Глава 29. Алина
9 января 2024 г. в 12:32
Путь обратно в Ос Альту занял почти вдвое больше времени чем дорога в Ульнецк, потому что Иван, движимый паранойей, настаивал на том чтобы ехать объездными путями и лесными тропами, по возможности, избегая городов. Алина ожидала, что Александр будет возражать, захочет, чтобы она проводила время с народом, разжигая огонь его ярости к монарху, но он этого не сделал.
— Революции — грязная штука, а религиозное рвение подобно лесному пожару, — объяснил он ей как-то утром, когда она подняла эту тему, — Я с радостью использую их для достижения наших целей, но не буду рисковать твоей безопасностью чтобы добиться лояльности пары сотен крестьян.
За годы своей жизни Алина научилась справляться с тем чтобы быть публичной персоной, но у нее никогда не получалось наслаждаться этим так как Ланцовы или Апрат. Она была рада остаться в тени ещё ненадолго.
Когда отряду понадобились припасы, они нашли средних размеров торговый городок — достаточно большой, чтобы приходящие и уходящие путешественники были чем-то обыденным. Ваня, Мал и Федор по очереди наведались в город и каждый из них купил достаточно припасов, чтобы хватило одному человеку на неделю пути. Это должно было привлечь меньше внимания чем если бы один из них купил еды на целый отряд.
Женя перекроила каждого из них до неузнаваемости, но Алине все равно было тяжело расслабиться до тех пор пока они не вернулись. Она знала, что по сути, они не были в опасности, что просто проявляли чрезмерную осторожность, но она столько времени за свою жизнь провела в бегах, прячась от тех, кто желал навредить ей, что все эти передвижения тайком инстинктивно заставляли ее нервничать.
Cудя по яростной дрожи связи между ними, Александр чувствовал то же самое. Хотя, возможно, это просто были опасения по поводу их следующего шага.
Наконец они прибыли в Ос Альту и были вынуждены покинуть укрытие лесной чащи и выйти на дорогу, заполненную паломниками. Повсюду были флаги со стилизованным солнцем и Алина была невероятно благодарна Жене за ее мастерство, превратившее их во всего лишь очередную группу солдат Первой и Второй армий, возвращавшихся во дворец. Александр даже оставил свой отличительный цвет ради серой одежды опричника, которую одолжил у Григория.
(Мал предложил ему униформу Первой Армии. Александр от этой идеи скривился так, словно проглотил лимон целиком. Алина смеялась добрых десять минут).
Они сумели проделать весь путь до Малого Дворца неузнанными и Алина возблагодарила святых за то, те дали им больше времени на разработку стратегии, прежде чем встретиться с толпой. Клацая копытами по мостовой, они въехали в ворота конюшни.
Остальные передали конюхам лошадей и, взвалив на плечи рюкзаки, отправились в Малый Дворец на завтрак, который не нужно было готовить самостоятельно, но Алина и Александр задержались.
— Я все еще считаю, что мы должны убить короля по-тихому, — настойчиво проговорила она, очищая свою лошадь от пота. В конюшне были работники, но Алина привязалась к белой кобыле и хотела немного привести мысли в порядок, прежде чем вернуться во дворец, — Мы не можем знать насколько широко распространяется и насколько глубоко уходит людская ненависть к нему. Большинство дворян на стороне монархии, а мнение народных масс слишком легко поддается влиянию.
— Тихо или нет, когда о его смерти будет объявлено, всем в любом случае станет все ясно, особенно, если мы тут же займем трон. Уж лучше сделать из этого события заявление, — Александр опустился на колено рядом с ней и выковыривал застрявший камешек из лошадиной подковы, — Прошло уже почти два месяца с тех пор как он ослеп. Никто не удивится. Единственный вопрос в том, захватим ли мы трон сейчас, или позволим Василию вести судебный процесс. Он любит быть в центре внимания, а наши руки останутся чистыми.
— Ты думаешь, мы сможем заставить его приговорить к смерти собственного отца?
— Я думаю, испуганные мальчишки сделают что угодно чтобы подольше сохранить на плечах свои собственные головы.
Алина сморщила нос.
— Мы всегда можем вернуться к идее с ядом и позволить Петру медленно зачахнуть, он больше не представляет угрозы...
— Алина, он тебя ударил, — сказал Александр, отпуская лошадиное копыто и вставая, чтобы посмотреть ей в глаза. Его лицо было суровым, рот плотно сжат, словно он пытался не выплевывать слова, — Он воровал у народа, истязал своих слуг, превратил дипломатию черт знает во что, презирал моих гришей, причинил боль Жене и совершил еще тысячу вещей за которые заслуживает смерти.
Он шагнул ближе, оттесняя ее от лошади, и прижал к стене. Кровь Алины быстрее побежала по венам и щетка выпала из онемевших пальцев когда ее спина коснулась холодного камня, а тело Александра прижалось к ней как теплое одеяло, отгораживая от остального мира. Руками без перчаток он обхватил лицо Алины, его губы двигались на уровне ее лба в почти-поцелуе, от чего у нее животе запорхали бабочки.
— Я обещал тебя защитить и я человек слова. Он сделал тебе больно и за это я убью его, медленно, болезненно, и на глазах у публики, чтобы весь мир знал что случается с теми, кто смеет тебе угрожать, — он отодвинулся ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза, — Я не мягкий человек, милая. Я могу попытаться быть таким ради тебя, но не проси меня пойти на компромисс сейчас. Не в этом случае. Не когда речь о твоей безопасности. Не когда мне до сих пор снится как ты появляешься в том шатре, в крови и синяках. Не когда я все еще чувствую тебя в своих объятиях, холодную, с почти иссякшими силами. Не когда я просыпаюсь каждое утро с мыслями, а вдруг сегодня тот день, когда я тебя потеряю, — Алина чувствовала, как дрожали его руки на ее щеках.
Она поглядела на него снизу вверх, погладила по волосам и бороде, коснулась своим носом его и закрыла глаза.
— Хорошо, — успокаивающе проговорила Алина, — Хорошо, мы сделаем по-твоему.
Он поцеловал ее, или, возможно, она поцеловала его и окружающий мир уплыл куда-то прочь, как обычно это делал когда их тела соединялись так же, как всегда были соединены их души.
***
Когда они шли через Малый Дворец к своим покоям, в надежде принять ванну и переодеться, то внезапно увидели Вольстова, вылетевшего из своего кабинета с красным лицом и яростно надутыми щеками. Мал и Григорий следовали за ним по пятам. Он рванулся к ним и ткнул пальцем в сторону Алины. — Вы! — прорычал он, — Вы!!! Она только мирно моргнула пару раз, со спокойным выражением лица (Она также наступила на ногу Александру чтобы удержать его от реакции). Вольстов таращился на нее пару минут, потом повернулся к Александру, слишком взвинченный, чтобы как следует поприветствовать его. — Если хоть половина из того что мальчишка-Оретцев о ней рассказывает — правда, мне потребуется вдвое больше солдат если вы хотите чтобы у меня был хоть какой-то шанс уберечь ее от неприятностей! Александр наклонил голову, а Алина сердито посмотрела на Мала, который просто сложил руки на груди и пожал плечами. Вольстов снова перевел взгляд на нее. — Картошка? — прорычал он — Картошка?! — с отвращением покачав головой, он протопал обратно в свой кабинет и закрыл дверь. Александр посмотрел на Мала и открыл рот. — Ни слова, — предупредила Алина, оборвав его прежде чем он успел что-то сказать. Она махнула рукой в его сторону, но внимание удерживала на Мале, — Ни. Единого. Слова. — Я буду говорить все что потребуется чтобы ты была в безопасности, маленькая сестричка, — ответил он, потягиваясь, и неторопливо ушел в сторону казарм опричников. — Я старше тебя! — крикнула Алина вслед ему по коридору, чем привлекла внимание группы детей-гришей, идущих на свои занятия. — Ты все еще меньше ростом! — отозвался Мал, не потрудившись даже обернуться. Она зарычала и отвернулась. Дети смотрели на них широко раскрытыми глазами, но бросились прочь, как только поняли что их заметили. Григорий, по своему обыкновению, просто бесшумно куда-то испарился, а на лице Александра играла странная улыбка. — Никто больше не уважает старших, — пожаловалась ему Алина, продолжив путь к их спальне и ожидавшей горячей ванне. Она чувствовала на себе дорожную грязь, въевшуюся в кожу головы и скопившуюся между пальцами ног. — Учитывая, что ты выглядишь такой же юной как Персефона в день своего похищения, можно ли их винить? — Александр придержал для нее дверь в их покои, кивнув опричникам, стоявшим на страже. — Я скучаю по белым волосам. Если не приглядываться, я могла бы сойти за старуху. Может, завести клюку как у Багры? В комнате были горничные, распаковывавшие их рюкзаки и забиравшие грязные вещи на стирку. Александр не обратил на них никакого внимания и начал раздеваться, избавляясь от своей пыльной формы. — Багра — последний человек, которого я хотел бы копировать — сказал он, бросая куртку на кучу вещей, которые держала одна из горничных. Большинство девушек, привыкших к такому поведению со стороны знати, никак не отреагировали, но Алина заметила, как одна из них покраснела, пожирая глазами мускулистую спину генерала. Едва ли Алина могла винить ее, но все же. Она выразительно прокашлялась, изогнув бровь, когда девушка всполошенно обернулась. С пылающим лицом, горничная присела в реверансе и поспешила прочь из комнаты, ее товарки последовали за ней более спокойным шагом. Алина тоже начала раздеваться и проходя мимо Александра чтобы бросить вещи в корзину для белья, заметила изогнувшую его губы улыбку. — Ты сделал это специально, — обвиняюще сказала она, впрочем, без особой злости, беря гребень с туалетного столика и пытаясь распутать узлы в своих волосах. Александр подошел к ней сзади, совершенно голый и прижался к ее плечу поцелуем. — Я провел целый месяц, видя тебя в окружении других мужчин. Поменяться местами это честно, — подразнил он, глядя на нее в зеркало. Алина шлепнула его и он засмеялся, повернулся и пошел в умывальную комнату, где ждала наполненная ванна. Алина притворилась, что не рассматривает в зеркало его обнаженную заднюю часть. — Григорий женат, Иван и Федор не видят никого кроме друг друга, а Ваня был слишком занят, рассказывая всем о своей девушке и при этом демонстративно не глядя на Ивана, чтобы заметить даже если бы я разделась догола и в таком виде расхаживала по лагерю. Никто из них не упомянул Мала, потому что это было время для поддразнивания, а не старых ран и ревности. — Женя не могла оторвать от тебя глаз, — отозвался он и Алина фыркнула, бросая гребень и оставляя свое безнадежное занятие. — Ты прав, — сказала она, снимая сорочку и забираясь в ванну вместе с ним, — Я передумала. Женя — моя истинная любовь и она будет прекрасно смотреться на троне рядом со мной. Александр даже не подумал посмотреть на нее, намыливая свои руки и выскребая грязь, собравшуюся под ногтями. — А что же я тогда буду делать? — спросил он. — Я уверена, вы с Давидом сумеете залечить разбитые сердца друг друга, — подразнила она. Александр поперхнулся и соскользнул на дно ванны, разбрызгивая воду. — Давид?! — переспросил он с ужасом, восстанавливая равновесие, — Как ты могла такое сказать?! — Если подумать, он очень милый... — Я знаю этого мальчика с пеленок, я бы никогда..! Алина смеялась так сильно, что ей пришлось опереться на него и Александр обнял ее, все еще ворча и прижался губами к виску. — Полагаю, в таком случае мне придется оставить тебя себе. Его руки сжались вокруг нее. — Всегда и навеки.