Heart To Heart

      Тоширо все еще не мог поверить, что все это было на самом деле. Происходящее казалось до нелепого смешным и до боли в сердце желанным. Причем второе Хитсугая отрицал, наивно полагая, что если он будет игнорировать разливавшееся внутри тепло, то оно само исчезнет. Но проклятое ощущение слепого счастья никуда не делось, а лишь разгоралось с новой силой.       Абсурдность и невозможность ситуации мешали ему в полной мере осознать все то, что произошло за последние пару часов.       Поэтому прямо здесь и сейчас он тупо хлопал глазами и переминался с ноги на ногу, стоя у входной двери квартиры Куросаки и терпеливо ожидая, когда она, наконец, справится с замком. Пока Карин возилась с ключами, Хитсугая осматривал неприметный подъезд и невольно задавался вопросом, как он вообще здесь оказался.       Ответом послужила сразу всплывшая в голове их неожиданная встреча и ее неловкое продолжение.

***

      Тоширо силился отвести от нее взгляд и не мог. Логика подсказывала, кричала о том, что нужно что-то сказать, как-то прервать это душащее молчание, перестать, наконец, откровенно пялиться на девушку, в которую был когда-то влюблен до звезд в глазах. Но он чувствовал, как его рациональная часть проигрывает этому необъяснимому, необъятному ощущению тепла, которое он так долго пытался забить поглубже в себя. И вот сейчас она, некогда бывшая причиной его бессонных ночей и глупых улыбок в пустоту, стояла прямо перед ним. Так близко, только руку протяни. И Хитсугая прикладывал все усилия, чтобы все-таки не протянуть. Ведь то, что прошлое вдруг решило напомнить о себе в настоящем еще не значит, что у него будет продолжение в будущем.       Они стояли и смотрели друг на друга не больше минуты, но казалось, что прошла пара вечностей, прежде чем кто-то из них смог заговорить.       — Давно не виделись, первоклашка! Смотрю, ты слегка подрос, — Карин посмеялась над ним в своей привычной манере. Словно и не было этих семи лет разлуки. Словно не было всего того, что когда-то случилось между ними. Не было всех беглых взглядов, ненавязчивых касаний и неумелых поцелуев. Только раздражающая Карин и раздражающийся Тоширо. Только то, что было до.       «Умеет же испортить момент». Тоширо уже начал мысленно ворчать и негодовать по поводу приевшегося прозвища, но на задворках сознания радовался, что Карин взяла привычную ноту. И он решил подыграть ей в этом. Потому что так было проще.       — Куросаки не меняются, — Хитсугая буркнул себе под нос достаточно громко, чтобы она услышала. И уже привычным деланно-недовольным тоном продолжил, надув губы: — Сколько еще мне нужно повторять — не называй меня так!       На что Карин лишь ехидно ему улыбнулась и ни с того, ни с сего, схватила под локоть и куда-то потащила.       — Стоять с тобой здесь, безусловно, очень весело, но я, вообще, шла покушать. И раз уж ты так удачно подвернулся под руку, то пойдешь со мной. А то есть в одиночестве, когда привык, что рядом галдят еще как минимум три человека, такое себе. Из тебя, конечно, собеседник тоже «такое себе», но лучше, чем ничего.       Тоширо и пикнуть ничего не успел, как меньше чем за полминуты его успели замаскированно пригласить на ужин, назвать «таким себе собеседником» и обнадежить, мол, он тоже сойдет. И если бы Хитсугая не знал ее, уже обиделся бы. Но это была Карин. Вредная, упертая, милая Карин. Он никогда не мог сказать ей нет.       — Куда ты меня тащишь?! — но все равно пытался.       — Я же сказала — есть хочу. Тут недалеко есть небольшая лапшичная, я обычно туда хожу, когда готовить лень. Дешево и вкусно. Золотое место.       — А я тут причем?! — Тоширо сопротивлялся больше для вида и поддержания иллюзии, что все как обычно. В первую очередь пытаясь обмануть себя, потому что ощущение ее руки на сгибе его локтя казалось таким приятным и правильным, что сохранять сосредоточенность на происходящем становилось трудно.       — Да брось, Тоширо, — она на мгновение обернулась, бросив на него лукавый и слегка просящий взгляд, — неужели ты не хочешь поесть в компании старого друга?       Хитсугая решил не обращать внимание на то, как неприятно кольнуло в груди от последнего слова, и только усмехнулся про себя. Все такая же упрямая и настырная. Решив, что спорить с этой женщиной — себе дороже, он смог лишь принять свою судьбу и пойти за ней. Потому что, если не пойдет сам — потащит она.       Тоширо высвободил локоть из ее хватки и в последний момент пресек этот предательский рефлекс тут же снова взять Карин за руку и переплести с ней пальцы. Вместо этого он сжал ладонь в кулак и спрятал в кармане брюк.              К его удивлению и большому облегчению, разговор завязался сам собой. Правда, как и раньше, говорила в основном Карин, а Тоширо лишь слушал, иногда задавая редкие вопросы и подмечая про себя каждую новую деталь о ней.       Такие разговоры с Куросаки нравились ему больше всего, что тогда, что сейчас. Сам по себе Тоширо был не очень общительным, и каждый раз, когда кто-то пытался с ним поболтать, диалог обычно заканчивался, не успев начаться. Исключения составляли разве что Матсумото и Хинамори, которые упрямо продолжали разговаривать с ним, даже если собеседник из него был, как удачно выразилась Карин, «такой себе». И то, форма их общения больше напоминала монолог, чем диалог. Хотя Хитсугая не жаловался, такой расклад его более чем устраивал.       Но с Карин было иначе. Он все еще часто принимал на себя роль слушателя, но не потому, что ему было нечего сказать или он не хотел говорить вовсе. Наоборот, общаясь с ней, его мысли на удивление просто и быстро преобразовывались в слова, не произнести которые было преступлением против нее. Ведь промолчать означало оставить ее без ответа, говорящей в пустоту. А общение с Карин было для него важно. И оставалось важным до сих пор. Возможность слышать ее голос, такой громкий и до дрожи родной. Видеть, как меняется ее лицо от чередующихся на нем эмоций. И периодически уклоняться от ее рук, которые, казалось, жили своей жизнью, стоило ей начать жестикулировать. Все это было таким простым и привычным для нее и таким удивительным и важным для него. Но запечатлевать в памяти каждую частичку каждого разговора с Куросаки Карин было проще, если он больше слушал и позволял ей блистать за них двоих. Да и молчать в ее присутствии было не так уж сложно, ведь она Куросаки. А Куросаки всегда есть что сказать.       И Хитсугая был рад, что вместо давящей тишины весь путь до кафе он слушал ее рассказы про университетскую жизнь и весь длиннющий список причин ее неприязни к некоторым преподавателям и одногруппникам. Невольно вспоминались собственные годы в Академии шинигами, где каждый второй ощущался враждебно настроенным. Хитсугая решил тут же прервать ход своих мыслей и вновь сосредоточиться на словах Карин, пока воспоминания о единственном друге учебных лет еще не напомнили о себе тяжестью на сердце.       Куросаки не соврала, до кафе они действительно дошли быстро. Как только Тоширо открыл перед ними дверь, в лицо сразу ударил немного холодный воздух, резко контрастирующий с майской жарой на улице. Хитсугая даже облегченно выдохнул — все-таки холод он предпочитал больше. Но уловил, как по Карин прошлась едва заметная дрожь. В голове сразу же промелькнуло желание укрыть ее чем-нибудь, но он быстро вспомнил, что кроме рубашки и штанов на его гигае ничего нет, а значит и предложить ему, в общем-то, нечего. Они направились к стойке с кассой. Карин заказала то, что, по ее словам, она берет обычно. Тоширо поленился изучать меню и взял то же самое.       Куросаки снова схватила его под локоть — это уже входит у нее в привычку — и повела в сторону столика у окна. Как только они сели, Карин уже собиралась снова начать рассказывать что-то, но, как бы Хитсугая не хотел послушать ее еще немного, он решился задать вопросы, которые вертелись в голове с самого начала их встречи.       — Что ты здесь делаешь? — в узких кругах шинигами не только Куросаки славились своей прямолинейностью.       — В смысле? — Карин похлопала глазами, не понимая, о чем он ее спрашивает.       — Что ты делаешь здесь, в Наруки?       — Живу.       — Живешь? — теперь глазами хлопает Тоширо.       — Ну да. Переехала, когда в медицинский здесь поступила. До университета ближе.       — Ты учишься в Наруки?       — По-моему, это то, что я только что сказала.       — Почему здесь? Разве в Каракуре нет университетов?       — Ну-у, есть, конечно… — она слегка напряглась. — Но они там покруче местных будут.       — Вот именно. Мне казалось, что, раз Каракура больше, то и университеты там лучше.       — Ну, в том-то и дело, что они там правда лучше. А значит и попасть сложнее. Мне… — она тяжело вздохнула, — мои оценки были недостаточно хороши. Короче, туда я не поступила, — по ее лицу пробежала тень былой неудачи. Но она тут же вновь посветлела и бодро продолжила: — Зато прошла отбор здесь, в Наруки. И ни о чем не жалею. В конце концов, учат везде одинаково. А вопрос трудоустройства вообще не проблема. В крайнем случае, если вариантов других не будет, стану работать под началом отца. Хотя Исида говорил, что, как только мы с Юзу выпустимся, будет рад видеть нас в своей клинике. Отличный способ насолить бородачу, — от ее зловредного выражения лица у Тоширо по спине побежали мурашки.       — Ясно. Прости, если задел своими вопросами, — ему было неловко, что он повел себя так бестактно.       — Да брось, ничего страшного, — она лишь махнула рукой. — Давно переболевшая для меня тема. Да и это было ожидаемо, честно говоря. Я изначально не рассчитывала поступить туда. А вот Юзу, — при мыслях о двойняшке ее глаза заблестели, — Юзу на медицинский в Каракуре поступила, представляешь. До сих пор так рада за нее, — подтверждением эти словам послужила ее искренняя улыбка. — Правда, как только она узнала, что я не прошла, решила учиться здесь, чтобы меня одну в другом городе не оставлять. Ну не дурочка ли? — Карин наигранно начала возмущаться. — Еле отговорила ее. Я ведь уже большая девочка, сама справлюсь.       В этот момент их заказ наконец был готов и Тоширо пошел его забирать. И пока Карин не видит, позволил слабой улыбке скользнуть по губам. О тесной связи сестер Куросаки он знал не понаслышке. И почему-то от этого ему было радостно. Но вернувшись за столик, снова принял серьезное, едва заинтересованное выражение лица.       — Ладно, с университетом ясно. А почему медицина? Не похоже, чтобы раньше ты шибко ею увлекалась.       — Тут смотри, какое дело. Я столкнулась с той же проблемой, что и большинство старшеклассников — выбор. Подростки до последнего не знают, куда поступать и на кого, оттягивают момент принятия решения вплоть до самого выпускного. Мне повезло, я задумалась об этом еще в начале старшей школы. И пришла к выводу, что меня, в общем-то, ничего и не интересует. Ну, вот нет профессии, о которой я бы прям мечтала, специалистом в которой я бы хотела стать. Нет такой и все. Мне, по сути, даже выбирать было не из чего, потому что мне ничего не нравилось. Но ответ пришел как-то сам и это было быстро, просто и неожиданно. Ты сейчас можешь удивиться, но мне в этом помог папа. Я спросила у него, что мне делать, и он сказал мне: «Если ты не знаешь, чего хочешь, выбирай то, где будешь нужна. Потому что нужными мы хотим быть всегда». И сразу после этого он ушел в клинику несмотря на то, что была уже ночь. Но кому-то нужна была его помощь, нужен был он сам. И тут я подумала про медицину и такая: «А почему нет?». Ну и плюс, я почти все детство помогала отцу в клинике вместе с Юзу и Ичи, и потому эта сфера мне ближе остальных. Так что я просто выбрала путь наименьшего сопротивления. И вот, я здесь.       Тоширо оставалось только молча восхищаться ей. Хитсугая, конечно, не спец, но даже одного взгляда на четвертый отряд ему обычно хватало, чтобы понять — в медики добровольно идут только три категории людей: самоубийцы, сумасшедшие и конченные добряки. К какой категории отнести Куросаки он еще не решил, но уже подумывал о той, что называет «сумасшедшей». Потому что выбрать медицинский факультет как путь наименьшего сопротивления никак не получалось назвать здравым решением. Но он не успел обдумать эту мысль как следует, потому что на языке уже вертелась другая:       — Но почему ты живешь здесь? Разве не дешевле просто ездить из дома и не тратится на жилье? Вроде, когда твой брат был в старшей школе, у него были одноклассники, ездившие из Наруки.       — Ну, я бы не сказала, что это сильно дешевле. Снять квартиру здесь можно, на удивление, недорого. Но дело не в этом. Просто… — она зажевала губу, думая, как продолжить: — С некоторых пор в доме стало слишком много народу. Папа, Юзу, Ичи с Орихиме и Казуи. Не подумай, я люблю их и иногда очень скучаю. Но я могу приехать к ним в любой момент. А вот там… не знаю. Мне там… — она неоднозначно повертела рукой в воздухе, пытаясь подобрать слова.       — Тесно, — он подсказал прежде, чем успел осознать, что на самом деле прекрасно понимает, о чем Карин говорит.       — Да! Точно. Просто это особенно остро ощущается после того, как мы с Юзу пожили в отдельных комнатах. Ичи ведь тоже в другом городе учился. И чтобы его комната совсем не запылилась без него, туда временно переехала я.       — И почувствовала вкус личного пространства? — Тоширо не мог не съязвить, вспоминая все те случаи, когда Куросаки бесцеремонно вытаскивала его из зоны комфорта и называла грустным первоклашкой каждый раз, когда он просил ее оставить его одного.       — Да, — она испустила побежденный вздох, но взгляд говорил, что следующая битва ехидства будет за ней. — И, что тут скажешь. Личное пространство как наркотик. С которого я не смогла слезть. К тому же это как раз пришлось на наш с Юзу подростковый период и старшую школу, так что отдельные комнаты были как нельзя кстати. Да что я тебе рассказываю, ты и так помнишь то время, — а потом, словно смутилась, быстро добавила: — Наверное.       Тоширо помнил. Разве мог он забыть. Луна, подоконник, холодный ветер из открытого окна, ее очаровательное заспанное лицо и ощущение теплой кожи под его губами. Она тогда подумала, что это сон. Тоширо и сам потом не мог поверить, что все это было наяву.       И с трудом верит в реальность происходящего сейчас. Они с Карин просто сидят, едят и разговаривают. Как раньше. Сколько он уже думал об этом, не осмеливался мечтать и запрещал себе вспоминать?       А Карин все продолжала, не догадываясь о мыслях Хитсугаи:       — В общем, жить отдельно я привыкла, жить отдельно мне понравилось. Пришлось, конечно, пережить некоторые бытовые катастрофы в первое время, но я справилась. И, как видишь, даже осталась жива, — кажется, она правда гордилась этим фактом. — Ну хватит обо мне. Я знаю, что ты у нас не особо болтливый, но давай и сам что-нибудь расскажи. Какими судьбами вообще?       — Задание у меня здесь, что еще может быть.       — И надолго ты?       — Месяц или около того. Как пойдет.       — Довольно расплывчатый ответ для тебя. Я ожидала услышать точную дату и время отправления в Общество Душ.       — Куросаки, хорош ехидничать, — Тоширо лишь цокнул языком.       — Ну ладно, ладно тебе. В любом случае, месяц — это немало. Где ты будешь жить все это время?       По его моментально скисшему лицу Карин поняла, что, видимо, на крышах.       — Что, прям все так плохо?       — Давай не будем об этом.       — Тебе реально негде жить все это время? Неужели у тебя здесь нет знакомых, у которых можно перекантоваться?       — На данный момент, единственный мой знакомый здесь — ты.       И Карин хватило всего доли секунды, чтобы смутить их обоих следующей фразой:       — Так пошли ко мне! — она сказала это немного громче, чем планировала, и этим привлекла внимание нескольких редких посетителей. Карин и Тоширо тут же залились краской, потому что в глазах прохожих это могло прозвучать, как приглашение на домашнее свидание. — Ну, я имею ввиду, тебе негде жить, а я живу одна и…и… — после этого уточнения лично Хитсугае стало только хуже. — И… ой, да ну ладно, что такого может случиться?!       Тоширо даже боялся думать, что такого может случиться. Жить вместе с Карин. От одной мысли тело прошибал приятный озноб наряду с окутывающим голову плохим предчувствием. Но других вариантов у него не было. Так что он согласился, уже предвидя, что месяц обещает быть насыщенным.

***

      И вот он здесь. В квартире Карин. И уже зло вертит на языке ее вопрос «что такого может случиться?», издевательски коверкая его про себя так и сяк. Потому что «что-то такое» случилось, стоило ему перешагнуть ее порог и оказаться в на удивление тесной прихожей. Тоширо определенно не был готов к тому, что он будет постоянно касаться ее плеча или бедра, пока они пытаются разуться в небольшом генкане. Не в силах выдерживать эту пытку дальше, Хитсугая встал и прижал руки по швам, чтобы снова случайно ее не задеть. Для Карин появилось больше места, так что она быстро сняла обувь и прошла дальше в квартиру, попутно включая свет. Когда появилось долгожданное пространство для телодвижений, Тоширо тоже разулся и пошел за ней.       — Прости за вторжение, — стандартная фраза, которую Куросаки удостоила лишь простым угуканьем.       — Ванная здесь, — Карин указала на дверь слева по коридору, прежде чем самой скрыться там. Из комнаты донеслись звуки включенной воды. В это время Тоширо решил осмотреться, при этом оставаясь на месте. Ему показалось невежливым просто пройти в чужой дом и все посмотреть, даже если его пригласили.       На вид это была обыкновенная однокомнатная квартира. Справа от генкана стоял шкаф для одежды, занимавший чуть ли не всю прихожую. Слева ванная. Прямо взгляд натыкался на конец узкого коридора и стену, разделяющую две комнаты: кухню и, наверное, гостиную. Дверей не было. Разве что у ванной и туалета. Из кухни выглядывал стол, а из гостиной — прижатый к левой стене диван. Но кажется, вдалеке был кусочек кровати у окна. Это вызвало у Тоширо вздох облегчения. Не хватало еще, чтобы они с Карин постель делили. Неоднократно взбудораженное за этот день сознание тут же нарисовало картинку, где они спят вместе. Хитсугая слегка мотнул головой, прогоняя ненужные и смущающие мысли. И как раз вовремя, потому что из ванной показалась Карин. Она вышла и кивнула на дверь, приглашая его пойти помыть руки.       Обычная ванная. Большая и практически пустая раковина могла похвастаться разве что зубной щеткой и пастой. Тоширо невольно сравнил с ваннами Хинамори и Матсумото, в которых ему пришлось побывать при случайных обстоятельствах. У тех раковины ломились от всяких баночек и бутылочек, названия на которых он даже боялся прочесть — вдруг язык сломает. Правда, все это добро нашлось и у Карин, только в шкафчике и в гораздо меньшем количестве.       — Каким полотенцем я могу воспользоваться? — он крикнул, высунувшись из ванной и пытаясь найти девушку взглядом.       — А, сейчас! — ее ответный возглас донесся из, как предположил Тоширо, кухни. Она быстро подошла, достала из шкафа в прихожей полотенце и дала ему. — Ты сразу спать ляжешь? Или чай будешь? Потому что не знаю, как ты, а у меня сна ни в одном глазу.       И правда, несмотря на то что Тоширо не спал уже почти сутки, сейчас он чувствовал себя довольно бодро. Так что он поплелся за ней на кухню, попутно окидывая свое временное жилище взглядом.       — Чай звучит неплохо.       — Окей, тебе какой? Черный, зеленый? В пакетиках? — она шутливо прищурилась, прекрасно зная, что Хитсугая чай в пакетиках даже за чай не считает.       — Зеленый.       — Сахар?       — Нет, спасибо.       — Ты присаживайся пока, я сейчас.       Ножки стула скрипнули о кафель. Хитсугая покорно сел за тот край стола, с которого мог наблюдать, как Карин бегает по своей маленькой кухоньке, что-то приговаривая про себя. Она все делала неспешно и расслабленно, перемещалась по комнате от полки к полке давно заученными короткими маршрутами, не делая лишних телодвижений. Не прошло и пяти минут, как чайник уже вскипел, а на столе появились две кружки с поднимающимся от них паром. Куросаки села напротив него.       Тоширо невольно потянулся к черной кружке с белыми снежинками на ней. Она ему понравилась. Но не успел он взяться за ручку, как его пальцы наткнулись на что-то теплое и явно не являющееся керамикой. Он поднял глаза и встретился с недоумевающим взглядом Куросаки. Их пальцы все еще едва соприкасались. Сердце ушло в пятки, а затем забилось как бешеное, встав комом в горле.       — Тоширо, — Карин произнесла совсем тихо, будто не хотела нарушать этот момент. Но, моргнув, продолжила уже громче: — Это моя кружка. Твоя вот, — и подвинула к нему ту, на которую он еще даже не взглянул.       — А? А, прости, — Хитсугая отдернул руку, словно его прошибло током. — Извини.       — Да ничего.       Тоширо отчаянно хотелось верить, что на ее щеках и впрямь разлился еле заметный румянец, и что это не просто свет играет с его воображением.       Он быстро схватил свою кружку и сделал большой глоток, даже не охладив напиток, как делал обычно. Горячий чай обжег горло и слегка утихомирил сердце, дав ему вернуться на свое законное место в груди. Какого черта это вообще было? С чего он взял, что это кружка для него? Надо было сначала спросить или подождать, пока Карин сама ему скажет. Глупо, глупо, глупо, глупо…       Повисло молчание. Каждый думал о своем. Тоширо надеялся, что сейчас, как и на пути в лапшичную, разговор начнется сам собой, но Карин все молчала. Как будто вся неловкость, которая должна была заставить язык заплетаться еще на улице, накрыла их волной недосказанности только сейчас. Он что, правда надеялся, что после семи лет порознь они смогут вот так просто снова общаться, как ни в чем ни бывало? Еще и жить вместе? И плевать, что это все из-за миссии.       Вновь появилось ощущение абсурдности и нереальности. Тоширо уже начал мысленно корить себя:       «Наверное, соглашаться на предложение пожить у нее было ошибкой. Очевидно же, что Карин это сказала, не подумав. И где только были мои мозги?»       Хитсугая наконец посмотрел на Карин, надеясь не пересечься с ней взглядами. Куросаки пребывала в том же недоумении, что и он с той лишь разницей, что у нее это было заметнее. Она все ерзала на своем стуле, вертела кружку в руках и украдкой поглядывала на Тоширо. Затем бросила взгляд на часы.       — Уже поздно.       — Ага. Я пойду вещи разберу.       — Хорошо. Освобожу тебе полку в шкафу.       Никто из них не сдвинулся с места. Почему-то вставать из-за стола было страшно. Как будто стоит кому-то встать, и вся трепетность и вместе с тем напряженность момента исчезнут.       Первым пересилил себя Тоширо. Он подошел к Карин, молча забрал у нее пустую кружку, еще хранившую тепло ее рук, и принялся мыть посуду за ними.       — Эй, ну что ты, не стоит. Ты все-таки мой гость, я сама помою потом.       — Раз я собираюсь жить у тебя целый месяц, а может и больше, мне нужно чем-то себя занять. Мне будет неудобно перед тобой, если я никак не буду помогать по дому.       — Да брось ты…       — Ты, кажется, хотела освободить мне полку в шкафу.       — Не меняй тему.       — Карин, — он строго посмотрел на нее. — Я буду помогать в быту. И я либо буду делать это открыто, либо втихую, — его тон не терпел возражений.       Куросаки ненавидела, когда он говорил таким образом и уже бы высказала ему все, что думает по поводу его полезности по дому, но вовремя отдернула себя. Это был конец дня, они оба были уставшие и напряженные. Такая внезапная встреча спустя столько лет взбудоражила их обоих не на шутку. Ругаться не хотелось. Да и раз уж на то пошло, помощь ей правда не помешает. Уже через месяц сессия и Карин надо усиленно поработать и поднакопить сейчас, чтобы потом она могла спокойно готовиться к экзаменам. Так что лишние руки ей не помешают.       — Ладно, как хочешь. Тогда завтра распределим обязанности, — и ушла в прихожую.       Послышались звуки возни: что-то шуршало, падало, скатывалось. И все это сопровождалось тихими ругательствами Куросаки.       Тоширо на полном серьезе начал понимать, почему Юзу боялась оставить Карин одну.       — Все, я закончила, — в проеме показалось ее раскрасневшееся, как после тяжелого труда, и довольное лицо. — Иди, раскладывайся. Я тебе на диване пока расстелю, — и уже ушла куда-то, как вдруг спохватилась и вновь просунула голову на кухню. — На диване спать будешь, ничего же?       Хитсугая похлопал глазами и ответил:       — Конечно ничего. Хоть на полу могу.       — Не, на полу не выйдет — у меня футона нет.       И снова скрылась в другой комнате. А Тоширо пошел раскладывать вещи. Их у него было немного. Не то чтобы у него была куча современной одежды из Мира Живых, которую бы можно было взять с собой. Большинство из того, что висело у него в шкафу уже давно было ему мало. Другая часть смотрелась бы странно с нынешними модными тенденциями. Прошатавшись по городу весь день, ему оставалось радоваться тому, что хотя бы брюки и рубашки остались без изменений. За модой Хитсугая, конечно, не гнался, но выглядеть хорошо и соответствующе все равно хотелось. Только он принялся раскладывать то немногое, что у него было, как его снова отвлекла Карин:       — Тебе диван раскладывать? Он вроде и так большой, но мало ли.              — Сейчас, — он быстро спихнул остатки на полку и пошел в комнату справа по коридору.       Как Тоширо и предполагал, это была помесь гостиной и спальни. Вдоль окна стояла полутораметровая кровать. Ближе к проходу в коридор расположился стол с горой учебников и ноутбуком. А к смежной с кухней стене был прижат тот самый диван. Он действительно был длинным, но что-то подсказывало Хитсугае, что в пространство между подлокотниками он не уместится.       — Давай я разложу.       — Да я сама, — она опять начала упрямствовать.       — Ну что ты заладила. Я же не маленький!       — Да какая разница! Вдруг ты мне диван сломаешь! Он новый, между прочим.       — Я что, по-твоему, совсем идиот, чтобы не мочь разложить диван самостоятельно? Да у меня дома такой же стоит.       — Да? И часто тебе приходится его раскладывать? М?       — Карин, — он предупреждающе протянул. Затем глубоко вздохнул и уже спокойнее продолжил: — Ладно. Давай не будем ссориться на пустом месте. Ты скажешь мне, как твой диван раскладывается, а остальное я сделаю сам. А ты проконтролируешь, раз так боишься. Идет?       Немного подумав, она лишь кивнула в ответ.       Как Хитсугая и предполагал, на раскладывание дивана ушло мало времени. Язык чесался спросить, стоило ли такой кипиш поднимать, но он сдержался. И невольно засмотрелся на Карин, пока та расстилала ему постельное белье. Распущенные перед сном волосы каскадом ниспадали на плечи. Пижамная майка на тонких бретельках оголяла лопатки. Но хуже всего были короткие шорты, открывавшие вид на подтянутые икры и округлые бедра. Тоширо с усилием поднял взгляд и решил отойти и сменить ракурс на более безопасный. Стало хуже. Теперь он стоял так, что видел ее ключицы с яремной впадинкой. Лямки ходили по белым плечам от каждого движения рук. Хитсугая невольно посмотрел ниже и уперся взглядом в ложбинку между грудей, видневшуюся в вырезе майки, когда Карин наклонялась вперед. Тело обдало жаром. Тоширо с трудом проглотил вставший ком в горле. В итоге, он просто задрал голову и стал смотреть в потолок, надеясь, что хотя бы там не увидит то, чего не должен видеть. Но соблазнительный образ уже сложился, как пазл, из тех обрывков, на которые он случайно наткнулся взглядом. Сознание уже выжгло на внутренней стороне век полную картинку, чтобы стоило Тоширо закрыть глаза, как внутреннему взору сразу представлялась она.       Из моральных мук его вырвал ее голос:       — Готово. Можешь ложиться.       — Хорошо, спасибо. Но я сначала умоюсь.       — Нет, ляг сейчас, — и, встретив удивленный взгляд Хитсугаи, пояснила, — Хочу кое-что проверить.       Тоширо еще несколько секунд подозрительно сверлил ее взглядом, но все же лег, желая поскорее закончить со всем этим и лечь спать. Но как только его ступни почувствовали непривычную легкость, какой быть не должно, когда лежишь на чем-то, он сразу понял, что такого хотела проверить Куросаки. Потому что она разразилась диким хохотом, когда увидела его свисающие с дивана ноги. И это при том, что его голова тоже почти торчала в воздухе.       — Это не смешно, Карин, — он зло процедил сквозь зубы.       На что Куросаки лишь ответила новым приступом смеха.       — Ой, ну хватит! — он остался неуслышанным.       — Что, уже скучаешь по своим ста тридцати сантиметрам, а? — она еле выговорила сквозь хохот.       — Сто тридцать три! Я был сто тридцать ТРИ!       Карин уже каталась по полу и крючилась от смеха. А Тоширо сидел злой, как черт, и надувал от негодования губы, как ребенок.       — А ты прям точную цифру до сих пор помнишь, — у нее на глазах уже выступили слезы.       — Забудешь тут, когда столько лет всем подряд напоминать приходилось. Думаешь мало было дураков, вроде тебя, которым обязательно надо постебаться над моим ростом, — уже столько лет прошло, а это все еще больная тема. И Хитсугая просто не мог поверить в то, как же ему не везет с ростом: сначала он не дорос до золотой середины, а потом перерос ее к чертям. Это какое-то проклятье.       — Фух, — Карин тяжело дышала и ловила ртом воздух, — Ладно, не дуйся. Прости, я не хотела ворошить старые раны, — она слегка сжала его руку, извиняясь. И так обворожительно улыбнулась с красными от смеха щеками и застывшими в уголках глаз слезинками, что у Тоширо вмиг пропало желание злиться. Но на место негодованию пришло смущение, потому что он все еще чувствовал ладонь Карин на своей. Та, будто почувствовав, посмотрела на их руки и быстро и мягко отдернула свою.       — Кхм, я пойду первая умоюсь, ладно?       — Мгм.       Хитсугая молча наблюдал за ее удаляющейся спиной, а про себя думал, какой же он дурак. А потом начал считать себя кем похуже, потому что вспомнил, что он кое-что забыл. Тоширо рванул к шкафу, чтобы убедиться и, порывшись в своих вещах, оказался прав.       — Вот черт, — он тихо выругался себе под нос, но Карин все равно услышала.       — В чем дело? — Куросаки выглянула из ванной, вытираясь полотенцем.       — Я зубную щетку забыл. С утра умылся и забыл положить ее в сумку. У тебя есть?       — Ну да, но…       — Что?       — У меня только одна зубная щетка. Моя. Других нет.       — В смысле? — ему казалось просто немыслимым иметь всего одну зубную щетку.       — Ну вот так вот.       — Куросаки, у тебя на весь дом одна зубная щетка?       — Так я же одна живу! В гости ко мне не ходит никто, тем более с ночевкой. Тем более на месяц.       — Не переводи стрелки. Ты мне лучше скажи, почему щетка всего одна? Ты их поштучно что ли покупаешь?       — Это ты не переводи стрелки. Сам забыл, еще и меня виноватой делаешь!       — Аргх, ладно. Сколько сейчас времени? Магазины еще работают?       — Тут рядом есть круглосуточный.       — Отлично, — Тоширо сокрушенно вздохнул. — Пошли — покажешь, где он.       — Идем ночью в магазин за зубной щеткой? — в голосе сквозит издевка.       — Идем в магазин за зубной щеткой, — еще один протяжный вздох.

***

      Прохаживаясь между стеллажами пустого магазина, они выискивали зубные щетки. Когда нашли наконец полку с ними, Тоширо взял одну упаковку и уже собрался на кассу, но Карин его остановила:       — Точно все? Тебе ничего больше не надо? Просто если ты еще что-то забыл, лучше взять сейчас, чтобы не париться потом.       Он быстро прикинул в голове список вещей, который составлял во время сборов, и сравнил его с тем, что в итоге дошло до Мира Живых вместе с ним. И тут же тяжело вздохнул.       — Перед выходом я принимал душ и благополучно забыл все ванные принадлежности дома.       В голове Карин против ее воли тут же всплыло воспоминание, в котором Тоширо стоит под душем и капли воды струятся по его телу. Она вспыхнула, словно спичка, и тут же отогнала от себя такие мысли, пытаясь взять себя в руки. К счастью, Хитсугая в этот момент что-то высматривал вдалеке. Поэтому она смогла продолжить, как ни в чем ни бывало:       — Ясно, — она задумчиво протянула. — Ладно, что тогда еще нужно взять?       — Мочалку. Пару стеллажей назад я их, вроде, видел.              — И шампунь, да? Гель я тебе свой дам. Будешь ходить и пахнуть клубничкой, — да, ей определенно удалось вернуться в колею.       — Куросаки, избавь меня от своего ехидства на сегодня, прошу, — он страдальчески закатил глаза. — Да и без шампуня можно. Мне и мыла хватит.              Карин посмотрела на него, как на инопланетянина. Затем на его шикарно выглядящие волосы. И все равно осталась стоять на своем:       — Ну уж нет. В моем доме никто не будет мыть голову мылом. Шампунь и точка.       — Да какая разница? — Тоширо это все уже начинало раздражать. Скопившаяся за последние сутки усталость наконец дала о себе знать. И сейчас Хитсугая не хотел ничего, кроме как завалиться на раскладной диван и уснуть мертвым сном.       — «Какая разница», — Карин его передразнила. А затем усмехнулась. — Сразу видно, что ты холостяк.       От этого комментария кончики ушей Тоширо слегка покраснели. Он отвел глаза, старательно делая вид, что выискивает полку с шампунями. От его реакции в голове Карин завертелись мысли:       «Стоп, угадала? Правда холост? Конкретно в данный момент или…?»       Заканчивать мысль было неловко, но цепную реакцию размышлений уже не остановить.       «…Или за эти семь лет он так ни с кем и не встречался, кроме меня?»       Карин тут же с грустью отдернула себя.       «Если, конечно, это вообще можно было назвать отношениями»       Но если ее предположения верны, то эгоистичная мысль о том, что она была единственной, грела душу.       — Нашел.       — А? — она ведь успела выпасть из реальности пару минут назад.       — Шампуни нашел.       Карин прошлась взглядом по баночкам и бутылочкам, надписи на которых ей вообще ни о чем не говорили. Вот была бы здесь Юзу. Это ведь она ответственна за мини-аптеку у Карин в ванной.       — Ну. Молодец, что нашел. Выбирай и пошли. Спать хочу, — и демонстративно зевнула.       — Да они же все одинаковые, — он пробурчал, хмуря брови и, кажется, действительно читая этикетки и выбирая.       — Ну так тем более, бери первый попавшийся и пойдем.       Хитсугая посмотрел на нее, затем снова перевел взгляд на полки. И схватил какую-то баночку:       — Этот.       — Почему этот?       — Откуда мне знать. Просто дизайн понравился — ничего лишнего.       — Так ты у нас минималист?              — Вроде того.       Они наконец пошли на кассу. Карин уже было достала кошелек, как Тоширо остановил ее руку и спросил:       — Что ты делаешь?       — Собираюсь оплатить покупки, а что?       — Нет уж, Карин, я заплачу. Мы все-таки это мне покупаем.       — Да ладно тебе, это ж мелочь. Я знаю, что вам, шинигами, командировочных выдают — кот наплакал. Я сама…       — Да ну сколько можно?! Засунь свое «я сама» знаешь куда, Куросаки?!       Карин его раздражение рассмешило, но, вспомнив, что на улице ночь, она подавила смешок.       — Да ну не кипятись. Что такого-то?       — Карин, я не бомж какой-нибудь, чтобы быть не в состоянии купить себе средства гигиены.       — Ну не знаю, под расшифровку аббревиатуры бомжа ты очень даже подходишь.       — Карин, — от того, как он прорычал ее имя, у Куросаки пробежали мурашки. Но виду она не подала.       — Все-все. Плати сам. Как хочешь.       — Ждешь, что я тебе «спасибо» за это скажу?

***

      До дома они добрались только в пол-одиннадцатого. Уже наученный горьким опытом, Тоширо сразу решил просто стоять и дать Карин место разуться. Чтобы избежать лишних неловких ситуаций. И так их за день слишком много было.       Быстро умывшись, Хитсугая зашел в гостиную. Основной свет они не включали. Карин уже лежала в кровати. Как только голова Тоширо коснулась подушки, Куросаки выключила прикроватную лампу, и комната погрузилась во тьму.       Тоширо боялся, что из-за того, каким насыщенным на треволнения выдался день, засыпать он будет долго. Что его мозг будет упрямо перелопачивать скопившуюся информацию. Что даже если он и уснет, то неглубоким и беспокойным сном. Особенно если учесть, как часто ему приходилось сталкиваться с недостатком сна в последнее время.       Но почти сразу Хитсугая понял, что сегодня будет иначе. Постельное белье пахло стиральным порошком и совсем немного — ее духами. Наверное, запах впитался в ткань, когда она расстилала ему. Ее тихое сопение заполнило комнату, погружая все в сладкую дрему. А если поднять взгляд, то можно увидеть саму Карин. Она так близко. Спит с ним в одной комнате. От этого на душе стало тепло и спокойно.       Карин — катализатор всех его внутренних волнений. И она же — успокоительное.       Впервые за долгое время Тоширо уснул быстро и крепко.