***
— Нет, сагиб! Не так! «Мушух» надо говорить. Так будет: «птичка», а «муших» — это будет «корова»! Коровы здесь не летают! — сверкая белыми зубами на тёмном лице, залился звонким смехом черноволосый Абак. . Рэй почувствовал, что опять покраснел, и сжал от досады кулаки. Не хватало ещё, чтобы над ним смеялся какой-то там туземный слуга! Но худой и гибкий, как тальник, паренёк так умильно тёр глаза от слёз и тряс курчавой головой, что Рэй, в конце концов, перестал сердиться и тоже от души рассмеялся. А после того, как представил себе корову, которая прилетела в сад и села на ветку яблони — вообще захохотал в голос. Когда оба успокоились, смогли нормально дышать и разговаривать, Рэй сел в кресло у окна и подозвал слугу к себе: — А скажи мне, Абак, откуда ты знаешь кордийский? Кто тебя учил? — Мой прошлый сагиб, — с готовностью отозвался улыбчивый мальчишка, подошёл и сел у ног своего нового хозяина. — Он приехал из Джерзеги, но сам был из Кордии. Он любил слушать свой язык. А здесь мало кто знает. Он учил меня. Я запомнил. — Понятно. А где тот твой сагиб сейчас? — Уехал. Отслужил здесь несколько лет и уехал. Султан богатый. Он очень хорошо платит. Многие приезжают служить. Сагиб ещё будет учить слова? Или мне принести обед? — Абак опять сверкнул белыми зубами в улыбке. — Неси! — весело отозвался Рэй. — Но будешь называть мне на нузар каждое блюдо!***
— Владыка? Я могу войти? — Хавьер склонился в поклоне на входе в небольшой светлый зал, в котором султан Нузара предпочитал заниматься текущими делами в это время года. — А, это ты. — Сидевший за внушительным столом из чёрного дерева Шафар мельком глянул на пришедшего и опять углубился в работу. — Проходи, Рис. Говори, чем порадуешь на этот раз? — Порадую? — Хавьер выпрямился и прошёл внутрь зала. — Нет. Скорее огорчу. Мне недолго осталось служить тебе, владыка. Султан отложил в сторону перо вместе с недописанным письмом и поднял взгляд на Хавьера. — Что случилось? Тебе кто-то угрожает? Или собрался в бега? Тот покачал головой. — Я нет, владыка. Но я не могу поручиться за Рэнсора. Он часто стоит у окна и так глубоко задумывается, что иногда не слышит, как я прихожу к нему. У нас говорят: «Праздный ум — это кузница всех бед». А Драммонд уже больше месяца сидит в четырёх стенах без дела. Так недолго и до какой-нибудь глупости дойти. А отвечать придётся мне. Своей жизнью. — И о чём ты меня хочешь попросить? — нахмурился Шафар. — Поручи ему что-нибудь. Чтобы уставал и не думал о глупостях. — Например, что? — Султан откинулся в кресле и легко забарабанил пальцами по столу. — Например, пусть учит мальчишек драться на палках. Я видел во дворце нескольких бездельников лет шести-семи. Они тоже не знают, чем заняться. Для игр на женской половине уже слишком взрослые, а в мужские дела их ещё не берут. — Это сыновья рабынь, которые вскармливают моих детей… Да, ты прав. От праздности — одни беды… — Султан помолчал, затем взглянул более пристально. — А твой мальчик что, так хорош во владении оружием? — Ещё не очень, — отрезал Хавьер, — но для местных шалопаев хватит. Я сам его учил. Правда, на шпагах, но это — не существенно. Если ты разрешишь нам с ним ежедневно тренироваться на саблях — я быстро поставлю ему руку. В закрытом саду есть подходящая площадка. Оружие я буду приносить и уносить с собой. Потом покажу ему, как работать двумя руками. У меня не заскучает. В своё время он еле-еле стоял на ногах от усталости после наших занятий. А я тоже поднатаскаю этих мальчишек. Будут лучшими твоими разведчиками-невидимками. Если позволишь, конечно. И если я смогу делать это так, как захочу. Кстати, то же самое относится и к твоим гвардейцам. Хочешь, чтобы я действительно научил их служить — разреши делать это по-своему. И дай мне полную свободу передвижения внутри крепостных стен дворца. Шафар откинулся в кресле и долго рассматривал собеседника. Затем вынес решение: — Хорошо, Рис. Я дозволяю. Делай всё, что посчитаешь нужным для этого. Учи гвардейцев, мальчишек и Кема, а он пусть учит бездельников на палках каждый день. Но, — взгляд султана стал холоднее и жёстче, — ты сам знаешь, чем рискуешь, коли задумал обмануть меня. Попытаешься покинуть дворец — сильно пожалеешь. Видел стражу возле входа в покои Кема? Отныне ты должен приходить к ним трижды в день: на рассвете, в полдень и на закате. А они получат приказ перебить мальчишке ноги и оттащить к палачам, если не увидят тебя вовремя. А если ты вдруг совершенно случайно сам убьёшь Кема на этой своей, как ты сказал, тренировке, тут же отправишься в руки палачей, а затем к праотцам. Я велю, чтобы за вами всё время наблюдали с крыши двое самых метких лучников. Поэтому не надейся, что сможешь сбежать от меня, подарив мальчишке быструю смерть. Со стрелами в ногах не уйти даже тебе. А если задумаете прорываться с боем, или вдвоём приблизитесь к окружающей сад стене… Ты уже слышал, что с вами будет.***
— Нет, патрон! У меня это никогда не получится! И потом, зачем мне какие-то там мальчишки? Норрьего и Драммонд вновь скрестили длинные кривые сабли на усыпанной разноцветными камешками площадке закрытого сада. — Зачем? — Патрон улыбнулся, пошёл в атаку и принялся быстро наносить мощные удары один за другим. — Как это зачем? Как зачем? Не понимаете? А я вам расскажу! Вот вернётесь вы в Тард. Возьмёте себе, как все приличные люди, оруженосца. А он окажется провинциальным увальнем. Который вместо шпаги в руках только меч держал. И что тогда? Поняли мою мысль? Прижатый к стене дворца кривой острой сталью, Рэй покраснел, ухватил свою саблю левой рукой за лезвие, невероятным усилием отбросил от себя оружие Норрьего и кинулся в ответную атаку. Удар за ударом, ему удалось потеснить патрона на край площадки. Саблей оказалось сражаться намного удобнее, чем шпагой. — Вот! Уже неплохо! — оценил напор уворачивающийся Норрьего. — Неплохо! Даже очень неплохо! А вот это даже вполне хорошо! Можете, когда хотите! Но на сегодня хватит. Сабля внезапно вырвалась из пальцев Рэя, а в следующий миг, описав дугу и сверкнув на солнце, улетела в душистые заросли белых роз. Норрьего подал больно упавшему на спину Рэнсору руку и помог встать. Затем улыбнулся и, снимая перчатки, направился ко входу в комнаты. — Давайте, друг мой, вместо того, чтобы сердиться, сходите-ка лучше за своим оружием. Заодно, срежьте несколько цветов. Они будут великолепно смотреться у вас в комнате. А потом продолжим разговор.***
— Итак, Рэнсор. Сегодня придут ваши ученики. У вас будет три часа на знакомство и первое занятие. Вы готовы? — Нет! — Прошедшее было раздражение опять накатило на Рэя удушливой волной. — А кому-то вообще интересно моё мнение на этот счёт? Патрон лишь улыбнулся. — Нет. Но это — не существенно. Это нужно как вам, так и им. Поэтому тренировки начинаются сегодня. Уверяю, со временем, вам понравится. К тому же, — Норрьего приподнялся из кресла и не спеша понюхал свежесрезанные розы в синей фарфоровой вазе, — приобретёте бесценный опыт обучения… Рэй не выдержал, вскочил и закричал: — Вы опять?! Опять надо мной смеётесь?! Да, в Тарде нет мастеров шпаги! Мои предки всегда сражались мечами! И добывали ими славу! И вы не имеете никакого права над этим потешаться! — Ни в коем случае, Рэнсор. Сядьте, пожалуйста, обратно. — Норрьего вдруг поднял руки вверх и совершенно непривычно склонил повинно голову. — Приношу вам свои самые искренние извинения за эту бестактность. Но… Он опять пристально взглянул на Рэя и добавил: — Мы ещё не закончили разговор. Поверьте мне, эти занятия вам сейчас совершенно необходимы. Просто начните, а дальше всё получится само собой. Вот вспомните себя в детстве. У взрослых — всегда свои дела, а вы, в компании таких же шалопаев, сбежав с уроков, без дела слоняетесь по замку. Вспомнили, до каких бед это доводило? Меня лично, после подобных приключений в палаццо Норрьего, когда не помогали обычные наказания, просто отправляли на Оссард, а потом и вовсе в пустыню чуть не на полгода. А вас? — В Тарде отдавали в плен учителям по чистописанию на пару дней… Или заставляли стихи зубрить на кестерском… — Вздохнул Рэй, понурив голову, и снова сел в глубокое кресло напротив патрона. — Хорошо, если отец пораньше вызволит… А так совсем тоска… А у вас… Он вскинулся. — А вы запирали меня вместе с Лэло! Слушать его ужасные пиратские песни под разбитую гитару!!! Помните?! Норрьего расхохотался. — Как не помнить! Мне ведь тоже такое наказание от отца перепадало! И не раз! Рэй ошарашенно уставился на своего воспитателя. — Что?! Вас тоже запирали вместе с Лэло?.. Тот кивнул сквозь выступившие от смеха слёзы и подтвердил: — Да, мальчик мой! Да! Можете себе представить. Отец прекрасно разбирался в наказаниях. И как только он узнал, что у найденного им для меня телохранителя нет ни голоса, ни слуха, я был обречён на эти пытки! Рэй всё ещё не мог поверить словам патрона. — Лэло был вашим телохранителем? Правда? — переспросил он. Норрьего вытер слезы, попил воды и кивнул. — Правда. И почему же: «был»? Он и сейчас кого угодно в песок закопает. Думаю, вы поняли по его внешности, что Тэкирос далеко не всегда был управляющим замком. Отец приставил его ко мне аккурат перед моим тринадцатилетием… Но это отдельная и очень долгая история. Значит так. Вернёмся к разговору. Что мы имеем: вас и меня наказывали чистописанием, стихами и фальшивым пением. А вот султан поступает иначе. Местная дворцовая ребятня уже не по разу побывала за свои приключения на конюшне под плетью. Я специально узнавал, это здесь называется «воспитанием мужчин». А если говорить совсем серьёзно, то ваши уроки станут для них чуть ли не единственным шансом чего-то путного добиться в жизни. Эти мальчишки — дети рабынь, которые вскармливают наследников султана. Они тут никто и ничто: уже не рабы, как их матери, но и не свободные люди. Какое у них тут будущее? Никакого. Из дворца их никогда не выпустят, чтобы не давать повода плодить заговоры. Все-таки, как никак, молочные братья принцев. Этим детям тут одна дорога: в евнухи. А вот если вы их научите хорошо оружие в руках держать, это будет совсем другая история. Они смогут со временем пойти в стражу. А то и в гвардию. Султан умения своих людей видит, ценит и никогда не разбрасывается имеющимися ресурсами. Так что? Возьмётесь за них? — Хорошо, патрон… — Рэй стал серьёзным и решительным. — Я попробую. Но получится ли у меня? — Обязательно получится. Смотрите на них, как на себя. Только построже. Они привыкли к власти сильного. Но здесь сложностей не возникнет. Поверьте, они вас уже боятся. Это для меня вы — мой мальчик. А для них — взрослый заморский воин. А то, что будете работать с палками, так все с этого начинают. Не вам мне это объяснять. Пусть до них тоже дойдёт, что взять в руки настоящую сталь — заслужить нужно. Повторю вам ещё раз то, что сказал шесть лет назад, прежде чем начал обучать владению шпагой. Для умелого воина и палка — оружие. Причём во многих ситуациях гораздо более доступное и действенное. Им по возрасту сабли ещё не скоро дадут, а вот палки… Организуете эту банду, подучите. А я им дело во дворце найду. Так что просто начните. И пусть с вами рядом будет ваш юный слуга. Поможет с переводом. Сегодня пусть мальчишки назовут свои имена и в парах покажут вам, что умеют. А дальше разберёмся. Я вам потом ещё кое-что покажу. Несколько секретов. Вам тоже пригодится. Заодно и сами всё вспомните, и в языке потренируетесь.***
Сквозь сложный прорезной рисунок тонкой деревянной панели, закрывающей собою окно в уютной гостиной, пробивалось весеннее солнце и роняло замысловатые блики на покрытый мягким ковром пол. Там внизу, под окном, во внутреннем ярко освещенном дворе звонко журчал фонтан, в белоснежной мраморной чаше которого с шумом и радостным чириканьем купались взъерошенные, свободные лететь, куда им вздумается, воробьи. А здесь — в бирюзовой гостиной на втором этаже дворца всё по-другому. Тут всегда стоит мягкий полумрак. Царит тишина и спокойствие. На столике лежат перо, бумага и раскрытая толстая книга по землеописанию. Остальные весьма солидные фолианты по истории, философии, литературе, арифметике, лекарскому делу и астрономии, а также переплетённые в сафьян тома стихов всех известных поэтов на нескольких языках ждут своей очереди в массивном шкафу красного дерева. Как и кусочки покрытого нежнейшей миндальной пудрой заморского мамеладэ из абрикосов на золотом блюдце с изящными щипцами. На особой подставке в углу комнаты расположились свирель и покрытая многоцветными узорами восьмиструнная лютня. Вдруг привычные звуки за окном перекрыло что-то новое. Вначале раздался шум многочисленных ног и громкий гомон детских голосов. Потом все разом замолчали. По каменным плитам мощеного двора прозвучали чёткие быстрые шаги. И снова всё стихло.***
— Итак, молодые люди. Какое вам сегодня было дано задание? Так. Тихо! Сколько раз я вам говорил. Никогда не кричим все вместе. Хочешь сказать — подними руку. Ясно? Спрашиваю ещё раз. Какое у вас сегодня было задание? Приплясывающие на месте от нетерпения мальчишки перестали галдеть и высоко вскинули руки. Хавьер осмотрел их и выбрал одного, того, что был поменьше ростом и безуспешно пытался пробиться сквозь сомкнувшиеся перед ним спины более рослых товарищей. — А ну-ка, разойтись. Береш, докладывай. Обрадованный курносый мальчуган пробрался вперёд и четко выпалил: — Сегодня нам было поручено найти во дворце белую глиняную чашку с жёлтой полоской в сером полотняном мешочке с красной вышивкой! — Ииии?.. — протянул Хавьер, заложив руки за спину и легко покачиваясь с пяток на носки. — И достать её так, чтобы поставленная тобой дворцовая охрана нас не заметила! — быстро закончил Береш. — Вот, теперь правильно. Итак. Кто выполнил моё задание? Почти все. Замечательно. Возьмите свою добычу и поднимите вверх. А я посмотрю, кто у нас сегодня получит награду. Стройся! Десяток учеников быстро встал в ровную линию и вытянул над собой руки с чашками и мешками. Хавьер медленно пошёл мимо них, внимательно рассматривая добытые сокровища. Чего тут только не было. Чашки самых разных оттенков и мешки, платки, полотенца всевозможных цветов. Пройдя до конца строя, он развернулся и строго оглядел свой отряд, сказав: — А теперь, друзья мои, ещё раз вспомните задание. Потом посмотрите на свою добычу более внимательно. И только потом, пусть тот, кто считает, что всё сделал правильно, шагнёт вперёд. Через пять минут в центр двора выдвинулось трое желающих получить награду. Хавьер взглянул на них, пряча веселье в уголках глаз, и подозвал Береша: — Рассуди своих товарищей. Кто из них сделал всё правильно? Самый маленький боец посмотрел на вышедших вперёд и потупил взгляд. Хавьер приблизился к нему, сел перед мальчиком на корточки, заглянул в лицо, затем спросил: — Итак, Береш. Кто же сегодня выиграл? — Никто, господин… — прозвучало чуть слышно. — Сегодня — никто… — Та-а-ак. А почему? Объясни нам. Береш ещё больше потупился и принялся ковырять камни мостовой загнутым носком туфли. — У одного — чашка без полоски. У другого — мешок без вышивки. А у третьего — всё правильно, но… — Но…? Говори-говори! И, давай-ка погромче, — подбодрил его Хавьер. — Но у Нукеба на руке — красный след. Значит, когда он подбирал чашку, его заметил стражник и успел достать плетью… А это — нарушение правил… — Всё верно! Молодец, Береш! — Хавьер одобрительно похлопал маленького судью по плечам. — А сам ты — почему с пустыми руками? — Так правильную чашку нашли раньше меня… А неправильные зачем нести? — Действительно, — Хавьер улыбнулся и встал. — Итак, друзья мои. Все всё поняли? Предлагаю награду сегодняшнего дня разделить между Нукебом и Берешем. За правильно найденную чашку и справедливое судейство. Вопросы есть? Вопросов нет. Под восторженными взглядами затаивших дыхание мальчишек Хавьер снял с пояса мешочек, торжественно высыпал из него покрытые заморским шоколадом орехи на расстеленный платок, затем разделил пахучее сокровище на две равные части. — Итак. Пять штук одному и пять — другому. Надеюсь, вы мудро распорядитесь наградой. Помните, что я говорил вам о переменчивости удачи. Сегодня вы богачи. А завтра можете оказаться последними нищими. Вот и подумайте, что делать с этими драгоценными орехами. Забирайте! Береш с Нукебом переглянулись, подошли ближе, аккуратно переложили награду в свои платки, потом убрали за пазуху. Хавьер хлопнул в ладони, постановив: — Занятие окончено! Сейчас все свободны, а вечером — вас ждёт на урок мастер Кем. Мальчишки разбежались в стороны, и во дворе наконец-то всё затихло. Хавьер присел на фигурный бортик фонтана. Подставил сложенные чашей ладони под падающую из мраморной львиной пасти струю чистейшей воды. Неспеша выпил. Закрыл глаза и замер так на несколько минут, с непередаваемым удовольствием подставляя лицо под яркие лучи почти Ньеттского солнца… Но вот — он снова на ногах, как всегда собран, грозен и серьёзен. И его ждёт много дел во дворце султана.***
Всё стихло. Двор снова опустел. Маленькая изящная рука легко пробежалась пальцами по резной поверхности закрывавшей окно панели. «Что же… День начался весьма интересно…»