Персики в садах Тосканы

      Гермиона проснулась поздно. День близился к обеду. Сквозь открытые окна она слышала знакомые звуки этого дома: звонкий голос хозяйки, синьоры Лючии, что-то говорящей на стремительном итальянском, смех Маттео, шум волн, омывающих утёсы внизу, жужжание пчелы, бьющейся об оконную раму. В соседнем номере было тихо. Может быть, Малфоя не было, а, возможно, он всё ещё спал.       Обедать не хотелось. Гермиона набросила лёгкий сарафан, сандалии и решила спуститься во двор, чтобы нарвать персиков. Сразу за домом начинался сад. Фруктов было так много, что постояльцам позволялось собирать и есть их сколько угодно. Таких вкусных персиков, как здесь, Гермиона нигде раньше не встречала. Больше всего ей нравился один сорт: крепкие, румяные плоды, невероятно сладкие на вкус. В саду, забравшись на стремянку, собирала персики синьора Лючия. Она улыбнулась Гермионе, и на щеках её обозначились округлые ямочки.       – Вам помочь, синьора Лючия?       – Подай‐ка корзинку, Dolcezza.       Сладкая моя. Лючия так называла всех приятных ей людей.       Гермиона забралась на стремянку, вдыхая запах спелых персиков. Лючия стояла внизу, принимая из её рук плоды. День выдался жарким.       – А этот спелый, синьора?       – Нет, синьорина Гермиона. Ведь он ещё не румяный. Лишь зрелые краснеют от стыда, а молодости стыд неведом.       Гермиона слегка покраснела. Говорят ли они сейчас о персиках, или синьора Лючия не одобряет её решения отправиться вечером с Дамиано на яхту? Со стремянки она бросила осторожный взгляд на Лючию, но та только сосредоточенно укладывала плоды в корзину. Со стороны дома послышался шум, и к ним прибежал, чуть задыхаясь, Маттео. Щёки его раскраснелись, мальчик был чем–то напуган.              Синьора Лючия, поставив корзину, обняла его, встревоженно расспрашивая его на итальянском. Мальчик ответил на нём же, а потом, повернувшись к Гермионе, на английском. – Там паук, огромный просто! Прямо возле сарая. Гермиона уже спустилась и с улыбкой потрепала его по голове:        – Ты ведь справился с ним, Маттео? – У него восемь лап, а у меня всего две руки, синьорина. Это был бы нечестный бой. Гермионе вдруг вспомнился Рон с его боязнью пауков. Синьора Лючия и Маттео ушли, а она пошла к бассейну. Собрав в пакет несколько персиков, она намеревалась полежать на шезлонге у воды, позагорать. Помыв персики в саду под ручным умывальником, она подошла к кромке бассейна. Там плавал Драко Малфой. Впервые за всё время его пребывания здесь она видела, что парень действительно отдыхает. Тело его было покрыто ровным загаром, и по загорелым рукам стекали капельки воды. Первым её желанием было уйти. Вернуться на балкон, закрыться от всего мира соломенной шляпой, послушать музыку. Но, повинуясь какому-то неведомому инстинкту, она никуда не ушла. Наоборот, подошла к бассейну и, присев на шезлонг, спросила у Драко, подплывающего к краю.       – Ты вчера так стремительно ушёл, даже не стал ужинать. Срочные дела? Драко, спустив солнечные очки на нос, с интересом посмотрел на неё: – С каких пор тебя волнует, как я скрашиваю свой досуг, Грейнджер? Гермиона хмыкнула и закрыла лицо шляпой. Она понимала, что Драко больше не плавает, а, застыв у кромки, беззастенчиво её разглядывает. – Да, срочные дела. Здесь ты права, – услышала она. – А ты, смотрю, зря времени не теряешь. А как же Уизли, Грейнджер? Если он узнает, что ты катаешься на яхтах со знойными итальянцами? – Мы с Роном расстались. Сейчас мы с ним просто друзья. Драко тихонько хмыкнул: – Это многое объясняет. - Ты вроде плавал? Так займись этим. И вообще, вроде ты делаешь вид, что не знаешь меня, разве нет? Драко вылез из бассейна. Гермиона слышала, как он возится рядом, доставая из сумки полотенце. – На то были причины. Раздался шум. Гермиона сняла шляпу и увидела Дамиано. Тот выгнал из гаража машину и сейчас ходил рядом, решая, мыть её или нет. Он поздоровался с Драко и улыбнулся Гермионе. – Выезжаем через два часа. Ты готова? Гермиона кивнула, терзаясь сомнениями. Зачем она согласилась, что её заставило это сделать? Провести вечер в компании незнакомых людей не входило в число её любимых занятий. Дамиано стал возиться с машиной, а Гермиона задумалась. Мысли её витали далеко, но глаза не могли не подмечать происходившее. Дамиано снял рубашку и подключил шланг к источнику воды. Шорты его намокли, рельефно облегая мускулистое тело. Волосы, обычно собранные в хвост, сейчас были распущены, и парню это тоже невероятно шло. Время будто замедлило бег: красная машина, и стекающие по стеклу капли. Загорелый парень, стоящий в ореоле сверкающих на солнце брызг. Это тоже было частью лета и нравилось Гермионе. Намокшие жёлтые шорты, плотно облегающие ягодицы, и стройные ноги напомнили Гермионе о персиках в саду... Она совсем забыла про Малфоя и удивилась, услышав рядом его смех. Гермиона с недоумением оглянулась на него. Успевший обтереться полотенцем, он растянулся на соседнем шезлонге, потягивая из бокала нечто, что явно не было соком. – Такой ты мне нравишься больше, Грейнджер. – Какой же? – Раньше тебя интересовали лишь книжки. Сотни, тысячи. Сейчас же ты находишь прекрасное и в более приземлённых вещах. Это радует. Гермиона возмущённо фыркнула, закрыв покрасневший лоб шляпой. Драко видел, как она рассматривала Дамиано. О, Мерлин... Они молчали, но тишина не была гнетущей. Гермионе вдруг подумалось, что остаток дня она бы с радостью провела здесь, под тенью пляжного зонтика, слушая, как гремит лёд в бокале у Малфоя и как плещется вода в бассейне, потому что он запустил туда ногу. – А что, София тоже с вами едет? –спросил вдруг Драко. – Что?       Гермиона оглянулась к машине Дамиано. Тот уже помыл её и теперь разговаривал с Софией. Та что-то быстро говорила ему по-итальянски, бросая на Гермиону недобрые взгляды. Дамиано стоял рядом и виновато улыбался Гермионе. – Так что же, Грейнджер, – спросил Драко, – ты поедешь с ними?        – Несомненно, - холодно ответила Гермиона.         Конечно, поедет! Назло этой выскочке. Гермионе не нужен Дамиано, он был всего лишь другом, но то, как София вела себя с ним, дерзко, нахально...       – Поеду, – опять повторила она. – Пока, Малфой. Хорошего вечера. А мне пора собираться.