые нервы, руки инженера Росшанского на пульте. У него такие красивые руки. Крупные, безупречно чистые, с длинными гибкими пальцами. Про такие говорят, что это руки прирождëнного врача. Были... "Рэй, я сам сяду"... Почему он не отговорил оксаниного отца? Не устроил скандал, не полез в драку, не взял под псионический контроль, наконец? Мог же! Более того - должен был! Но не сделал. Почему? Будь всё проклято, почему? Только потому что слишком безмятежно привык полагаться на профессионалов, вот почему! Так ведь спокойнее и надëжней, зачем отвергать советы и помощь тех, кто в соответствующей сфере работает уже десять, двадцать, тридцать лет? Так умнее и проще, они тут все вон какие по сравнению с мальчишкой из реактора, родившимся сразу подростком! У них за плечами знания и опыт, они всё и всегда сделают лучше, они знают, как надо, а он, Рэйден - только ученик... Так правильно. И так можно убить человека. Талантливого инженера, своего будущего друга, отца девушки, которая тебя, дурака радиоактивного, любит. "Мы никогда ещё " Монолит" в экстремальном режиме не тестировали"... Дорого, слишком дорого далась им координата Урмилы! А координата Иссы вообще никак не далась. Может быть, ради неё Рэю придётся ещё кого-нибудь убить? Например, того же Кострова, майора КГБ, одного из основателей "Эпи-Центра" и любимого преподавателя структурологии? А что, он ведь тоже профессионал с огромнейшим опытом, и на него тоже так естественно положиться... "Мы никогда ещё " Монолит" в экстремальном режиме не тестировали"... Чудовищным усилием воли Рэйден сумел выдернуть себя из ядовито-горьких мыслей. У него будет ещё много времени для того, чтобы бесконечно казнить себя, а Костров просто так на чай в своё тайное логово не приглашает. Сейчас будет разговор, от которого явно слишком многое зависит. - Координата Урмилы там уже есть, - сказал Михаил Константинович, - За неё заплачено очень дорогой ценой, отдана жизнь человека. И я собрал вас всех тут именно поэтому. Надо в общих чертах обсудить, что мы сделаем, чтобы гибель этого человека не оказалось напрасной. - То-есть, предварительно обсудить, как именно мы будем брать её штурмом? - спросил Дайичи. Спокойно так, будто речь о планировании воскресного похода в кинотеатр "Икар".- Самурай, блин, компенсаторы ему в ГЦН... - Атомных станциев нельзя штурмировать! - растерянно сказал Сэнед, - Это очень опасно, если оружией повреднить... Рэй даже не улыбнулся. Хотя до рокового похода на "Альтаир" полагал, что перлы спятившего ретранслятора заставят его смеяться даже во время ампутации ноги без наркоза. И бэ-энчик на смех никогда не обижался. Но есть, оказывается, во вселенной, вещи пострашнее ампутаций ноги "Мы никогда ещё " Монолит"в экстремальном режиме не тестировали"... - Совершенно верно. Поэтому "штурмировать" остаëтся одним-единственным способом, - Костров раздомил пополам печенюшку, - Псионическим. Мы должны будем вырубить или взять под контроль сразу весь персонал станции. Исходим из среднего и предполагаем, что штат четырëхблочного Майтирэна составляет около пяти тысяч человек. - А реакторы? - деловым тоном поинтересовалась Лина. - Реакторы на вас. Сэнед, Лина, Дайичи и Эрик Сосновский. В первую очередь, конечно, Сэнед, это его родная станция. - Весь родная. И я вам, кстати, обрисую все вдохи и выходы, весь схем. - Праильно, это совершенно необходимо. Дальше! Они там не дураки сидят, и всевозможные защиты от псионических воздействий у них,скорее всего, имеются. - Надо уйти на разведовку, - предложил бэ-энчик, - Чего-нибудь выясним перед тем как нападение. - Ну, разумеется! Без "разведовки" мы никак не обойдëмся. Поэтому сначала десантируется небольшая группа. И не на территории станции, а рядом, в слепой зоне. Таковая есть везде и всегда, и мы тут силами наших эфирщиков вам её вычислим. Забазируемся-закопаемся, и какая-то маленькая команда пойдëт в "разведовку". Все защиты, которые можно снять извне, снимем извне, я уже договорился - приедут спецы из Ленинграда на эту тему, как раз. Плюс у нас есть твои святые фанатики, Рэй. Они, как ты понимаешь, должны стать основной ударной силой. Эти хороши тем, что и псионики несравненные, и воевать умеют. В том числе и на атомной станции. Так ведь, Рэй? - Так, - мрачно кивнул активити Светлояра, глядя в пол. Храмовники! Да, они действительно псионики несравненные. И воевать умеют. Да, в том числе и на атомной станции, в родном мире они много лет держали оборону на своей Риенке. Правда, Риенка давным-давно из эксплуатации выведена..."Мы никогда ещё "Монолит"в экстремальном режиме не тестировали"... Всё исключительно по плану не получается никогда и ни у кого. Как любит говорить сам Костров, всякое бывает в бою. И кто-то из Воителей Храма навсегда останется на урмильской станции. Из-за трусости и никчëмности его, Рэя. Который опять не сможет или не посмеет этому помешать. "Мы никогда ещё " Монолит" в экстремальном режиме не тестировали"... - Который на маленькие разноцветные свастики порвëтся, но всё равно не сможет в одиночку взять под контроль весь или почти весь персонал Майтирэна! - Михаил Константинович нахмурился, - Прости уж, но ты слишком "громко" думаешь, дорогой мой энергоблочек. И об этом у нас с тобой, отдельный разговор будет. На морально-этические темы. А пока что продолжим обсуждать самое общее. - С очень большой вероятностью понадобится ещё и прикрытие, - вздохнул Дайичи, - Отвлекающий манёвр какой-либо, чтобы от Храма хотя бы в первые минуты внимание противника оттянуть. - Прикрытие будет, - успокоил Костров, - Спасению этой вашей АЭС присвоен красный уровень приоритета. Так что всё будет. О тактике и стратегии я буду ещё говорить с нашими, с военными, с милицией, в общем, со всеми, кто нам помогать будет. Хотя ты тоже в правильном весьма мыслишь направлении... Тьфу, Сэнед! Я, кажется, в манере твоего ретранслятора заговорил! Быстронейтронничек рассмеялся, у всех остальных тоже немного просветлелии лица. Даже у Оксаны. - Дальше! Над полученными вами считками тоже, как вы понимаете, много кто сейчас работает и ещё работать будем. Вы часть информации всё-таки украли, теперь поисковикам есть, за что зацепиться. И они зацепляются. Ну, так вот, уточняю стоящие именно перед вами задачи: Рэй говорит с высшимм мастерами Храма. После того, как я поговорю с ним самим. Лина, Дайичи, Эрик, Сэнед пока что остаются здесь. Сэнед систематизирует всю информацию по своей станции. Вы внимательнейше её изучаете, помните, вам этими блоками управлять, причём в совершенно скотских условиях. Сэнед,несмотря на блок, всё-таки поделился кое-какими воспоминаниями, на их основе сообразим вам симулятор - тренируйтесь! Ночевать здесь есть где, от школы вам освобождение раздобыто, семьи предупреждены. Теперь к тебе Оксана... - майор скорбно замолчал на секунду и продолжил, - Ты у нас не активити, да и мобилизовывать тебя я не имею права. Но ты можешь, если захочешь, остаться с нами и помогать. В конце концов, это был твой отец. Подчёркиваю - не должна, а можешь. Если тебе от этого станет легче. Если наоборот, я тебя сегодня же провожу назад в город. Хочешь ненадолго уехать - только скажи, достану любой билет, любую путëвку. Хоть на Алтай. Выбирай! Окси посмотрела на чекиста воспалëннымм совершенно сухими глазами. Все слëзы, какие могла, она уже выплакала. - Я не хочу на Алтай, - тихо, но твëрдо сказала она, - Я хочу увидеть, как освободят станцию. Я.. Я должна здесь быть! - Уверена? - сочувственно спросил Костров. - Папа... - её голос сорвался, - Папа отдал за неё жизнь. Я должна её увидеть! Оксана скорчилась, закрыла лицо руками. Лина вскочила, урониив стул, бросилась к подруге обнимать. Чекист и Дайичи деликатно отвернулись. Теперь ты, Антон, - Михаил Константинович снова помрачнел, - Блоков у этого Майтирэна четыре, а не пять, поэтому давай подумаем, где именно ты будешь приносить этой операции пользу. Чернобыльников втянул голову в плечи, опустил взгляд и сказал с вызовом: - А нигде! - Что? - чекист сделал совершенно непонимающее лицо. - Нигде! - повторил Тошка громче, - Вообще нигде я не хочу быть на этой операции. И мне не нужно освобождение от школы. Я хочу во время этой операции быть дома с моим отцом! Слово "моим" он выделил. - Тош, что за дела? - недовольно спросил Костров, - Ты у нас "эфирщик" далеко не последний, на Меридиане не новичок, на других наших операциях бывал. Какая муха тебя укусила? - Никакая муха меня не кусала! - Тошка встал и отодвинул от себя чашку, - На других бывал, а на эту не пойду. Не хочу! - Тош... - Что "Тош"? - украинский активити упрямо набычился, - Я сказал: не хочу, и что вы мне сделаете? Арестуете? - Ты же прекрасно знаешь, что не арестую. Но мне хотелось бы знать правду. Почему вдруг такая реакция, Антон? И товарищам твоим, наверно, тоже, вон, какие ошеломлëнные все сидят! Честно говоря, Рэй до последнего надеялся, что Тоха передумает. Передумал. Ведь и у него внутри тоже мерзкая Зона Отчуждения, которую так хочется преодолеть. Ведь не может же он просто так взять и выкинуть из жизни их всех! Или может? Рэй прятал взгляд. Дайичи смотрел так, будто Тошка внезапно подвëл его. Сэнед вертел в руках ретранслятор, мучительно ища слова. Эрик выразительно крутил пальцем у виска. И даже девочки отвлеклись друг от друга и воззрились на Антона, как на чудо заморское. - У меня есть на то личные причины! - задиристо сказал Чернобыльников, - Хотите правду - вычитывайте, мне не жалко! Просто словами говорить не хочется, вот и всё. Тем более, что конкретно Рэю я уже всё, что мог, сказал. - Слова-слова, - пробормотал Михаил Костантинович, - Не в словах ведь дело, Тошенька. Но в любом случае, в ТАКОМ состоянии и с ТАКИМ отношением я тебя на опасную операцию сам первый не отпущу. - Вот и прекрасно! - запальчиво выкрикнул Антон, - Слава Зоне! Так когда вы меня назад в город отведëте, Михаил Константинович? - Хоть сейчас, - пожал плечами чекист, - Вот только перед этим мы с тобой всё-таки поговорим. - А если я не хочу? - А если я не спрашиваю? - совершенно в тон ему отозвался Костров, - Пойдём, дорогой товарищ, побеседуем. Не хочешь в добровольном, значит, в принудительном порядке. - Не передумал, - грустно протелепатировала Рэю Лина, - Трус несчастный! - Он не трус. Во всяком случае, не был им никогда раньше. Лин, я вообще не понимаю, с чего ради у него вдруг такая позиция? Но не от трусости точно! Он ведь всегда первым во все аномалии лез и вообще. Да и полëты эти его не для слабаков спорт. - Нет, именно от трусости, - если можно так говорить о телепатически импульсах, линины заледенели. Инеем покрылись и теперь обжигали холодом. Будто их заколдовала Снежная Королева. - От трусости, Рэй. Полëты, аномалии - тут нужна несколько иная смелость. Лихая, бесшабашная. Вот её у Тошеньки хоть отбавляй! Он риск любит, адреналин любит, ему жутко в кайф всё это. И он просто делает то, что ему легко и приятно. А вот смелости перешагнуть через самого себя ради другого или просто ради справедливости у Чернобыльникова нет. Ты можешь, наш самурай может, малыш-бэ-энчик может. И даже ВВЭР, хотя он разгильдяй и мирное население. А Тоха, к сожалению, нет. Я, мне, моё - вот и всё, что он знает на свете. И ему ещё расти и расти до своих ликвидаторов! Рэю стало жарко. А через миг холодно. А потом опять жарко. Стыд жëг кожу. - Ты зря так думаешь, ИАЭС, - не оставляя себе путей к отступлению, протранслировал он, - Я тебе врать не намерен и скрывать от тебя что-то. Нету у меня ничего, Лин! Той смелости, о которой ты говоришь, ни на грош нету! Ты не понимаешь, что ли, что это я убил Юрия Петровича? Стоял, хлопал глазами, как дурень на ярмарке! А надо было просто не пускать его туда! Если надо, хоть в драку полезть, а не пускать! - Рэйден, а ты уверен, что иначе было бы лучше? - тон Феи Озера стал ещё холоднее. Если бы она говорила вслух, её голосом, наверно, можно было бы замораживать воду, - Выключи, будь добр, чувство вины и включи мозги, благо они есть! Какие вообще могли бы быть альтернативы? - А какие? - беспомощно спросил Рэй, осознавая, что действительно так и не подумал об этом. В голову не пришло таким вопросом задаться, трусливых оправданий себе искать. - Вариантов немного. И то, что у тебя на "Монолите" в гамма-режиме всё идеально получилось бы - это только один. А вот остальные хуже. Гораздо хуже, чем даже смерть инженера. - Ты издеваешься, да? Что может быть хуже-то? ИАЭС встала, прошлась туда-сюда по комнате. - Объясняю вслух, всё равно Дайичи с быстронейтронничком ноосферические уши клеют. - Мы не нарочно! - пискнул Сэнед. - Ну так вот. Вариант первый: у тебя даже в гамма-режиме не получается. И всё равно приходится пробовать Юрию Петровичу. С тем же самым исходом. Вариант второй: у тебя получается или не получается, но в любом случае, ты идëшь вразнос. Может, даже со смертельным исходом. И что будет в таком случае со Светлоярской станцией? Ты в курсе? Ну, вот и никто не в курсе. - Михаил Константинович тоже говорил, что Росшанский всё рассчитал... - Да уж явно не сдуру погеройствовать решил в духе Чернобыльникова! - хмыкнула ИАЭС, - Вот и будь любезен помнить его как человека, который совершенно сознательно совершил подвиг! А не как жертву твоей якобы тупости. Рэй задумался о том, способен ли он сам на подвиг. Но толком по размышлять ему не дали. Вернулся майор Костров. Без Чернобыльникова. С закаменевшим не живым лицом. "Не убедил"- с безжалостной чëткостью понял Рэйден, - "Даже он не убедил". На душе сделалось ещё гаже, хотя, казалось бы, уже и так гнуснее некуда. - Работаем, - сухо распорядился чекист, включая какую-то очередную свою машину.       И они стали работать. Как каторжные. Возможности думать о чём-то, кроме Майтирэна Михаил Константинович им попросту не оставил. Ни этим вечером, ни следующим утром, ни следующим за следующим. Они во всех подробностях рассмотрели и изучили все записанные обрывки воспоминаний Сэнеда, запоминаю малейшие особенности работы станции и расположения её объектов. Обсудили все возможные и невозможные варианты будущей стратегии. Провели несчëтное количество часов за симулятором БЩУ майтирэнских реакторов. А ещё знакомства и помощь в знакомствах - за эти дни в костровском бункере перебывало неимоверное множество народу. Михаил Константинович набирал маленькую временную армию среди милиционеров, своих коллег и каких-то военных, как светлоярских, так и ленинградских. Рэйден - из числа Воинов Храма. Всех их надо было встречать, инструктировать, помогать добиваться взаимопонимания. Лучше всех последнее получалось у Сэнеда - от быстронейтронничка с его неподражаемым ретранслятором в восторг приходили все. Малыш светится от счастья и восторженно рассказывал, что его ещё никогда и нигде так не любили. И был готов собственную активную зону положить за новых старших друзей. Майор называл его сыном полка и харизматическим лидером. И в шутку советовал баллотироваться в родной республике в президенты. Размещали всех прибывающих тут же в "логове" - за ближайшими соседними дверями. Теми, о которых Михаил Константинович уверенно говорил, что за ними "стабильно". Вспоминая дурацкую розовую пустыню, Рэй в первый вечер опасался, что ночевать придëтся в каких-нибудь совершенно свинских условиях, к чему явно не привык и не готов бэ-энчик. Но активити и Оксане досталось более-менее сносное помещение, похожее на палату пионерлагеря. Остальные тоже не жаловались. Тренировки сменялись совещаниями, совещания тренировками. И Рэй был благодарен этим сумасшедшим дням за возможность не думать о Юрии Петровиче Росшанском. Оксану, повзрослевший и посуровевшую за эти дни учили быть координатором связи. И надо сказать, у неё неплохо получалось. Электроника слушалась её просто замечательно. А ещё выяснилось, что у неё невероятно хорошая память. Конечно, без юного и неопытного наспех кое-как подготовленного координатора можно (Да с рациональной точки зрения и нужно) было легко обойтись. Но Окси, после того памятного разговора с Линой взявшая себя в руки, одержимо хотела приносить пользу и училась, училась, училась, как сумасшедшая. Михаил Константинович включил её в состав группы как запасного координатора и тестировщика систем. Обязательную для таких случаев подписку о неразглашении дочь Юрия Петровича подмахивала торопливо и чуть дрожащими пальцами - до последнего боялась, что майор передумает и оставит её в Светлояре. Несколько дней и ночей слились в одни бесконечные сутки, наполненные самоотречением и шуточками про то, что самая высокая и светлая мечта человека - выспаться. Храмовники обучали питерских милиционеров основам псионических атак. Гэбисты "гоняли" активити по основам разведки и следственного дела. Сэнед до хрипоты читал всем импровизированные лекции о родной планете и заодно составлял первый в истории Меридиана гиарско-русский разговорник. Хмурые неразгоаорчивые грузчики, в штатском, но с безупречной выправкой то и дело заносили из порталов ящики с припасами и оборудованием. И вот он, наконец, настал - вечер, когда Михаил Константинович обвинения всех мутным от усталости взглядом и приказал: - Всем отбой и хорошенько выспаться! Завтра - Урмила. - Рэйден, - спросил быстронейтронничек, возясь с одеялом, - Вот в Чернобыле, когда авария, они были все ликвидаторы. А мы тогда кто? Если против совсем будущих аварий? - Предотвратители! - с тихой гордостью сказал Рэй и провалился в сон без сновидений.