Маленькая дрянь

Уильям Харгроув — гроза старшей школы Хоукинса, а ещё местный секс-символ, с которым переспать мечтала каждая первая девчонка, но такая привилегия достаётся лишь избранным. — Ой, Макс, не заметил, прости, — Билли толкнул её, неслучайно задев собственной рукой хрупкие девичьи плечи. — Иди к чёрту, — ответила на автомате Макс. Она почувствовала его руку сквозь тонкую рубашку всего лишь на мгновенье, но этого хватило, чтобы щёки залила краска. Прикосновение ей понравилось?.. Хотелось треснуть самой себе по голове, но она продолжила складывать учебники по биологии и математическому анализу в школьный шкафчик. — Нельзя быть такой грубой, Максин! — Билли понизил голос. Его хриплое, глубокое, бархатное звучание буквально обволакивало уши Мэйфилд. — Дай пройти, — Макс зло уставилась на него, точнее пыталась выдавить из себя хоть каплю злости, чтобы не валяться у него в ногах, как это делают все девушки в старшей школе Хоукинса. Слишком много чести для такого павлина, — ты меня бесишь, Харгроув, — спасительная злость разлилась по венам. — Будь аккуратней со словами, Макс. Из расслабленного кошачьего выражения, лицо Билли стало каменным. Кажется, он тоже почувствовал гнев. Странно. Его было не просто вывести из себя. Неожиданно он схватил её за руку, с силой сжимая, цедя каждое слово на ухо Мэйфилд. Прозвенел звонок, и студенты начали расходиться по своим классам. Никто не заметил возню возле шкафчиков, и как одна маленькая восьмиклассница превратилась в помидор. От обиды и несправедливости Макс чуть не разревелась. — Мне больно, — шёпотом ответила Макс. Билли ослабил хватку, но было поздно. Следы от его правой руки остались на предплечье Мэйфилд. Слишком тонкая, нежная кожа. Слишком хрупкая, ранимая Макс. Билли давным-давно заметил за ней эту особенность, хотя Мэйфилд всеми силами стралась скрыть её. Грудь колесом, гонка на скейте, победа на спротивных соревнованиях, за словом в карман не полезет. Макс Мэйфилд была яркой личностью, её всегда окружали интересные люди. У неё была своя компания, несмотря на то, что она была в ней младше всех, её уважали парни, общались с ней на равных. Но всё это было там, далеко за океаном, а когда появился Билли Харгроув, мир Мэйфилд рухнул, если быть точнее, то с самого начала учебного года. Сьюзан побежала в припрыжку навстречу любви всей своей жизни, в лице, Нила Харгроува, переехав вместе с дочерью из солнечной Калифорнии в дождливую Индиану. И всё! Первое свидание в захолустном ресторане Хоукинса, на котором они четверо сидели в шкахматном порядке, друг на против друга: Сьюзан — Нил, Билли — Макс, показало, что дальше будет фатальный пиздец. — Даже представить не могу, что будет, когда мы съедимся, Эл, я в ужасе. Он ужасен, вся эта ситуация — один сплошной кошмар! — Где ты говоришь они познакомились? — Хоппер села в позу лотоса на домашнем пледе. — Нил и мама? — Да, — она смотрела на Макс своими огромными оленьими глазами, которые выражали странную смесь чувств — сострадание и подозрение. — В их встрече не было ничего особенного. Мама ждала свой рейс в аэропорту, а Нил делал пересадку. Так и познакомились. Сели на соседние места в самолёте. Боже… лучше бы не садились. Лучше бы этого всего не было. И его не было, — застонала Макс. — Но ты же понимаешь, что вы всё равно оказались бы в одной школе, и он всё равно… — Меня ненавидел? — Слушай, а может быть это не так плохо, — Эл Хоппер была безнадёжной оптимисткой, — он станет твои страшим сводным братом! И почему ты решила, что он тебя ненавидит? — Упаси Господь, от такого родства! Да потому что это так и есть! — Вы будете жить под одной крышей и подружитесь, Макс. — Вряд ли. Он такой… — Макс подняла свои голубые бездонные глаза к потолку, — заносчивый и самовлюблённый! — Ему восемнадцать и он красавчик! — рассмеялась Эл, — не отрицай, Максин! — На это ведутся только глупые девочки, — пожав плечами, ответила Макс, — и, если честно… Эл, это секрет! Огромный такой секрет! — Слушаю, — Хоппер сияла, всей душой надеясь, что Макс признается в симпатии к Харгроуву, и они, наконец, смогут обсуждать темы, читаемые в женских журналах 80-х. — Я его боюсь. Эл Хоппер печально вздохнула, но кивнула. — Из-за чего? — Он, ну, понимаешь, он не предсказуемый! Я не знаю, что от него ожидать, особенно, когда он смотрит на меня таким плотоядным взглядом! Бррр, мурашки по всему телу… — Что ж… тебе остаётся только принять эту ситуацию. — Ага. Или сбежать обратно домой, к отцу. — Ты на урок опаздаешь, — мрачно заметил Харгроув, вытаскивая Макс из воспоминаний. В четыре огромных шага Билли пересёк школьный коридор и растворился в толпе студентов, оставив Макс стоять и смотреть ему вслед, растирая больное предплечье. **** День переезда на Митчел-Стрит, в голубой дом маленького семейства Харгроувых, Макс Мэйфилд отметила как чёрный в календаре. Её небольшой чемодан со всеми вещами скоромно стоял на крыльце. Мэйфилд не решалась зайти в этот ужасный дом даже после приглашения матери. — Максин, давай же, не упрямься, детка, — Сьюзан взяла её чемодан. «Семейный ужин» открыл Нил Харгроув. — Билли, Максин теперь твоя младшая сестра, ты должен заботиться о ней, — сказанное Нилом за ужином прозвучало приговором. Для обоих. Харгроув-младший сухо кивнул, Макс съёжилась. Далее семейный вечер шёл молча. — Итак, мелкая, — Билли перехватил Макс, когда та шла в общую ванную, закрыв дверь, Харгроув выпрямился во весь рост. Какой же он был высокий, его широкие плечи, подтянутый торс подчёркивали его неземную, дьявольскую красоту, о которой Билли несомненно знал и пользовался этим, на радость внутреннему чудовищу. Макс не сомневалась, что под этой смуглой, от солнца, кожей живут самые настоящие демоны. Включив в кране воду, чтобы их разговор был приватным, он продолжил. — Ванная у нас одна на двоих, поэтому свои заколочки-резиночки не разбрасывай. И косметику. — Я не крашусь. — Хм, а пора бы, — Макс изумленно подняла одну рыжую бровь. Её это задело. Как и все подростки она щепетильно относилась к собственной внешности. Например, веснушки. Чем только она не пыталась их свести, всё тщетно. А теперь этот гад будет что-то говорить про косметику?! — Я сама разберусь, чем мне пользоваться, к тому же тебя смущают заколочки? А ты свои резинки не забывай здесь, окей?! — Окей, — ухмыльнулся Харгроув, — тебе всего четырнадцать, а уже знаешь… — Знаю, — резко оборвала Макс, добавив, — что-то ещё? — Правило для всех пернатых номер один — в мою комнату никогда не соваться. — Боже, Билли, у меня нет желания палить тебя за дрочкой, — вздохнула Мэйфилд. — Детка, ты ходишь по опасному краю, — вдруг серьёзно ответил Харгроув, — если нарушишь правило номер один, получишь! — От кого? От тебя что ли? Забыл что Нил сказал? Я теперь твоя младшая сестрёнка, ты заботиться обо мне должен! — с сарказмом сказала Макс. — А я могу, — Билли резко наклонился к лицу Мэйфилд, голос его стал тихим, вкрадчивым, — заботиться так, что ты на стенку лезть будешь, — его мятное дыхание коснулось её лба и щёк, пульс Мэйфилд стал учащённым, внизу живота всё медленно завязывалось в узел. Девчонка сглотнула. — Правило номер два — подъём в шесть сорок пять. В три пятнадцать я уезжаю со школьной парковки. И без разговоров. Иначе пешком будешь до школы идти и обратно, ясно? Макс не знала, что происходит, хотелось сделать разом абсолютно две противоположные вещи — убраться отсюда куда подальше и… Быть ещё ближе к нему. Почувствовать жар, исходивший от Харгроува, клубами. Его большие голубые глаза с длинными светлыми ресницами, его острые скулы и чётко очерченные пухлые губы сводили с ума. Макс ужаснулась от того, что теперь стала понимать девушек, которые рассказывали взахлёб о своих парнях и некоторые даже делились деталями близости, Макс обычно такие беседы избегала, считав подобные разговоры слишком взрослыми и откровенными. А сейчас? А сейчас она не могла уйти. Ноги приклеились к полу, намертво. — Правило номер три — мои сигареты не пиздить. Да, и не смотри на меня так, я сразу понял, что ты куришь, и чтобы я не рассказал предкам, скидывайся, если не собираешься бросать, поняла? — Угу, — только и выдавила Макс. Билли закрыл кран. Открыл замок двери. Макс пулей выбежала из ванной. Вся красная: от кончиков ушей до шеи, она стояла перед зеркалом и пыталась расчесать запутанные кудри. Сердце колотилось так бешенно, а ноги сводило судурогой. Хотелось прикоснуться к себе. Всего один раз. Почувствовать. Представить его руку. Тяжёлую и горячую. Ну уж нет. Ещё чего. Пусть этот самодовольный кретин идёт лесом. Но в ту ночь Макс так и не смогла уснуть. Прошедшее крутилось калейдоскопом. К семи утра в комнату зашла Сьюзан, её будить. Еле открыв глаза Мэйфилд начала собираться. Да, здравствуйет новый день. Быть новеньким в школе не просто, но когда ты новенький в старшей школе не просто вдойне. Новые люди: учителя и одноклассники, большой объём информации, голова кругом. Несмотря на это, Макс Мэйфилд смогла влиться в новую компанию, состоящую из Джейн Хоппер, Уилла Байерса, Дастина Хендерсона, Лукаса Синклера и Майкла Уилера. Последний как раз был этому далеко не рад. За прошедшие два месяца у Макс с Майком соперничество выросло в конфликт, который привёл к крайне тяжёлым последствиям. Мэйфилд сама не знала из-за чего это началось. Возможно, из-за внимания Эл, из-за нездорового азарта в увлечениях, которые были общими у неё с Уилером. Из-за странных взглядов, которые Майк на неё бросал. Из-за взаимной злости. Чёрт знает. События, которые случились потом, предугадать не мог никто. В начале всякого пиздеца, как обычно, был спор. — Спорим, Мэйфилд, — Майк Уилер ухмыльнулся, — что ты не сможешь сделать тэйнэйти. Силёнок не хватит. — Это, который, в три оборота? — бровь Макс медленно поднялась. Её глаза стали по-кошачьи прищуренными. — Да, именно он, — Майк Уилер перебирал пальцами игральные карточки, не замечая, как воздух в пространстве накалялся. — Ребят, — Дастин попытался разрядить обстановочку, — давайте продолжим игру, ведь это не «Правда или действие» … — Вызов принят, — сухо ответила Макс. — На стадионе. Сегодня. В семь, — Уилер, предкушая собственную победу, жадно выпил банку колы. — Ребят, это плохая идея, — попытка Хоппер успокоить этих двоих осложнилась. — Эл, не переживай за неё, — Майк положил руку на плечи Хоппер, — она того не стоит. — Майк! — возмутилась Джейн. — Окей, — ответила Макс, — Эл, не надо. Это всего лишь спорт, — и в полном молчании вышла из подвала Уилеров. — Майк, зря ты так с ней, — Лукас Синклер смотрел в след Мэйфилд влюблённым взглядом, — она хорошая… — Она бесячая, а не хорошая, — зло ответил Уилер. — Майк, но этот трюк на скейте, — сказал Уилл, — он опасен! — Ой, да что вы на меня уставились! Она сама так решила! И тем более! Ничего с ней не будет! — отмахнулся Майк. Макс влетела стрелой в дом. Хлопнув дверью своей комнаты, она оставила Билли в гордом одиночестве, который удобно устроился на диване с банкой пива в правой руке и пультом от телевизора в левой. Вечер пятницы готовился стать лучшим, хотя бы потому что родители уехали загород, а Мэйфилд ушла и не отсвечивает, но… — Мелкая, — что-то внутри начало скоблить, Харгроув отпил глоток пива и поставил холодную банку на столик, — ты там оглохла что ли? Ответа не было. — Мааакс! — кричал Харгроув. Молчание. Спустя минуту Билли ворвался в комнату Мэйфилд. Пустую комнату. Окно было открыто. На столе — короткая записка: «Я на стадионе. Приеду домой сама. На скейте». Билли матерился сквозь зубы. Хороший вечерок. Отдохнул, чёрт возьми, после рабочей недели. Его машина в ремонте. Предки вернутся только через два дня. А за этой занозой-в-заднице идти придётся пешком. Охуенно. Через час они все встретились. **** Билли пришёл, когда спротивное состязание уже началось. В начале он хотел просто схватить Макс за волосы и уволочь домой, его интуиция подсказывала, что это добром не кончится. Но он застыл около школьных ворот. Он просто смотрел, как Мэйфилд на огромной скорости делает сложнейшие трюки на скейте, как она легко прыгает, удерживая равновесие. Это завораживало. Ещё один прыжок и она сделает этот сложный трюк, но ветер. Чёртов ветер и её длинные рыжие волосы, горящие в солнечных лучах заката огнём, которые она почему-то именно сегодня не собрала в косу. Мгновенье и Макс падает, болезненный стон бьёт по ушам Билли. — Чёрт, — Макс слетела со скейта, — Господи, как же больно! — она лежала на асфальте ничком, на разорванных джинсах выступило тёмно-алое пятно крови. Большое пятно. — Макс, Макс! — Билли кричал, бежав через всё футбольное поле стадиона, чувствовав собственное сердце где-то в горле. Макс еле сдерживала стоны и всхлипы, ей адски пекло больную ногу, но через завесу боли она услышала знакомый голос брата. А ещё ей не хотелось, чтобы Харгроув её видел такой: беззащитной и будто поломанной. Позор, да и только. Ребята суетно подбежали к ней. Последним подошёл Уилер. Виновато чесав затылок, Майк смотрел на всё пустым взглядом. — Все разошлись! Макс, тшшш, — Билли аккуратно осматривал Мэйфилд, параллельно вспоминая азы первой помощи, — так, держись. Нужна какая-нибудь палка, что-то твёрдое… ты, — Билли указал на Дастина, — найди. Пожалуйста. Харгроув снял с себя рубашку, оставшись в одной белой майке он начал рвать рукава рубашки на лоскуты. — Макс, не ной. До больницы не далеко. — Билли, ну, ну ведь, мммм, чёрт, твоя… машина в ремонте… — её голубые глаза с мольбой смотрели на него. — Знаю. Пойдём пешком, здесь не долго. — Но я… — Я понесу тебя. — Боже, Харгроув! Не надо… — Есть варианты?! Предлагай! — Нет, — жалобно ответила Макс и затихла, — я просто хочу, чтобы это всё кончилось. Мне так больно, Билли… — Нашёл! — воскликнул Дастин Хендресон, неся в руках длинную дубовую ветку. — Подойдёт, — Харгроув обмотал ветку лоскутами ткани к больной ноге девчонки. — Потерпи немного, — он осторожно поднял Макс на руки, а она обвила его плечи. До больницы Билли нёс Макс минут двадцать. Девчонка сопела и кряхтела, всё тело болело, но она вместе с Харгроувом, они были вдвоём, значит всё будет хорошо. Его руки были под её коленями и на её талии. Ещё один повод обратиться в краску. — Здравствуйте, где здесь травм-блок? — спросил Билли у охранника. — Вам налево. — Спасибо. — Билли, мне страшно…– девчонка растерянно оглядывалась вокруг. — Я с тобой. Чего бояться? — он крепче обнял Мэйфилд, и они стали ждать врача. — Входите, — раздался голос из кабинета номер шесть. Медсестры ходили и приносили какие-то бинты, склянки, банки и шприцы. В палате пахло спиртом. Из открытого окна было видно красивый закат. Солнце садилось за линию горизонта. Пахло концом сентября. Последними тёплыми деньками. — Макс, смотри на меня, хорошо? — Билли пытался успокоить и её, и себя. — Молодой человек, пройдите сюда, пожалуйста, — сказал высокий пожилой мужчина в белом халате и с седыми усами, — как, говорите, вас зовут? Документы какие-то имеются? — Билли, не оставляй меня одну… — прошептала Макс, — я боюсь… — она лежала на кушетке и дрожала. — Макс, я сейчас, — он разрывался между ответом врачу и помощью беззащитной рыжей девочке, — Здравствуйте, да. Я Уильям Харгроув, а это моя младшая сестра Максин Мэйфилд. Она упала со скейта. — Что ж, ясно. Вижу последствия, — ответил доктор. Будем вправлять. — Что вправлять?! — испуганно воскликнула Мэйфилд, — Билли! БИЛЛИ! — Я здесь, не кричи, — он сел рядом, — У тебя вывих. Тебе вправят сустав. Потерпи ещё чуть-чуть, ладно? — его голубые глаза с смотрели на Макс с какой-то горечью, будто Билли чувствовал за собой вину, — надо было лучше за тобой приглядывать, это я… — Ты не виноват, — прошептала Макс, — я не послушалась и влипла, прости. Испортила тебе выходные… — Нет, всё в порядке, правда, Макс, — на губах Харгроува впервые возникло что-то напоминавшее улыбку. — Итак, деточка, — врач надел медицинские перчатки, — обезбола у нас нет, поэтому терпи. Это быстро. Набери в грудь побольше воздуха, а когда я скажу «три» — выдыхай. Окей? — Окей, — её пальцы незаметно переплелись с пальцами Харгроува. Было больно, но быстро. После операции Макс отправили на рентген, потом наложили гипс и отправили домой. Была уже ночь, и они вызвали такси. Уложив Макс в постель, Билли собрался выйти из комнаты, но тихий девичьий голосок его остановил. — Билли, — Макс смотрела в темноту потолка. — Что? — Харгроув застыл в дверях. — Спасибо тебе. Странное тепло разлилось в груди Билли. — Доброй ночи, — хрипло ответил Харгроув. — Доброй. Макс пролежала с больной ногой около трёх недель. Сьюзан сначала сильно испугалась за здоровье Мэйфилд, но Нил её быстро успокоил, поручив Билли ухаживать за Макс, тот лишь для вида высказал своё недовольство, а внутри Харгроув ликовал, что Макс будет всё это время дома, рядом с ним, без своей дурацкой компании одноклассников. Время шло, настала пора выпускных экзаменов для Уильяма Харгроува, а потом вступительных в колледж где-то в Аризоне. Их последний вечер вместе остался в памяти обоих, наверное, навсегда. И вот почему. — Попалась! — Билли догнал её, прижав к стенке. — Харгроув, пусти! — Макс вырывалась, смеясь, словно свободолюбивая птичка из западни. — Хоть раз, ты можешь назвать меня по имени, Мэйфилд, — Билли зарывался носом в её волосы, — и ласковее, — не удержавшись, он поцеловал Макс в макушку. Сердце Макс стало биться быстрее. Билли отпустил её тонкие запястья, без надежды на то, что она не убежит. Но Макс встала на цыпочки, сначала долго-долго смотрела ему в глаза, а после неловко чмокнула его губы. Билли оторопел. Этот лёгкий, аккуратный, целомудренный поцелуй он получил не в губы, а в самое сердце. Хотелось ещё. — Уильям, что же мы делаем?.. — шептала Мэйфилд. — Чёрт знает, — он крепче обнял её, — Макс, завтра я… — Не говори! Пожалуйста, замолчи! — девчонка зажмурилась, уткнувшись ему в грудь, — лучше бы это «завтра» никогда не наступило. Не хочу. — Макс, — Билли с вселенской нежностью гладил её волосы, — моя несносная Мэйфилд… завтра утром я уезжаю, и у нас обоих начнётся новая жизнь. — Билли! Что мне сделать, чтобы… — Постой, хорошо? — Билли отошёл в свою комнату, чтобы достать кое-что из рюкзака. Это был фотоаппарат моментальной печати. — Смотри сюда, — Билли направил объектив на лицо Макс. Щёлк. И фото готово. — Чтобы ты была всегда со мной рядом, — с этими словами Харгроув положил фотокарточку в карман джинсовки. — Дай-ка, пожалуйста, — Макс ловко стащила его фотоаппарат, — улыбочку… Теперь ты тоже у меня есть, — довольная Мэйфилд с любовью рассматривала снимок. Вот уже много лет прошло с тех пор. Уильям Харгроув выучился и окончил аризонский колледж по специальности журналистика. Максин Мэйфилд поступила на факультет дизайна, в Калифорнию, почти (всё-таки) сбежав к отцу в Эл-Эй. Не по душе был ей Хоукинс, что делать. Возможно так она бежала от воспоминаний того вечера, робкого и сладкого. Их обоих разделяли тысячи миль и океан, сотни прохожих и миллион рукопожатий. Но те самые заветные фотографии друг друга, пускай и пожелтевшие, хранились в кошельках, на прикроватном столике, в виде закладки для любимой книги и иконки на машине. Фотографии, которым исполнилось двадцать лет.