3
30 сентября 2023 г. в 06:06
Небо в начале октября тяжелое, темно-сиреневое, как заплесневелый черничный йогурт. Уроки по четвергам у нас заканчивались ровно в два: в это время еще не темнело, но окна в домах напротив уже горели теплым оранжевым светом.
Мы с Машей шлепали по лужам домой, и, когда проходили мимо автобусной остановки, она остановилась и с поразительным вниманием начала разглядывать наполовину сорванные бумажные объявления, словно ей действительно было интересно, кто у нас в районе сдает квартиру, кто продает машину и кто потерял собаку.
– Какая бедняжка, – расстроенно загундела Сивцева, очень любившая животных, глядя на распечатанную фотку потерявшегося шарпея по кличке Ромашка с грустными глазами-пуговками. – Надеюсь, найдется.
Я тихо соглашающе угукнула. И, уже было, тоже за компанию начала разглядывать наклеенные на остановке объявления, как Маша, развернувшись, зашагала дальше, бросая мне через плечо:
– У моей маман скоро день рождения, кстати. Сходишь со мной завтра в торговый центр после уроков? Что-нибудь посмотрим ей в подарок.
– Правда? А какого числа? – я в два шага догнала ее, вытаскивая из своей сумки бутылку фанты и отфыркиваясь, когда сделала первый глоток и цитрусовые пузырьки добрались аж до мозга, щекоча изнутри.
– Не помню... То ли через неделю, то ли через две, – равнодушно пожала плечами Маша, протягивая мне свою руку за фантой: – Дай мне тоже.
Мы выбрали максимально долгий путь из школы домой. И теперь, передавая друг другу бутылку фанты, топали к набережной, посмотреть на реку Москву, через небольшой парк, где рассекали по лужам дети на самокатах, неспешно гуляли мамы с колясками, бабульки продавали свои осенние урожаи с дач, а на самом входе была припаркована старая газелька, в которой можно было приобрести банки с лечо и прочими овощами в рассоле.
Сивцева раньше не любила лечо, но я на этих выходных завалилась к ней домой с огромной банкой домашнего лечо и заставила ее восхититься творением моей бабули.
Все вокруг нас мокрое и в опавших листьях. С низкого темно-серого октябрьского неба мелко накрапывал противный дождь.
Идущий впереди нас мужик предпенсионного возраста громко прочистил горло и смачно харкнул на асфальт.
Мы с Машей одновременно скорчили лица от отвращения, тихо выдыхая синхронное “фу!”, а затем подруга оттянула меня в сторону от этого стремного мужика.
– Вы что с мамой обе родились в октябре? – спросила я, пока Маша за руку тащила меня через пешеходный переход и дальше к небольшой аллейке с тонкими молоденькими деревьями.
– Ага, а еще у моей старшей сестры Ани тоже день рождения в октябре. У нас у всех разница в несколько дней. И я постоянно из-за этого путаю даты.
– Ну ты и дурилка. Как можно забыть, когда день рождения у мамы? – не понимала я, выкидывая в урну уже пустую бутылку фанты.
– Сама ты дурилка! – пихнула меня на ходу Сивцева своей забитой сумкой. – Главное, чтобы ты помнила, когда у меня день рождения!
– Помню, конечно, – буркнула я, потирая ушибленное плечо. – Ты моя единственная подруга, которая родилась в октябре.
– Супер, – Маша резко дернула меня за куртку, и мы с ней перебежали дорогу на красный свет, пока все машины толпились за поворотом. – Пусть так и остается.
Я умолчала, что она в принципе моя единственная подруга.
666
И на этот самый день рождения моей лучшей и единственной подруги у меня, конечно же, были наполеоновские планы!
Свой первый подарок я вручила ей перед началом первого урока около закрытых дверей в кабинет математики.
– Какая красота! Спасибо! Спасибо! Спасибо! – восторженно голосила Маша, разглядывая фенечку на своем запястье.
На то, чтобы сплести эту фенечку, я потратила почти месяц. И очень старалась. Фенечка была из белого и розового бисера с мордочкой Хеллоу-Китти.
– Это еще не все. Вот еще... – протянула я ей слегка помявшийся в кармане моей куртки квадратик. – Это билетик в кино.
Маша молча смотрела на него. А я, отчего-то смущенно опустила голову, и сквозь упавшие на лицо волосы наблюдала за выражением лица своей подруги:
– Моя мама отпустила меня в твой день рождения сходить с тобой вечером в кино. Хотя обычно никуда так поздно не отпускает.
И, полностью одобрив мою затею, даже дала мне с собой дополнительно внушительную сумму карманных денег. Раньше такого никогда не было.
Маша с приоткрытым ртом все еще рассматривала цветной квадратик в своих руках, а потом перевела на меня взгляд.
– Где ты его взяла? – от волнения у нее даже голос осип.
– Ну... – начала мямлить я. – Просто в одном из журналов написали, что в кинотеатре «Иллюзион» сейчас идет акция памяти Гансу Христиану Андерсону и каждую неделю там показывают по одному фильму из его сказок, и “Русалочка” была в списке... И я подумала, что тебе понравится...
Маша резко бросилась вперед и крепко сжала меня в объятиях, радостно смеясь прямо мне в ухо и дергая меня за плечи из стороны в сторону.
Проходившие мимо по коридору ученики начали оборачиваться на нас, но подруга не смотрела на них, она восторженно вопила, оглушая меня:
– Дашка, блин! Спасибо! Подумать только! Мы будем смотреть “Русалочку” в кинотеатре! И там ещ... – Сивцева внезапно запнулась на полуслове, а затем, нахмурившись, разжала руки и окинула меня, всю помятую и едва не задохнувшуюся после ее стальных объятий, подозрительным взглядом. – Ты же пойдешь со мной, да? Ты же и на себя билет купила?
– Ты дура что ли? – огрызнулась я. – Я же тебе уже сказала, что меня мама отпустила с тобой вечером сходить в кино. Как раз, наконец, посмотрю и пойму, почему ты так обожаешь русалочку.
– Супер! Тебе понравится! Обещаю!
666
Мама, действительно, выдала мне рекордно большую сумму денег на этот вечер. Целых пятьсот рублей. И для наших, обычно весьма стесненных денежных средств в семье, ведь работала лишь одна мама, поднимая нас с братом на свою не очень высокую зарплату логиста в фирме перевозок – это было настоящее богатство.
И теперь я долго мялась у кассы, рассматривая ведра попкорна и автомат со сладкой ватой. Я была не глупой и прекрасно понимала, что лучше не переплачивать втридорога и сходить за газировкой в продуктовый через дорогу, но у моей лучшей подруги же день рождения. И праздновали мы с ней только вдвоем, больше никого Маша не позвала с нами. И поэтому я планировала сделать так, чтобы этот поход в кино был самым лучшим, с попкорном и дорогущей газировкой в стеклянных фирменных бутылочках.
Сама Маша стояла неподалёку, рассматривая рекламные постеры у касс. Из кармана ее ярко-красной куртки торчала куча листовок, одного лишь “Гарри Поттера и Принца полукровки” штук пятьдесят точно было.
Сивцева с этими листовками кинопремьер была совсем, как сорока, тянущая в свой бездонный клюв все блестящее. Я искренне не понимала, зачем она гребла себе столько ненужных бумажек.
– Брать что-то будешь? – спросил меня молодой парень за прилавком, скучающе подперев кулаком подбородок. Его форменная одежда насквозь пропахла подгоревшим маслом и карамелью, и, даже стоя от него в паре метров, я чувствовала этот запах.
– Да... – кивнула я, чуть сощурив глаза, разглядывая богатый ассортимент разных газировок и в уме считая сколько выйдет. – Можно, пожалуйста, большое ведро карамельного попкорна и две вишневых колы 0,5 в стеклянных бутылочках? И вы можете открыть их?
Парень равнодушно угукнул, озвучил цену и полез в холодильник за газировкой.
Я передала ему деньги, грустно смотря, как новые бумажки шуршали в руках продавца, а затем исчезли в шумном кассовом аппарате.
Денег у меня больше не осталось. Мама предупреждала, чтобы я не тратила все сразу и оставила себе на карманные расходы на следующую учебную неделю. Поэтому теперь придется прочесать все углы в квартире, чтобы насобирать монеток на школьные булки или же как-то заставить младшего брата-первоклассника поделиться со мной его карманными. А это не сказать, чтобы было чем-то сложным. Он у меня тупой даже для семилетки и обычно легко велся на любой бред.
Маша, наконец, оторвалась от просмотра рекламных постеров и подошла ко мне:
– Что это? – спросила она, кивая на газировку и ведерко попкорна в моих руках.
Я сунула ей в руку открытую бутылочку колы и крепче прижала к своей груди ведерко с карамельным попкорном, стараясь ничего не разлить и не просыпать.
– Ты дурочка и сама не видишь? – цокнула я, шагая в сторону кинозалов. – Ты же тоже хотела вишневую колу?
– Сама ты дурочка! Ты зачем ее купила-то? До фильма еще час, мы могли бы просто сходить в магазин, она тут ошалеть, какая дорогая! Тебя твоя маман не учила что ли деньги экономить? Первое правило похода в кинотеатр: никогда не бр...
Я резко остановилась, и, все еще ворчащая на ходу, Маша врезалась в меня и тихо выругалась себе под нос неприличным словом.
– Купила, чтобы у нас было киношное кино!.. Типа знаешь, как в кино и показывают: с попкорном и газировкой. И всему меня мама учила!
– Незаметно! – все еще недовольно пыхтела Сивцева.
И ей это совсем не шло. Когда она вот так ворчала, то сразу же становилось очень противной на вид, как раздувшаяся жабка в красной куртке.
А еще меня отчего-то противно задевало то, что возмущалась она настолько праведно и яро, как будто я ее личные деньги на это спустила.
– Когда в следующий раз я поведу тебя на “Принца полукровку”, купим покушать в магазине. Даш, что вообще с твоими принципами? Нельзя ничего покупать в кинотеатрах, они тут с огромными наценками все продают!
К концу ее гневной тирады мы дошли до нашего зала, и она сердито плюхнулась на красненький диванчик рядом с дверью, стягивая с себя куртку.
– Ой, да замолкни ты уже. Тоже мне экономистка нашлась! Я тебе приятно хотела сделать, а ты ворчишь, как бабка во дворе, – уже в ответ начала раздражаться я, опустившись на противоположную половину диванчика и ставя между нами ведерко попкорна, потому что на моих коленях оно могло наклониться и просыпаться. – И не говори “кушать”, так только неучи говорят и само слово плебейское.
– Какое?
– Плебейское.
– Это ты где такое услышала? – фыркнула Маша, закидывая себе в рот горсть попкорна.
– Моя мама так всегда говорит Леше, – важно заявила я. – Кушают только маленькие дети, а взрослые и хорошо воспитанные люди едят.
О том, что она не только младшему брата, но и мне так постоянно делает замечания, когда случайно говорила при ней “кушать” – я, конечно же, умолчала.
Зато потянулась к ведерку, взяла себе на ладошку пригоршню попкорна и по штучке стала отправлять в рот, медленно-медленно жуя, чтобы точно почувствовать всю карамель (зря что ли я столько за него отдала, не всем же быть как Сивцева, что глотала его, даже не жуя толком).
– А у тебя мама графиня или княжна какая-то, да? Из великого рода пупкиных-занудкиных?
– Это кто такие? – растерялась я, не поняв сразу ее тупой поддевки.
– Ну предки твоей мамы походу, – засмеялась Маша, а затем, резко замолчав, пригнулась и дернула меня за руку, горячо зашептав: – Даш, смотри! Это же ребята с нашей школы из восьмого “А”, да?
Она кивнула мне за спину, и, обернувшись, я увидела нескольких парней, что стояли у противоположной стены и шутливо пихались друг с другом.
– Вроде да, – пожала плечами я, узнав среди них только Максима Высоцкого, популярного парня, который был на два года старше и учился в гуманитарном классе. – А что тебе до них?
– Как что?! – горячо зашипела мне Маша. – Там же учится Белов Игорь! Вот он стоит! Он такой классный...
– Который из них? – я снова оглянулась.
– В черной куртке с синими полосками.
Не найдя в указанном парне ничего особенного, зато поймав на себе неожиданно внимательный взгляд серых глаз Макса Высоцкого, я резко отвернулась от них, странно взволнованная и со слегка покрасневшими щеками.
Маша же продолжала пялиться на своего Игоря настолько пристально, что промахнулась попкорном мимо рта, и он рассыпался по ее коленям и полу.
– У нас по субботам уроки кончаются одновременно с восьмым “А”, я проверяла, – словно делясь со мной великой государственной тайной, таинственным полушепотом произнесла она. – Поэтому можно будет типа случайно сталкиваться с ним на выходе из школы... А еще у них по средам и пятницам баскетбол, вроде можно приходить в зал, чтобы посмотреть на игру.
– Ага, если он тебя не испугается и не сбежит в ужасе, то приходи, конечно, – едко сострила я, закатывая глаза.
– Ой, да заткнись. Чего ему меня пугаться? Я что страхолюдина какая-то? – Маша картинно закинула свои темные блестящие волосы через плечо и, зубасто широко улыбнувшись, подмигнула мне так, что сиреневые тени с блестками на ее веках заискрились в свете ламп.
Сивцева, и правда, была невероятно хорошенькой и всегда очень стильно одевалась. Но из какой-то пакостной вредности я скривила рот и ядовито выдохнула:
– Ну, как тебе сказать, дурилка плебейская...
Проходившая мимо уборщица зашипела на нас, когда мы с Машей начали пинаться и карамельные вздутые зернышки попкорна щедро посыпались от нашей активной возни на кафельный пол.
Мы обе сразу же стали извиняться, а еще стыдливо раскраснелись, когда поняли, что те самые парни из восьмого “А” смотрят в нашу сторону, а затем громко над чем-то смеются.
“Скорее всего, над нами. Думают, наверное, сейчас, что мы полные идиотки” – с жарким волнением, повторно опалившим щеки, подумалось мне.
– Знаешь, Игорь очень похож на принца из “Русалочки”, – близко придвинувшись ко мне, шепотом призналась Маша. – Как думаешь, я ему понравилась?
– Не знаю... Но я видела, как они иногда смеются над первоклассниками, у кого-то из них тоже младший брат в одном классе с Лешей, и мы иногда пересекаемся, когда забираем мелких. Вот, может, и тебя сейчас посчитали такой же забавной и недалекой...
Ну и меня заодно тоже.
– Ой, да иди ты, дура! – Маша обижено пихнула меня плечом, а затем, откинувшись, растеклась по красной сидушке диванчика. – Когда там кино уже начинается?
