Песни Великой пустыни

Окинув придирчиво-недовольным взглядом замерших у кабинета султана стражников, Хавьер прошёл дальше, постучал в двери и доложил о своём приходе. — Заходи, Рис. С чем на этот раз пожаловал? — Шафар поднял голову и внимательно посмотрел на вошедшего. — Судя по мрачному лицу, ты опять меня не порадуешь… Что принёс? — Здравствуй, владыка. Ты, как всегда, проницателен. Да. Я тебя сегодня снова не порадую. А это… Узнаешь? — Хавьер поставил на стол перед Шафаром изящную масляную лампу из тончайшего расписного фарфора. Султан нахмурил брови и недовольно произнёс: — Узнаю. И как прикажешь это понимать? Хавьер сделал шаг назад и вскинул голову. — Вот этот же самый вопрос я задал сегодня всей твоей дворцовой страже. Но так и не получил от них внятного ответа. Дело в том, владыка, что этой ночью я, надев чужеземное платье и маску, прокрался через весь дворец от самой заставы и оказался в твоей спальне. Где и взял со стола у твоего изголовья эту лампу. А затем спокойно вышел и добрался обратно до самых крепостных стен. Меня не то что никто из стражи не остановил, меня никто даже не увидел! Знаешь, я уже сожалею, что пообещал быть верным тебе. Сбежать из этого дворца проще простого! И вот ещё. Что мне теперь с этим делать? На стол Шафара рядом с добытой ночью лампой лёг исписанный мелким чётким почерком лист бумаги. Султан прищурился, спросив: — Что это, Рис? — Список твоих гвардейцев. Напротив каждого имени — срок воинской службы и должность того, кто пристроил его во дворец. Я больше месяца пытался работать с этими людьми. И сегодня у них было итоговое испытание. Результат у тебя на столе, владыка. Шафар нахмурился, взял лист и погрузился в чтение. — Четыре племянника визиря. Трое двоюродных братьев казначея. Пятеро сродников главного советника… — И дальше — всё в том же духе. А боевого опыта на всех — года не наберётся, — подхватил Хавьер. Недовольно скривив губы, султан отбросил список в сторону и снова посмотрел собеседнику прямо в глаза. — Что ты мне предлагаешь? Разогнать их всех? — По хорошему — да. — Хавьер резко кивнул головой. — И набрать нормальных людей. Из твоей действующей армии. Я быстро обучу их. Тогда можно будет говорить о безопасности султана в этом дворце. Шафар помолчал, перебирая в пальцах яшмовые чётки. Потом опять посмотрел Хавьеру прямо в глаза. — Ты понимаешь, что этим наживёшь себе очень, очень могущественных врагов? Даже если будешь исполнять мой прямой приказ. Тот снова упрямо кивнул и чётко произнёс: — Я обещал быть верным тебе! И не мог не поставить своего владыку в известность о творящемся здесь безобразии. Так скажи, что мне теперь со всем этим делать?

***

Прошло уже две недели после того, как Норрьего разогнал гвардию султана и набрал туда безродных воинов. Об этом во дворце было столько разговоров, что они дошли даже до Рэя. В тот день у него никак не получалось успокоиться и взять себя в руки. С раннего утра он был очень рассеян и не мог ни на чём сосредоточиться. То, что стало причиной этого, уже давно исчезло в пламени камина. Но Рэнсор до самого вечера был сам не свой. Позорно провалил тренировку с патроном, выслушав при этом такое, чего тот не говорил даже на самых первых уроках фехтования в палаццо Норрьего. Потом, в разговоре на нузар с Абаком, так путал слова и буквы, что тот серьёзно забеспокоился и стал подозревать у своего молодого сагиба солнечный удар. Занятие с мальчишками Рэй вообще отменил, сославшись на недомогание. Наконец-то наступил вечер. Никогда ещё за более чем два месяца, проведенных им в этой роскошной тюрьме, Рэнсор не ждал захода солнца с таким нетерпением. Но вот, этот миг настал. Рэй быстро глотнул воды и вышел в погружающийся в сумерки сад. «Всё верно. На закате солнца…» Рэнсор, наверное, сотый раз за день припомнил текст короткой записки, которую он обнаружил утром на столе. Маленький клочок серой бумаги давно стал пеплом. Но написанное на нём Рэй запомнил от слова до слова: «О благородный и бесстрашный северный рыцарь! Только тебе могу открыть я свою тайну! Только ты можешь защитить меня… Если слова «Честь» и «Достоинство» для тебя что-то значат — сохрани всё в строгой тайне и никому об этом не говори. Просто будь в своём саду сегодня на закате и уничтожь это письмо, сразу как только прочтёшь его!» Он ещё раз оглядел темнеющий на глазах сад. Солнце уже опустилось за высокую каменную стену. Но никого постороннего здесь не было. Рэй уже подумал, что это была чья-то дурная шутка, и развернулся ко входу в свои покои, как вдруг почувствовал лёгкий укол в шею. В глазах потемнело, а земля почему-то ушла из-под ног.

***

— Ты желал меня видеть, владыка? — Хавьер поклонился и окинул быстрым взглядом место, куда его срочно вызвали, подмечая, что кроме обычной стражи там был ещё и десяток копейщиков. — Проходи ближе, Рис. В этот раз султан сидел на высоком, украшенном множеством драгоценных камней троне в полном придворных и стражей парадном зале. Хавьер прошёл в самый центр, как всегда положил руку на саблю в знак того, что он готов в любой момент защитить своего господина, и спросил: — Что-то случилось? Насколько мне известно, во дворце всё спокойно. Чем я могу тебе служить, владыка? На лице султана, как всегда, не отражались никакие чувства, он ответил холодно и сухо: — Больше ничем, Рис. Твоя служба мне окончена. Ты не зря не доверял Кему. Он действительно сотворил глупость и бежал сегодня ночью через стену сада. Посланная в погоню стража обнаружила его пьяным в одном из караван-сараев за пределами Нуриша. Норрьего вскинул голову и воскликнул, сделав шаг навстречу султану: — Не может этого быть! Он почти никогда не пьёт вина! Что он сам сказал об этом, владыка? — Сказал? — Шафар презрительно рассмеялся. — Меня не интересуют слова предателей и беглых рабов. Он сбежал и теперь умрёт. И ты вместе с ним. У вас одна судьба. Ты теперь тоже беглый. Хотя, не скрою: мне очень жаль терять такого полезного раба, как ты. Но закон есть закон. Сложи оружие и встань на колени. Хавьер застыл на месте. Стражники стукнули копьями о пол, выдвинулись вперёд и окружили своего бывшего начальника, встав между ним и султаном. Шафар поднял руку, приказав: — Подождите. Рис, не нужно сопротивляться. Тебе всё равно не сбежать отсюда. А эти люди не виноваты в предательстве Кема. Им незачем сегодня умирать. Сдайся — и я обещаю: твоя смерть будет лёгкой и быстрой. Всё ещё держа руку на сабле, Норрьего тихо спросил: — А мой друг? Что ждёт его? Шафар пожал плечами и ответил так, будто речь шла о самых простых, известных каждому ребёнку вещах: — Что? Я уже говорил тебе об этом, Рис. Предателя ждут палач и показательные пытки на главной площади Нуриша в течение нескольких дней. Чтобы другим рабам сбегать неповадно было. Потом, по традиции, пару дней поваляется в колодках у позорного столба для развлечения горожан. Только под присмотром стражи, чтобы его не забили до смерти раньше времени. Потом четвертование. А что? Тебя так волнует судьба предателя? Хавьер положил на саблю вторую руку и заявил: — Я сдамся только в том случае, если ты не будешь его пытать и выставлять на потеху толпе. И казнишь быстро. Только так, владыка. Султан задумался, затем вынес решение: — Хорошо. Ты верно служил, Рис, и можешь молить меня о такой милости. Если ты покоришься, он обойдётся малой кровью. Неделя в яме. Потом отсечение головы. Будет так, или пытки и четвертование для обоих. Что ты выберешь? — Я сдамся, владыка. Прошу только, позволь мне быть рядом с ним до самого конца. Посмотрев на решительное выражение глаз Хавьера, Шафар прищурился, задумчиво огладил холеную бороду, а затем протянул: — Странно… Но, будь по-твоему. Ты разделишь его судьбу. Откинь в сторону оружие, встань на колени и клянись не сопротивляться. Только тогда ты получишь то, о чём просишь.

***

Чуть слышный шёпот заставил Хавьера поднять голову и посмотреть вверх. — Господин! Господин Рис! Ты меня слышишь, господин Рис? — Кто здесь? — Он узнал голос, но был готов к любой ловушке. — Это я — Береш! Господин Рис, я сейчас спущу тебе воду… И вот, лови лепёшки! — Береш? — Хавьер, быстро встав на ноги, поймал хлеб и отложил его в сторону. — Как ты здесь очутился? Один, ночью… Тебя же стража поймает! — Не поймает, господин! Ты же научил меня ходить как тень и прятаться как мышь! Меня никто не видел. Вот — возьми воду! На фоне часто перечёркивающей звёздное небо толстой решётки высоко вверху мелькнула вихрастая голова. А вглубь земляной ямы стала опускаться длинная верёвка с привязанной к ней флягой из сушёной тыквы. — Здесь очень крепкий замок, господин Рис. Мне никак такой не открыть… А то я бы тебя выпустил отсюда, — продолжил маленький разведчик. Хавьер дотянулся до фляги, с наслаждением выпил всю воду, затем глянул вверх и тихо сказал: — Спасибо тебе, Береш. Скажи, ты видел господина Кема? — Ещё нет. Я вначале к тебе пришёл. А господин Кем в соседней яме сидит. Я ему сейчас тоже воду понесу. — Прошу, спроси у него, что случилось. Как он оказался за стенами Нуриша? — Хорошо! — Береш исчез из виду, утягивая за собой верёвку с пустой флягой. И скоро появился вновь. — Молодой господин говорит, что не знает. Насколько я его понял, он получил письмо, чтобы вечером быть в саду. Там никто не пришёл. А потом он сильно уснул. Прямо там в саду. А проснулся уже здесь. В этой яме. — Ясно. Благодарю тебя. Но на этом — всё, — стал очень строгим голос Хавьера. — Беги отсюда. Это слишком опасно. И больше не приходи. Это приказ. Понял меня? — Но почему, господин Рис? — воскликнул Береш. — А как же Нукеб и остальные? Они ведь хотели завтра прийти! Мы даже жребий кинули, кто в какую ночь к вам с мастером Кемом пойдёт… Я самую короткую соломинку вытянул! Нас же никто не увидит… — Приказы не обсуждаются. Свободен! Так всем своим и передай! Чтобы ни здесь, ни на месте казни, ни возле наших тел никого из вас и близко не было! К молодому господину тоже больше не ходить! Ясно? — Ясно… — в шёпоте мальчишки явно слышались обида и слёзы. — Вот и молодец, Береш, — потеплел голос Хавьера. — Ты лучший мой разведчик. Я горжусь тобой! Всеми вами. Так им и скажи. Нукебу передай, что я назначаю его старшим. Продолжайте тренировки. Когда станете постарше, проситесь в гвардию и верно служите султану. Вот вам последнее моё слово. А сейчас иди. Всё стихло. Хавьер который раз осмотрел яму, в которой очутился. Пять на пять шагов шириной. И глубиной на три его роста. Норрьего приложил ладони ко рту и позвал: — Рэнсор! Рэнсор! Вы слышите меня? Он произнёс это вполсилы, но в ночной тишине голос прозвучал подобно крику. — Рэнсор! — Патрон?.. Где вы? Я не предатель, патрон! Я никогда бы вас так не подвёл! Я упал в саду, а очнулся уже здесь! — голос Рэя был тихим и гулким, но разборчивым. — Я знаю, Рэнсор, — сказал со вздохом Хавьер. — Я верю вам. — Что тут за шум? — раздался новый голос. — Кто разрешил болтать? Был приказ сидеть тихо! Вот я вас! Небо над Хавьером исчезло, отсечённое плотной крышкой. «Великолепно… Теперь ещё и дышать будет нечем…»

***

Наконец-то солнце пошло на закат. Хавьер позволил себе ещё глоток воды. Теперь можно сесть. Почти весь день он провёл на ногах, прижимаясь к стенам, чтобы избежать солнечных ожогов на обнажённой белой коже, потому как из одежды ему оставили лишь набедренную повязку. Спасительная утренняя тень шла по кругу, пока не исчезла совсем. И только через пару бесконечных часов появилась снова, чтобы опять пойти вдоль стен. Но вот, солнце совсем перестало попадать внутрь, и благословенная прохлада вечера сменилась обжигающим холодом. Прошлой ночью было не так из-за того, что яму закрыли. Крышка не пропускала свежий воздух, но зато сохраняла тепло. Сейчас же Хавьер постарался как можно плотнее обхватить колени, чтобы не окоченеть к утру. «Утро. А утром снова взойдёт солнце…» Вдруг на спину упало что-то маленькое. Он посмотрел наверх, увидел на фоне звёзд чью-то голову и не поверил своим глазам. «Береш? Неужели не послушался и снова пришёл?» Но вместо мальчишеского шёпота раздался чуть слышный скрежет ключа в замке. Затем решётка медленно открылась, и вниз опустилась толстая верёвка. Хавьер не стал ждать других приглашений. Он быстро оказался у края ямы и осторожно выглянул наружу. Всё было тихо. Возле откинутой решётки сидел на корточках человек, закутанный во что-то объёмное так, что видны у него были только глаза и кончики пальцев. Увидев Хавьера, незнакомец быстро отстранился от края ямы и молча поманил его за собой, призывая скорее выбираться наружу. Потом одну руку протянул в сторону высокой крепостной стены, а второй стал жестами изображать управление воображаемой лошадью. Уже стоящий на земле Хавьер замер на месте и указал на соседнюю яму. Человек отчаянно замахал руками и стал тыкать ими в небо, потом в сторону стены. Помедлив мгновение, Хавьер ещё раз показал на яму, где сидел Рэй, потом на себя, на стену и отрицательно покачал головой. Он никуда не уйдёт один. Незнакомец ещё отчаяннее стал указывать на небо, давая понять, что времени у них совсем мало, потом отрицательно замахал руками. Хавьер кивнул, низко поклонился, прижимая руки к сердцу, и спрыгнул обратно в тёмную глубину ямы.

***

Ещё через день в посвящённые деловым заботам покои султана, низко кланяясь, вошёл новый начальник охраны дворца. — С чем пожаловал? Сидящий за письменным столом Шафар был явно не в духе. Он сурово смотрел и рывками перебирал любимые чётки из редкой северной яшмы. — Не вели казнить, владыка! — выкрикнул воин, рухнул на колени и коснулся лбом пола. — Говори, — коротко приказал султан. — Беглые рабы мертвы, владыка… — глухо доложил воин, не поднимая головы. — Как?! Что случилось? — В ямы заползли ядовитые змеи… Когда страж увидел, что рабы лежат без движения и не встают, даже чтобы взять воду, он спустился вначале к одному, потом к другому и увидел, что они не дышат. Змей убили. Тела Риса и Кема подняли наверх и тщательно осмотрели. Эти рабы мертвы, владыка! Султан резко дёрнул чётки так, что они порвались, а черно-багровые бусины разлетелись в разные стороны, и раздражённо приказал: — Виновных в происшествии казнить. Предателей-рабов погрузить на телегу и выставить у позорного столба! А завтра киньте тела львам.

***

Услышав за дверью шаги, сидевшая в кресле принцесса Гюзель перестала играть и отложила лютню в сторону. Так ходил только её старший брат Шафар. — Здравствуй, сестрёнка. Всё музицируешь? Султан вошёл в бирюзовую гостиную, сел в кресло напротив принцессы и окинул быстрым взглядом разложенные на столе книги. — Ты ведь знаешь язык кордийцев? — Да, Шафар, знаю. — Гюзель тепло улыбнулась брату. — И ещё несколько. К чему ты спрашиваешь меня об этом? — Есть повод… Я хочу выдать тебя замуж. Сейчас самое время. Ты станешь королевой Кордии! От возмущения Гюзель широко распахнула глаза, прыжком вскочила и крикнула: — Но, брат! Ты же обещал нашей матери, что позволишь мне самой выбрать мужа! У тебя достаточно денег! Зачем продавать ещё и меня?! Султан отмахнулся от сестры и ответил достаточно дружелюбно, но твёрдо: — Помолчи, глупышка! Я обещал матери позаботиться о тебе! И делаю это! Ты будешь королевой! Королевой всей великой Кордии! Понимаешь ты это или нет? Кого ты тут можешь выбрать в мужья? Купца? Лавочника? Рыбака? Караванщика? Стражника? Это всё глупости, сестрёнка. Выбрось из головы и забудь. Гюзель порывисто отвернулась к закрытому резной панелью окну и смахнула слёзы, выступившие от последних слов брата. Шафар встал, подошёл к ней со спины и положил руки сестре на плечи. — Послушай меня, пожалуйста. Сейчас — самое время. Алегорд Кестер на тебя даже не посмотрел бы. А вот нынешний их король… Стоит только этому голодранцу услышать звон золота, как он будет плясать вокруг тебя на задних лапках! Я дам ему денег и помогу удержать трон. А твои дети станут королями всей огромной Кордии! Ты только подумай об этом! Какое будущее тебя ожидает здесь и какое там?! Ваше величество королева Гюзель! Успокойся, пожалуйста, и прими свою судьбу. Ты мне за всё это ещё спасибо скажешь!