По любовному расчёту

      Военный городок, принадлежащий Александру Романову, стоял в хорошем месте: недалеко от города и близко к лесу, куда порой ходили отдыхать дворяне. Разумеется, присутствовали и минусы. Так, прогулочной была малая часть леса, а остальная, не ухоженная и густая, служила для солдат только предметом проверок на храбрость. Да и с отношениями внутри лейб-гвардии дела обстояли уныло, однако недавно приезжие этого ещё не знали.              Кириллу Ивановичу понравился новый дом. Деревянный, ручной работы. Вещи они разобрали быстро (у казаков не было необходимости тащить вагоны, гружённые платьями), и Ксения почти сразу заняла место на печке, самом тёплом месте, когда как брат отправился за новой формой.       Получив её, он обошёл окрестности и городок и направился в дом. По пути он встретил событие, которые целиком описывало суровую жизнь.       Несколько поручиков, видимо, наказывали простого солдата. Они били его палками по спине, поднимали за связанные руки и тащили дальше по кругу.       Кирилл поспешил убраться оттуда. Нельзя сказать, что он мягок и отзывчив к чужим страданиям, но такой была его сестра. Ксюшенька откликалась на помощь всем, и это не могло не действовать на его грубый характер. Стоило бы назвать её наивной дурой да всыпать хорошенько, но у него рука не поднималась. Она — последняя его родная капля крови на земле; она взяла на себя все заботы о доме и хозяйстве, пока он сидел за учёбой; она помогала ему не опускать руки... Как он может так?       Дома он неожиданно увидел красивую гостью за столом. Странно сказать, но отчего-то Канифский не испытывал ничего по отношению к девушкам, а длинные волосы и терпеть не мог. Пример ли сестры стоял перед глазами, однако в любовь он не верил. Скажут — женится, не скажут — будет племянников растить.       Девушка специально потрясла пальцем с кольцом, чтобы привести его в чувство.       — Здравствуй, хозяин. Что ж ты ходишь, сестру одну оставляя? Не боишься?       Кирилл нахмурился, как Ксения вышла с кухни. Поставив поднос, она приобняла брата по привычке, отнесла солдатскую форму и представила гостью:       — Это Камалия, жена Святослава и подруга Александра. Она зашла поприветствовать нас.       — Ксюша, обращаться к начальству принято по имени и отчеству, — он сделал ей замечание и подошёл к двери в спальню. — Доброй ночи, женщины, мне завтра рано вставать.       Лёжа на кровати он не прислушивается к разговору о мелочах, а старается заснуть. Долгий путь уморил его и, несмотря на ещё раннее время для сна, отдыхать хотелось немедленно.       Камалия недолго гостит у них. Собираясь назад, она зовёт Ксению с собой, чтобы показать местность и людей. Та охотно соглашается, и они вместе идут до генеральского дома.       — Вы, пожалуйста, не подумайте ничего плохого, — первым делом говорит младшая, — брат у меня хороший, но чуть грубоватый.       Собеседница заливисто смеётся, а затем просит Ксюшу никогда не заботиться о мнении остальных, ведь это вредно для здоровья.       Они шли долго и достигли цели уже в сумерки. Камалия выбрала длинный путь, в обход главной улице, которую Ксения уже знала, и если последнюю это удивило, то она решила промолчать, списав всё на прогулку. Она отказалась от приглашения войти в дом и поспешила домой. Брат наверняка спал, но тревожить его не хотелось.       Ксюшенька шагала спокойно. За себя она стоять умела. Порой она защищала старшую Настю от назойливого Фёдора или сама отпугивала шумного Илью. Военный город — не её деревня, но она меняется ради людей в погонах не собиралась, потому пошла по главной улице.       Солдаты постепенно расходились по домам, и, к удивлению девушки, вели себя достойно. Вот Кирилл! Опять испугал её зря, лишь бы дома сидела!       Она останавливается на середине пути, ощутив пронзительный взгляд на лице, который отвлёк её от мыслей и спас Кирилла от взбучки.       На траве сидит молодой человек, рядом валяется куча палок и верёвка. Всё это, включая его когда-то белую рубашку, пропитано кровью. Юноша сидит неподвижной статуей, только глаза с недоверием смотрят на неё.       Девушка, наплевав на правила приличия и собственное смущение, подходит к нему и встаёт, протягивая руку.       — Тебе помочь? Что случилось?       Тот наклоняет голову в недоверии, но поднимается с её помощью.       В полный рост он выше Ксюши, ей приходится встать на носки, чтобы убрать с головы юноши грязь и пыль. Он продолжает молча смотреть на неё, но содрогается, когда она поднимает его упавшую во время наказания цепочку с земли. Он ждёт смеха, но вместо него слышит совсем другое:       — Ты мусульманин, да? — та кивает на полумесяц на цепочке. — Держи, не теряй свой символ веры. Мне нравится ваша религия, — добавляет она.       — Рәхмәт*, — тихо говорит он в ответ.       — Пожалуйста.       Он удивлённо смотрит на неё, и она немного краснеет.       — Как ты меня поняла? — спрашивает он.       — Я часто встречалась с тюрками, уж "спасибо" выучила, — отвечает она.       Он поджимает губы и переводит тему:       — Я Данис.       — Ксюша.