Мера человека

19 июля 2011 г. Цвет волос Тедди Люпина колебался между черным и седым, создавая запутанную палитру монохромных цветов, которая напоминала Гермионе древесный уголь, размытый дождем. Это был не единственный признак его плохо скрываемого огорчения. Другой был гораздо заметнее – его глаза. Переполненные дурными предчувствиями, его глаза скользнули с ее старого учебника по зельеварению для третьего курса к кипящему котлу, потом обратно к книге, а затем остановились на ней. Тедди был почти ее роста, (когда это случилось?) и это дало ей прекрасный обзор на его щеки, которые были такими красными, что напомнили ей о Роне, когда "Кэнонс" проигрывали, а он притворялся, что ему все равно, хотя на самом деле это было не так. – Как дела? – Хорошо! Гермиона ни на секунду не поверила ему, но, тем не менее ободряюще улыбнулась, надеясь, что это в достаточной степени успокоит его нервы Сегодняшнее занятие было идеей Тедди. Как только они с Андромедой прибыли к камину, он чуть ли не силой затащил Гермиону в ее комнату для варки, чтобы попрактиковаться в приготовлении зелья, которое он должен был сварить в следующем семестре, движимый желанием стать лучше в предмете, по которому он только получил “Удовлетворительно”. Едва. Тедди хотел улучшить свои оценки, в конце концов, он хотел стать аврором. Как его мать. Хотя Гермиона могла бы с успехом обучить его любому другому предмету, зельеварение требовало большего, чем просто материалы, котлы и магия. Требовалось знание самого предмета, травоведения и ухода за магическими существами. Но, что более важно, предмет требовал готовности экспериментировать, в чем Гермионе еще предстояло совершенствоваться. Она все еще работала над этим. Ее вторая попытка в прошлые выходные привела к созданию флакона успокаивающего зелья, изготовленного просто по памяти. Она могла бы указать ему на книгу, проинструктировать следовать указаниям, но Тедди требовалось нечто большее, чтобы стать лучше в зельях: ему нужна была заинтересованность помимо необходимости. В свои тринадцать лет Тедди относился к тому типу учеников, которые, если не были полностью увлечены предметом, могли тысячу раз что-то услышать и все равно ничего не понять. К сожалению, у него не было никакого интереса к этому предмету, если не считать того факта, что он должен был прилично сдать экзамены по С.О.В. и Ж.А.Б.А., чтобы поступить в Академию авроров. – Итак, что там говорится, что нужно сделать дальше? – терпеливо спросила Гермиона. Волосы Тедди стали белоснежными, а затем потемнели до седых, когда он вернулся к книге, в которой подробно описывалось, как приготовить Уменьшающее Зелье. Нервно откашлявшись, он прочитал отрывок вслух. – Мелко нарежьте четыре корня маргаритки и добавьте, – он поднял глаза. – Но ведь мы нарезали их перед тем, как начать. – Да, мы так и сделали, именно по этой причине. Подготовка – ключ к приготовлению зелий, – Гермиона передала ему миску, и когда Тедди взял слишком большую щепотку, чтобы правильно посыпать, она осторожно подсказала направление. – Помни, совсем чуть-чуть. – Хорошо, – он так и сделал, разбрызгивая его, пока зелье не приобрело нужный цвет. Он выглядел воодушевленным своим успехом, даже немного уверенным в себе. – Думаю, я справлюсь. – Конечно. Она оставила его трудиться, не уходя слишком далеко, отправившись в свою комнату, где с потолка в муслиновых мешочках свисали сушеные травы. Она взялась за свое предыдущее занятие и когда закончила, выглянула в окно и увидела подростка, который сосредоточенно изучал книгу, прищурив глаза и поджав губы. – Как идут дела? – Здесь не сказано, как добавлять сок пиявки: медленно или весь сразу. Но Тедди принял решение прежде, чем Гермиона успела что-либо сказать. Он выбрал то, что выбрал бы любой ребенок его возраста: залил всё в котел за раз. Признаки фиаско проявились незамедлительно. Сначала котел лопнул, а затем волосы Тедди приобрели тот же оттенок синего, что и густой дым, поднимавшийся из котла. Вскрикнув так, что его голос изменился, он отступил назад и чуть не столкнулся с баком, показав неуклюжесть, которую он явно унаследовал. Прежде чем он успел запаниковать, а дым и гарь успели распространиться по комнате, сработали магические чары защиты, которые она установила в комнате. Мгновенно активировавшись, они рассеяли облако. Гермиона подошла к теперь уже угрюмому подростку, посмотрела на осадок в котле и вытерла его, прежде чем сочувственно положить руку ему на плечо. – Так было лучше, – заметив его недоверчивый взгляд, она взъерошила ему волосы. – Не выбрасывай. Это может дестабилизировать действие зелья. – Я об этом не подумал, – волосы Тедди стали такими же розовыми, как и его щеки. – Всё в порядке, ведь ты всё еще учишься. – Ага, – он провел рукой по своим теперь уже бордовым волосам, выглядя так близко к слезам, каким она его еще никогда не видела. – Всё в порядке. Эти два слова не внушали оптимизма. Тедди был приятным, уравновешенным и не склонным к крайностям мальчиком. Неуклюжим, но способным посмеяться над собой. Больше всего ей нравились в нем любовь к природе и склонность никогда ничего не принимать близко к сердцу. Увидев, что он явно расстроен, Гермиона изменила свой подход и заключила его в такие редкие для нее объятия. Гарри, который был так активно вовлечен в его воспитание, больше заботился о комфорте. Он всегда знал, что сказать Тедди. Но его там не было, Андромеда была в оранжерее, приводила в порядок свои мысли перед встречей с Малфоем, а Тедди сейчас нуждался в поддержке. Он держался так, словно от него этого требовали. – Что-то не так? Тедди издал тихий смущенный звук, прежде чем отстраниться и повернуться к ней спиной. – Ничего. Теперь я могу идти? – Если хочешь, – Гермиона пропустила его к выходу, сделав мысленную пометку почистить котел позже. Для его очистки потребовалось бы нечто большее, чем просто Чистящие Чары. Вместо того чтобы направиться в оранжерею, Тедди вышел через парадную дверь. Гермиона молча и терпеливо последовала за ним, понимая, что лучше не давить на него. В конце концов, он заговорит. Он всегда так делал, даже если обращался не к ней. У него был свой человек, к которому он мог обратиться по любому поводу. Ее роль всегда была воспитательной, но она была готова выполнять и другие по мере необходимости. Но только если он попросит об этом. Несмотря на такой пасмурный и ветреный день, на улице было приятно, солнце пряталось за густыми белыми облаками, но его все равно было видно, и это не причиняло боли глазам. Лето прочно утвердилось на земле, окружающей ее дом. Трава была сочно-зеленой, раскинувшейся во все стороны и прерываемой лишь редкими деревьями, которые еще не совсем прижились в лесу. Тедди прошел небольшое расстояние до ручья перед ее коттеджем, а Гермиона подождала у двери, чтобы дать ему отойти, не зная, нужно ли это было или он сам этого хотел. Иногда одиночество было приятным моментом для размышлений, иногда оно могло быть мучительным, но она ждала, пока Тедди примет решение, стоит ли ей подойти к нему или остаться на месте. Он выразил свое приглашение простым взглядом. Тишина не отступила с ее приходом, она осталась, разрастаясь и превращаясь в нечто, что дало ей возможность поразиться богатству красок и жизни вокруг них. Незаменимый покой можно было найти в таких маленьких кусочках времени и пространства, как эти. Свежий воздух творил чудеса, проясняя разум и возрождая дух, и Гермиона смотрела, как Тедди делает свой первый глубокий вдох, надеясь, что он обретет то восстановление сил, в котором нуждался после неудачной попытки приготовить зелье. Обычные звуки природы доносились до ее ушей, смешиваясь с ленивым спокойствием ручья и погружая ее в состояние покоя, которого она не испытывала весь день. За пределами защитных чар показывалось травянистое пастбище с россыпью больших деревьев и полосками леса в поле ее зрения. Ее ближайшим соседом был фермер-маггл. Каждое лето она позволяла его скоту и овцам пастись на ее землях, чтобы не косить траву, но этого не происходило до тех пор, пока пастбища ближе к его дому не были съедены. Тедди скинул ботинки и носки, прежде чем сесть на край ручья и погрузить ноги в воду. Судя по тому, что он никак не отреагировал на холод и не был шокирован, вода была достаточно приятной. Гермиона не проверяла это на себе, но она сидела рядом с ним и просто присутствовала. Прошло несколько минут, прежде чем Тедди тяжело вздохнул. – Будьте честны со мной, мисс Гермиона. Тысячу раз она просила его не называть ее "мисс", но он все равно продолжал. Андромеда была сторонницей уважения. – Я всегда буду. – Я ведь никогда не стану аврором, не так ли? – Тедди уставился на нее так, словно мог уловить хоть какие-то намеки на лесть. Это был решающий момент. Гермиона знала, что ей нужно было быть осторожной, потому что ее слова были важны, они могли укрепить его, и могли разрушить. Слова обладали огромной силой, и произнося их, она руководствовалась своей привязанностью к мальчику, которого знала всю его жизнь. – Дело не в том, что думаю я. Важно, что думаешь ты. – Я верю... – он растянул слово, словно угрюмый подросток, которым, в целом, он и являлся. – Я неуклюж и плох в зельях, и я... я никогда не стану аврором... – Хм... – Гермиона обдумывала свои слова, её целью была помощь, а не попытка помешать ему. – Человек есть мера всех вещей. Под человеком я подразумеваю и мужчин, и женщин. Понимаешь, что я имею ввиду? – Я ещё не мужчина. Мне тринадцать. Значит, нет. – Это не полная цитата, и она может означать очень разные вещи для разных людей, – она выдавила улыбку. – Для меня это то, что приходит на ум, когда ты говоришь подобные вещи о себе. Тедди выглядел крайне смущенным. – Ты сам решаешь, кто ты, кем ты станешь и что для тебя является правдой. Если ты решишь, что никогда не станешь аврором по этим причинам, то ты этого не сделаешь. И, в то же время, если ты скажешь, что станешь аврором, несмотря на все это, значит, так оно и будет. Логично? – Вроде того, – он выглядел огорченным. – Но просто мысли не сделают меня аврором. – Конечно, нет, но позитивный настрой помогает. Кроме того, тебе нужны трудолюбие, решительность и настойчивость. Я знаю, что ты можешь это сделать, и все остальные тоже так думают. Мы верим в тебя и всегда будем верить, но ты должен верить в себя. – Как я могу это сделать? В прошлом семестре я получил удовлетворительно за Зельеварение. Ты приготовила Оборотный напиток на втором курсе, Виктуар получила Выше Ожидаемого по зельеварению на первом курсе, а я до сих пор ничего не могу сделать правильно. – Ты не можешь сравнивать себя со всеми остальными, – Гермиона положила руку ему на плечо. – Ты не они, ты – это ты. И это прекрасно. Ты же не хочешь быть таким, как все, не так ли? – Да, – его признание было тихим и угрюмым, он смотрел на чистую воду и шевелил пальцами ног. – Это скучно, – она наклонилась и прижалась плечом к его плечу, пока Тедди не бросил на нее недовольный взгляд, заставивший ее улыбнуться шире. – Могу ли я летать, как ты? У Гермионы по-прежнему не было ни малейшего желания летать, и Тедди знал это, поэтому слегка усмехнулся, прежде чем покачать головой. – А Виктуар так же хороша в трансфигурации и чарах, как и ты? Он снова покачал головой, но, казалось, начал понимать, к чему она клонит. – Ты уникален, Тедди. Даже если бы у тебя не менялись прическа и черты лица, другого тебя никогда не было бы. Гермиона взъерошила его волосы и, наклонившись, поправила их, пока он не начал возмущаться. От хорошего настроения его волосы приобрели бирюзовый оттенок, а ее улыбка стала мягче и искреннее. – Я уверена, они будут гордиться тобой. Тедди повернулся к ней, его глаза были полны уважения и надежды. Его волосы стали такими же каштановыми, как у отца. На сердце у Гермионы стало тяжело от воспоминаний. Тедди ничего не сказал, он просто положил голову ей на плечо, и они вдвоем посмотрели куда-то вдаль. – Мисс Гермиона? – Хм? – Сколько еще ждать Гарри? Этот вопрос рассеял нависшее над ними облако тяжести, он прозвучал странно... нервно? И слишком осведомленно... Гермиона покосилась на него, но Тедди притворился, что его больше интересуют облака, насвистывая незнакомую мелодию. Насколько она знала, ни Андромеда, ни Гарри не рассказывали ему о сегодняшнем дне. Они хотели посмотреть, как все пройдет, прежде чем даже подумать о том, чтобы привести его в комнату. Это было несложно. Тедди, как правило, оставался в комнате для гостей с журналами или телевизором, когда приходил. – Откуда ты знаешь, что сегодня будет? – Я подслушал, – волосы Тедди от гордости стали фиолетовыми. – Вынюхивал? – она бросила на него понимающий взгляд. – Да, – его щеки раскраснелись, а волосы посветлели и стали более сиреневыми. – Практиковался в скрытности. – Похоже, ты скоро станешь аврором, – Гермиона рассмеялась, когда его улыбка снова стала такой же счастливой, как обычно. – Что ты выяснил? – Что у меня есть кузен, которого я никогда не видел. По его поведению стало ясно, что он понятия не имеет, как отнестись к этой новости, – он неловко пожал плечами. – Моя бабушка никогда раньше о нем не рассказывала. – Знаешь, – Гермиона не знала, как много можно ему рассказать, что он может вынести и к чему он был бы готов. Но то, как он оживился, означало, что он был готов что-то узнать. – Вообще-то, у тебя есть два кузена. – Два? – глаза Тедди расширились, челюсть отвисла от шока. – Давай разберемся, – она постучала себя по подбородку. – Драко был бы твой двоюродный брат, если бы не был дальним, что является всего лишь причудливым способом сказать, что ты сын его двоюродной сестры, которая приходилась тебе матерью. Тедди кивнул, но все еще выглядел растерянным. Что было вполне справедливо. – А Скорпиус, должно быть, твой троюродный брат. – Кто такой Скорпиус? – Сын Драко. Ему пять лет. Это заинтересовало Тедди. – Он знаком с Алом? Он, как и все остальные, знал о застенчивости Альбуса и проблемах в общении с детьми его возраста. Он оживился при мысли о появлении нового друга, что немного смягчило Гермиону. Он вырос в такого удивительного ребенка. Ну, а теперь стал удивительным подростком. Эта мысль была пугающей, но в то же время умопомрачительной, она свидетельствовала о том, как быстро пролетело время. – Да, и они стали хорошими друзьями. Они рисуют друг другу картинки, Ал присылает ему голосовые сообщения, а Скорпиус присылает ему фотографии своего кактуса. И все же было так трогательно наблюдать, как крепнет их связь, несмотря на их физическое отдаление. Все, что она могла сделать, это поддерживать ее в надежде, что их дружба расцветет еще больше, когда Альбус вернется. Она не могла дождаться их воссоединения. По окончании каждого сеанса рисования, по окончании каждого письма Ала и по каждому звонку через камин, когда он спрашивал о Скорпиусе, она могла сказать, что им тоже не терпится воссоединиться. Хорошей новостью было то, что Гарри и Джинни сузили круг поиска и были близки к выбору нового дома, так что, возможно, это произойдет раньше, чем планировалось. – Какой он? – Тедди на мгновение замолчал. – Я... – Скорпиус? – Полагаю, и он, – Тедди пожал плечами и пошевелил ногами под легким течением. Ах. Так, значит, оба. – Скорпиус напоминает мне Ала, так что будь к нему добр. Он не привык находиться в обществе других детей и может немного растеряться или быть подавленным. Он не разговаривает. Заметив растерянное выражение лица Тедди, Гермиона посмотрела на пастбище, вдыхая свежий ветерок. – Его мать долго болела. В ноябре прошлого года она... – Ой, – волосы Тедди потемнели от понимания. – Он потерял кого-то, как и ты. Даже если ты этого не помнишь, я знаю, что ты очень по ним скучаешь. Тедди помрачнел, и его голова склонилась набок, снова опустившись ей на плечо. Гермиона обняла его одной рукой и не отпускала. Они оставались в таком положении довольно долго. – Ты думаешь, поэтому он не разговаривает? – Может быть, – Гермиона пожала плечами. – Но он достаточно сильно изменился с тех пор, как я впервые встретила его. Это было похоже на смену дня и ночи. Скорпиус быстро рос, все еще неуверенный в себе, все еще неуклюжий, но, по крайней мере, ему становилось легче в присутствии отца. Каждый завтрак с Малфоем на прошлой неделе открывал в Скорпиусе что-то новое. Дерзкие взгляды постепенно сменились робкими. Скорпиус начал справляться с едой, не беспокоясь о том, что Малфой уйдет. Этим утром он даже взял пустую тарелку из рук отца, чтобы отнести ее Гермионе для мытья. Каждый прием пищи начинался с приветствия жестом, и заканчивался единственным вопросом Малфоя: завтра? И неизменным ответом Скорпиуса: да. В пятницу, после того как Скорпиус ушел на занятия, Гермиона беспокоилась о том, какие изменения могут внести выходные в их предварительный распорядок дня, но поздний субботний звонок от веселой Пэнси развеял то чувство беспокойства, которое терзало ее сердце. По-видимому, она случайно наткнулась на Малфоя, который ел хлопья со Скорпиусом в то утро, когда пришла, чтобы отвезти Нарциссу в спа-салон. Этот мысленный образ, наряду с обязательством Малфоя поддерживать связь, которую он предварительно установил, все еще заставлял ее чувствовать тепло и легкость. – А как насчет моего второго кузена? Волосы Тедди из голубых стали аквамариновыми. Малфой. Гермиона снова поймала себя на том, что тщательно подбирает слова, но на этот раз они дались ей легче. – Он... – Несколько месяцев назад Гарри сказал, что он был бешеным… Все, что он собирался сказать, улетучилось по щелчку ее пальцев. Гермиона точно знала, что Гарри сказал о Малфое несколько месяцев назад. Это было некрасиво. Тедди озорно улыбнулся, и она выпустила заклинание. – Тебе не следует повторять то, что говорит Гарри. Важно принимать решения о человеке самостоятельно, а не основываясь на том, что тебе сказал кто-то другой, или даже на том, каким ты его запомнил. Люди могут удивить тебя. Гарри теперь тоже это знает, как и я. Это было правдой. Тедди кивнул. – Если хочешь знать, каким он был в твоем возрасте, что ж, он был настолько противным, язвительным придурком, что я ударила его на третьем курсе. Стоит это подчеркнуть. Тедди рассмеялся, когда она толкнула его локтем в бок. Он знал почти обо всех их приключениях, включая путешествия во времени. Пока он рос, Рон любил рассказывать ему истории об их подвигах. – Но Драко теперь старше. Он все еще может быть придурком, очень раздражающим, но в то же время и нет. Он... странноватый. Гермиона понизила голос, как будто делилась с ним секретом. – Я не могу его понять. – Но Гарри говорит, что ты знаешь почти все, – глаза Тедди расширились. – Почти, – подчеркнула она. – Не все. Не его. Не полностью. Чтобы утверждать, что она действительно что-то знала о нем, ее знания должны были быть абсолютными, или настолько полными, насколько она могла представлять их в пределах разумного. Было трудно понять кого-то, кто был таким замкнутым, кого-то, и казался сплошным клубком противоречий. Потребность Малфоя в контроле вступала в противоречие с его желанием экспериментировать. Дистанция, которую он соблюдал по отношению к Скорпиусу, контрастировала с тем, сколько времени он потратил на то, чтобы узнать все о своем сыне, чтобы сделать первый шаг. Уверенный в себе, но нерешительный. Безразличие к окружающим и тихая привязанность, которую он питал к своей матери. Он держал свою человечность при себе, размахивая апатией как оружием. И все же Малфою этого было недостаточно, чтобы все исправить. Было и еще кое-что, что не совсем соответствовало его образу, который, казалось, в последнее время терял свои стальные очертания. Или, может быть, это всегда было миражом. Ее разыграли прямо у нее на глазах. Оставался лишь чай, который на данный момент был самым важным вопросом. – Может быть, ты слишком много думаешь. Гермиона была настолько поражена словами Тедди, что рассмеялась. – О, и это твое заключение, великий мудрец? – Не знаю, – подросток пожал плечами. – Может быть, ты не хочешь его знать. – О? – она решила, что сможет угодить ему. – И почему же? – Тогда ты его узнаешь. Прежде чем Гермиона успела точно спросить, что именно он имел в виду, она услышала, как кто-то зовет ее. Они обернулись. Гарри жестом пригласил ее войти. Время пришло. – Ты можешь зайти и познакомиться с ним, если хочешь, – она посмотрела на Тедди. – Может быть, позже. Я пойду покормлю цыплят и поиграю с ними, и, может быть... – он слишком лучезарно улыбнулся, и его волосы приобрели приятный золотистый оттенок. Как нимб. – Можно я воспользуюсь своей волшебной палочкой, чтобы полить растения в теплице? – Можешь воспользоваться шлангом. Тедди надулся. Он знал, что не может использовать магию вне школы, как бы сильно ему это ни претило. Не то чтобы ее волновало это правило, как бы часто они его ни нарушали. Но, на самом деле, меньше всего ей было нужно, чтобы министерство заявилось к ней домой из-за его Надзора. Маловероятно, но не исключено, учитывая методы, которые они использовали в прошлом, чтобы проникнуть в ее дом без приглашения. Нынешняя напряженность в отношениях между ней и Визенгамотом и постоянно растущие слухи, которые следовали за ней как тень, также не способствовали улучшению ситуации. Гермиона поднялась на ноги, отряхивая траву с джинсов. – Когда будешь готов. Попрощавшись с Тедди, она направилась к своему коттеджу, поприветствовав Гарри у двери. Она взглянула на часы. У них было еще два часа до того, как ей придется уйти на ланч со Скорпиусом и Нарциссой, которая решила почтить их своим присутствием, вероятно, чтобы понаблюдать за перерывом своего внука. Гарри слегка съежился, когда она приблизилась к нему. – Что такое? – Мы должны встретиться с командами в Годриковой Впадине через час. К северу от города была замечена компания Пожирателей Смерти. Несмотря на небольшое расстояние, Годрикова Впадина была ближайшим городом к ее дому, и если кто-то и заметил ее, то это было слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. – Мы взяли город под наблюдение, ввели комендантский час и скоординировали команды охранников. Была ли какая-либо активность вокруг твоих чар? – Никакой с конца прошлого месяца, – о чем она не выдержала и рассказала ему примерно через день после их с Малфоем примирения. Гарри отправил команду на разведку, но ничего не нашел, даже намека на присутствие людей в лесу вокруг ее дома. – Все тихо – Слишком тихо. Ты.... – Прошедшее полнолуние я провела у Пэнси, и на следующий день мы все проверили. Никаких признаков какой-либо активности или нарушений, – на самом деле, последним нарушением было... – Как Мэзерс? – Постепенно идет на поправку. Мы смогли извлечь его воспоминания и... – Гарри выглядел встревоженным. – Убить его было бы актом милосердия. Его семья хочет, чтобы ему стерли память, чтобы у него был шанс начать все сначала. Рискованное, экспериментальное и сомнительное с этической точки зрения дело было как раз по душе Роджеру, но она уже знала, что он будет возражать против этого из-за своего брата. Гермиона мысленно сделала пометку назначить с ним встречу. Ради любопытства. А потом с Тео, чтобы узнать все подробности. Однако сегодня были дела поважнее. – Андромеда все еще в теплице? – Да. Малфой осматривается в оранжерее, – это было странно, он бывал там раньше. Гарри посмотрел на своего крестника, который растянулся на траве, которая была точно такого же оттенка, как его волосы. – Он зайдет? – Пока нет. – Интересно. Он был как-то странно взволнован своим приходом. – На самом деле, он хотел приготовить Укрепляющий раствор. – Он... – Гарри почесал щетину на подбородке. – Нет, но был близок к этому. На этот раз пожара не было. Его зеленые глаза наполнились беспокойством. – Все в порядке, мы справились с этим. Затем мы поговорили о сегодняшней встрече. Он, по крайней мере, в какой-то степени, знает, что происходит. – Практика скрытности. – Ты и так знаешь, – усмехнулась Гермиона, затем оглянулась через плечо. – Как там Малфой? Взгляд, которым он одарил ее, был таким же невозмутимым, как и у волшебника, о котором она спрашивала: губы сжаты в тонкую линию, немигающие глаза устремлены на нее. Только в выражении лица Гарри было что-то более искреннее, что-то игривое и укоряющее, что заставило ее закатить глаза. Странно, но эта мысль пронеслась мимо нее, как пепел на ветру. Но кое-что из этого привлекло ее внимание, чего не должно было быть. В конце концов, кто обратит внимание на пустяк? – Он такой, какой есть, – сарказму Гарри не хватало обычной остроты, но от этого ей не стало легче. Ее странное предчувствие только усилилось, когда она вошла в оранжерею. Гарри вышел через заднюю дверь, чтобы позвать Андромеду, в то время как Гермиона подошла к Малфою, который, нахмурившись, рассматривал маленькую венерину мухоловку стоявшую рядом с мимозой на ее столе. – Это для Джеймса. – Ты всегда даришь странные растения? – Малфой бросил на нее взгляд. – Не всегда, – Гермиона сдержала легкую улыбку. – Он вдруг захотел собаку, и Гарри решил использовать растение в качестве теста, когда тот вернется. Малфой выглядел озадаченным, но он не понимал, чему именно растение может научить ребенка. – Это то, что он должен содержать, и о чем заботиться, – она хотела, чтобы он понял цель. – Это либо научит его ответственности, либо Гарри сам будет ловить насекомых, чтобы подкормить растение своего сына. В любом случае, я выполнила свою часть работы. – Понятно. Гермиона наблюдала за тем, как он медленно проводит пальцем по стеблю мимозы недотроги, которая в ответ закрывалась. Мысли о том, как он в последний раз прикасался к этому растению, были свежи в ее памяти. – Спасибо, что пришел. – Я здесь не из сентиментальных побуждений, Грейнджер. – Не имеет значения, почему ты здесь, важно только то, что ты уже здесь. Малфой медленно повернулся к ней лицом, его взгляд остановился на чем-то, что заставило его протянуть руку и коснуться ее волос. Но прежде чем озадаченная Гермиона успела что-либо подумать, сделать или сказать, он объяснил свои действия, показав большую травинку, запутавшуюся в ее волосах. Он выбросил ее в мусорное ведро, стоявшее рядом со столом. – О, Гарри ничего не сказал, – Гермиона неловко пригладила свои кудряшки. – Сомневаюсь, что он заметил. – Но ведь ты заметил. Взгляд Малфоя стал более пристальным, прежде чем он резко отвел глаза. Если бы она не наблюдала за ним неотрывно, не обращала больше внимания на то, что он не говорит, разговор, возможно, был бы окончен. Язык его тела ничего не выражал, но в нем была какая-то тяжесть, какое-то слегка знакомое выражение, заставившее ее задуматься. – Ты нервничаешь? – У меня на это нет причин, – его ответная насмешка была недоверчивой и высокомерной. – Ты никогда с ней не встречался, а она твоя тетя. На твоем месте я бы нервничала. Ее слова заставили его напрячься. – У меня с ней есть какая-то связь, не связанная с происхождением. – Кровь – не единственное, что связывает людей, – Гермиона подавила желание заполнить хотя бы часть пространства между ними. – Я думаю, что садоводство помогло мне понять, что мы все связаны на более глубоком и значимом уровне... хотим мы этого или нет. Нам самим решать, как и почему, и хотим ли мы поддерживать эту связь или нет. – Исходя из этой логики, мы с тобой... Он так и не закончил свое утверждение. Дверь открылась, и Гермиона оглянулась через плечо как раз в тот момент, когда вошла Андромеда в сопровождении Гарри. Казалось, что всё, даже время, остановилось, когда родня впервые увидели друг друга. Хотя Гермиона была больше сосредоточена на Андромеде, она почти физически ощущала дестабилизирующий всплеск энергии Малфоя, когда он непроизвольно вдохнул. Но к тому времени, когда она взглянула на него, его маска была вновь на месте, а вот его энергия уже нет. Вместо того чтобы сесть, Андромеда подошла к ним. Гермиона чуть было не посторонилась, но странное чувство удержало ее рядом с ним – Здравствуй, Драко. – Андромеда, – Малфой наклонил голову, манеры, которым он научился, сохраняли плавность движений, даже если его тон не был таковым. Они наблюдали друг за другом, затаив дыхание. Эти двое. Андромеда первой прервала разговор, предприняв продуманную попытку проявить дружелюбие. – Ты так сильно напоминаешь мне свою мать. – Ты имеешь в виду моего отца, – его комментарий был резким, Гермиона ожидала этого, но что-то в его словах заставило ее насторожиться. Этот тон напоминал тот, которым он разговаривал с ней раз или два. – Внешне, я полагаю да. Но выражение, с которым ты сейчас смотришь на меня, очень напоминает мне твою мать. Хотя Андромеда не стала вдаваться в дальнейшие объяснения, Гермиона заметила сходство, как только они все расселись за столом. Малфой и Андромеда сели на противоположных концах, а она и Гарри заняли место между ними. Малфой смерил тетю таким же пристальным взглядом, как и всех остальных, когда она вернулась с парящим в воздухе подносом с чаем и печеньем. Он вежливо приподнялся, что заставило Андромеду наклонить голову, но Гермиона покачала головой и подняла руку, останавливая его излишние действия. Только когда он откинулся на спинку стула, она налила каждому чаю и поставила тарелку с печеньем в центр стола. Занимая свое место, Гермиона заметила, как был напряжен Малфой, что сильно контрастировало с желанием Гарри угоститься печеньем. Гарри начал первым, несмотря на суровый взгляд Гермионы. – Мне нравится твоя выпечка, – Гарри, не стесняясь в выражениях, откусил кусочек и закрыл глаза. – Очень вкусно. Хотя я предпочитаю твои грустные пироги, – к счастью для него, он был слишком далеко, чтобы она бы ударить его, но поймав ее пронзительный взгляд он смущенно улыбнулся. – Мне следует заткнуться. Гермиона чуть было не ответила утвердительно, но передумала, когда заметила, что Малфой и Андромеда озадаченно переглянулись. Это был хороший момент, хотя и неожиданный, и она почувствовала, что атмосфера в комнате изменилась. Хотя бы на мгновение. И тетя, и племянник посмотрели на нее, затем на тарелку с лимонным печеньем, пристальный взгляд последнего был гораздо более пристальным, чем первой. – Говоришь, они с лимоном? – Андромеда аккуратно положила себе печенье. – Я люблю лимоны, да и что угодно, на самом деле. Так же поступил и человек, о котором она думала, когда готовила их, но все же Малфой хранил задумчивое молчание. Он казался рассеянным, и Гермиона подтолкнула его к этому. Или оттолкнула. – Малфой тоже любит лимоны, не так ли? Его взгляд стал хмурым, словно прожигая в Гермионе дыру, выражая неодобрение. Она заметила это, приподняв бровь, но продолжала настаивать. Она не отступила, это было ясно по языку ее тела и выразительному взгляду. У него слегка задергалась челюсть, прежде чем лицо слегка расслабилось. – Это так, – он произнес эти два слова медленно, растягивая слова, которые слегка походили на рычание. – Тогда угощайся, – Гермиона глотнула чай. Что он и сделал с раздражающей медлительностью, хмурясь на протяжении всего процесса дегустации печенья. Было трудно ожидать от него одобрения, а может, она еще не пробовала, но он не высказал никакой критики, так что она восприняла это как успех. Затем был чай. Гермиона наблюдала за ним с тихой надеждой, что все поняла правильно. У нее не было другой возможности узнать о его предпочтениях, и ей пришлось положиться на свою память. Один кусочек сахара или два? Сколько минут настаивать? Когда она готовила его сегодня, у нее возникали всевозможные вопросы, но единственным признаком того, что она все сделала правильно, было то, как быстро он закончил чашку. Она спрятала улыбку себе в чашку. – Похоже, мы с тобой любим лимоны, – Андромеда, которая привыкла справляться с капризами и эмоциями подростка, проявила немного терпения к своему племяннику. – Твоя мама терпеть не может лимоны и все, что не является нежным или сладким, – ее последующий смешок был ломким и неловким, но исполненным благих намерений. Это было не самое лучшее, что Андромеда могла сказать, и, возможно, она нервничала. Даже Гарри, съежившись, заметил неловкость в ее словах, но все же взял себе второе и третье печенье. Он был голоден, и Гермиона поймала себя на том, что удивляется, как он вообще может есть. Ее желудок скрутило в узел от напряжения. Малфой прочистил горло, и она замерла. Этот звук не предвещал ничего хорошего. – Откуда ты знаешь, что ее вкусы не изменились? Четко. Остро. С расчетом... Вот оно. Малфой ждал идеальной реплики, идеального момента для удара. – Ты бросила свою семью и много лет не видела мою мать и не разговаривала с ней. В течение самых долгих двадцати секунд в своей жизни Гермиона не могла вымолвить ни слова. Стук сердца отдавался у нее в ушах. Гарри отправил в рот целое печенье. Серое небо словно было отражением настроения в оранжерее. Это было трудно игнорировать, но еще труднее было удержаться от желания вмешаться. Это не сработало бы ни с кем из них, и это не входило в ее планы. Ее роль была проста: обеспечить безопасное пространство, служить буфером и позволять им взаимодействовать. Однако малфоевское понимание взаимодействия, по-видимому, предполагало переход в атаку. Но Гермионе быстро вспомнила о разнице между Андромедой и теми, кто разочаровался в Драко Малфое. Она позволила его нападкам отразиться от нее, как дождю, который вскоре заструится по стеклу. – Непростительно прямолинейный и резкий, – Андромеда усмехнулась про себя. – Ты определенно сын моей сестры. Не из тех, кто любит поболтать о пустяках, не так ли? – Нет, если с этим можно что-то сделать. – Тогда мы можем обойтись без церемоний. – Да. Гарри не понравился тон Малфоя, и он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, умоляя вмешаться, прежде чем запить печенье чаем. Гермиона все еще ждала с угасающей надеждой на вежливость и надеялась, что у нее хватит сил не выдать свое раздражение. Громко. – Полагаю, ты хочешь знать, почему я отказалась прийти на чай к твоей матери, – Андромеда взяла свою чашку и сделала маленький глоток. Гермиона сосредоточилась на ритмичных движениях Малфоя, постукивающего пальцем по столу. Затем перевела взгляд на него самого и на то, как он сжимает челюсти, скрывая, насколько крепко стиснуты его зубы. Она заметила, что в каждом его мимолетном действии, вплоть до пристального взгляда на тётю сквозил вызов. – Это хорошее начало. – У меня нет оправдания, кроме того, что я не была готова, – открытый ответ Андромеды удивил Гермиону, которая в упор пялилась на Малфоя. – Я признаю, что несколько раз пыталась отправить письмо, но чем дольше я ничего от нее не получала, тем больше впадала в уныние. – Это не оправдание. – Нет, это не оправдание, но общение – это двусторонний процесс, Драко. Твоей матери не должно было потребоваться тринадцать лет, чтобы решить, что я достойна возобновления отношений. – И не обязательно, чтобы она умирала, чтобы ты решила, что стоит пересмотреть свое отношение к ней. Раздался громкий звук разбивающейся чашки Андромеды. Гарри и Гермиона сразу же принялись за дело. Она убрала осколки, пока Гарри осматривал бледнеющую ведьму, которая продолжала без конца извиняться. Малфой оставался совершенно спокоен. Когда Андромеда резко встала, Малфой тоже поднялся на ноги, хотя выглядел значительно более смущенным ее бурной реакцией. Но Гермиона знала одну вещь, которой не знал он. Андромеда ничего не знала, и он неосторожно сбросил бомбу, о которой она надеялась мягко рассказать пожилое ведьме в ходе разговора. Осознание подкралось к ней, боль была написана на ее лице, в ее дрожащих руках, в ее действиях и в том, как она продолжала моргать от шока. Потерянная. Ошеломленная до невозможности. Правда начала пробиваться сквозь все ее мысленные приготовления к этой встрече. Когда Андромеда, наконец, нашла нужные слова, они прозвучали сдавленно. – Я... извините меня. Боюсь, мне не здоровится. Прижав одну руку к груди, а другую к голове, Андромеда заковыляла в неверном направлении, к задней двери, которая вела наружу. Дверь громко хлопнула за ней, привлекая внимание ошеломленного Гарри. Он немедленно последовал за ней, но перед этим бросил жгучий взгляд на Малфоя, который выглядел смущенным и растерянным. Только когда они остались одни, он заговорил. – Я думал, она знает. – Я не сказала ей, – Гермиона ущипнула себя за переносицу. – Я готовилась к этому. Малфой подошел к окну, из которого открывался вид на ее владения, и начал наблюдать. Вскоре она присоединилась к нему. Внизу, не слишком далеко, стояла Андромеда, явно расстроенная, и всхлипывала у Гарри на плече, а он прижимал к себе маленькую женщину. Малфой наблюдал за происходящим, скрестив руки на груди, чистый лист, насколько она могла судить, но его состояние заставило ее понять, что он не так уж равнодушен, как кажется. – Почему ты не сказала ей об этом раньше? – его вопрос прозвучал ровно и спокойно. – Я уважаю данную мною клятву. Я уважаю свою роль целительницы твоей матери, – Гермиона подошла ближе к окну. – Я видела Андромеду, но твоя мать разрешила мне рассказать ей об этом совсем недавно. Я надеялась мягко донести это до нее. Возможно, мне следовало предупредить тебя об этом, но ты явно пришел сюда со своими собственными намерениями. – Да, это так, и это было сделано для того, чтобы получить ответы на свои вопросы. – Чего Андромеда не сказала тебе, так это того, что однажды она попыталась подойти к твоей матери, – их взгляды встретились на секунду, прежде чем они вернулись к болезненной сцене снаружи. – Она увидела Нарциссу, когда та была в разгаре приступа. Она ее не помнила. Все, что она почувствовала от Малфоя в последующие мгновения, это беспокойство. Чувство вины. Гермиона знала, откуда это взялось и на что это похоже. Это было в тишине, наступившей после резких слов, чувство неустроенности и пустоты. Чувство вины гложет любого, если его сердце понимает, что к чему. Это был настоящий груз, еще один из тех, что он нес, один из многих, но сегодня истина сделала его тяжелее обычного, и он согнулся под этим грузом. Хотя его и можно было нести, в конечном счете в нем не было необходимости. – Я... – Гермиона прикусила губу в молчаливой задумчивости. – Я думаю, ты не хуже меня знаешь, что в семье царит хаос и есть изъяны. Это всегда неприятно, но это прочная почва для прощения, которую нужно взращивать. – Отличные слова, Грейнджер, но... – Я знаю, что ты можешь, что ты веришь, что тебе это нужно, но не сжигай все мосты из вредности. Малфой не двинулся с места, но Гермиона знала, что завладела его вниманием. – Ты можешь не соглашаться с ней, тебе могут не нравиться ее оправдания, но она – твоя семья. Скоро она станет всем, что есть у вас со Скорпиусом. Я знаю, сейчас ты в это не веришь, но она тебе понадобится. Вы будете нужны друг другу. – Сомневаюсь, – его голос был ломким. – Я выжил всю жизнь не зная ее. – Выжил, это да, но процветаешь ли ты? Откуда это взялось? Вопрос и ответ прозвучали одновременно, и она мысленно вернулась к тому времени, когда Нарцисса не так давно задавала тот же вопрос. Гермиона вспомнила, что чувствовала себя странно, и это было справедливо. Это был простой, но личный вопрос, на который она так и не смогла ответить для себя. Он терпеливо ждал. Но в тот момент Малфоя не тронул ни ее поэтичный вопрос, ни тишина, воцарившаяся в последующие секунды. – А это имеет значение? – В том, чтобы выживать, нет ничего плохого, – Гермиона заметила, как он опустил глаза. – Это значит, что ты не сдался. Но раз ты хочешь лучшего для Скорпиуса, тебе придется желать лучшего и для себя. Снаружи Гарри разговаривал с Андромедой. Годы, когда он помогал ей растить Тедди, укрепили между ними связь, которая была не только как между матерью и сыном, но и как с другом. Он работал над своим делом, а она должна была работать над своим. – Твоей матери это нужно, и ей нужна твоя поддержка. Я не прошу, чтобы ты... – Что ты просишь меня сделать, Грейнджер? – Попытайся, – Гермиона отложила расчеты и поговорила с ним начистоту. – Не ради твоей матери, или Скорпиуса, или кого-то еще. Только ради себя. Тебе это нужно так же сильно, как и всем остальным, – следующие слова она произнесла тихо и конфиденциально. Только между ними. – Никто никогда по-настоящему не понимает, каково это – потерять того, кого любишь, за исключением того, с кем это происходит. Вы оба потеряли время, и снова время... и... Уловив легкое подергивание его руки, Гермиона внесла изменения. – Каждый человек любит, скорбит, выражает печаль и показывает свою боль самыми разными способами. Как и в случае с твоими отношениями с матерью, дистанция не отменяет того факта, что ты любишь ее, не меняет того факта, что ты заботишься о ее благополучии и хочешь для нее самого лучшего в том, что касается ухода, который она получает. То же самое, я думаю, и с Андромедой, но только ты сам можешь это понять. Если ты не хотел этого делать, зачем ты вообще тогда пришел? Гермиона извинилась и ушла убирать со стола, отправив все это на кухню, где вымыла все вручную и расставила по местам. Вернувшись в оранжерею, она ожидала увидеть одно, но обнаружила совсем другое. Малфой ушел, а Гарри стоял на его месте, глядя в окно, погруженный в свои мысли, и она быстро поняла причину такого выражения его лица. Андромеда и Малфой были в ее огороде. Вместе. Никто из них не разговаривал и даже не стоял рядом, но Гермиона могла думать только о замысловатостях мостов. Чтобы хотя бы начать строительство, потребовалось столько усилий, времени и расчетов. Первый шаг был одновременно простым и сложным, он требовал полного разрушения стен, которые преграждали путь. И сейчас было как раз самое время это сделать.

***

20 июля 2011 года Гермиона дважды поколебалась, прежде чем открыть дверь, перед которой стояла последние пять минут. Доступ был получен. Она могла входить, когда пожелает, но сегодня была первая проверка доступа, который он предоставил ей в библиотеке. Это был не первый ее ответный визит, за последнюю неделю они уже провели два вечера, работая бок о бок над переводами, но Гермиона приехала не первой. Сегодня, из-за новых появлений Пожирателей смерти в Годриковой впадине, его там не было. Но поскольку Малфоя не было, Нарцисса была на мероприятии по сбору средств, окруженная охраной и Китинг, а Скорпиус рисовал с Альбусом перед сном, и ничего срочного не было, у Гермионы появилось время ознакомиться с его исследованиями о болезни Нарциссы. Она бы устроилась на диване, но его широкий письменный стол был необходимостью, так как ей нужно было разложить все бумаги, и это немного настораживало по одной причине. Малфой расчистил для нее место, аккуратно сложив свои работы в сторонке. Наведенный порядок привлек ее внимание к тому, что она не заметила с момента своего первого визита. На фотографиях они со Скорпиусом сидели перед новым бамбуковым растением, которое было должным образом полито и поставлено в идеальном месте для непрямого солнечного света, на котором оно процветало. Гермиона поймала себя на том, что ее внимание переключилось на фотографию Малфоя с новорожденным Скорпиусом на руках, и обратила внимание на более мягкое выражение его лица, которое придало новый и глубокий смысл записке, которую она никогда не смогла бы забыть. Ты – лучший выбор, который я когда-либо делал. Затем она перешла к более свежему снимку, заметив то, чего не замечала раньше. Это был всего лишь беглый взгляд. Мгновение. Намек. Когда Малфой положил руку Скорпиусу на плечо, маленький мальчик отстранился от его прикосновения, и именно тогда она ясно увидела, что написано у него на лице. Беспокойство. Еще одна подсказка. Еще один момент переосмысления прошлого. Еще один момент, когда ее предвзятость не позволяла ей видеть ясно. Гермиона со вздохом оглядела пустую комнату, открыла первую из его папок и принялась за работу, пытаясь избавиться от растущего потока мыслей об отце и сыне на фотографии, на которую она то и дело поглядывала. Она тряхнула головой и сосредоточилась, но все равно обнаружила, что замечает мелочи... Например, разница в их подходе к болезни Нарциссы. Первоначально Малфой сосредоточился на реальных научных исследованиях: симптомах и причинах. Она же начала с более широкой картины: тотального слабоумия. В то время как Гермиона была сосредоточена на замедлении процесса, Малфой хотел разложить его на молекулярном уровне, чтобы найти лекарство. Чтобы спасти ее. Гермиона сразу же смирилась с тем, что лекарства не существует, потому что об этом ей говорили все, даже книги, но ему нужно было явное доказательство того, что на это нет надежды, прежде чем смириться с её судьбой. Первые две папки свидетельствовали о его неустанном стремлении найти лекарство, но где-то в середине третьей его исследования изменились. Преобразились. По мере того как Малфой начинал принимать правду, его внимание все больше сосредоточивалось на отдельных симптомах и наилучших способах их лечения. Это привело его в похожее место. Только там, где она получила информацию о способах лечения от Чарльза, Малфой узнал все из первых рук. Его идея сочетания зелий была изложена на пергаменте его ужасным почерком, и ей пришлось прищуриться, чтобы разобрать его. Она прочла список всех возможных связывающих веществ, которые он вычислил, а те, что он исключил, были отмечены одной чертой. Среди сохранившихся были фотографии каждой травы, а также страницы с исследованиями их свойств. Его теория объединения трех зелий предполагала внесение изменений в существующий рецепт, и если она сработает, то значительно улучшит условия, в которых находилась Нарцисса. Гермионе понадобилось перо, чтобы сделать пометку для себя, и, оглядевшись, она заметила что-то в стороне. Сложенная записка с ее именем, написанным неряшливыми каракулями. Грейнджер Я оставил книги по волшебному праву, которые могут тебе пригодиться, в нижнем левом ящике стола. Прежде чем она успела осмотреть указанный ящик, дверь кабинета медленно отворилась, и в комнату заглянула светловолосая головка. Скорпиус. Гермиона просияла еще больше, когда он распахнул дверь пошире, показывая, что уже оделся для сна. Он был не один. Кэтрин стояла у него за спиной. – Эм, – Кэтрин была явно удивлена и взволнована ее присутствием. – Как вы справились с защитными чарами? Мистер Малфой очень щепетилен в вопросах конфиденциальности. Он впускает Скорпиуса, но больше никого. Обычно я просовываю свой отчет о состоянии дел под дверь. – Я в курсе, – хотя она и не знала, в какой степени. – Он разрешил мне доступ, поскольку мы вместе работаем над несколькими проектами. Кэтрин кивнула, затем вспомнила о ребенке, стоявшем перед ней. – Скорпиус хотел пожелать спокойной ночи. Но вместо этого он подошел к книжной полке. – О, – Гермиона посмотрела на часы, выпучив глаза. Прошло два часа с тех пор, как она начала копаться в его исследованиях. Казалось, что прошло всего несколько минут. – Его еще нет, но он должен скоро появиться. Сегодня вечером мы должны поработать над исследованиями. Если у тебя есть какие-то планы, Скорпиус может подождать со мной. – Ему нужно ложиться спать только через полчаса. В последнее время он стал просыпаться раньше, поэтому я готовлю его ко сну пораньше. – Какие-нибудь планы на остаток вечера? – спросила Гермиона непринужденно. Ей пришло в голову, как мало она знает о человеке, с которым встречается каждый день. – Я собираюсь со своими соседями по комнате и их друзьями, чтобы поужинать и посмотреть шоу. – Похоже, вечер обещает быть веселым. – Я давненько не выходила из дома, – голос Кэтрин звучал оживленно, она чувствовала себя более непринужденно, чем когда впервые вошла. – Обычно я остаюсь в комнате для гостей, когда миссис Малфой или мистер Малфой уходят после того, как Скорпиус ляжет спать. Это удивило ее. – У тебя здесь есть комната? – Да, у меня есть своя комната наверху. Чары дают мне знать, если я понадоблюсь Скорпиусу. Что ж, это было впечатляюще. Крики сверху или ругань были единственным способом, с помощью которого Гермиона могла определить, нужна ли она кому-то из детей Гарри, когда они оставались на ночь. Ей было любопытно, как это работает. – Если кто-то из них дома и приходит достаточно рано, я иду в свою квартиру в Лондоне. У меня есть соседи по комнате, потому что я так далеко от своей семьи. Это похоже на дружеский круг общения. – Это очень важно. Они оба наблюдали, как Скорпиус осматривает книжную полку. Он быстро выбрал свою первую книгу, но долго выбирал между двумя дополнительными вариантами второй книги. Гермиона встала и жестом пригласила их всех сесть на диван. Кэтрин присоединилась к ней, оставив свой ежедневный отчет на столе Малфоя. Скорпиус вернулся со своим выбором, выглядя гордым собой, но потом прищурился, пока не понял, что для него есть место рядом с Гермионой. И Кэтрин там не сидела. Устроившись рядом с ней, поджав ноги, он открыл свою первую находку и принялся рассматривать красочные изображения растений. Гермиона взглянула на Кэтрин, которая с довольно теплым выражением лица наблюдала за своим подопечным. – Я думаю, теперь мы лучше ладим, – шепот Кэтрин был заговорщическим, хотя объект дискуссии мог бы их отчетливо услышать, если бы обратил внимание. – Он уже несколько недель не прячется. Вероятно, это было связано с тем, что теперь у него все было по-другому. В его жизни стало меньше стрессовых факторов. Присутствие Гермионы и надежное укрытие. Ослабление правил и повышение его способности к общению. Новая, но постепенно крепнущая связь между ним и его отцом. Его первая дружба. Небольшая, но очень важная в том, что она помогла ему выбраться из скорлупы, в которой он прятался. Но Гермиона промолчала о своем анализе, больше интересуясь тем, как Скорпиус изменит свое мнение о книжке с картинками и выберет альтернативный вариант. Винни-Пух. Первое издание. – Знаете, я думаю, то что вы делаете для них это здорово. Гермиона подняла глаза и обнаружила, что Кэтрин наблюдает за ними с легкой улыбкой на лице. Прежде чем она успела ответить, Скорпиус сделал знак "пожалуйста", указал на книгу и бросил на нее умоляющий взгляд. Как будто она вообще могла отказать ему. – Конечно. Скорпиус быстро улыбнулся и снова сел, когда она открыла книгу, отметив признаки того, что она сделала это первой. Хруст жесткого корешка. Нетронутые страницы. Аромат. Это была редкая коллекционная вещь, купленная для ребенка, который имел гораздо большую ценность. Ребенок, который оценил бы эту книгу по достоинству. – Читали ли её тебе раньше? Он покачал головой. – Тебя ждет удовольствие, но мне понадобится твоя помощь, чтобы переворачивать страницы. Он согласился жестом, и Гермиона начала. Чем больше она читала, тем удобнее ему становилось. Он положил голову на её руку и обхватил её. Когда его большой палец оказался у рта, начался обратный отсчет. Взглянув на Кэтрин двумя страницами позже, чтобы молча проверить, насколько она была права. Но прежде чем он окончательно отключился, прежде чем его дыхание перешло в глубокую дремоту уставшего ребенка, камин ожил и вышел его отец, который остановился на пороге, осматривая комнату. Скорпиус медленно проснулся, потирая глаза. Кэтрин мгновенно оказалась на волоске от нервного срыва. – Мы просто… – Ты не сделала ничего плохого, – тон Малфоя был ровным и осторожным. Несмотря на то, что его слова были обращены к няне Скорпиуса, его взгляд скользил туда-сюда между ней и Скорпиусом, который все еще прижимался к ней. Он не пошевелился и не отпустил ее, только очаровательно зевнул, его рот образовал идеальный круг. Скорпиус медленно сел и напрягся, когда понял, что пришел его отец. К этому моменту он уже окончательно проснулся и поприветствовал его робким взмахом руки, на что отец ответил тем же. – Прошу прощения за опоздание, – он шагнул в комнату. – У нас возникла проблема на работе, и я задержался еще одному делу. – Совсем не проблема. Кэтрин привела Скорпиуса сюда перед сном. Он хотел подождать, чтобы пожелать спокойной ночи, – Гермиона осторожно высвободила свою руку из руки Скорпиуса, прежде чем закрыть книгу и мысленно отметила, где они остановились. Она не хотела загибать страницы. Скорпиус встал и медленно подошел к отцу, пристально глядя на него снизу вверх, пока Малфой не сделал действие, которое он подглядел у нее на протяжении прошлой недели. Он опустился на одно колено. Всегда было интересно наблюдать, как незначительное действие так сильно влияет на ситуацию. Теперь, когда Малфой уже не был такой большой фигурой, Скорпиусу потребовалось лишь немного подталкиваний со стороны Кэтрин и кивок Гермионы, прежде чем он пожелал спокойной ночи именно так, как она его учила. Как он и практиковался. Его уши порозовели от внимания отца, и Гермионе пришлось скрыть улыбку. Зрелище было слишком трогательным, чтобы описать словами. Но тут Малфой сделал нечто, от чего у нее перехватило дыхание, а улыбка сменилась на что-то такое же робкое, как его действия. Он произнес жестами два слова, которые заставили Скорпиуса задуматься и посмотреть на нее в поисках объяснения. Фраза, которую он не знал. А она знала. – Сладких снов, – Гермиона повторила знак, только теперь уже со словами и их значением. Глаза Скорпиуса расширились от неожиданной нежности, выраженной в простых словах, в то время как под слоем спокойствия, который Малфой пытался излучать, скрывалась нервозность. Она видела его дискомфорт, но также и его решимость. И хотя Скорпиус не подал знака в ответ, он неосознанно шагнул к отцу, их взгляды скользнули вниз, когда он раскрыл свою маленькую ладошку, как будто собираясь сделать подношение. Но затем он замкнулся, отстранился и отступил назад, снова пожелав Гермионе спокойной ночи. Он бросился к ней за утешением и поддержкой, его объятия превратились в объятия, которые можно было бы назвать украдкой. Только это было не так, совсем не так. Это было сделано по доброй воле. – Ты молодец, – прошептала Гермиона, когда Малфой выпрямился во весь рост. – Сладких снов. Гермиона снова показала маленькому мальчику знак, который он впервые прожестикулировал сам для нее, а затем застенчиво для своего отца, прежде чем уйти с Кэтрин. Он трижды оглядывался назад. Только когда за ними захлопнулась дверь, Малфой проявил признаки усталости. Он провел рукой по лицу и попытался начать следующее задание. Гермиона не двигалась. – Присядь на минутку, – Гермиона жестом указала на диван и удивилась, когда он безропотно послушался. Должно быть, он устал. – Годрикова Впадина? – Все больше случаев вдали от города. Гермиона смотрела, как он снимает галстук и кладёт его на стол. Это был обычный поступок, который может совершить любой человек после долгого и утомительного дня, но еще более примечательным было то, что он сделал это в ее присутствии и без особых раздумий. – Что вам всем приказано делать? – Гестия получила свободу действий, поэтому мы расширили наш патруль на двадцать километров. Авроры расставлены по всей деревне, а члены оперативной группы патрулируют лес. Поттер, скорее всего, все еще там. Это означало, что все гораздо серьезнее. – Я живу в зоне патрулирования. Мне стоит беспокоиться? – Правда? – его комментарий был похож на вопрос, но больше напоминал зондирование: проверка ее уверенности, поиск слабых мест. – Не удивлюсь, если это так. Поттер выразил... опасения за твою безопасность. – Тебе? – Да и не только он, – Малфой откинулся на спинку кресла, выглядя расслабленным, но в воздухе витало напряжение, которое могло означать очень многое. – Я слышал опасения из разных источников. – Тео. Это имело смысл. Тем не менее, он не подтвердил и не опроверг этого, но его молчания было более чем достаточно, чтобы подтвердить её предположение о том, что её друзья разговаривают. Гермиона не любила разговоры вокруг себя, никогда не любила, но теперь, когда Малфой был в них посвящён, это раздражало её ещё больше. – Я не понимаю, почему, – его глаза сузились в легком подозрении. – Мы все находимся под одной угрозой. Дом Поттера подвергся вандализму. Почему так много разговоров о твоем отшельничестве и о твоих чарах? – Возможно, моя уверенность в них вызывает беспокойство, но я не собираюсь за это извиняться. Взгляд, которым он одарил её, протянулся в тишине кабинета, застыв на месте от того, что он не отвлекался ни на что другое, и закончился, когда он наконец отвлекся. Поднявшись на ноги, он направился к своему столу, что побудило Гермиону последовать за ним. Малфой пролистал бумаги, которые она разбросала по его столу, и взял один пергамент, прищурившись, пока не надел очки. – Прости, – Гермиона съежилась, увидев беспорядок, который она оставила после себя. – Меня прервали. Я могу просто… Малфой взмахнул рукой, и записи аккуратно разложились по папкам, которые затем сложились друг на друга по порядку. – Спасибо. – Как далеко ты продвинулась? – Я просматривала третью папку, просто читала всё и делала пометки. У меня возникло несколько вопросов. – Естественно. Гермиона скосила глаза на его тон, но почувствовала себя глупо из-за такой реакции. Это было не пренебрежение, а просто сарказм. - – Только парочка, но не в том смысле, что они относятся к твоим исследованиям, просто то, что мне стало интересно по ходу дела. – Например? Как и раньше, когда она села, его сиденье автоматически подстроилось под его рост и удобство, отчего он казался выше, даже сидя. Малфой посмотрел на нее с сухим любопытством, предлагая другой свободный стул. В этом не было необходимости, но это было вежливо, и примерно за последнюю неделю она научилась принимать такие незначительные жесты. Все еще непривычно, но Гермиона, настроенная миролюбиво, склонила голову, прежде чем сесть. – Когда твоя мать случайно аппарировала в первый раз, куда она отправилась? – В Мэнор, – было совершенно очевидно, что он не хотел отвечать, но все равно сделал это. – Отвечая на твой следующий вопрос, она никогда никуда не ходит дважды. Как всегда, один ответ на вопрос породил другой, всё больше и больше разжигая ее любопытство. – Откуда ты знаешь, где ее искать? Малфой откинулся назад. Гермиона скрестила руки на груди, терпеливо ожидая. Но она была в высшей степени озадачена, когда он снял свое кольцо с печаткой и положил его на стол. – Вот ответ. – Что? – Кольцо заколдовано, чтобы приводить меня к ней, если она заблудится. Что-то вроде особого портала. Работа с заклинаниями, задействованная в его создании, не была ей незнакома, хотя и отличалась от всего, что она делала раньше, из-за уровня сложности и ошибок, которые могли быть допущены при его создании. Ей никогда не приходилось заходить так далеко. В отличие от Малфоя. Очевидно, Гермиона слишком долго пребывала в молчании от шока. – В этом нет ничего противозаконного, если тебя это интересует, – Малфой произнес слова, которые ощущались как и окружающая его аура, немного настороженно и оборонительно, но, прежде всего, неумолимо. – Неправильно ли это? Да. Неэтично? Возможно. Незаконно? Нет. Я проверил, – он приподнял бровь над черной оправой очков. – Возражения? – Несколько, но, что более важно, почему ты мне это рассказываешь? – Это было сделано для безопасности моей матери, которую, как ты недавно упомянула, я недостаточно продумываю. Я говорю это тебе сейчас, чтобы показать, что твое заявление было неверным, и я поразмыслил над ним. Если она исчезнет в общественном месте или случайно трансгрессирует, мне понадобится только это, чтобы найти ее, – Малфой указал на кольцо на столе, как бы позволяя Гермионе самой осмотреть его. Что она и сделала. – Ты мог бы использовать отслеживающее заклинание. – Они могут быть… – Малфой резко замолчал, когда она рассеянно надела кольцо на средний палец. Оно не особо подходило по размеру, – Неточными. Не нужно было даже смотреть, она чувствовала, что он наблюдает за ней, но все равно не смогла удержаться и подняла голову. Тяжелый взгляд. Сосредоточенный, но слегка прищуренный. Он положил локоть на подлокотник кресла и подпер подбородок рукой. Гермиона с трудом подавила дискомфорт от того, что почувствовала себя выставленной напоказ в тот момент, когда ее не должны были разглядывать, игнорируя ощущение, которое разлилось по ее венам настолько сильно, что единственное, что она могла сделать, это снять кольцо. Прежде чем Гермиона успела положить кольцо на стол, Малфой прошептал заклинание, которое пробудило кольцо к жизни в ее руке. Изумрудный камень засветился, медленно пульсируя. – Чем ближе я к ней, тем сильнее оно становится. – Как оно связано с твоей матерью? Насколько я знаю, оно должно быть к чему-то привязано. – Она носит на шее обручальное кольцо моего отца, – Малфой скрестил руки на груди. – Он подарил его ей в ночь своей смерти. Почти три месяца ушло на то, чтобы придумать магию, и еще один на создание отпугивающего заклинания, которое заставило бы ее передумать снимать его. Да, это неэтично, – он поймал удивленное выражение ее лица. – Возражения? – Несколько. Нарцисса знает? – Да, – Малфой снова надел кольцо. – Это было ее предложение после того, как однажды я потратил несколько часов, чтобы найти ее, когда заклинание слежения, которое я установил, не сработало. Я также наложил сдерживающие чары, так что, если она на мгновение забудется, ей не захочется их использовать. Как ты знаешь, моя мать не любит чувствовать себя вне контроля. – Да, я в курсе, – мораль была в лучшем случае сомнительной, но если Нарцисса одобряла все это, то у Гермионы не было особых возражений. Кроме того, это было безотказно и работало так, что давало ей душевное спокойствие. – Мне это не очень нравится, но... – Ты будешь игнорировать правила, когда они перестанут соответствовать твоим потребностям. Что было правдой, но Гермиона не ожидала такого резкого заявления. – Значит, ты меня раскусил? – Не совсем. – Что еще ты хочешь знать? – она развела руками. – В отличие от тебя, я – открытая книга. – Неужели? – бровь Малфоя с вызовом приподнялась. – Может быть я бы хотел знать о твоих мнениях, возражениях и суждениях по поводу всего, что ты считаешь предосудительным или не соответствующим твоим стандартам? Да, ты абсолютно права. Что-нибудь еще? Не так уж и сильно. – Любопытное заявление от человека, который знает, какой чай я предпочитаю. – Я наблюдал, – он подошел к своему столу и достал ежедневник. – Мне нужно отменить нашу встречу в четверг. Довольно резкая смена темы, но Гермиона быстро переключилась. – Ничего страшного. – Истинная причина, по которой я сегодня опоздал – это мой визит к тёте. Мысли Гермионы застыли. – Что? – Во время ужина она заставила меня есть, – Малфой бросил на нее сердитый взгляд, когда она издала тихий звук удивления. Андромеда определенно умела заставлять есть, и ей стало интересно, какую тактику применила ведьма к своему невероятно упрямому племяннику. Грубую силу? Улыбка Гермионы стала шире при виде этого мысленного образа, но угасла, когда она поняла, что за ней наблюдают. –Мы договорились о встрече на завтра, – он продолжил. – Учитывая обстоятельства и их желание встретиться, моя тетя не хочет больше ждать. Я поговорю со своей матерью, когда она вернется вечером. – Я могу принять у себя, – тут же вызвалась она, все еще удивленная тем, что им удалось разобраться с этим без ее вмешательства. Это была лучшая новость, которую она узнала за всю неделю, хотя выражение лица Малфоя оставалось бесстрастным. – Я могу что-нибудь приготовить и... Малфой заставил ее замолчать, многозначительно прочистив горло, а затем покачал головой с выражением, близким к веселому. – Тетя сказала мне, что ты вызовешься провести встречу у себя, и это прекрасно, поскольку твой дом – нейтральное, знакомое место для всех нас. Что касается готовки, она просила передать, чтобы ты об этом не думала. Гермиона только нахмурилась. Она словно слышала, как Андромеда произносит эти самые слова у нее в голове. Не было смысла спорить с ней, особенно на расстоянии. – Хорошо, но кто тогда будет готовить? – Это не твоя забота. – Но... – Гермиона выдохнула, что хочет знать все до мельчайших подробностей, в надежде, что это пройдет. Только ради этого случая. – Отлично. Это прекрасно. Она права. Я занята. У меня есть работа по переводу, исследованию этого связующего ингредиента и моя основная работа. Мне нужно начать готовить Волчий аконит в следующем месяце, и я не обязана контролировать... – она замолчала, оглянувшись на Малфоя, который смотрел на нее с таким выражением, как будто она была неуравновешенна. Она нахмурилась. – Ты осуждаешь меня. – Да, – изогнутая челюсть придала ему более суровый вид. Малфой разложил свою работу на вечер и протянул ей две книги по юриспруденции из ящика стола. Гермиона взяла их обе, а также пергамент с переведенным текстом. Ей потребовалось несколько минут спокойной работы, чтобы понять, что выражение его лица было веселым. 21 июля 2011 года Андромеда явно провела предыдущий вечер, планируя, размышляя и создавая что-то новое. Всё это довольная Джинни доставила домой Гермионе в середине дня. Они распаковали всё вместе. Каждый раз, когда у одной из них возникал вопрос, не забыли ли что-нибудь, другая доставала недостающую вещь из сумки. Ужин состоял из говядины по-бургундски, запеченного рататуя и спагетти. – Для кого спагетти? Гермиона открыла упаковку и улыбнулась, заметив, что чего-то не хватало. – Скорпиус. Он не ест мяса. Должно быть, Малфой сказал Андромеде. – Малфой приведет его? – Джинни удивленно приподняла бровь. – Да, теперь понятно. Нарцисса отменила его дневные уроки на сегодня. Дафна придет и приведет Халию. Тедди тоже здесь. В конце концов, они его двоюродные брат и сестра. – Признаюсь, я взволнована встречей с ним. Гарри сказал... – Гарри встречался с ним? – Гермиона пристально посмотрела на нее. – Да, на прошлой неделе. Интересно, никто и словом не обмолвился об этой встрече. – Он зашел к Малфоям за чем-то по работе и не мог понять, то ли Скорпиус на него пялился, то ли смотрел исподлобья. – Вероятно, и то, и другое, – ее позабавило, когда она представила как неловко вел себя ее лучший друг, когда Скорпиус так пристально смотрел на него. – Он так ведет себя с новыми людьми. Сегодняшний вечер обещает быть интересным для него. Я попросила Малфоя привести его пораньше, чтобы дать ему время привыкнуть. – Похоже, ты в нем полностью разобралась, – Джинни бросила на нее понимающий взгляд, который заставил Гермиону приподнять бровь в ответ. – В этом нет ничего плохого, но ты очень серьезно подходишь к его потребностям. – Я вижусь с ним каждый день. – Это другое, и ты это знаешь. – Я уже говорила тебе, я привязалась. – А к его отцу? – Джинни бросила на нее взгляд, который указывал на ее выдержку. У нее было гораздо больше вопросов, чем она позволяла себе задать. – Я думаю, трудно привязаться к одному, не испытывая при этом никакой связи с другим. – Ту же логику можно применить и к Нарциссе, и, хотя она моя пациентка, и мы не спорим с ней так сильно, как раньше, я не особенно к ней привязана. Это была не совсем правда, и взгляд Джинни сказал ей, что она это знает. – Ты так и не ответила на мой первоначальный вопрос... Они обе остановились, услышав негромкие голоса, доносившиеся из камина в её кабинете. Это звонили дети из коттеджа "Ракушка". Гермиона вернулась на кухню, пока Джинни разговаривала с ними. Гарри и Тедди пришли первыми, и она отправила их обоих накрывать на стол. К тому времени, когда подошла её очередь, все было полностью готово. Она уселась перед камином и молча ждала, пока мальчики спорили о том, кто первый заговорит с тётей Гермионой. Лили, по-видимому, куда-то ушла. – Ладно, мальчики, Джеймс дай Алу поговорить первым. Она почти могла слышать, как старший мальчик обижается. Это было так же громко, как победный возглас Ала. – Я скучаю по тебе, тетя Миона! – Я тоже скучаю по тебе, дорогой, – Гермиона улыбнулась. – Тебе там весело? – Да, но... – он замолчал, и она услышала смущение в его голосе, когда он заговорил снова. – Я скучаю по дому и Скорпу. Он здесь? – Нет, пока нет, но я посмотрю, сможем ли мы созвониться на следующей неделе. Это был бы односторонний разговор, но, возможно, присутствие друг друга помогло бы им облегчить расставание. – Хорошо! – это его сразу воодушевило, но у Альбуса были еще вопросы. – А моя отметка в лесу? Она всё ещё там? Я пошел посмотреть на деревья с дядей Биллом, и мне не было страшно, ну, может быть, только немного. – Ты даже не ходил с нами в лес! – пробурчал Джеймс. – Почти сходил, – упрямо возразил Ал. – Сейчас не твоя очередь! – Верно, – Гермиона наблюдала за танцующими языками пламени. От вопроса Ала о его отметке нее защемило сердце. Она скучала по их субботам. Дни, проведенные в одиночестве, были спокойнее, чем ей хотелось бы. – И да, Ал, твоя отметка все еще там. Когда ты вернешься, мы пойдем погуляем, хорошо? – Хорошо! – Джеймс, твоя очередь. Последовала неловкая пауза. – Можно мне тоже пойти с вами погулять? – старший сын Поттеров проявил нехарактерную для него застенчивость. В конце концов, он унаследовал дерзкий характер своей матери. – Я не буду смеяться над Алом. – Обещаешь? – прошептал Ал. – Клянешься на мизинчиках? – Клянусь, – прошла еще одна минута молчания. – Я тоже скучаю по дому. Первое, что я хочу сделать, когда мы вернемся, это поесть фруктов и поиграть с цыплятами. – Я тоже! Но еще и со Скорпом. Он мой лучший друг. – Он твой единственный друг. – Это правда! – Альбус звучал так гордо. – Мне нужен только один. Последовавшая за этим болтовня и легкие споры никак не облегчили боль в груди. Гермиона ужасно скучала по ним и обнаружила, что больше слушает, чем говорит, пока Гарри не сообщил ей, что прибыла Андромеда. Кивнув, Гермиона сказала мальчикам, что поговорит с ними позже, и в этот момент из камина донесся голос Билла, который спросил, не хотят ли они поплавать. Они с энтузиазмом согласились и бросились переодеваться. Гарри остался, чтобы перекинуться парой слов со своим шурином, а Гермиона пошла переодеться во что-нибудь более подходящее к ужину. В оранжерее всегда было тепло, благодаря чарам, поэтому она выбрала платье в цветочек длиной чуть выше колен. Женственное, но функциональное. Гермиона надевала туфли без каблуков, когда в дверь ее спальни постучали. – Войдите. Это была Пэнси, одетая в платье в черно-белую полоску. Она окинула взглядом наряд Гермионы и нахмурилась. – Пожалуйста, скажи мне, что ты собираешься надеть каблуки. – Так уж вышло, что я нахожусь в своем собственном доме и принимаю гостей. Если только ты здесь не для того, чтобы помочь мне уложить волосы в... – Ты и так знаешь, что я здесь ради этого, – она показала флакон "Сликизи". Пэнси потратила совсем немного времени, чтобы привести локоны Гермионы в порядок, и при этом сказала, что Гермионе нужно пощадить свои секущиеся кончики и найти время на стрижку. Возможно, она была права. Это было вне времени. Они обе посмотрели на нее в зеркало ее недавно отделанной ванной. – Моя работа завершена, – Пэнси взглянула на часы и заправила прядь волос за ухо, впервые за долгое время выглядя взволнованной. – Как, по-твоему, все пройдет? – Теперь, когда все в сборе, я надеюсь на лучшее, – Гермиона начала спускаться по ступенькам, Пэнси шла рядом с ней. – Она не видела свою сестру несколько десятилетий. Ужин может пройти по-разному, но важно, чтобы он состоялся и чтобы все были к нему готовы. Честно говоря, я думаю, что мы преодолели самое большое препятствие, и это было... Ее слова оборвались, когда они достигли нижней площадки и обнаружили Малфоев, стоящих в ее гостиной. И хотя Гермиона быстро отметила мягкую мантию Нарциссы и тот факт, что Скорпиус выглядит очаровательно в своей бабочке, рубашке в бело-голубую клетку и темно-синих брюках, ее внимание сосредоточилось на аномалии. Драко Малфой. Все в нем было обычным: его волосы были расчесаны на строгий пробор, как обычно, на правой руке красовался перстень с печаткой Малфоев, а на носу были очки, вероятно, для чтения книги, которую он держал в руках. Даже его одежда была типичной: его рубашка была черной, как и все остальные рубашки, в которых Гермиона когда-либо видела его. Но на этом нормальность заканчивалась и начиналось отклонение. И на самом деле все было просто. Его брюки подходили к галстуку. В этом не было ничего запоминающегося, кроме того, что они были серыми. А не черными. И он выглядел... – Нарцисса! Ты прекрасно выглядишь! – Пэнси обошла диван, чтобы поприветствовать ее и Скорпиуса, и хотя Гермионе было любопытно наблюдать за их взаимодействием, поскольку она никогда не находилась в одной комнате со всеми тремя сразу, они с таким же успехом могли бы отойти на задний план. Малфой отодвинул все на второй план. Она задержала взгляд, испытующе глядя на него, прекрасно понимая, что и она находится под его пристальным вниманием. Никто за всю ее жизнь не смотрел на нее так, как он сейчас. Это заставило ее отступить на шаг, ее каблук зацепился за нижнюю ступеньку, но Гермиона не упала. Нет, она приблизилась, заметив, как Пэнси привычным жестом взъерошила волосы Скорпиуса, отчего мальчик очаровательно сморщил личико. Они были знакомы, но не настолько, чтобы он стал искать ее внимания. Судя по всему, Скорпиус не знал, к какой категории ее отнести. – Грейнджер. Ее имя в его устах прозвучало как утверждение, приветствие и вопрос одновременно. Казалось, он больше ничего не мог сказать. Краткий миг передышки, когда он наблюдал за забавной сценой рядом с ними, исчез в тот момент, когда она попыталась пройти мимо. Она старалась держаться на достаточном расстоянии, чтобы не чувствовать знакомого притяжения к нему, но все равно чувствовала его. – Малфой. Джинни вошла в комнату из зимнего сада. – Они в саду. – Ты готова? – Пэнси посмотрела на Нарциссу. Лицо Нарциссы было безучастным, когда она кивнула, и Гермиона подумала, не скрывает ли она свои нервы таким же способом, что и Малфой. Но у нее не было времени размышлять о сходстве, потому что они сцепили руки и последовали за Джинни в зимний сад. Гермиона быстро оглянулась на Малфоя, который смотрел вниз. Что он... Она опустила взгляд и увидела Скорпиуса, который смотрел на неё расширенными глазами. Он помахал рукой. – Привет. Если бы они были одни, Скорпиус бы улыбнулся, но вместо этого он пристально посмотрел на отца, который внимательно наблюдал за ними. Малфой прочистил горло и ушел. Гермиона села на диван, а Скорпиус встал перед ней, дождавшись, пока за отцом закроются двери, и только потом улыбнулся ей. Она поправила воротник его рубашки и зачесала волосы назад. – Твой папа тоже хочет видеть твою улыбку. Его лицо из довольного превратилось в задумчивое и нервное, а уголки рта опустились так быстро, что Гермиона прижала палец к его носу, чтобы не дать укорениться тому, что творилось в его голове. – Тык. Он ухмыльнулся так сильно, что у него закрылись глаза. – Мы собираемся ужинать. Ты помнишь знак ужина? Конечно, помнит. – Превосходно! – Гермиона засияла. – И здесь будут люди. Его черты лица стали слегка озабоченными. – Я буду здесь. Ты ведь знаешь это, правда? Он кивнул. – Приедет твоя тетя Дафна и привезет Халию. Ты сможешь познакомиться и со своим кузеном Тедди. Он милый. Его волосы меняют цвет. Скорпиус выглядел настороженно взволнованным. Гермиона протянула руку молчаливому мальчику. Ещё несколько месяцев назад он бы не принял её, но сегодня там, где раньше жила настороженность, было доверие, а где колебания – вера. Его рука больше не была липкой, и он шел рядом с ней, а не чуть позади. На мгновение Гермиона поняла, что, куда бы она ни пошла, Скорпиус последует за ней. И наоборот, она бы последовала за ним. Джинни молча стояла рядом с Малфоем у окна, наблюдая за происходящим снаружи. Солнце светило вовсю, ни облачка не было видно. Это было идеальное место для воссоединения, правильный свет был необходим, чтобы воссоединить разрозненные части умирающей семьи. В этом не было ничего постыдного. Никакой гордости. Когда Андромеда, стоявшая между Тедди и Гарри, увидела свою сестру, она двинулась сама. Нарцисса последовала ее примеру, выпустив руку Пэнси из своей. Они встретились на полпути. Они не обменялись ни словом, только нежностью в форме объятий. Связь. Наблюдать за этим было приятно. Все сломанные вещи можно было починить, уделив внимание, время и терпение, но иногда требовалась помощь. Ее внимание привлекло какое-то движение, чья-то рука крепче сжала ее ладонь, точно так же, как он каждое утро сжимал ее кардиган. Гермиона затаила дыхание, когда заметила, что Скорпиус неуверенно, храбро тянется к руке отца, чтобы установить с ним связь. Ту, которую он пытался сделать прошлой ночью, но не выдержал. Малфой посмотрел сначала на нее, потом на Скорпиуса. Он не вздрогнул, когда маленькая ручка обхватила его пальцы. Он даже не шевельнулся. Он просто задержал дыхание. Выдохнул. Гермиона увидела, как его глаза закрылись, а плечи, которые молча несли непосильную ношу, поникли. Это было нечто бессловесное, не знающее границ. Облегчение.

***

У Гермионы была тень по имени Скорпиус Малфой. По правде говоря, он был больше похож на маленького утенка, который таскался за ней из комнаты в комнату, из одного конца кухни в другой, всегда на почтительном расстоянии, чтобы она не столкнулась с ним. Не то чтобы она когда-нибудь уже сталкивалась. Гермиона остро ощущала его присутствие с каждым своим шагом. С каждым движением. Скорпиус, всегда готовый помочь, ухитрился отойти от нее достаточно надолго, чтобы принести Пэнси что-нибудь вроде салфеток, чтобы она могла закончить накрывать на стол, пока Гарри и Тедди оставались снаружи с сестрами Блэк. Он вернулся с румянцем на щеках и растрепанными волосами из-за поддразниваний Пэнси. Он выглядел таким взволнованным, что Гермиона остановилась, чтобы поправить ему прическу. Она постаралась, чтобы прическа выглядела как обычно. – Лучше? С кухни его отец и Джинни наблюдали за всем происходящим. Когда вошла Пэнси, чтобы начать расставлять блюда на столе, Скорпиус встал позади Гермионы, подглядывая за смеющейся ведьмой. Джинни закатила глаза, и, с щелчком её пальцев, Пэнси перестала смеяться. Это так комично разозлило ее, что Скорпиус рассмеялся. Вслух. И пока Малфой таращился на своего сына так, словно видел его впервые, Джинни подмигнула Скорпиусу, который закрыл лицо руками и прижался к Гермионе. Рыжеволосая ведьма, казалось, была готова громко ворковать над ним, но сдержалась, только сейчас. Когда они покончили с основными блюдами, оставив гарниры на потом, она ласково положила руку ему на голову. – Ты бы хотел посидеть со своим папой? Ты был таким отличным помощником. Он посмотрел на Малфоя, который делал вид, что читает свою книгу, затем на нее, застенчиво кивнув. В конце концов, он оказался на табурете рядом с отцом, откровенно пялясь на него, совсем как за завтраком или в любое другое время, когда она сталкивалась с ними в кабинете Малфоя. Однако сейчас его голова едва возвышалась над столом, и рядом с отцом он казался намного меньше. Это зрелище заставило Гермиону улыбнуться в кулак за деликатным покашливанием, заставившим Малфоя оторвать взгляд от книги и приподнять бровь над оправой очков. – Он хочет знать, что ты читаешь, – сказала Гермиона. – Вот почему он так на тебя смотрит. – Он не... – Малфой нахмурился, затем оглянулся и, казалось, был весьма удивлен, обнаружив, что Скорпиус наблюдает за ним со тихим любопытством. – О, – он неловко показал сыну обложку книги. – Это о хоббите. Мерлин. Их спасительной милостью были Дафна и Дин, чье появление положило конец этому неловкому моменту. – Извините, что мы опоздали, – Дин крепко прижимал Халию к груди. – Это не так. Тео ещё не пришёл. – Как все прошло? Вопрос Дафны привлек внимание Скорпиуса к ее присутствию, и он повернулся к ней, оторвав взгляд от обложки отцовской книги. Гермиона не ответила. Судя по тому, как Дафна сосредоточила внимание на своем племяннике, навряд ли, она вообще услышала бы что-нибудь из того, что сказала бы Гермиона. – Привет, – ее тронуло, с какой осторожной она казалась рядом с ним, но до сегодняшнего вечера Гермиона никогда не видела их вместе в одной комнате. Единственное, что она знала, это то, что Скорпиус нечасто смотрел на нее с тех пор, как умерла его мать. Но сегодня все было не так. Скорпиус не мог отвести от неё глаз. Он был настолько сбит с толку, что чуть не соскользнул со стула. Только быстрые руки отца помогли ему спуститься. Гермиона обошла вокруг стола и подошла к Малфою, который как раз развернулся на стуле. Они вместе наблюдали, как Скорпиус неуверенно пересек комнату и направился к дивану, на котором сидела его тетя. Он встал перед ней, вглядываясь в ее лицо, словно запечатлевая его в памяти. Дафна была готова расплакаться, когда он обнял ее, уткнувшись лицом ей в шею и играя с кончиками ее волос. Этот поступок что-то в нем изменил. – Волосы... зачем он это делает? Они с Малфоем были вне пределов слышимости, но не намного. Воспоминания о том, как он в последний раз прикасался к ее волосам, были свежи в ее памяти. Ей нужно было знать. – Он так обнимал свою мать. Гермиона посмотрела на мужчину, наблюдавшего за этим зрелищем с непроницаемым выражением лица, прежде чем оглянуться и неосознанно сделать шаг вперед. Малфой схватил ее за запястье. Не сильно, просто крепко. Его теплая рука была на её коже. Гермиона посмотрела вниз, затем снова на него. Но он не отпустил её. Они услышали всхлипывание Дафны, за которым последовало сдавленное рыдание, эхом разнесшееся по комнате. – Она... она похожа на Асторию? Так вот почему он не мог смотреть... – Да. Еще одно напоминание о боли, которую причиняет знание, но подтверждение было жестоким. Малфой отпустил ее запястье и, сунув руку в карман, достал носовой платок, который вложил в ее раскрытые ладони. Одна секунда. Две. Прошло три минуты, прежде чем он отпустил ее и оставил такое же теплое ощущение, как от его рук. Она дала Скорпиусу и Дафне время побыть наедине, прежде чем присоединиться к ним, нежно положив руки им на спины. Скорпиус первым поднял голову и посмотрел на свою тетю с таким же беспокойством, с каким смотрел на кактус. Гермиона протянула ему носовой платок и смотрела, как он вытирает глаза Дафны. Сочувствие во всей красе. Дафна, казалось, разрывалась между странным сочетанием юмора и грусти, что заставило ее издать сдавленный смешок и всхлипнуть. – Я так сильно тебя люблю. Она прикоснулась к лицу племянника, и в ее голосе безошибочно угадывалась привязанность. И хотя Скорпиус не был готов заговорить, он посмотрел на Гермиону. Его глаза переполняли эмоции, и он не знал какими жестами их выразить, но она уже знала и перевела ему его чувства. – Он тоже тебя любит.

***

Ужин представлял собой странную смесь из фрагментов жизни Гермионы, работы и дома, которые ранее не сочетались. Эксперимент, который оказался не таким уж плохим. Большинство присутствующих знали друг друга и были дружелюбны. Особняком стояли Малфои, что добавляло напряженности, которой раньше не было. Не так уж и плохо. Просто... по-другому. Нарцисса разговаривала исключительно со своей сестрой. Они тихо беседовали в конце стола, и из-за естественной непринужденности казалось, что они никогда не расставались. Время от времени кто-нибудь из них смеялся. Нарцисса была в хорошем настроении, даже в превосходном. Она проявила интерес к Тедди, который все еще не был уверен, что думать о своей двоюродной бабушке, и похвалила платье Джинни. Они с Дином даже вежливо кивнули друг другу. И когда она попросила подержать Халию, Дафна колебалась всего минуту, прежде чем согласиться. Это был прогресс, которого никто не ожидал. Еще одним источником напряженности был Малфой, который знал всех за столом, но, сидя слева от Гермионы, перекинулся с ними парой слов. У них с Гарри состоялся короткий разговор на тему безопасности, к которому Гермиона не прислушивалась. Он также поговорил с Тедди. И когда Тедди начал выражать свое восхищение работой Малфоя, он ответил на вопросы подростка. И пока Малфой привыкал к окружающей обстановке, он в основном наблюдал за Скорпиусом, который был забавно очарован быстрой сменой цвета волос своего кузена. Гермиона никогда не видела его таким ошеломленным присутствием стольких людей одновременно. Но он казался почти... довольным. Скорпиус был в центре внимания, и это придавало его щекам ярко-красный оттенок, который был виден ей, потому что она сидела напротив. Они, конечно, пришли не к нему, но все были заинтригованы. Гермиона не раз замечала, как кто-то, в основном Джинни, переводил взгляды с отца на сына, словно тот факт, что они родственники, не имел никакого значения. Возможно, для нее это не имело значения, потому что Скорпиус сразу же проникся к Джинни симпатией, которой у него не было с Гермионой. Там, где Гермиона старалась завоевать его доверие, Джинни не пришлось даже прикладывать усилий. Возможно, именно материнское отношение к нему помогло ему успокоиться. После того, как дети Джинни уехали, ей нужен был кто-то, кому она могла бы стать матерью, а Скорпиусу нужна была материнская забота. Это был симбиоз. Во время трапезы это сработало, потому что Скорпиус не мог оторвать взгляд от волос Тедди, и когда ел сразу проливал спагетти на одежду. Каким-то образом Джинни удалось заставить его поесть, уговоры Дафны и несколько украдкой брошенных взглядов на Гермиону через стол, несомненно, помогли. Когда тарелки были убраны, Тедди буквально потащил растерянного Скорпиуса к двери, ведущей в дом, поскольку тот уже отказался смотреть на цыплят. Без Альбуса он бы не пошел. – Тедди! – позвала Андромеда, прежде чем он успел подойти к двери с растерянным пятилетним ребенком. – Да? – он слишком широко улыбнулся, его волосы вспыхнули розовым, а затем приобрели оттенок, близкий к оранжевому. – Ты спрашивал его, хочет ли он пойти? – Нет? – он посмотрел на Скорпиуса, который все еще держал его за руку. Скорпиус держался немного скованно, но в целом не казался встревоженным. На самом деле, он, казалось, был в восторге от того, что его куда-то пригласили. – Хочешь посмотреть на ручей перед домом? Вместо ответа он отпустил руку Тедди и подошел к Гермионе, привлекая к ней всеобщее внимание. Опершись локтями о бедра, Гермиона склонила голову набок и улыбнулась ему, как будто полная комната людей на нее не смотрела. Как будто его отца тоже не было рядом. – Приветик. У Скорпиуса в уголке рта было пятнышко соуса, которое Джинни не заметила, но Гермиона вытерла своей салфеткой таким движением, что он сморщил нос. Несколько мгновений он смотрел на нее, потом снова на Тедди, который ждал у двери, но она поняла, что он просит разрешения. Она еще не научила его, как спрашивать. Они это ещё пройдут. – Спроси своего папу, – она слегка подтолкнула его к Малфою, который выглядел так, словно все еще пытался решить сложную задачу по арифмантике. Что она хотела сказать ему прямо сейчас, так это то, что быть родителем – это не только биология. Да это был бонус, но только по стечению обстоятельств. По настоящему важным было то, чем Малфой занимался уже долгое время. Обеспечение безопасности. Жизнь. Основные потребности. Над остальным ему придется поработать. Быть рядом со Скорпиусом. Многому его учить. Заботиться о его эмоциональных потребностях. Быть рядом. Малфой бы разобрался с этим, раз уж он поставил обучение на первое место. Но сначала ему нужна была помощь в понимании языка Скорпиуса. – Он хочет знать, можно ли ему пойти. Малфой посмотрел на свою мать, которая в дальнем конце оранжереи разговаривала с Андромедой. Затем он бросил взгляд на Гермиону, которая совершенно ясно дала понять, что отвечать будет он. Никто другой. Не то чтобы это имело значение. Скорпиус с надеждой смотрел на него. Он не смог удержаться. – Конечно, – Малфой бросил взгляд на Тедди. – Я пойду с вами. Большие глаза Скорпиуса тоже повели ее с ними. Было чуть больше шести, и было достаточно светло, чтобы они могли хорошо видеть. Они пошли вверх по течению к более мелкому участку, не слишком далеко от дома, но все еще в пределах ее защитных чар. Скорпиус и Тедди шли впереди, причем первый часто оглядывался через плечо, просто для верности. Тедди вошел в воду почти по пояс, пока Скорпиус наблюдал, как его отец превращает свой галстук в одеяло. Когда Малфой разложил его на берегу ручья, Скорпиус сел. Он не хотел пачкаться. Скорпиус выразил свое одобрение взглядом, брошенным на удаляющуюся спину отца, который заметила только Гермиона. Время близилось к закату. Они с Малфоем были бок о бок, пока Тедди собирал разные камни, мох и даже крошечную рыбку, которую он подцепил, чтобы показать мальчику, у которого глаза были широко раскрыты. Несмотря на присутствие Малфоя, молчаливой фигуры рядом с ней, открывшаяся перед ними картина, звуки ручья и сама природа убаюкивали ее, вызывая чувство спокойствия, которое она часто испытывала здесь. – Почти бессмысленно иметь такой маленький ручей. – Я не указываю природе, что делать, – Гермиона вдохнула свежий воздух. – Природа никогда не послушает. Но мне нравится этот ручей. Это естественная граница, и мне нравится атмосфера. Этот ручей соединяется с более крупным примерно в шести километрах отсюда, так что это не совсем бессмысленно. – Кто устанавливал твои чары? – Я сделала это сама, но мне помогли. – Это объемные чары, – он огляделся, видимо, вспоминая ее последние комментарии о том, как она простиралась до леса. – Ты просила кого-нибудь проверить их на наличие слабых мест? – Я внесла изменения и поправки, основываясь на том, что узнала по ходу дела. Я регулярно их проверяю. – Их все равно должен осмотреть кто-то, кроме тебя, – Малфой кивнул. – Кто-то, кто проверит их должным образом и не будет сдерживаться. – Ты хочешь стать добровольцем? – А ты просишь? Момент затянулся, но тут же прошел, поскольку что-то привлекло внимание Малфоя. Гермиона тоже обернулась и увидела, что к ним направляется Тедди, в то время как Скорпиус шел к дому, пройдя мимо них с чрезвычайно застенчивым выражением лица, что вызвало любопытство Гермионы. Она наблюдала, пока за Скорпиусом не закрылась дверь, а затем повернулась к Тедди, который протягивал ей преображенное одеяло. – Ты хотел остаться подольше? – спросила Гермиона. – Нет, вода была холодной. Скорпиус сказал, что устал, и пошел в дом. Все затихло. – Прости, что? – вопрос задал Малфой. Гермиона потеряла дар речи. Скорпиус что-то сказал? От его тона волосы Тедди начали быстро меняться, а губы изогнулись в недовольной гримасе. – Он... Подросток грыз ноготь, глядя на Гермиону так, словно знал, что тот факт, что его младший кузен заговорил с ним, был очень важным, и не хотел, чтобы он неправильно понял детали. – Я думал, ты сказала, что он не разговаривает. Гермиона была по-настоящему сбита с толку, и у нее возникло бы еще больше вопросов, если бы их не отвлек отдаленный звук взрыва... и Черная Метка, которая с ревом ожила в небе над ними.

Мы можем пережить все, что угодно, если будем сохранять спокойствие в эпицентре бури.

Лолли Даскал