Внутренний свет

День пролетел с невероятной скоростью. Но это было, отчасти из-за того, что и Панорамикс, и Валуаддетакс были настолько заняты, что у них не было возможности подумать о времени. Они помогали на кухне. Они помогали в лесу. Они помогали собирать травы и различные другие предметы. Они даже помогли накрыть большой стол на земле на зеленой поляне недалеко от входа в переход. К счастью, они были не единственными студентами, предложившими свою помощь, и вскоре лес был полон одетых в белое мужчин. Они работали, украшали и планировали предстоящие праздники. Волнение буквально витало в воздухе; заразительное нервное счастье. Панорамиксу удалось держаться как можно дальше от Мастикса. Он натерпелся от этого высокомерного человека столько, сколько мог вынести за день, и боялся, что еще одна встреча вызовет довольно бурную реакцию с его стороны. Итак, Панорамикс усердно работал, хватаясь за задачи, которые позволяли ему быть вне досягаемости Мастикса. Никаких ссор; не так близко к церемонии. Панорамикс слишком усердно и слишком долго учился, чтобы сейчас отступать. Он не мог позволить себе не сдать экзамен и быть отправленным обратно к наставникам еще на один год. И Панорамикс знал, что Мастикс больше всего на свете хотел бы видеть своего соперника опозоренным. Панорамикс был полон решимости не давать ему такого шанса. Вскоре солнце склонилось к горизонту. Фонари были развешаны по всей долине, освещая ее так ярко, что казалось, будто солнце не заходило. Друиды и их ученики собрались вокруг огромного стола. Они с готовностью принялись за пиршество, разговаривая и смеясь, когда подали еду. Там был жареный кабан, тушеный кролик, клубничные булочки с маслом и большое количество орехов, ягод и листовых зеленых овощей. Вина и настойки открывались из бочек, все с разными вкусами: вино из бузины, из лесных орехов, вишневое вино и, конечно же, обычное виноградное. Перебродивший сок раздавали в умеренных количествах, чтобы никто не опьянел. Все они хотели, чтобы головы были ясными для церемонии, потому что нет ничего более опасного, чем пьяный друид, творящий заклинания. Угощения тоже раздавались в умеренных количествах. Был клубничный кордиал, малиновый, черничный и впечатляющее количество других вкусов, многие из которых были сделаны из фруктов, о существовании которых недруиды, вероятно, даже не подозревали. Десерт был еще более изумительным. Торты и пироги различных видов были разложены по всему столу. Яблочные, грушевые и персиковые пироги, еще горячие, только что извлеченные из печи, наполнили обоняние каждого почти всепоглощающим божественным ароматом. Были поданы булочки с сахаром, гораздо более сладкие, чем обеденное печенье. Они были съедены последними; заполнили небольшую пустоту, которая у некоторых все еще ощущалась в желудке. Когда пир подходил к концу, Почтенный Главный Друид медленно поднялся со своего места. Он вытянул руки ладонями вверх, как будто ожидал, что пойдет дождь. Это был жест, призывающий всех слушать, и мгновение спустя все разговоры, смех и жевание стихли, сменившись тишиной. Почтенный Друид одобрительно кивнул. — Спасибо вам, братья. Спасибо. Но, как вы уже могли догадаться, пришло время приступить к церемонии. Он достал из складок мантии свиток, развернул и, прищурившись, уставился на него, пытаясь прочесть свой собственный почти неразборчивый почерк. — Первый ученик — Валуаддетакс. Он поднял глаза, оглядывая стол в поисках счастливого кандидата. Валуаддетакс чувствовал что угодно, только не радость от такого везения, когда глубже опустился на свое сиденье, пытаясь стать как можно меньше. Внезапно он почувствовал ужасную тревогу; больше, чем он ожидал от себя. Он чувствовал себя неподготовленным и невероятно смущенным. В его голове было пусто, и он даже не мог вспомнить заклинание, которое практиковал. Вероятно, он оставался бы в таком состоянии бесконечно, если бы не добрая рука, которая внезапно мягко легла ему на плечо. Испуганно вскинув голову, Валуаддетакс обнаружил, что это Панорамикс. Его более высокий друг ободряюще улыбнулся ему, слегка сжав плечо. Он ничего не сказал, и все же Панорамиксу не нужно было этого делать. Валуаддетакс знал, что у него есть поддержка своего друга, и почему-то ему стало легче. Благодарно кивнув, пухлый мужчина поднялся со своего места и направился к центру поляны. Он кашлянул, прочищая горло, бросив последний взгляд на Панорамикса, прежде чем вытащить из-под туники маленький коричневый мешочек, тщательно перевязанный бечевкой. — Это порошок, — начал он, от нервов констатируя очевидное. Снова кашлянул и продолжил: — Меня научил этому заклинанию мой наставник, достопочтенный друид Иммикс. Он бросил на своего учителя быстрый взгляд, стараясь придать себе невозмутимый вид, прежде чем сделать глубокий вдох, чтобы наконец взять под контроль свои нервы. Плавным, точным движением он развязал шнурок от мешочка и подбросил содержимое в воздух по кругу. Поднялся ветер, подхватывая каштанового цвета пыль. Она разлетелась во все стороны, подгоняемая каким-то невидимым вихрем. Сила пролетела над головами наблюдателей, поднявшись к верхушкам деревьев. Порошок, осыпался на листья, издавая мягкое позвякивание крошечными частицами. Ветер сменил направление, дуя по часовой стрелке вокруг поляны. Деревья раскачивались от сильного ветра, сгибаясь и поскрипывая под его силой. Внезапно, начиная с противоположной стороны долины, деревья начали меняться. Листья, бывшие сочными и зелеными, начали увядать до бледно-желтого цвета. Эффект вскоре окутал весь лес на краю поляны. Он грациозно перепрыгивал с дерева на дерево, полностью окружая друидов золотыми листьями. Когда волна вернулась к исходной точке, цвет снова изменился; на этот раз на темно-красный. Действие повторилось, продемонстрировав различные оттенки оранжевого, персикового и мягкого, почти прозрачного розового. Когда последний осенний цвет прошел полный круг, листья вернулись к своему первоначальному лимонно-зеленому цвету. Ветер стих, и мгновение спустя все выглядело так, как будто вообще ничего не произошло. Друиды издали коллективный вздох одобрения. Это было прекрасное заклинание, идеально исполненное. Раздались аплодисменты, подчеркнутые мудрыми словами и поддержкой. Когда шум стих, Почтенный Главный Друид кивнул и улыбнулся все еще обеспокоенному Валуаддетаксу. — Ты, Валуаддетакс, прошел необходимое обучение и церемонию. Теперь ты Друид, и тебя будут почитать как такового в Карнутском Лесу и за его пределами. Последовали сердечные аплодисменты студентов и искренне гордые поздравления старейшин. Валуаддетакс вернулся на свое место, его лицо сияло. Панорамикс снова похлопал его по плечу, на этот раз в знак поздравления. Следующие полтора часа были чередой успешных заклинаний и неудачных попыток. Большинство студентов хорошо подготовились к церемонии; они практиковались до тех пор, пока не выучили свое заклинание вдоль и поперек. Другим, таким же, как Суффикс, которые были не такими прилежными, как остальные, сказали, что им нужно будет выдержать еще год или около того наставничества. Песнопения, зелья и порошки наполнили поляну разноцветным дымом, когда заклинание за заклинанием произносились одно за другим. Были заклинания невидимости, скорости, времени, погоды, роста и даже молодости. Все они, конечно, были временными; длились самое большее пятнадцать минут. Когда каждый студент выступал со своим произведением, старшие друиды либо аплодировали, либо давали полезные советы. Вскоре число студентов, которые еще не выступали, сократилось до двух; Панорамикс и Мастикс. Почтенный Друид еще раз взглянул на свой свиток. — Предпоследний — Панорамикс, — крикнул он. Мастикс послал своему сопернику грозный взгляд, когда Панорамикс поднялся со своего места за столом. Так же, как и все те, кто был до него, он направился к центру поляны. Внешне он казался спокойным и уверенным, но внутри он практически съеживался от беспокойства. Ему удавалось держать нервы под контролем, сосредоточивая всю энергию на каждом этапе своего выступления. Все остальные мысли и беспокойства он выбросил из головы, полностью погрузившись в настоящий момент. Достав из-под мантии мешочек, точно так же, как это сделал Валуаддетакс, Панорамикс развязал шнурок. — Меня зовут Панорамикс, –сказал он, — мой наставник — Достопочтенный Главный друид. С этими словами он резко взмахнул рукой вверх, отправив порошок из мешочка, прямо в воздух. У него был отчетливый красноватый оттенок. Он искрился в свете фонаря, переливаясь, когда рассеивался в прохладном ночном воздухе. Казалось, он растворялся; становился все меньше и меньше, пока не исчез полностью. Какое-то мгновение ничего не происходило. На поляне было тихо, как в церкви. Большинство людей посмеялись бы, заявив, что заклинание не сработало. Но друиды знают, что часто заклинание срабатывает не сразу. Иногда между выполнением и результатом есть небольшая задержка. Так было в случае с этим конкретным заклинанием. Спустя короткое время, которое Панорамиксу показалось вечностью, друиды начали замечать, что на поляне происходят изменения. Недалеко от того места, где порошок растворился, пробежало золотистое мерцание в траве, размером с сияние светящегося жука. Оно неуклонно росло, пульсируя, словно биение сердца. Внезапно ударной волной теплого света и энергии, она окутала всю долину: стол, друидов, деревья и еду. Поток был слабым, ее хватило только на то, чтобы задуть все фонари. И все же они не были погружены во тьму. Внезапно вся группа оказалась в пузыре дневного света. Наверху, за пределами светового покрова, все еще были видны звезды, хотя это выходило за рамки всякого научного понимания. Друиды заморгали от внезапного солнечного света, который хлынул отовсюду вокруг них, несмотря на то, что солнце было уже давно за горизонтом. Прекрасная, неожиданная яркость внезапно уменьшилась, возвращаясь к своей исходной точке с невероятной скоростью, вновь зажигая при этом фонари. Это произошло так быстро, что повергло друидов в безмолвный шок и удивительный трепет. Мгновение тишины, а затем собрание поднялось на ноги, аплодируя и поздравляя Панорамикса с его великолепным выступлением и прекрасным учением достопочтенного Друида. Панорамикс слегка зарделся от их похвалы, полностью пропустив взгляд чистой ненависти, который Мастикс направил ему в спину. — Панорамикс, — гордо сказал Почтенный Друид, — ты прошел необходимое обучение и церемонию. Теперь ты Друид, и тебя будут почитать как такового в этом Лесу и за его пределами. Вновь раздались громкие возгласы и поздравления. Чувствуя себя довольно смущенным всем этим вниманием, Панорамикс вернулся на место так быстро, как это подобало настоящему, полноценному друиду. — Мастикс, ты закончишь церемонию. В голосе почтенного Друида слышалось явное любопытство. Мастикс, как и Панорамикс, был довольно незаурядным человеком. Старейшины ожидали от него фантастической презентации. Хотя было бы трудно затмить великолепное выступление Панорамикса. Мастикс величественно поднялся со своего места, двигаясь к центру поляны с осторожной грацией. Встал прямо и непринужденно; без признаков беспокойства. На самом деле, он даже внутренне не терзался тревогой. Его уверенность проявлялась в позе; это было видно по тому, как уверенно он смотрел на свою аудиторию с видом некоторого превосходства. Его ни в малейшей степени не пугали наблюдающие глаза, готовые оценить неоспоримое мастерство. Он знал, что был лучшим из учеников; самым могущественным. И пришло время это доказать. — Я Мастикс, — начал он величественно, как будто при упоминании его имени весь мир склонился бы перед ним, — я ученик нашего самого Почтенного Главного друида. Его глубокий голос наполнил долину низким эхом. Мастикс улыбнулся, и на мгновение он действительно показался довольно приятным человеком. — Для своего представления я изучил и практиковал заклинание изменения температуры. Это очень простой трюк. Последняя часть предложения была произнесена презрительно, как будто сама мысль о такой легкой задаче была оскорбительна для его интеллекта. — Но у меня есть, с разрешения достопочтенного Друида, право на заклинание по моему собственному выбору. Это была довольно редкая просьба. Или, по крайней мере, настолько близкая к просьбе, насколько позволял высокомерный характер Мастикса. Но это было его право как ученика-друида: взять либо заклинание, выбранное его наставником, либо одно из его собственных. Панорамикс и сам мог бы поступить так же, если бы его эксперименты предыдущей ночью увенчались успехом. Решение использовать заклинание по собственному выбору ни в коем случае не было грубостью по отношению к своему наставнику. Просто это случалось не очень часто. Большинство студентов были довольны предложением своего учителя и доверяли ему. Несмотря на это, Панорамикс почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом. Запрос, возможно, не противоречил правилам; и хотя обычно это не было бы странным, по какой-то причине это показалось крайне неуважительным по отношению. Может быть, это было потому, что Панорамикс, как ни странно, знал Мастикса лучше, чем кто-либо другой. Он знал темную, более жестокую сторону своего сокурсника. Мысль о том, что Мастикс выбрал заклинание, соответствующее его собственному извращенному вкусу, была не только подозрительной, но и пугающей. Достопочтенный Друид приподнял бровь. Он не казался оскорбленным; на самом деле, он выглядел заинтригованным. Медленным кивком головы он дал свое разрешение. Мастикс был доволен. Он энергично потер руки и обвел взглядом собрание, остановившись на знакомой старой, сгорбленной фигуре. — Проликс, чтобы сотворить мое заклинание, мне понадобится твоя помощь. Старший друид вопросительно поднял густые брови. — Моя? — Здесь есть кто-нибудь еще по имени Проликс? — Мастикс нетерпеливо фыркнул. Проликс встал из-за стола, ворча о «хороших манерах» и «уважении к пожилым». Он двигался со скоростью улитки, медленно пробираясь к центру поляны. Панорамикс знал, что он делает это намеренно, чтобы позлить Мастикс. Он был уверен, что старый друид мог бы двигаться гораздо быстрее, если бы захотел. Наконец, после долгой серии бормотаний и шарканья, Проликс занял позицию рядом с донельзя раздраженным Мастиксом. Ученик отошел от старейшины, казалось, отсчитывая определенное расстояние, которое, как предполагали остальные, требовалось для любого заклинания, которое он собирался выполнить. — А теперь, — величественно произнес Мастикс, — я начну. Закатав белоснежные рукава, Мастикс принял напряженную позу, как моряк, готовящийся к удару надвигающегося шторма. Он повернулся лицом к Проликсу, который был в добрых четырех или пяти ярдах от него. Лицо Мастикса, казалось, застыло в напряженной, сосредоточенной концентрации; его глаза ни на секунду не отрывались от согнутой фигуры старого друида. Все на поляне замолчали, почтительно наблюдая; уделяя ученику все внимание. Мастикс поднял руки, указывая ими на усыпанное звездами небо. Озорная ухмылка медленно расползлась по его лицу, когда он открыл рот и заговорил глубоким, монотонным голосом: «Внутренний Свет сердца и души, Золото вне всякого сравнения, Даруй мне мое желание, мою цель, Эту власть раздели для меня. Возьми у него и даруй мне, Ту силу, которую искал, Сделай лучшим средь людей, Силу мне придай!» Панорамикс почувствовал неприятное чувство, скручивающееся внизу живота с того момента, как Мастикс занял свое место в центре поляны. Какая-то нервная энергия, которая по какой-то причине заставила его захотеть помешать Мастиксу провести церемонию. Но видя, как все остальные радостно беседуют и наблюдают; слыша крики животных в тихом лесу и спокойный ночной ветерок, колышущий деревья, Панорамикс отбросил это чувство в сторону. Все было в порядке. Все вокруг них было легким и жизнерадостным. Совершенно безопасным… А затем сцена изменилась так внезапно, что Панорамикс застыл от шока. Когда мрачное заклинание слетело с губ Мастикс, глаза старших друидов расширились от ужаса. Наставники и учителя вскочили на ноги, опрокидывая кубки с вином и скамейки в своей внезапной, подпитываемой страхом поспешности; оставив студентов одних и озадаченных за столом. Почтенный Друид, обычно спокойный и грациозный, кричал; взывая в хаосе к Мастиксу, чтобы он остановился. Но было уже слишком поздно. Атмосфера счастливого собрания внезапно испарилась. Несмотря на то, что фонари все еще ярко горели, каким-то образом их теплое свечение было приглушено; затемнено черным туманом, который внезапно опустился на поляну. Даже мерцающие звезды над ними перестали существовать, заслоненные зловещим туманом. Эта дымка начала светиться своим собственным жутким светом; сгущающийся оттенок электрической синевы. Прежде чем кто-либо смог что-либо с этим сделать, свечение, казалось, впиталось в Мастикса, заставляя его сиять интенсивным блеском в глазах перепуганных друидов. Мастикс перенаправил свои руки, переместив их над головой так, чтобы они были направлены прямо на перепуганного Проликса. Глаза старика были широко раскрыты от недоверия, и он, казалось, не мог заставить свое тело сдвинуться с места. Он никак не мог пошевелиться; просто в страхе смотрел, как исполняется следующая стадия заклинания. Синий свет вылетел из рук Мастикса подобно молнии; зигзагообразно пересекая поляну во всех направлениях, но следуя очень четкой траектории. Интенсивный свет заставил друидов и их учеников отпрянуть назад, прикрывая глаза с криками удивления и боли. Но это было ничто по сравнению с криком, вырвавшимся мгновением позже. Луч попал Проликсу прямо в грудь. Именно тогда ученики поняли, почему их наставники и старшие внезапно так нехарактерно испугались. Они тоже вскочили со своих мест, рванувшись вперед, надеясь помочь. Вид и звуки нападения на Проликса наполнили их ужасом и яростью. Но как они ни старались, они не могли подойти к Мастиксу или Проликсу ближе, чем на три ярда. Почтенный Друид все еще пытался пробиться к паре в центре поляны, но сила сильной магии, происходящей вокруг него, не позволяла ему подобраться достаточно близко. Он в ужасе наблюдал, как энергетический мост между Мастиксом и Проликсом сменил цвет с жуткого синего на зловещий зеленый. — Остановись! Мастикс, во имя Тутатиса! Пожалуйста, остановись! Проликс все еще стоял там, с лицом, застывшим в гримасе агонии. Он не мог пошевелиться; он не мог дышать. Он чувствовал, как что-то внутри него отрывается; отрывается от его души. Это было больнее всего, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Энергия уходила, оставляя его все слабее и слабее. И все же он не мог даже упасть на колени. Сила, бурлящая в нем, удерживала его на ногах, прикованным к месту, не имея власти над собственным телом. Мастикс не осознавал царящего вокруг него хаоса. Все, что он знал, это теплое, приятное чувство, наполнявшее его. Это было чудесно; огромные волны неизмеримой силы проникали в его существо. Он чувствовал, что забирает силу Проликса — что-то, чего он не мог объяснить. Он не осознавал, какую боль причиняло его заклинание пожилому друиду в четырех ярдах перед ним. Он не слышал криков или мольб о том, чтобы он прекратил заклинание. Он даже даже по-настоящему не видел невероятного количества голубой энергии, которую, казалось, направлял. Все, что он видел, было какой-то размытой дымкой. Все звуки были приглушенными; кроме биения его собственного сердца. Все чувства были притуплены и ослаблены. Все, кроме его способности чувствовать. Фантастическое ощущение непостижимой силы, наполняющей его, завершающей его. Внезапно это чувство мощного контроля изменилось. Мастикс почувствовал, что споткнулся, словно о камень. Сила начала ослабевать, когда его хватка за заклинание медленно начала ускользать. Он попытался переориентировать свое внимание, занять лучшую позицию, но не смог. Заклинание было слишком сильным. Оно ускользало от него. Он терял контроль. Прекрасная, чудесная сила снова начала покидать его. Он цеплялся за нее изо всех сил, но не мог удержать. Это разозлило его; но также наполнило паникой. Эта сила принадлежала ему, и он хотел ее вернуть. Панорамикс продолжал пытаться добраться до Проликса. Со всем своим упрямством новый друид продвинулся вперед на шаг, затем на два, только для того, чтобы мгновение спустя быть отброшенным назад силой заклинания. Его друг смертельно побледнел, зеленый свет вонзился ему в грудь, как копье. Почему Мастикс это делал?! Проликс никогда никому не причинял вреда! Всем нравился старейший друид. Как Мастикс мог сделать что-то настолько ужасное?! Панорамикс перевел испуганный взгляд на своего соперника, заметив спокойный, почти расслабленный способ, которым Мастикс поглощал энергию, вытягивая ее прямо из тела Проликса. Панорамиксу пришла в голову мысль, заставившая его задуматься, знал ли Мастикс, что происходит; что он делал с Проликсом. Внезапно энергия превратилась в смесь воюющих синих и зеленых разрядов. Сила, разносящаяся по поляне, усилилась, отбрасывая друидов еще дальше назад и не оставляя им выбора, кроме как ухватиться за что-нибудь прочно закрепленное. Энергия стала спазматической; более неистовой, и выражение покоя исчезло с лица Мастикса. Оно сменилось выражением болезненной сосредоточенности. Как будто он боролся с какой-то мощной силой и проигрывал. — Заклинание слишком сильное для него! — прокричал Почтенный Друид Панорамиксу сквозь шум, хотя тот был прямо рядом с ним, — он не может его контролировать! Словно по сигналу, раздался оглушительный звук, похожий на гром. Он прогремел над поляной, вероятно, его было слышно за много миль. Сине-зеленая молния вырвалась из промежутка между двумя мужчинами, разветвляясь подобно взрыву вокруг них. Сила швырнула других друидов на землю. Поднялся ветер, и земля затряслась, как будто ее вот-вот разорвет на части. Какофония энергии и мощи достигла своего полного апогея, а затем затихла… это закончилось. Все просто остановилось. Темный туман рассеялся; в небе над головой снова появились звезды, и фонари, все еще зажженные, вернулись к своему прежнему великолепию. Тишина была оглушительной. Можно было услышать, как на поляне упала булавка. Все было тихо. Все, кроме Проликса и Мастикса. Старший друид, которого больше не удерживала неотвратимая сила, отшатнулся назад, его глаза закатились, когда он камнем рухнул на твердую землю. Он лежал там, совершенно неподвижный. Мастикс тоже упал, хотя все еще был в сознании. Он рухнул вперед на колени, ошеломленный и быстро моргающий. Оставшиеся отголоски той великолепной силы все еще гудели в его венах. Терять это было почти безумно. Он смутно начал осознавать реальности. Потерев кулаком оба глаза, он смог прояснить зрение. От того, что он увидел, у него кровь застыла в жилах. Перед ним была толпа друидов; каждый наставник и каждый ученик стояли на коленях рядом с телом другой фигуры в белом. Только эта фигура не двигалась. Он не дышал. Проликс. Достопочтенный Друид поддерживал голову своего друга всей жизни, раскачиваясь взад и вперед от боли. Обычно мудрое, сдержанное выражение лица главного друида было наполнено смесью горя и шока. Он поднял глаза и встретился с собственным смущенным взглядом Мастикса. Несмотря на то, что он говорил тихо, Мастикс слышал каждое слово. — Проликс он… он мертв…