***
Нарцисса была в хорошем настроении. Уже второй день не было видений Люциуса, но сегодня от нее исходила какая-то странная безмятежность, пронизывающая всю атмосферу. В войне Нарциссы против себя, Гермионы и всех ее личных демонов было объявлено перемирие. Из того, что она узнала о стратегии, а тем более за время работы целителем Нарциссы, перемирие не означало, что Гермиона могла ослабить бдительность или что все просто прекратилось. Это было новое начало пути к постоянному урегулированию, лучшее время для того, чтобы подойти к неудачным темам и определить, можно ли заключить соглашение и достичь настоящего мира. А именно: дополнительная помощь. Маггловская помощь. Гермиона должна быть осторожна, ведь предыдущая попытка оказалась крайне неудачной. Первым делом она решила заручиться поддержкой близких ей людей, но, учитывая, что разговор с Малфоем неминуем, обратилась к двум другим: Китинг и Сакс. В духе сверхпланирования Гермиона назначила время и подготовила подробный аргумент в виде презентации. Но выступать ей так и не пришлось, потому что, к ее немалому удивлению, обе женщины почти сразу же согласились помочь. Теперь настало время самого сложного. Получив едва заметный ободряющий кивок от Сакс, Гермиона сделала глубокий успокаивающий вдох. Она была готова сделать первый шаг. Он был прямым, не замаскированным под хитрость. Ведь Нарцисса увидела бы все, что не было сказано прямо. – У вас очень мало признаков настоящего упадка сил, и в последнее время ваши результаты довольно стабильны. Думаю, нам пора хотя бы обсудить возможность консультации со специалистом, чтобы включить маггловские лекарства и терапию в ваш план лечения. Настроение Нарциссы рассеялось как туман. – Нет. – Я не понимаю, почему вы упрямитесь в этом вопросе, – Гермиона сделала мысленный шаг назад и свернула в другом направлении. – Волшебные методы явно работают, – Нарцисса потягивала свой коктейль так величественно, как только могла, что было довольно сложно, – Я не вижу необходимости что-либо менять. – Они работают, потому что я консультировалась с лучшими специалистами и составила план вашего лечения, основанный на их рекомендациях. Однако есть пробелы в лечении, которые может устранить только маггловский специалист. Было доказано, что некоторые маггловские лекарства помогают. Ваша болезнь – не та, на которой я специализируюсь, и хотя я провела исчерпывающее исследование и узнала... – Нет, – в ее отрывистом ответе прозвучала решительность и угроза вспыхнуть, если Гермиона осмелится настаивать на своем, – Ваши методы работают, мисс Грейнджер. Выполняйте работу, для которой я вас наняла... Гермиона, конечно же, не стала спорить. – Я смогу сделать это гораздо лучше, если вы позволите мне полностью исчерпать все возможные варианты и дадите мне шанс пригласить кого-нибудь, кто поможет. – Вы могли бы, по крайней мере, рассмотреть возможность консультации, – предложила Сакс с таким легким тоном, который Гермиона никогда еще не использовала, – Ничего больше. Нарцисса дала им обеим видимое последнее предупреждение, которое не позволило Гермионе произнести что-либо еще, независимо от того, насколько обоснованным и разумным оно было. Ей оставалось только надеяться, что Нарцисса хоть что-то поняла. Гермиона, как профессионал, знающий, когда нужно нападать или отступать, сделала последнее и дала Сакс спокойное указание сделать то же самое. – Вы в настроении, какие ваши планы на день? – Сакс умело сменила тему. – Да, – после осторожного ответа Нарциссы наступила минута молчания, – Мне нужно перенести брачные встречи для Драко, так как из-за внезапно возникшего напряженного рабочего графика он стал недоступен. Я также... Нарцисса замерла, быстро моргая, глаза двигались из стороны в сторону в явном и растущем беспокойстве, когда она пыталась проанализировать собственные мысли. Все, что было на кончике ее языка, исчезло. Забыла. Когда Нарцисса стала заметно беспокоиться, Гермиона мягко положила руку ей на плечо, переключая ее внимание с того, что ушло, на себя. Потребовалось почти полчаса, чтобы переориентировать пациентку, прежде чем усилия Гермионы, наконец, возымели действие и она начала успокаиваться. Напряжение медленно уходило из ее тела. – В чем дело, мисс Грейнджер? Гермиона и Сакс обменялись взглядами, молча согласившись, что лучше никому не напоминать ей о том, что именно она забыла. – У вас просто пылинки на плечах. Я убрала их. Кажется, мы обсуждали ваш план на день. – Да, – быстро сориентировавшись, Сакс еще больше отвлекла Нарциссу, пока Гермиона наводила диагностические чары в поисках нужной траектории, – Миссис Малфой должна появиться на чаепитии у Блишвиков. Кроме того, у нее примерка мантии для светского мероприятия в следующие выходные. – Полагаю, нам следует поторопиться, – Нарцисса медленно поднялась на ноги, ее персиковая мантия подчеркивала здоровый цвет щек, – Если больше ничего нет, мне нужно подготовиться. Гермиона подождала, пока они уйдут, и просмотрела результаты. В них не было ничего особенно тревожного. Приготовив простой обед, она отправилась в Министерство на собственную встречу. Она попыталась смешаться с толпой, но в Атриуме на нее не раз бросали взгляды сотрудники. Это было в порядке вещей. Слухи распространялись как лесной пожар. Гермиона не обращала внимания на взгляды и стояла в очереди на лифт. Все было хорошо, пока кое-кто не подошел к ней не просто слишком близко, а настолько близко, что этот контакт не мог быть случайным. Кормак. – Неужели мы должны делать это снова? – из каждого слова просачивалась скука, – Наверняка у тебя найдется более подходящее занятие. – Сегодня мое присутствие просто случайно. Это не звучало как ложь, но было очень похоже на нее. – После твоего выступления перед Визенгамотом мой дядя больше не заинтересован в твоем возвращении в Министерство. Он не верит, что сможет контролировать тебя так, как ему хотелось бы. Заявление было неожиданным, но легко забываемым. А вот перелом в его нраве нет. Кормак по-прежнему выглядел таким же самодовольным, как и обычно, но в его поведении прослеживались явные признаки стресса. Это заставило ее задуматься, насколько сильно все начинает разлаживаться на самом верху. Находились ли они в точке невозврата? – Я рада, что все знают, насколько я серьезна. – Да, твои угрозы... – Не угрозы, – резко, но без злости поправила Гермиона, – Я бы не стала тратить свое время и силы на угрозы, – они продвинулись в очереди. Между ними и лифтами стояло всего четыре человека, – Однако, я даю обещания, которые намерена выполнить, прямо или косвенно. Самодовольное выражение лица Кормака слегка померкло, но затем вернулось с новой силой. – Какая пустая трата времени... – от его голоса у нее по коже поползли мурашки, – Защищать Драко Малфоя из всех возможных людей. Из-за твоих угроз мы оказались в затруднительном положении, и это привлекло к Министерству много нежелательного внимания и критики. – И то, и другое – заслуга беспечности и высокомерия твоего дяди, министра, и всех тех, кто поддерживает его руководство и извлекает выгоду из его коррупции. Что касается Драко, то я поступила правильно и сделала бы это снова. Гермиона не жалела о своих действиях в тот вечер перед Визенгамотом. Она смогла разделить свои чувства и отделить Драко Малфоя, которого она защищала, от человека, который, если он не вернет ей кактус, должен был защищаться от нее. – Какая самоуверенность, – прошипел Кормак. Его горячее дыхание коснулось ее уха. Оно почти щекотало, как летающий жук. Она пресекла это, отступив назад и бросив на него взгляд, который можно было бы с легкостью отнести к отвращению даже для такого волевого невежды, как он. – В тебе есть свирепость, которую я никогда не видел до той ночи, – он ухмыльнулся, но это его ничуть не смутило, – Я бы восхищался ей... Если бы только ты была такой же свирепой в других отношениях. Прибыл лифт, и они зашли в него. Ее надежды ускользнуть незамеченной испарились, когда она оказалась с ним наедине после того, как все остальные вышли на первой остановке седьмого уровня. Кормак, не теряя времени, вернулся к их разговору и к Гермионе. Он навис над ней всем телом, загнав в угол, но она была готова бороться с любой провокацией. – Твой одеколон воняет горелым мусором. – Не лги, – Кормак придвинулся еще ближе, – Тебе он нравится. Пространство. Гермиона нуждалась в нем. Словно исполняя желание, лифт резко изменил направление движения, заставив его попятиться назад, что позволило ей вновь встать на ноги и расположиться спиной к двери. Кормак лишь слегка опешил, но остался стоять в центре лифта. – Зачем кому-то вроде тебя угрожать Визенгамоту, чтобы защитить бывшего Пожирателя смерти? Я думал об этом, и мне это очень... Любопытно. – Тут не о чем думать. – Я знаю, как выглядит "не о чем" и..., – Кормак покачал головой. – Как племянник Верховного Чародея, я бы больше волновалась о своей безопасности, чем о том, что тебя не касается. Они не отдали пленников, так что это лишь вопрос времени, когда Пожиратели смерти предпримут ответные действия. Двери на шестом уровне открылись, но там никого не было. Гермиона могла бы сойти и подождать следующий лифт, но она не хотела, чтобы Кормак последовал за ней. Она тяжело сглотнула, когда двери захлопнулись. – Значит, никто не рассказал тебе о подробностях воскресного взлома системы безопасности? – У меня нет причин знать, поскольку я не являюсь сотрудником Министерства. Если говорить от лица человека, который на протяжении многих лет был мишенью для Пожирателей смерти, то тебе стоит побеспокоиться о себе. – Тебя волнует моя безопасность, Гермиона? – улыбка на его лице стала хищной. Она не удостоила его ответом. – За моим домом и моей персоной следят авроры. Как я слышал, тебе бы не помешало то же самое. Я могу сделать это для тебя. Я даже могу защитить тебя сам, – его неприкрытое разглядывание ее тела вызывало отвращение, – Я бы с радостью согласился на такую работу. – Ты? Защитить меня? – Гермиона недоверчиво фыркнула, – Вряд ли. Двери лифта открылись на пятом уровне. Ее остановка. Кормак не последовал за ней, но прежде чем двери закрылись, она услышала его последние слова. – До следующей встречи. Гермионе потребовалась вся дорога до места назначения, чтобы избавиться от вони слов Кормака и его одеколона. Когда она пришла, дверь была открыта, а внутри ждал Перси. В его кабинете царила клиническая чистота, соответствующая его характеру, но в то же время он был чем-то захламлен. Стопки рулонов пергамента и книг аккуратно лежали на одной стороне его стола, другая была завалена кучами папок с документами и бумагами. Зрелище было поразительным. Но не из-за беспорядка, который для Гермионы граничил с излишеством, а из-за того, что Перси совершенно спокойно сидел перед хаосом на своем столе. – Почему ты не вошла в мой кабинет через камин? – Перси встал, чтобы поприветствовать ее, выглядящий, как воплощение самообладания, которым он и являлся. – Я не хотела, чтобы меня обвинили в том, что я тайком пробираюсь по Министерству, поэтому воспользовалась общественным входом. – Справедливо, – Перси помахал ей рукой, закрывая за собой дверь, – За тобой наблюдали? – Немного, – Гермиона села на соседнее кресло и скрестила ноги, отказавшись от мятного леденца, который он молча предложил ей взмахом руки, – Я видела Кормака в Атриуме. Он был немного не в себе. – А, значит, они узнают, что ты пришла сюда. Придется напомнить себе, чтобы утром я прочесал кабинет на предмет посторонних чар и предметов, – легкомысленно заметил Перси, словно обсуждая погоду, – Паранойя Тиберия усиливается с каждым днем, особенно после воскресного взлома системы безопасности. Полагаю, именно поэтому Кормак испытывает стресс. – Он упомянул о взломе, пока мы ехали в лифте, но я была удивлена, что об этом не знаю. – О каком именно взломе? Их было два. Причем одновременно, – Перси заметил ее выражение лица и предложил объяснение, которое она искала, – Я не думаю, что ты должна о них знать. Первый, о котором нас уведомили, касался оставшихся членов Визенгамота и их семей, включая его. Их файлы Министерства были скомпрометированы во время хаоса, возникшего после первого взлома, когда кто-то попытался выпустить неизвестный порошок в воздух в Атриуме. – Неизвестный? – глаза Гермионы сузились, – Его удалось идентифицировать? – Допрос Гарри и Драко дал более быстрые результаты, чем тесты команды отравителей. Им потребовалась почти вся ночь, чтобы извлечь его из пленника, но это очень похоже на тот яд, о котором ты думаешь. Тот самый, который ты видела, – Перси встал, – Похоже, им удалось успешно превратить его из жидкости в порошок, несомненно, с помощью похищенного зельевара. Тесты показали, что он не такой мощный, но... – Все равно опасный. Годы угроз и вязких писем теперь были перечеркнуты более масштабным заклинанием, которому требовалось лишь свободное пространство и намерение. Одно заклинание посылало порошкообразный яд во все стороны, заражая все и всех в пределах досягаемости. Масштабы последствий леденили душу. Хуже всего было то, что из-за бездействия Министерства они уже отстали, а это давало Пожирателям смерти больше времени и доступ к захваченному ими зельевару для дальнейшей работы. – Что Тиберий делает с этим? – Он свалил все на Гестию и, как следствие, на Драко и Гарри. По крайней мере, он бросает ресурсы на решение проблемы, какими бы эгоистичными не были мотивы, потому что теперь он подвергался большему риску заражения. Гестия связалась с Тео, который сформировал постоянную команду в Отравителях для оказания помощи. Единственная проблема, с которой сейчас сталкивается Отдел Магического Правопорядка это кадровый вопрос. Коалиция прислала на помощь авроров, но им придется всех обучить. По крайней мере, она знала, почему Малфоя не было дома. – Хорошо, тогда почему они выбрали воскресенье? Там почти никого нет в этот день. – Тренировка. – Перси бросил на нее многозначительный взгляд, – По крайней мере, такова моя гипотеза. Тео возглавляет работу по массовому производству противоядия. У него есть небольшая команда, которая трудится над тем, чтобы изменить зелье настолько, чтобы его можно было принимать до заражения, а не после. Этого Гермиона не знала, но не удивительно. Тео, как правило, опережал всех на несколько шагов. – Сильные мира сего заинтересованы в том, чтобы помочь ему. – Конечно, теперь они заинтересованы в содействии, ведь они в опасности. Разговор затих, но ненадолго. Перси проверил часы и поправил галстук, а Гермиона наблюдала за ним с растущим любопытством. Она уже собиралась высказать свои мысли, когда он нарушил молчание. – В связи с... Последними событиями мы переносим сегодняшнее собрание. – Собрание? – этого не было в ее Магическом планировщике и, следовательно, не было у нее в голове. Малфой говорил ей об этом в ночь солнцестояния, но подробности затерялись в памяти. Гермиона провела рукой по волосам, – Просто дай мне знать, когда и чем я смогу помочь. – Твое появление было достаточно привлекательным. Люди заинтересованы и готовы сражаться. – Приятно слышать. – Я не хочу, чтобы ты напрягалась, Гермиона, и не хочу, чтобы ты стала лицом движения, к которому никогда не собиралась присоединяться. У тебя и так дел по горло. – Я могла бы взять на себя какое-нибудь очень маленькое задание, но не думаю, что в деле свержения коррупции есть какие-то маленькие задачи, – он не ошибся, но это не отменяло ее готовности помочь. – Скорее всего, нет, – Перси рассмеялся, – Если честно, мне нужна от тебя одна вещь. Это не то, что ты должна сделать прямо сейчас, но... – Кингсли? – Гермиона была достаточно проницательна, чтобы догадаться об этой части головоломки, – Ты хочешь, чтобы я попыталась его переубедить? Судя по нашему недавнему разговору, он, похоже, склоняется к тому, чтобы выступать в роли советника для того, кто займет его место, но он сказал, что рассмотрит мое предложение, если я его выдвину. По крайней мере, возможность для этого открыта. – Что ты собираешься ему сказать? – Мне нужно время, чтобы все обдумать, – она и шагу не ступит в этом направлении, не имея твердого плана, – Что-нибудь еще? Как продвигается твоя интерпретация перевода Малфоя? – Ну,... - Перси тщательно подбирал слова, – Медленно. – Ясно. – Как ты знаешь, Драко переводит старые тексты магических законов, а я занимаюсь их интерпретацией, но это требует времени. С такими темпами, как у него, я и та небольшая команда, которую я собрал, не успеем закончить работу, чтобы она была эффективной. Малфой работал так быстро только потому, что жертвовал сном, но Гермиона об этом не распространялась. У нее было мало почвы для суждений. – Тиберий в лучшем случае непостоянен. Чем громче шум, тем сильнее он пытается его заглушить. Сейчас он обратил свое внимание на арендаторов Косого переулка. Они начинают сопротивляться и оспаривать законность своих договоров аренды. Я также занимаюсь вербовкой, и люди начинают тянуться к Восстановлению. Все больше чиновников замечают его поведение, что неудивительно, ведь он начал ополчаться против них всех, так что мы собираем доказательства против него. – Кажется, что стены смыкаются вокруг него, – Гермиона не смогла сдержать язвительного тона, да и не хотела, – Хорошо. – Так и есть, но мне нужно уделить время этой борьбе. – Мои знания в области магического права немного забыты, но, как ты знаешь, исследования – моя специальность. Я всегда смогу найти ответ, если понадобится... Гермиона внезапно осознала, что он пытается выведать у нее что-то. Что же? О чем ты меня не спрашиваешь? Она достаточно хорошо знала Перси, чтобы заметить изменения в его поведении во время разговора о Малфое и его переводах. – Если ты пытаешься оценить мою готовность толковать переводы Малфоя или работать с ним, лучше спросить: захочет ли он работать со мной? Он работает один и... – Обычно он так и делает, но выборы состоятся в августе следующего года, а министр уже участвует в перевыборах и ведет предвыборную кампанию. У нас мало времени, чтобы разоблачить их обоих и выдвинуть своего кандидата. Драко в курсе... – А он знает, что ты обратился ко мне? – Гермиона сложила руки. – Да. И он уже согласился. Не успел шок отразиться на ее лице, как в дверь постучали. Два быстрых удара, пауза, затем один стук. Перси ухмыльнулся и посторонился, открывая дверь. Как оказалось, они уже знали посетительницу. Пэнси. Она выглядела крайне расстроенной, что не было непривычным для Перси выражением лица, и не беспокоило его. В самом деле его глаза засияли в свойственной ему приглушенной манере. Это было равносильно тому, как немного смягчился ее хмурый взгляд, когда Перси поприветствовал ее, поцеловав в костяшки пальцев. Эта сцена дала Гермионе еще больше поводов для атаки, но, судя по кинжалам из глаз Пэнси, от которых ей приходилось быстро уворачиваться, Пэнси уже знала об этом. Ухмылка Гермионы расширилась. – Я, пожалуй, оставлю вас, – Гермиона поднялась с кресла, – Перси, мы поговорим об этой просьбе позже. О, и, Пэнси. Не забудь о девичнике в пятницу. Разговор наверняка будет интересным. – В некоторые дни я тебя ненавижу. – Я тоже тебя люблю, – Гермиона послала воздушный поцелуй и ушла, приободрившись. Даже не имея определенного места назначения, Гермиона тяготела к кабинету авроров. Чем ближе она подходила, тем более сосредоточенной становилась. На Малфое. Вернее, на том, что ей нужно было назначить время, дату и место встречи, которое подходило бы к его плотному графику. К тому времени, как она поприветствовала Делорис, у Гермионы был ясный ум и определенный план действий. Она мало что знала о распорядке дня Малфоя, кроме того, что в последнее время они с Гарри часто работали вместе. Ей нужно было найти первого, чтобы найти второго, но Гарри не было в кабинете. – Он в учебном классе, проводит инструктаж для только что прибывших французских авроров, – она выглядела такой взволнованной, – Это так здорово, что они получают то, что им нужно, чтобы раз и навсегда разобраться с Пожирателями смерти, – Где находится учебный класс? – Прямо по коридору, – Делорис указала направление, – Комната стеклянная, вы не сможете ее пропустить. – Спасибо, – Гермиона мило улыбнулась, но прежде чем она успела уйти, Делорис сказала кое-что интересное. – Если вы пришли на обед, то Гарри сегодня уже поел. Они с мистером Малфоем вместе обедали рано утром. Там были крики, но я думаю, они спорили о квиддиче, – необычное развитие событий. – Да ну? – она с трудом скрыла свое удивление. – Я никогда не думала, что у них что-то получится. Я не совсем уверена, что они ладят, но здесь гораздо меньше напряжения, чем было, когда Гарри только повысили. Возможно, теперь они уважают друг друга. А это уже немало. Верно. Гермиона размышляла об этом, пока шла к тренировочному классу. Делорис была права. Найти их было очень легко. Через стеклянную стену она могла видеть Гарри, который стоял ближе всех к двери, как случайный наблюдатель. Она заметила Малфоя в его обычной черной одежде, который разговаривал с полной внимания аудиторией из двадцати или около того незнакомых ведьм и волшебников, сидящих в четыре линии без проходов. Гермиона не могла расслышать, о чем шла речь. Несмотря на открытую дверь, комната была заколдована для уединения, но она видела, как одна из ведьм в первом ряду покраснела и мило улыбнулась Малфою. Как непрофессионально. На дальней стене висели длинные ряды плакатов "Вы видели этого волшебника?", на которых были изображены все известные Пожиратели смерти, их соратники, члены их ближайшего окружения и некоторые другие ведьмы и волшебники, которых она не узнала. Их лица были искажены безумной усмешкой, а под фотографиями были перечислены преступления, напечатанные слишком мелким шрифтом, чтобы Гермиона могла разобрать их с того места, где стояла. На нескольких фотографиях стояли жирные черные крестики, означавшие либо поимку, либо смерть. В центре, между Рабастаном и Амикусом Кэрроу, стояло изображение Фенрира Сивого. Он был единственным, кто не боролся с цепями, не кричал и не разглагольствовал. Нет, он улыбался, демонстрируя свои острые зубы, как хищник, который только и ждет возможности вонзить зубы в добычу. Сивый был уже далеко, но Гермиона почувствовала, как в животе зашевелился знакомый холодок страха. Она позволила себе оглянуться, всего на мгновение. Страх прошел, как исчезающая тень затмения. Он еще вернется. Она осматривала комнату, пока ее взгляд не упал на кого-то знакомого. Гарри. Он помахал ей рукой, чтобы она вошла через открытую стеклянную дверь. По какой-то причине Гермиона нервничала, входя в комнату. Более того, на мгновение она почувствовала себя напуганной. Она никогда не чувствовала себя так, как сейчас, и не могла понять, почему. Отбросив нервозность, как нелепость, она тряхнула головой и шагнула в комнату. Только тогда она услышала, как Малфой говорит. Не то чтобы она понимала, что он говорит. Он говорил на другом языке. На французском. Гермиона догадывалась, что он прожил во Франции десять лет, но ее поразило, что она ни разу не подумала о том, что он свободно говорит на этом языке. По мере того как она слушала, нелепая часть ее мозга, распознавшая привлекательность, снова зажглась, но попытка Гермионы убить зомбирующую мысль не удалась, и теперь у нее появилась проблема. Растущее чувство раздражения. Дерьмо. Прерванный монолог Малфоя, к счастью, нарушил ход ее мыслей. Разгорелась дискуссия, Гарри пытался скрыть, что он не в своей тарелке, но Гермиона видела его замешательство как на ладони. Ясно. Она говорила достаточно, чтобы передвигаться по парижским улицам как турист, но могла переводить лишь обрывки слов. Не то чтобы она прислушивалась к содержанию. А вот и нет. Если быть честной с собой, она обращала внимание только на тембр его голоса. Его французский, на ее неопытный взгляд, был безупречен и точен. Британская оперативная группа Малфоя редко разговаривала с ним достаточно долго, чтобы задавать вопросы, всегда отступая перед Гарри, но в ответах французской оперативной группы чувствовалась какая-то фамильярность. Довольно... Любопытно. Следующий вопрос был задан румяной девушкой, и Малфой снова ответил на него, что заставило Гермиону прислушаться, хотя бы для того, чтобы понять, был ли он настолько профессионален, насколько это прозвучало. Или же он ведет себя, как идиот. Или он был дружелюбен. Трудно было сказать, потому что она не видела его лица, только его руки подчеркивали каждое замечание, прежде чем вернуться к бокам. Привычка, доставшаяся ему от маминых уроков этикета, от которой он не отказался. – Это оперативная группа Малфоя из Министерства Франции. Гермиона чуть не подпрыгнула, не заметив, что рядом с ней стоит Гарри. Он не обратил на это внимания. – Их направили сюда в рамках коалиции. Судя по всему, они все вызвались добровольцами. Похоже, они его и любят, и уважают, что чертовски странно. – Это говорит человек, который сегодня с ним обедал, – она выгнула бровь. – А ты человек, который регулярно пьет с ним чай. Если бы Джинни рассказала ему о солнцестоянии, вопрос мог бы принять резкий оборот, но она этого не сделала, и Гермиона благоразумно оставила его без внимания. – Пока я не забыл, пойдем с нами сегодня вечером. – Хм? Гермиона не могла оторвать глаз от Малфоя. – Выпьем. В "Дырявом" около семи. Это обычная компания. Извини, что так поздно, но это было решение, принятое в последнюю минуту. Ты свободна? – Э-э..., – у Гермионы не было под рукой Магического планировщика, поэтому она не могла сказать точно, но, взглянув на Гарри и увидев в его глазах надежду, она решила, что сможет кое-что изменить в своих планах, если понадобится, – Конечно. Я буду там. Как скоро это закончится? – Он уже..., – Гарри посмотрел на часы, – Думаю, им пора сделать перерыв. Гарри привлек внимание Малфоя, прочистив горло. Громко. Это заставило его приостановиться и повернуться, на его надменном, безглазом лице отразилось раздражение. И тут Малфой увидел ее. Выражение его лица не изменилось, но все, что он собирался сказать, так и осталось за сомкнутыми губами. – В чем дело, Поттер? – Давай возьмем пятнадцать минут перерыва. Ты уже целый час говоришь. – Хорошо, – Малфой повернулся к группе, которая с любопытством смотрела на него, и обратился к ним на ровном французском языке. Вскоре они поднялись со своих мест и заговорили между собой, несколько из них прошли мимо Гермионы, вероятно, в поисках туалета. – Я останусь, пока..., – Малфой снова повернулся к ним. – Я хотела бы поговорить с тобой, если можно. Краем глаза Гермиона заметила удивленное отшатывание лучшего друга, но ее внимание было приковано к Малфою. Над оправой его очков приподнялась одна бровь. – Со мной? – его рот сжался в тонкую линию, а затем он сделал жест в сторону стеклянной двери, – Очень хорошо. Веди, Грейнджер. Она так и сделала, бросив на все еще удивленного Гарри извиняющийся взгляд. Поблизости не было места, где они могли бы поговорить, поэтому Гермиона наложила чары уединения, как только они вышли из комнаты, и повернулась лицом к Малфою. Он оглянулся на Гарри, который разговаривал с румяной девушкой, очевидно, достаточно владевшей английским, чтобы поддерживать беседу. Когда ведьма захихикала над чем-то, сказанным Гарри, Гермиона закатила глаза, но тут же остановилась, поняв, что Малфой ждет, когда она начнет, сложив руки и встав так, чтобы казаться еще выше. – В чем дело? – Ты не проверяешь свой планировщик, и поскольку я уже была здесь, чтобы встретиться с Перси, я решила прийти и назначить тебе личную встречу по поводу моего кактуса. Его лицо напряглось, а брови нахмурились, когда он стал рассматривать ее с пристальным вниманием. – Поправь меня, если я не прав, – его тон был таким же невеселым, как и выражение лица. Он слегка наклонил голову, – Ты взяла на себя смелость прервать мой инструктаж из-за кактуса, который ты вполне можешь достать сама? – Твой кабинет заперт чарами, связанными с твоим домом. Я не могу войти, даже если пытаюсь. Более того, ты уже просил меня не входить в твой кабинет, если тебя там нет, и я до сих пор уважаю твое желание. Небольшое подрагивание его губ принесло ей дополнительное очко, но Гермиона пока не стала радоваться. – Во-вторых, я ничего не прерывала. Это сделал Гарри, предоставив им перерыв, в котором они явно нуждались. Гермиона держала лицо и слова как можно более нейтральными, ее цель и причины были на первом плане. – В-третьих, я здесь не для того, чтобы спорить о... – О покосившемся кактусе, который ты постоянно оставляешь в моем доме. – Да, – она повторила его позу: ноги врозь, руки сложены на груди, подбородок наклонен так, чтобы встретиться с его опущенными глазами, – Может, для тебя это и не имеет большого значения, но для меня это важно... И для твоего сына, который, как я знаю, очень важен для тебя. – Не используй моего сына, как оружие против меня, – ледяной тон Малфоя соперничал с холодом арктической зимы. Это заставило Гермиону вздрогнуть. – Я вовсе не собиралась этого делать, – Малфой развел руки в стороны в ответ на ее слова. – Если это все, чего ты хочешь, то извини, мне пора, – он попытался плавно повернуться на каблуке, чтобы уйти. Гермиона, не задумываясь, протянула руку, чтобы остановить его. К ее удивлению, это не потребовало больших усилий. Он посмотрел на ее руку, затем на нее, но она не отступила. Она встретила его испепеляющий взгляд, не дрогнув. Она не боялась, только была полна решимости и твердо знала, почему она здесь. – Что… Чего ты хочешь, Грейнджер? – Малфой спросил сквозь стиснутые зубы, делая ударение на каждом слове, а его правая рука сжалась в кулак, – Я не выспался, чтобы... – Я тоже, но я не выдержу еще одного дня без завершения этого разговора, – она крепче сжала его руку, когда он попытался отстраниться от нее, – Мне нужно, чтобы ты назначил время, место, и был там. Все остальное может подождать. – У нас есть зрители. Гермиона перевела взгляд на стеклянную стену... Да, определенно, у них была аудитория, которая невозмутимо наблюдала за происходящим. Все любопытные. В том числе и Гарри. И хотя Гермиона знала, что должна была, она не отпустила его, зная, что если она это сделает, то разговор будет окончен, и ничего не будет решено. – Скорпиус важнее, чем зрители, – она держалась до тех пор, пока не увидела сдвиг, тот самый проблеск перемен, который заставил Гермиону ослабить хватку. Но это мало помогло снять напряжение, поселившееся в ее костях. Тепло, поднявшееся к щекам, в равной степени соответствовало тому, что она ощущала через его рубашку, и тому, что осталось лишь намеком на его шее. – Сегодня в девять, – Малфой поправил очки свободной рукой, – Я не могу прийти раньше, и ты тоже. Поттер пригласил меня принять участие в вашей небольшой групповой вылазке, – он говорил так, словно Гарри пригласил его разгребать драконий навоз в благотворительных целях, – Полагаю, мы можем обсудить это после. – Подожди. Что, прости? Гермиона явно недооценила траекторию развития отношений между этими двумя мужчинами, потому что это было последнее, что она ожидала услышать от него. Разумеется, у Малфоя были друзья, которые тоже должны были присутствовать, но он ни разу не приходил на такие собрания. – Гарри пригласил тебя? И ты планируешь присутствовать? – К сожалению, – он раздраженно хмыкнул, – Поттер... Настойчив. Раздражающе настойчив, – его выражение лица должно было заставить ее рассмеяться, но ситуация была слишком странной. В каком мире она жила?***
Во вторник вечером в пабе было многолюдно, весело и оживленно. Гермиона вошла вместе с Роном, который прибыл одновременно с ней, и заслужила несколько взглядов, но не больше, чем обычно. Завсегдатаи не обращали внимания на присутствие героев войны и их друзей, но более молодая публика пристально разглядывала ее и Рона, перешептываясь между собой. Несомненно, преувеличенные слухи об их примирении появятся в сплетнях. Она дала себе неделю на то, чтобы натравить на них Парвати. Столик был расположен в глубине ресторана, где царила тишина и уединение. Когда они подошли, они с Роном разошлись, чтобы поприветствовать всех. Первое, что заметила Гермиона, – отсутствие Малфоя. Рон занял свое обычное место рядом с Гарри, а Гермиона немного задержалась, чтобы сесть и завязать разговор с Блейзом. Судя по сообщению из камина, которое она получила перед выходом из дома, Падма к ним не присоединится. Она попросила Гермиону передать ее жениху, что встретится с ним дома позже. – Что случилось? Гермиона объяснила, что послеобеденное состояние Падмы стремительно ухудшилось после поступления нового пациента в виде незарегистрированного недавно укушенного оборотня. Он пытался проглотить лекарство, которое купил у торговца в Лютном переулке, где Департамент магического правопорядка проводил расследование. Оказалось, что это была смесь ингредиентов, безвредных для людей, но ядовитых для волков, из-за чего ему пришлось бороться за свою жизнь в больнице Святого Мунго. – Как она себя чувствует? - Беспокойство Блейза за невесту было далеко не незаметным, – По шкале от одного до десяти. – Как будто разговариваешь с уставшей матерью. – А, – он не поморщился, а вот Парвати и Джинни – да. Потому что они знали. Передав сообщение, Гермиона села в середине стола, расположившись прямо напротив Пэнси и еще одного пустого места. Чжоу получила укоризненный взгляд, когда попыталась занять его. Беседа велась быстро, но порой затихала. Хаос усилился, когда они начали меняться местами, чтобы пообщаться со всеми. Сьюзен оставила свое место рядом с Роном и пошла поболтать с Чжоу. Джинни оказалась на свободном месте рядом с Гермионой, которая на мгновение придвинулась к Блейзу. Рыжая девушка обняла ее, а затем помахала барменше, как только могла в этот напряженный вечер. – Дафна или Дин придут сегодня? – Нет, его мать в гостях, – ответила Гермиона, – Думаю, они собираются посмотреть фильм. – Смело полагать, что кто-то из них сможет досмотреть его до конца, не уйдя раньше времени. - О, они смотрят его дома по телевизору. – Похоже на то, – Джинни засмеялась. Вскоре к столу подошел официант. Помимо того, что Гермиона заказала стейк с бокалом каберне, потому что она это заслужила, так сказала Пэнси из-за стола, Блейз заказал любимое блюдо Падмы из их меню на вынос: пирог с курицей и луком-пореем, так как она не ест красное мясо. Для себя Блейз заказал еще виски, но, похоже, ему придется уйти раньше. – Кого мы ждем? – весело спросила Сьюзен с раскрасневшимся лицом, отпивая из своей пинты. – Брата Уизли, – Пэнси беззаботно пожала плечами, как будто она его не ждала. Сьюзен бросила на нее недоверчивый взгляд, который она проигнорировала, – Полумна и Лонгботтом уехали в Ирландию на каникулы. Сегодня утром через портал. А Поттер говорит, что Драко согласился прийти сегодня вечером. Мне интересно, придет ли он. – Лучше бы он пришел, – Гарри звучал убийственно серьезно, – Иначе... – Иначе что? – с любопытством спросила Гермиона. – О, – его улыбка расширилась, – Я только что пригрозил ему своим присутствием. – Ты действительно использовал эту угрозу? – раздался гогот Пэнси, – Превосходно. – Зачем тебе вообще угрожать ему, Гарри? – для Гермионы это было странно. – Подумал, что ему не помешает вечер в пабе, – он пожал плечами, – Он работает, когда я прихожу утром, и работает после того, как я ухожу. Он... – Рана глубже, чем... – Малфой придет? – Рон прервал Блейза прежде, чем тот успел предложить красочный эвфемизм, и закатил глаза так сильно, что его рот полуоткрылся от усилия, – Вы все неплохие, но Малфой? Убейте меня сейчас же. – Я уверена, что это можно устроить..., – Пэнси бросила на него острый взгляд. – Если хочешь, – закончил Блейз с приятной улыбкой, показав, исключая ее искренность. Гарри и Гермиона обменялись взглядами с Джинни, затем с Тео, который тактично отстранился от разговора, отлучившись в бар, так как никто не смог правильно подобрать напиток для Чжоу. Умно. Был ли этот поступок необходимым? Нет, но Тео никогда не хотел иметь ничего общего со стычками Рона с друзьями. Он также не хотел быть посредником в решении чьих-либо межличностных проблем. Ему хватало этого, пока он управлял больницей. Сдерживать острый язык Рона было не в ее силах уже много лет, поэтому Рон уже собирался начать спор, как вдруг его заставили замолчать вовремя наложенные чары молчания, наложенные новеньким за столом. Перси. – Добрый вечер всем, – он поприветствовал всех за столом своим сдержанным тоном, убирая палочку в карман темного костюма, – Рональд, – Перси был предельно вежлив, похлопав брата, который выглядел предательски уморительно, по плечу, – Мы не должны забывать, что нужно уметь играть с другими по-хорошему, – он нахмурился. Гарри похлопал его по другому плечу в знак поддержки, но не снял чары. Не сейчас. Блейз прочистил горло от грозящего вырваться наружу смеха, а Пэнси... Ну, она несколько раз моргнула, глядя на Перси, и легкий румянец окрасил ее щеки. Затем она нахмурилась, вероятно, чтобы доказать, что отвечает за свои действия и не чувствует ничего, кроме безразличия. – Ты не очень-то убедительна, – на губах Гермионы заиграла крошечная улыбка. Взгляд Пэнси был убийственный, но ее отвлекли, когда барменша принесла напитки. Гермиона подняла свой бокал, а Джинни приняла свой, который ей передал Гарри, и их бокалы звякнули друг о друга. Джинни и Парвати обменялись улыбками, а Гермиона бросила на Пэнси понимающий взгляд. – Ты заняла для меня место? – Перси сел рядом с ней. – Конечно нет, – она закатила глаза. – Ты шипела на меня, как чертова кошка, когда я села туда. На Чжоу тоже! – ложь была настолько откровенной, что Сьюзен скорчила гримасу. Перси поднес кулак ко рту и прочистил горло, выглядя при этом крайне забавно, в то время как Пэнси наклонилась вперед и угрожала жизни бедной Сьюзен своим взглядом. – Я ничего такого не делала. – Ложь, – резко добавила Парвати, – Не стесняйся убить меня взглядом, но береги лицо. Оно делает мне галлеоны. –Я сейчас совсем запутался, – Гарри почесал голову. Чжоу смилостивилась над Роном и сняла с него чары молчания. – Черт возьми! – он повернулся к Гарри, строящему из себя невинного барашка, и нахмурился, – Правда? Меня спасла Чжоу, черт возьми, Чанг, когда мой лучший друг... Сьюзен ответила Рону одним взглядом, от которого у того расширились глаза. Никому не хотелось попасть ей под горячую руку. – Не стоит так говорить о своей спасительнице. – Спасибо, – Чжоу ласково улыбнулась. Сьюзен засияла. – Прости, – уши Рона окрасились в розовый цвет. – Между прочим, никакого шипения не было! – подчеркнула Пэнси. Все посмотрели на нее с разной степенью недоверия, что заставило ее надуться. Перси наклонился и что-то прошептал ей на ухо, отчего она отпрянула и перехватила его взгляд, с вызовом приподняв одну бровь. Игриво ухмыльнувшись, она кокетливо шлепнула его по руке, но все сказанное им так и застыло на ее лице. Она продолжала смотреть в сторону Перси. Все ведьмы за столом переглянулись, даже Чжоу. У них появилась тема для следующего девичника. Пэнси находилась в неопределенном ужасе, но была готова дать им всем отпор. Джинни улыбнулась во все зубы. Превосходно. – Это что, была, черт побери, ухмылка?, – Рон наконец догнал, – Ты флиртуешь с Пэнси, мать ее... – оборвал он себя, выглядя неопределенно ужасающимся, – Ради всего святого, ты... – Ты действительно слепой? – Парвати закатила глаза, – Разумеется, да! – Кто-нибудь еще не понимает, что происходит? – спросил Гарри у остальных. – Просто улыбайся и кивай, Поттер, – Блейз сидел и наслаждался хаосом, – Улыбайся и кивай. Гермиона и Джинни разразились хохотом, когда Гарри медленно сделал именно это. К тому времени, как Тео вернулся, взяв другой напиток для Чжоу, беседа разделилась по разным сторонам стола. Перси, Сьюзен, Тео и Чжоу начали обсуждать работу или что-то в этом роде, что очень наскучило Пэнси. Гарри, Рон и Блейз начали спорить о квиддиче, вполне типично. Джинни то и дело присоединялась, чтобы поправить их, высказать свое мнение или согласиться с кем-то из них (и не всегда с мужем). В итоге Парвати поменялась местами с Блейзом, чтобы присоединиться к разговору, который они с Джинни вели с Пэнси, прислушивающейся, но не сдвигающейся ни на сантиметр. Скорее всего они с Перси держались за руки под столом. Пэнси и Парвати обсуждали модные тенденции на лето. Гермиону и Джинни это ничуть не волновало. Она уже допила свой бокал вина и взяла второй, когда тема разговора сменилась. – Как прошел твой день, Гермиона? Ты выглядишь немного уставшей. – Нормально, – она не стала говорить Джинни, что спала не очень хорошо. Это привело бы только к новым вопросам, а она еще не выпила достаточно, чтобы ответить на все из них. – Твой? – Хорошо. Звонила детям. У них все отлично. Альбус сказал, что рисует со Скорпиусом, и попросил придумать, какие картинки можно послать. Я предложила корову, – они обе захихикали, – Я рада, что у него появился друг. Это облегчит ему разлуку. – Я рада, что они есть друг у друга, – сеанс рисования прошел успешно, как и прогулка Скорпиуса по саду, во время которой он слушал письмо Ала, плывущее рядом с ним. – Я думаю отправить Альбусу книгу по языку жестов. Я учу Скорпиуса и думаю, что он захочет научиться общаться с ним. – Определенно захочет. Билл и Флер помогут. Флер наблюдала за их творчеством и считает, что их дружба восхитительна. – Это действительно так, – Гермиона отпила немного вина, – Как продвигается поиск дома? – Мы сузили круг поиска до нескольких районов. Малфой назвал нам имя маггла, который продал ему дом, – Джинни рассмеялась, когда Гермиона несколько раз моргнула, – Ты правильно расслышала. – Мой мозг пытается осмыслить это и... – Ну, посмотрите, кто решил наконец-то осчастливить нас своим присутствием. Объявление Пэнси положило конец всем разговорам. Лицо Рона исказилось, а затем сжалось от боли. Если бы она знала своих друзей, а она знала, особенно Гарри, то догадалась бы, что он наступил Рону на ногу, чтобы тот не сказал ничего грубого. – Прошу прощения. Голос Малфоя заставил ее выпрямить позвоночник, что вызвало раздражение Гермионы по множеству причин, которые она не хотела называть. Ей не нужно было поворачиваться, но она все равно это сделала. Серые глаза смотрели на нее, как на клеймо, прежде чем он отвернулся, чтобы обратиться к Пэнси. – Я задержался дома. Гермиона потерла затекшую шею и снова посмотрела на Малфоя. Он выглядел так же, за исключением того, что на нем больше не было пиджака и галстука. Его наряд, поза и взгляд приковывали к себе все внимание. От Парвати, которая беззастенчиво разглядывала его, Гермиона услышала череду проклятий, звучавших несколько задыхаясь. – Милостивый Мерлин, он что носит очки? Спасите! Джинни закатила глаза. – Я не могу остаться, но, как и договаривались, Поттер, – он бросил взгляд на Гарри, – Я появился. – Твоя мать? В вопросе Гарри прозвучало понимание, что вызвало любопытство Гермионы. Что Малфой рассказал ему о болезни Нарциссы? Гермиона почти ничего не рассказывала с тех пор, как согласилась работать с ней. Молчания Малфоя хватило, чтобы схватить свою сумку с бисером и встать, роясь в карманах в поисках галлеонов, чтобы заплатить за еду, но Панси отмахнулась от нее. – Иди. – Ты можешь остаться, – он засунул руки в карманы, – Сейчас с ней все в порядке. Целительница Китинг с ней, и она отдыхает. Наслаждайся остатком вечера. И Малфой ушел. Наслаждаться вечером? Как будто это можно было сделать, когда у нее была работа. – Мне нужно идти. – Но он сказал... – Рон тут же запротестовал. – Я в курсе, но она моя пациентка, – всем остальным она коротко кивнула. – Прошу прощения. Гермиона ушла, поймав на себе более, чем справедливую долю недоуменных взглядов Тео и Рона и быстрых одобрительных кивков Пэнси и Гарри. Не обращая внимания ни на что, она последовала за высоким блондином через весь паб, уворачиваясь от счастливых и разъяренных посетителей. Когда она выскочила через парадный вход, Малфой уже проходил мимо заброшенной аптеки, которую так и не успели отремонтировать. Что касается остальных предприятий, благодаря дополнительным мерам безопасности Косой переулок вполне процветал. Гермиона прошла мимо двух авроров, догоняя Малфоя, и едва не столкнулась с тремя волшебниками и резко распахнувшейся дверью магазина. Когда она окликнула его по имени, он остановился, чтобы она могла до него дойти. – Что случилось с Нарциссой? – У нее был приступ, и она случайно аппарировала. Когда я ее нашел, она не была расщеплена, только сбита с толку. Конец истории. Ты свободна и можешь возвращаться к своим планам на вечер, – Гермиона не двинулась с места, а лицо Малфоя по-прежнему оставалось напряженным, – Я... – Я бы хотела сама в этом убедиться, – Гермиона слегка запыхалась от быстрого шага, - Я – главный целитель твоей матери, независимо от того, что ты думаешь о моей квалификации. Его челюсть дернулась. Это было не самое лучшее заявление, которое она могла сделать в духе примирения и всего такого. – Кроме того, мы все равно планируем продолжить наш разговор в ближайшее время, так что все в порядке. Малфой окинул ее тяжелым взглядом, который при другом освещении можно было бы назвать хмурым. Темнота уже опустилась, и свет от уличных фонарей был теплым, отбрасывая тени на них обоих. Из-за этого Малфой выглядел мягче. Менее жестким. Это была иллюзия. – Раз уж ты так решительно настроена, сколько у тебя их было? – Чего? – Напитков, Грейнджер, – он закатил глаза, – Сколько? – Два, – быстро ответила она, – И я не понимаю, как это... Малфой протянул руку. Для аппарирования вместе. Это было до странности заботливо. Но в сочетании с раздраженным выражением его сурового лица значение этого слова сводилось на нет. Тем не менее Гермиона с неуверенностью шагнула к нему и медленно приняла его руку. Она подняла на него глаза и успела заметить, как в уголках его глаз появились складки напряжения, прежде чем он выхватил свою палочку. В тот же миг они исчезли.***
Малфой ждал у двери спальни, пока Гермиона просматривала результаты диагностики, проведенной Китингом для спящей Нарциссы. Гермиона проверила несколько собственных результатов, больше ориентируясь на выявление тенденции после эпизода, и сделала пометку просмотреть каждый из них в ближайшие дни. Но в целом, без учеты незначительных изменений, результаты Нарциссы были такими же, как и утром. Никаких причин для приступов. И все же у нее были свои опасения. Их список продолжал расти день ото дня. Сейчас все было хорошо, но Гермиона была достаточно дальновидна, чтобы задумываться о будущем, пока оно не наступило. Пока Нарцисса не смогла полностью с ней согласиться, Гермиона делала все, что могла. Этого должно было быть достаточно. – Что случилось? – Гермиона негромко спросила Китинг, бросив взгляд на Малфоя, который заметил ее в другом конце комнаты, – Мне дали очень краткую информацию, и у меня такое чувство, что это еще не все. – Она случайно вызвала заклинание, не помнила никого из нас, ни даты, ни года. Она была взволнована и потребовала, чтобы мы все ушли. Драко был в своем кабинете и работал, собираясь уходить, когда она спонтанно аппарировала. Он вышел, нашел ее и вернул сюда, а затем отправился на поиски вас. Гермиона посмотрела на бесстрастную фигуру у двери. Как Малфой узнал, где искать Нарциссу? Возможно, у нее было место, которое она разыскивала. Может быть, что-то из ее воспоминаний. Гермиона отмахнулась от этой мысли. Сейчас было не время для гипотез. – Утром Нарцисса будет чувствовать себя неважно. Проследите, чтобы все встречи, которые у нее назначены, были отменены или перенесены. – Обязательно. – Кроме того, пожалуйста, наблюдайте за ней почасово в течение всей ночи. – У нее были улучшения, я уже начала думать... – Китинг посмотрела на спящую женщину, и Гермиона была заинтригована. Она не считала ее человеком, который любил Нарциссу, но выражение ее лица можно было описать только одним словом – мрачное. Было интересно наблюдать за очередной переменой, которая произошла без ее ведома. Ее взгляд снова упал на Малфоя, и Гермиона сделала вид, что ничего не заметила. Хотя он выглядел совершенно отрешенным, он прислушивался. Иначе зачем ему было оставаться? Он мог бы легко дождаться ее в своем кабинете. Поэтому она говорила с ним через Китинг. И так же, как она была уверена в том, что чай, который он готовит, каждый раз получается идеальным, Гермиона была уверена, что он ее выслушает. – Нам предстоит долгий путь. Некоторые месяцы будут лучше, чем другие, некоторые недели будут труднее, а некоторые дни будут абсолютно безжалостными. Мы все должны работать вместе, если хотим добиться успеха. Китинг, вы ведь уже сталкивались с этим. С Асторией. Слова не складывались в предложения. – Да, но от этого не легче, мисс Грейнджер. м Нет, не легче. Если Китинг и говорила что-то еще, Гермиона не слышала. Больше половины ее внимания было приковано к тихому мужчине у двери. Он стоял спиной к ним обоим перед висевшим на стене натюрмортом, изображавшим его мать. Картина оживет только после того, как закончится ее жизнь. Осторожные, почти благоговейные пальцы коснулись нижнего угла великолепно выполненной рамы, слегка поправляя ее, чтобы убедиться, что она идеально прямая. Странное действие для человека, который не... – Мисс Грейнджер? – Выражение лица Китинг выражало беспокойство, – Вы в порядке? Малфой медленно повернул голову. – В полном порядке, – ее быстрый ответ заставил Китинг свести брови в подозрительном замешательстве, – В своем отчете за этот вечер, пожалуйста, подробно опишите все странности в поведении, которые вы заметили до инцидента. Включите все, что вспомните. Просто для справки. Мне придется назначить встречу с Чарльзом, чтобы обсудить это, так что, пожалуйста, будьте внимательны. Прежде чем Китинг успела сказать что-то еще, Гермиона оставила ее, приступив к последнему заданию на вечер. К самому главному. Малфой наблюдал за ее приближением с настороженным видом, его тело выпрямилось перед ней с суровым видом. Строгий и внимательный. С каждым шагом она чувствовала, что напрягается все больше и больше. – Ты закончила? – Да. – А что с моей матерью? – За ней будут наблюдать всю ночь, но сейчас она в порядке. Малфой сделал вежливый жест в сторону двери, и она медленно качнула головой в ответ. Слова были не нужны. Он направился к выходу, открыв дверь, которая вывела их в коридор, и приоткрыв ее. Гермиона моргнула. Он моргнул в ответ. Она переступила с ноги на ногу. – У меня нет всей ночи, Грейнджер. – У меня тоже, но ты не обязан открывать мне дверь. Я вполне в состоянии. – Ты в моем доме. Не стоит отказываться от хороших манер, – его голос понизился, – Я могу остановиться. – Так вот почему ты готовишь мне чай? – Гермиона дважды моргнула, не обращая внимания на теплое ощущение, ползущее по шее. Малфой не ответил, хотя она и не ожидала этого, но он посмотрел на нее долгим взглядом из-за квадратных рам. – Я не выпил достаточно виски и не выспался, чтобы справляться с тем, как ты сегодня выматываешь мне все нервы. Она открыла рот, чтобы возразить, но потом передумала. – Если ты будешь тактичен, я могу отложить этот разговор до утра. – Давай просто покончим с этим. Но он не сдвинулся с места. И она тоже... Ну, пока не поняла, что они никуда не придут, пока кто-то не сделает первый шаг. Вздохнув, Гермиона так и поступила. Она оказалась в коридоре, а Малфой стоял прямо за ней, закрывая дверь. Оттуда он повел ее в свой кабинет. Гермиона слегка отставала от него, пока они не свернули за угол. Тогда он замер, уставившись на что-то, чего Гермиона не могла разглядеть со своего ракурса. Она обогнула его и заметила то, что заставило его замешкаться. Скорпиус, укрывшись подушкой и одеялом, спал возле кабинета Малфоя. Сердце Гермионы сжалось от боли. Она точно знала, почему мальчик оказался там. Кактус. Малфой вздохнул так, как вздыхает человек, слишком уставший для того, чтобы говорить что-нибудь, и его плечи опустились. Гермиона чуть было не сказала что-то, но он отпер свой кабинет взмахом палочки, и дверь медленно со скрипом отворилась. Он стоял над сыном, рот его был искривлен в оцепенении. – Кэтрин сказала, что он всю неделю пробыл возле моего кабинета. Здравый смысл не позволял ей говорить, а терпение – двигаться. Она хотела увидеть, как он поступит. Станет ли Малфой открыто выражать чувства, которые держал так близко? Он долго смотрел на нее, потом снова на Скорпиуса. – Если я попрошу тебя уйти, ты уйдешь? – Ты хочешь, чтобы я ушла? Малфой ничего не ответил, присев рядом со спящим сыном. Гермиона затаив дыхание следила за тем, как он осторожно убирает со лба Скорпиуса спутанные волосы в знак нежной привязанности. Затем он поднял Скорпиуса на руки с осторожностью, которой не было в прошлый раз, когда она видела его в таком затруднительном положении. Ему стало лучше. Малфой поднялся во весь рост и пристроил сына так, что его голова оказалась в ложбинке на его шее. Брови Скорпиуса сошлись, словно он пытался решить проблемы, с которыми не должен сталкиваться пятилетний ребенок, а сердце Гермионы затрепетало, когда он слегка нахмурился. Но он продолжал спать. – Его одеяло и подушка, не могла бы ты их забрать? Я отнесу его в постель. Не споря, Гермиона подхватила одеяло и последовала за Малфоем через дом, вверх по лестнице и в первую комнату справа. В тусклом свете она впервые увидела спальню Скорпиуса. В ней было все, что должно быть в детской спальне: прохлада, уют и порядок, соответствующий характеру Скорпиуса. Но при этом комната была стерильной, что не могло не насторожить. Кровать, сделанная из искусственного дерева, стояла в центре комнаты, фокусная точка, но не особо запоминающаяся. Она заметила несколько ящиков с игрушками, стоявших вдоль стены на другой стороне комнаты, но они выглядели так, словно к ним никто не прикасался. Кроме того, здесь был небольшой письменный стол с ящиками и тумбочка. Было очень... Пусто. Гермиона положила подушку на кровать и откинула покрывало, а затем отступила назад, чтобы посмотреть, как Малфой осторожно укладывает Скорпиуса и накрывает его. Он застонал от движения, но не проснулся. Малфой нахмурился, но приглушенный свет смягчил его. Он сделал шаг назад, собираясь повернуться, чтобы уйти. Гермиона сделала то же самое, но... Тихий шум, донесшийся с кровати, заставил ее остановиться и посмотреть. Звуки сопротивления привлекли Гермиону, и она, сопротивляясь своему нежеланию, направилась к мальчику. Она вернулась к нему и осторожно присела на край кровати. – Спокойной ночи, – она разгладила большим пальцем хмурые морщинки между его глазами. – Пусть звезды освещают путь туда, где твои мечты будут ждать твоего прихода. Эту фразу отец часто повторял ей на ночь. Гермиона снова и снова повторяла это ласковое движение. Его дыхание изменилось и стало глубже, она не сдвинулась, пока не убедилась, что Скорпиус крепко спит. Только когда она встала, поняла, что на нее опущен настолько тяжелый взгляд, что он напоминал физическое прикосновение. Гермиона смело ответила на взгляд Малфоя, не зная, что именно дало ей дополнительный стимул не опускать глаза. Она уловила противоречивые эмоции, промелькнувшие на его лице, словно монтаж картинок, промелькнувших слишком быстро, чтобы она могла их правильно определить. Скорпиус сдвинулся с места, и большой палец оказался у него во рту. – Это испортит его зубы, Гермиона сдержанно хихикнула и медленно убрала палец, погладив его по голове. – Это можно исправить с помощью магии, – Малфой снял очки и спрятал их в карман рубашки, – Разве не так ты исправила свои? – Да, так, – Гермиона подняла на него глаза, – Ты готов? – Да, – в его голосе было богатство, которое она замечала только в спокойные моменты. – Не хочешь ли выпить? – Я не пью виски, – сказала Гермиона, вспомнив о его бутылке. – Конечно нет, – Малфой отреагировал спокойно, как будто он знал, – Следуй за мной. Молчаливый путь привел Гермиону в ту часть дома Малфоев, которую она никогда не видела. Спустившись по лестнице на нижний этаж, она мельком взглянула на бассейн, прежде чем Малфой направил ее в другую сторону. Винный погреб оказался не совсем погребом, а комнатой, расположенной под лестницей. Большое помещение было хорошо освещено, и в нем стояли ряды бутылок за защитным стеклом. Гермиона огляделась, не зная, с чего начать. – Я и не знала, что Нарцисса знаток вин. – Это не так, – Малфой стоял позади нее, достаточно близко, чтобы прикоснуться, если бы она захотела. Малфой напрягся при одной только мысли об этом, нервы пытались выдать его спокойствие, когда он продолжил, – Моя мать не выносит его вкуса. – Тогда зачем собирать? – Гермиона заметила старую бутылку "Шеваль" и "Домен де ла Романе Конти", вино, которому требовалась вечная выдержка, – Я не эксперт, но мне кажется, что в какой-то момент вино превращается в бесполезные стеклянные бутылки. – У меня есть несколько версий на этот счет, но моя мать сказала бы, что суть коллекционирования в том, чтобы хранить что-то для того, чтобы испытать это, когда оно станет более ценным. Малфой обошел ее и прошел дальше в узкую комнату, остановившись под углом к ней. Его серые глаза пристально смотрели на нее, прежде чем он вернул свое внимание к коллекции своей матери и протянул руку, чтобы коснуться стекла, но потом передумал и убрал руки за спину. – Чего она тебе не скажет, так это того, что она коллекционирует вино, зная, что с ее возрастом вино будет расти, – Малфой с легким интересом осмотрел каждую бутылку, – Даже когда она ослабеет от болезни, содержимое этой комнаты останется, насмехаясь над временем. То, что не под силу ей. Гермиона задумалась над этим тяжелым заявлением, давая ему по-настоящему осмыслиться. Она пока не была готова говорить. У всего есть срок годности. Собирать коллекцию и в конце концов не выпить ее это все равно, что построить дом и никогда в нем не жить. Выбери одно. Разве ты не... – Она не заметит, потому что не она составляла эту коллекцию, – Малфой повернулся к ней спиной, – Если тебя что-то интересует, ты скорее обратишь на это внимание. Моя мать наняла Дафну, чтобы та прочесала весь мир и наполнила эту комнату предметами роскоши. В конечном итоге они не имеют для нее никакого значения. Они погрузились в молчание, которое можно было бы назвать комфортным, если бы не странное ощущение, что стены запечатывают их в комнате, слишком маленькой для них обоих. Выбирай. Хотя Гермиона искала что-нибудь, что могло бы привлечь ее внимание, она пришла к выводу, что эта задача невыполнима, учитывая разнообразие выбора. Шато. Романе-Конти. Каберне. Мадейра. Некоторые вина были старше ее родителей. Другие бутылки были моложе ее, но должны были дольше сохранять свою ценность. Каждая бутылка была чистой и идеально расставленной. Это было похоже на музей. – Ты пьешь вино, Малфой? – спросила Гермиона, глядя на немецкое вино, название которого она даже не пыталась произнести. – Только когда мне хочется. – Ты мог бы выбрать бутылку для нас двоих. – Или ты можешь выбрать то, что тебе нравится, – Малфой повернулся к ней, изучая ее так, что Гермиона неловко переминалась с ноги на ногу, – Ты вообще знаешь, что тебе нравится, Грейнджер? Подозреваю, что твои вкусы зависят от случая, блюда, удобства или компании, в которой ты находишься. Он подошел к ближайшей к нему стеклянной двери. Взмахнув рукой, он распахнул ее. Малфой с особой тщательностью просканировал ряды, после чего извлек бутылку. – В интересах времени, самая старая бутылка "Сотерна", которая у нас есть, подойдет...***
Путешествие Гермионы закончилось там же, где и началось тем утром. Кабинет Малфоя. Теперь она находилась внутри него. Прислонившись к закрытой двери, она следила за его движениями, пока он выполнял каждую задачу. Превращение одного из бокалов для виски в бокал для вина. Откупоривание бутылки. Позволяет ей дышать. Гермиона смотрела вдаль, чтобы осмотреть кабинет, в котором она не была уже давно, и улавливала все мелкие различия. Даже те, которые не были бы заметны остальным. В нижнем ряду книжного шкафа стояли детские книги, в том числе знакомая книга о растениях, которую Гермиона не скоро забудет. Она продолжала осматривать комнату, пока ее взгляд не упал на кактус, который находился там, где она не ожидала. На столе Малфоя. Под лампой. Лампочка светила достаточно ярко, чтобы имитировать солнечный свет, а открытая книга, лежащая рядом с ней, показывала увеличенную версию маленького растения на его столе. Гермиона оторвала взгляд от этого странного зрелища и вернула внимание к самому загадочному. Драко Малфой. Он молча наблюдал за ней, не отрывая взгляда, и только потом подошел к своему столу. Он взял в руки кактус, рассматривая его так, словно на дне горшка были начертаны руны, способные решить все его проблемы. – Признаться, я не понимаю, – голос Малфоя был низким и гравийным, – У него есть игрушки, в которые он не играет, книги и всевозможные подарки, но именно этим он дорожит больше всего. – Иногда мы находим сходство в неожиданных вещах. – Правда? Выражение его лица было, мягко говоря, обезоруживающим, как первое предупреждение о необходимости держать дистанцию, но она не смогла этого сделать. – Да, – Гермиона присоединилась к нему за столом. Она протянула руку за растением, которое он с готовностью отдал ей, – Не всегда дело только в материальных вещах, а еще и в чувствах, которые за ними стоят. – Какие чувства можно найти в кактусе, который даже не стоит прямо? – Надежду. Силу. Для Скорпиуса... Дружбу, – она поставила растение на стол, – Ал помогает, но он все еще одинок настолько, что находит утешение в кактусе, – Гермиона почувствовала знакомый прилив эмоций, заставивший ее опустить взгляд, – Ты забрал у него это. Конечно, он попытается это вернуть. Он упрямый. Он же твой сын, в конце концов. Некоторое время Малфой молчал, доставая из кармана очки и кладя их на стол, а затем обвел взглядом открытую книгу. Быстро продемонстрировав беспалочковую магию, он резким жестом пальца открыл ящик стола. Другой палец поднял из его глубин бутылку виски и аккуратно поставил ее на стол, прилично захламленный. Он налил ей бокал Сотерн, который не дышал достаточно долго, но ей было все равно, и она взболтала содержимое, прежде чем сделать столь необходимый глоток. Это было совсем не то, что она ожидала. Вместо яркого или цветочного, вкус был скромным, слегка ореховым с цитрусовыми нотками, которые она оценила. Малфой налил себе виски на палец и быстро выпил его, после чего опрокинул еще в бокал. В этот раз он не торопился. Поднеся стакан к губам, он не сводил с нее глаз. – И? – Это вкусно, – даже отлично. То, что она могла пить просто потому, что хотела, – Как ты узнал, что мне понравится? – Удачная догадка. – Я не настолько предсказуема. – В некотором роде да, – он пожал плечами и сделал еще один большой глоток, – Но в других нет. Должен сказать, кричать, что я бросил Скорпиуса, было довольно неожиданно. – Ты атаковал меня по самой сути моей личности. Если ты думал, что я не буду защищаться или высказывать свое мнение и претензии, то ты меня совсем не знаешь. – Я не говорил, что знаю тебя, я просто сказал, что ты предсказуема. – Это подразумевает уровень знаний, которого, как ты только что заявил, у тебя нет. Малфой ничего не ответил, и она подумала, не задела ли она за живое. Он допил свой напиток и оставил пустой стакан на столе. Гермиона сидела в кресле и наблюдала за тем, как он аккуратно ставит книгу о кактусе на полку. Он по-прежнему стоял к ней спиной, когда с его губ сорвались неохотные слова. – Признаюсь, я слишком остро отреагировал на это растение. Когда она издала непроизвольный саркастический звук, его шея повернулась к ней. Гермиона избежала его взгляда, посмотрев на семейный портрет над очагом и отпив еще вина. – Я не рискую его безопасностью. – Я знаю, – допив бокал, Гермиона откинулась в кресле, – Ничто не входит и не выходит без твоего ведома. Это касается и строгих проверок, которые ты проводишь с людьми, ответственными за его воспитание и образование... И без необходимости со мной, поскольку ты знаешь мою биографию, – в некотором роде Драко Малфой был ее частью, – Кроме того, он не должен никуда уходить без охраны, без человека, которому ты доверяешь, или без тебя. – Все правильно, – он пододвинул стул рядом с ней и сел, – Ты знаешь почему? – У меня есть одна догадка, – Гермиона поставила пустой бокал на его стол, – Дафна рассказала мне немного, но не все. Она сказала, что все зависит от тебя. – Конечно, она ведь так сказала, – Малфой провел рукой по волосам. – Гарри получает угрозы каждый день, но его дети не изолированы. Они ходят в школу и завели друзей. Скорпиус... – Он другой, потому что он мой сын, – тон Малфоя был таким же напряженным, как и его лицо, – То, что сделала моя семья, было расценено, как предательство, и за это полагается наказание, которое мой отец уже отбыл, а мы избегали его долгие годы. Смерть. – Однако моя мать их больше не интересует. Если им удастся убить меня, это будет бонусом, но Скорпиус... – между ними промелькнул взгляд, – С него я начинаю отсчет. Малфой сложил руки. – Кто опаснее? – его неожиданный вопрос нарушил их молчание, м Человек, которому нечего терять, или тот, у кого есть все? – Это просто, – Гермиона обвела глазами ряды книг, стоящих в поле ее зрения, – Человек, у которого ничего нет, пойдет на большие крайности. Человек, у которого есть все, ослеплен и логически непоследователен. Малфой издал нечленораздельный звук. – Я бы хотел оспорить твой ход мыслей. – Я и не ожидаю меньшего. – Твой ответ верен, но ты не учитываешь людей и их обстоятельства, – или его прошептал тихий голос, заметив свирепость в его голосе, – Человек, у которого ничего нет, не знает, каково это – иметь все, но тот, кто имеет все и теряет это... Нет никого опаснее... Или мстительнее. – И кто же ты? – чувство пронеслось по ее венам, – Ты человек, у которого нет ничего или есть все? – Ни тот, ни другой. И тот, и другой. У меня нет ничего для себя, но есть все для него. Ответ был настолько грубым, что вызвал в ней целый вихрь смешанных чувств и столько откликов, что она сочла за благо ничего не говорить. Гермиона ждала, проглатывая каждый комментарий, пока не набрала полную грудь невысказанных слов. Но она должна была заговорить. – У тебя есть Скорпиус. У тебя есть мама. У тебя есть друзья. Ты не человек без ничего, Малфой. Ты человек, у которого есть все, но он не признает этого, потому что риск потерять это больше, чем ты можешь вынести, – из-за тяжести его взгляда было трудно даже смотреть на него, но Гермиона продолжала упорствовать с легкостью, которая приходит только с пониманием, – Это еще одна причина, по которой ты держишься от него на расстоянии? Малфой отпил еще один глоток виски. – Ты одинок лишь настолько, насколько сам решил быть одиноким, – Гермиона заметила бы эту перемену в нем, даже если бы была слепой. – Полагаю, ты знаешь, не так ли? Он был прав. Легко признать, что она видела проявление этого в молчании сострадательного ребенка. Но теперь перед Гермионой стояла более серьезная дилемма, которую она больше не могла игнорировать. Она должна была позволить себе увидеть то, о чем только слышала, и признать то, что видела мельком в течение нескольких дней, недель и месяцев. Одиночество в мужчине, наблюдавшем за ней. Оно отражало ее собственное. – Ты все еще потерян? – вопрос прозвучал прежде, чем она успела остановить себя, отголоски предыдущего разговора все еще звучали в ее голове, ничуть не притупленные вином. – А ты? Гермиона смотрела на него, не отвечая, видя в его выражении лица ложь, которую она говорила себе, в его антипатии свои оправдания, в его обороне – свои отрицания. От вина и недостатка еды в животе она чувствовала себя свободной, честной и немного грубой от самоанализа. Гермиона махнула рукой, налила себе еще один бокал и начала медленно потягивать. – Знаешь, – сухо усмехнулась она, – Моими мотивами приезда сюда были Скорпиус, мой кактус и извинения за то, что ты его бросил. – А остальное? м спросил Малфой почти шепотом. – Кроме того, за что я уже извинилась, я подразумевала все остальное, что сказала. Тишина вернулась, как глухое затишье после бури, но длилась она недолго. – Полагаю, ты ждешь извинений и от меня. – Я не возлагаю на тебя те же ожидания, что и на себя. Это приводит к разочарованию. Гермиона подняла бокал и подошла к книжной полке рядом с его креслом. Ей было интересно, прочитал ли он все, что стояло у него на полках. Она провела пальцами по корешкам, пока не остановилась на книге в твердом переплете, которая показалась ей интересной. Классика. Граф Монте-Кристо. Второе издание. Редкое. Она села рядом с Толкиеном. Она изучала книги справа и слева от него. За исключением книг о растениях, расположенных на соответствующей высоте для читателя, то, как Малфой организовал свою коллекцию, не имело смысла. Кажется, это было по теме. Малфой пошевелился, и Гермиона наблюдала, как он встал и снова подошел к кактусу. Несколько минут они молча сосредоточились на своих задачах. Гермиона потягивала вино и пыталась понять логику в расположении его книг. Малфой изучал кактус, словно пытался разгадать код. – Я... Тоже имел в виду то, что сказал, за исключением некоторых неудачных высказываний. Хотя это извинение было лучше, чем ожидала Гермиона, то, что произошло дальше, превзошло все ее ожидания. Малфой заговорил. – Хотя роль моей матери заключается в том, чтобы контролировать то, чему учится Скорпиус, и его повседневную деятельность, за пределами этого каждый внешний фактор его безопасности это моя ответственность, – очевидно, он не относился к этому легкомысленно, судя по тому, как звучали его слова, и с какой яростью они произносились, – И я могу это контролировать. Я не оставляю ничего на волю случая и удачи. Это может сработать для тебя и Поттера, но не для меня. Гермиона коснулась изящного корешка книги "Портрет Дориана Грея". Первое издание. Бесценное. Она лежала рядом с биографией. – Ты не можешь контролировать все, но то, что ты можешь, ты будешь контролировать, – заключила она после очередного глотка, – Меньше переменных и логистических капризов, чтобы увеличить контроль над тем, что можно. Я права? – она посмотрела через плечо на волшебника, который облокотился на свой стол, держа в обеих руках кактус. Малфой отрывисто кивнул. Эта логика глубоко импонировала рациональной части ее мозга, но она не работала для той части, которая думала о Скорпиусе. – Эту логику можно применить ко всему, кроме людей. Особенно к твоему сыну, – Малфой нахмурился, – Я знаю, что ситуация не идеальна, но я делаю это ради его безопасности. Так я смогу сосредоточиться исключительно на уничтожении Пожирателей смерти, не беспокоясь о том, что они доберутся до него. После этого я пересмотрю... – Нет, – Гермиона обернулась, – Ты не можешь держать его в изоляции, пока не устранишь угрозу для него. Это может занять месяцы и годы! Он не стенка с книгами, которую ты не привел в порядок, он ребенок. Его нельзя отложить на потом. Когда он начал напрягаться, Гермиона сделала вдох, чтобы подавить свой гнев. Потом еще один. Она допила вино, прежде чем снова заговорить. – Я хочу сказать, что он становится старше. Каждый день он меняется. Ты не знаешь его, и чем старше он становится, тем труднее будет узнать, потому что он учится не зависеть от тебя. А его мать и бабушка... – Гермиона с трудом сдерживалась, – Скорпиус – твой сын. Ты не можешь продолжать неправильно расставлять приоритеты. Когда ты будешь готов, будет уже слишком поздно. Он обидится на тебя. – Если уже не обиделся. Его слова были холодны от горького сожаления и жестокой честности. Огонь самодовольства, кипевший внутри нее, угас. Малфой, тем временем, казалось, был зол даже за то, что сказал это. Он дважды провел рукой по лицу. Это не входило в ее планы, но Гермиона подошла к нему, прежде чем смогла отговорить себя от этого. И теперь, стоя перед ним, она не знала, что сказать. Гермиона провела пальцем по зачарованным шипам кактуса. – Как и доверию, обиде нельзя научиться, она зарабатывается поступками. Ты можешь контролировать их. – Он недостаточно взрослый. Моя мать... – Для человека, который заставляет меня думать и бросает вызов моему мышлению, ты не выходишь из коробки, которую для тебя выбрали. Я не стану предполагать, что знаю, как тебя воспитывали, и не буду разбираться в отношениях между тобой и твоими родителями, я лишь спрошу, планируешь ли ты воспитывать Скорпиуса так же, – ее глаза перешли на его глаза, – Будешь ли ты принимать те же решения, что принимали за тебя? Выбирать его жизнь? Выбирать ему жену? – Нет, – Малфой отшатнулся, – Он выберет то, что сам захочет. – Тогда почему важно, чтобы ты подождал, пока он повзрослеет, чтобы вмешаться? – Просто так принято. Это наш способ ведения дел. Он не знал другого пути. Тот факт, что она не разглагольствует и не бредит о пути чистокровных, можно считать прогрессом, но это было связано с разговором с Кингсли. Понимание его взглядов открывало новую перспективу, и она надеялась, что однажды Малфой сможет разобраться и найти тот образ жизни, который подойдет и ему. Так будет лучше для них обоих. – Я не согласна с тем, как все устроено, но я могу это уважать. Но в то же время я считаю, что это твой выбор, как тебе воспитывать своего сына. Неважно, будешь ли ты вмешиваться завтра или когда сочтешь нужным, ты поможешь ему стать тем человеком, которым он станет. Что это будет за человек... Сейчас я не могу сказать, но то, как ты обращаешься с ним и другими, задает пример поведения. Гермиона остро ощущала, как близко они находятся, как ей приходится слегка приподнимать голову, чтобы выдержать интенсивность прямого взгляда. Но кактус в его руках служил точкой опоры, единственным буфером между ними. – Твой долг перед Скорпиусом заключается не только в его физической безопасности, но и в его эмоциональных потребностях. Ты не любишь ничего оставлять на волю случая, поэтому не можешь оставить на волю случая и это. Ее слова были встречены полным молчанием. И тогда он встал на защиту. Готовый бросить ей вызов. – Ты слишком категорична по отношению к ребенку, который не является твоим. Иногда хорошее нападение это еще лучшая защита. Сегодня она будет честной. Как с собой, так и с Драко Малфоем. – Он мне небезразличен. Я не стыжусь этого. Я бы извинилась за вторжение, но я не из тех, кто просит прощения за то, о чем не жалеет. И в этот момент что-то в нем выровнялось. Умолкло. Остыло. Малфой бросил на нее косой взгляд, потом вниз, несколько раз моргнув. В этот раз его откровенность не была случайной. Она была рассчитана. – Как ты?.. – он прочистил горло, – Кэтрин и моя мать сказали, что ты ему понравилась. Даже между строк Гермиона могла ясно читать его, понимая лишь часть его, составляющую целое. Слова Дафны снова и снова звучали в ее голове. Он не надеялся на второй шанс. Жизнь редко складывалась подобным образом. Но Драко Малфой был просто человеком, у которого было больше поражений, чем побед. Человек, который хотел того же, что и большинство людей. Того, чего хотела она сама. Связи. Возможно, она могла бы помочь ему наладить самую важную из всех. Связь с его сыном. – Если выучить язык его молчания, его несложно понять, – Гермиона опустила глаза на кактус, – Если ты хочешь учиться, я могу тебя научить. Если хочешь понять, я могу показать тебе. – Язык жестов? Значит, он знал и об этом. Кэтрин действительно не умела хранить секреты. – И это тоже, если хочешь, – Гермиона позволила себе расслабиться и объяснить, что ее связь с мальчиком важнее самой гордости, – Скорпиус такой же упрямый и колючий, как кактус, в котором он себя видит, но это ему досталось от тебя. Малфой сузил глаза, а она невинно пожала плечами, и на ее лице появилась знакомая улыбка. – Почему я ему нравлюсь, я не знаю. Возможно, это связано с тем, что я посвящаю время тому, чтобы показать ему что-то, кроме выдержки и правил. Я разговариваю с ним и уделяю ему внимание. Я даю ему выбор и предоставляю надежное место. Я показываю ему вещи, которые люблю, и проявляю интерес к тому, что любит он. Я последовательна и присутствую. Его глаза на мгновение опустились, рот сжался в хмурую гримасу, но затем снова поднялись, и Гермиона крепко зажмурилась, не в силах отвести взгляд. – Тебе не нужно делать ничего особенного, кроме как перестать быть призраком в его жизни. Потянись к нему, и он потянется в ответ. Он наблюдает за тобой не только из-за страха и нервов, но и потому, что хочет узнать тебя так же сильно, как ты хочешь узнать его. Он хранит каждую записку и пытается ее прочесть. Пока что он не может их прочесть, но, думаю, когда сможет, он будет понимать тебя лучше. А пока ты должен перестать прятаться и показать ему, какой ты есть. Малфой, казалось, глубоко задумался, его лицо было сосредоточено. – Тебе придется заслужить это, но он более, чем достоин этого. В нем есть доброта... – Тебя удивляет, что он способен на такие качества, – в голосе Гермионы снова прозвучала оборонительная нотка, но ее это не обеспокоило, потому что она ожидала, что проявит себя с лучшей стороны. – Это потому, что он мой сын, ты удивляешься, что он унаследовал что-то, кроме ненависти и предрассудков? – Ни то, ни другое не является врожденным, им можно научиться. Тот факт, что он не является ни тем, ни другим, говорит скорее о том, какой личностью была его мать. Возможно, это также говорит о том, кем ты являешься сейчас, а не о том, кем тебя учили быть. Малфой как раз собирался протянуть ей кактус, когда замер. Его рукав опустился настолько, что Гермиона смогла увидеть нижнюю часть дракона, обвившегося вокруг его руки. Его глаза все еще были устремлены на нее, все еще наполненные и ищущие, но она не отвела взгляд. Она держалась уверенно и позволяла ему смотреть. Ей нечего было скрывать. – Я знаю, почему ты защищаешь его, но для этого есть лучшие способы, чем ограждать его от всего мира и от себя. Я не понимаю, почему ты все делаешь в одиночку, когда есть люди, готовые помочь. Почему ты не доверяешь им? – Я доверяю только себе и иногда даже ошибаюсь, – его честность вырвалась наружу благодаря виски, – Это менее опасно, чем альтернатива. – Ты вообще в это веришь? Или это то, что ты говоришь себе в оправдание? Ты впускаешь в себя всех в той или иной степени. Некоторых больше, чем других, но у всех были свои кусочки в его головоломке. – По чистой необходимости, а в некоторых случаях и из сентиментальных побуждений. Дафна. Забавно, она никогда не считала Драко Малфоя сентиментальным человеком, но Гермиона знала, что лучше не комментировать. – Надеюсь, ты веришь, что я никогда не дам Скорпиусу ничего, что могло бы причинить ему боль... – Ты слишком благородна, чтобы причинить ему боль. – Это имеет мало отношения к делу. Он ребенок. Он невиновен. – Не для всех, – Малфой горько усмехнулся, – Для Пожирателей смерти он – средство достижения цели. Для всех остальных.... В конце концов, сколько бы добра я ни сделал, он все равно останется Малфоем и моим сыном. Есть люди, которые будут судить его только по этому признаку, которые будут причинять ему боль и за это. Грехи отца... – Не всегда переходят к сыну. Малфой напрягся, и Гермиона увидела, как его пальцы провели по заколдованным колючкам, словно проверяя действие чар. – Почему он набекрень, если в остальном кажется здоровым? Если хочешь знать, я не вернул его, потому что пытался выпрямить, но сколько бы магии я ни использовал, он не исправляется. Что это было? Ну, Гермиона не знала, что и думать об этом. – Потому что он восстанавливается, а такие вещи не делаются мгновенно. Вода. Солнечный свет. Правильный дом. Терпение. И время. Чтобы природа изменила свой курс, нужно, чтобы все совпало. Не магия. То же самое можно сказать и о Скорпиусе. И по отношению к нему. – Почему ты отдала его ему? – он слегка наклонил голову, нахмурившись. – Я не отдавала, – Гермиона неосознанно следила за выражением его лица, – Но я поняла, что кактус принадлежит ему в той же степени, что и мне. – И ты просто отдашь его ему? – Малфою, который давно понял, что жизнь – это сделка, и за некоторые вещи приходится платить цену, которую он не готов платить, эта концепция казалась чуждой, – Почему? Он не нуждается в твоей жалости... – Жалость не нужна. – Тогда... – Это доброта, – Гермиона накрыла его руки своими, ощущая его тепло на своих ладонях, – Принимаешь ли ты ее или нет, или, может даже, не веришь мне, но ты тоже ее заслуживаешь.Пусть доброта станет языком вашего сердца.
Александра Василиу