Кафе на мосту

Снаружи медленно поднималось солнце, медленно волоча за собой лучи. Мартин сидел полусонный и слушал свою собеседницу, которая без конца что-то говорила ему о звездах и о вселенной. Он слушал ее вполуха, смотря, как в маленьком окошке загорается новый день, предвещая новые пробки и новые скандалы по утрам. В какой-то момент Полин увидела, что Мартин смотрит куда-то поверх нее, и, вдруг обернувшись, увидела рассвет. Она вскочила и принялась натягивать пальто, что до этого покоилось на ее коленях, согревая свою хозяйку. — Вы куда-то спешите? — Мартин, не ожидавший такого поворота событий и хмельной от вина, вскочил на ноги и пожалел об этом. У него сильно закружилась голова. — Я? — Полин, показывая пальцем на себя, еще раз смотрела на рассвет. — Нет, ну что вы, просто я не люблю рассвет встречать где-то, кроме улицы. Люблю встречать его на балконе своей квартиры. — А где вы живете? — Далеко отсюда. Я живу в тихом районе сумасшедших, как нас называют остальные люди. — Почему сумасшедших? — Мартин натягивал пальто и мимоходом расплачивался с официантом. — Потому что нормальные люди не будут ночью гулять, а утром, приходя домой, ложиться спать, даже не позавтракав. Полин открыла дверь кафе и вышла на свежий воздух. Лучи солнца ударили ей в глаза, и Полин поспешила на остановку. Мартин спешил за ней. Ему хотелось еще немного побыть с ней. Почувствовать ее необычность, ее легкость. Она ускользала от него. — А вы любите утро? — Нет, конечно же нет. Утро — это то время суток, когда все твои мечты рассыпаются, и время, когда тебе снова приходится возвращаться в свою суровую реальность. Я не люблю утро и всегда предпочитаю встречать его дома и после отсыпаться. — Тогда можно я провожу вас? Мне все равно некуда спешить. Мартин и Полин переходили по заснеженной улице. Рабочие разгребали снег лопатами, скидывая его на тротуар, из-за чего многие улицы города оказались недоступны. Девушку это очень огорчало. Однако она не теряла оптимизма и бодро пересекала улицу. Шагая и не обращая никакого внимания на пешеходов, что встречались ей на пути, Полин смотрела поверх них, скользя взглядом по голове каждого, пересекаясь взглядом с ними со всеми и вырывая отдельные эмоции из их душ: печаль, тоску, радость, смущение, томление. Мартин старался не отставать. Они перешли мост, и, выйдя на другой берег, поначалу мужчина не понял, почему он так неуютно себя чувствует. Как только они переступили через мост, первым, что бросилось мужчине, был тон домов. Они были яркие, все без исключения. Красные, синие, оранжевые, лиловые, розовые, желтые. Не было ни одного дома в серой или черной расцветке, в отличие от берега, где жил он сам. Второе — это то, что на улицах творилась полная тишина. Не было ни машин, ни людей. Казалось, что эта часть города вымершая. — Полин, а почему тут так пусто? Девушка оглянулась. Для нее дело было привычным, но, видя замешательство на лице Мартина, она ответила: — Тут так всегда. Эта часть города оживает, только когда наступает тьма. Это и отличает ваш берег от нашего. Ваш берег оживает, когда наступает утро, а наш — когда наступает ночь. Люди если и идут куда-то утром, то не на работу, а посидеть в кафе или же просто за продуктами. — И чем же вы все тут зарабатываете? — Кто как может. По большей части искусством, продаем его на вашем берегу. Видишь ли, тут живут одни люди искусства. Художники, писатели, архитекторы, музыканты. А на вашем берегу — политики, люди бизнеса, учителя, врачи — все эти люди живут у вас. Она свернула за угол, подойдя к коричнево-кирпичному зданию, покрашенному в узор ярко-синей краской, и, повернувшись, подождала, пока Мартин подойдет. Тот шел неторопливой походкой, не спеша, зная, что она его подождет. — Вот он, мой дом. — Полин кивнула ему на прощание. Мартин улыбнулся и, развернувшись, стал удаляться постепенно. Он не стал ждать ее под окнами и долго прощаться. Он уже знал, что сегодня пройдет день, и они снова встретятся. И теперь у них будет больше тем для обсуждения. Ночь все скроет. Их встречу, их тайны и секреты. Полин зашла в подъезд. Вот он, ее дом, к которому она временно привязана. Заходя на этаж и поднимаясь в лифте на четвертый этаж, она медленно скучающе обводит глазами кабину. Она старая, почти что столетней давности. Но сохранилось в ней по-прежнему что-то, что вдохновляло ее, что заставляло ее всегда ездить тут. Закрытость от людей, возможность побыть наедине. Кабина вся в трещинах и разводах, но даже наличие этого не мешает девушке считать ее самым привлекательным предметом дома. Ее квартира номер тридцать семь. Знакома ей до надоедливости. Гостиная бедно обставлена. Но девушка проходит мимо старых обоев, поклеенных предыдущими хозяевами, и идет на кухню ставить чайник. И чтобы окончательно прийти в себя после неспокойной ночи, которая прошла в компании незнакомца, девушка ложится на диван, который она нашла на одной ярмарке старинной мебели. Он потрепанный и немного дешево выглядит, но душе девушки он мил. К тому же только на нем девушка желает сидеть. Девушка закрывает глаза и желает минуты две, а то и три просто полежать. Впереди весь день, и выспаться она сумеет, об этом можно не беспокоиться. Хотя, если так призадуматься, Полин вообще в последнее время ни о чем не переживала, она и забыла это чувство. Резкий звонок телефона мешает ей и выдергивает ее из наступающего сна. Она неохотно протягивает руку и берет аппарат вместе с трубкой, притягивая его к себе, чтобы не тянуться за ним. Длина провода позволяет ей это сделать. Девушка здоровается. В ответ на это звучит незнакомый голос. Полин уже хочет положить трубку, но имя Хайле, произнесенное девушкой, все ставит на свои места. — Откуда ты нашла мой номер? — Полин переворачивается на спину и пальцем тычет в потолок. Диалог не будет долгим, если, конечно, подруга ее детства не зацепится за что-то и не начнет рассказывать свои истории, которые Полин слушать не хочет. — Как откуда?! Я нашла номер твоей матери в телефонной книге, а позвонив ей, я нашла и твой номер. Полин, почему же ты так быстро уехала? Девушка закатила глаза. — Хайле, я не обязана перед тобой отчитываться в принципе, как и перед другими людьми. Я не сбежала, а временно уехала. Мне это было нужно. Это все, что я могу тебе сказать. А теперь прости, я занята. Полин услышала, как на плите свистит чайник, и, взяв аппарат и зажав трубку, поспешила на кухню. — Для всех твой внезапный отъезд, я бы даже сказала исчезновение, был полной неожиданностью. Мы не могли себе вообразить, почему все так резко произошло. — Я не намерена больше это обсуждать. Я прекрасно живу, и я счастлива. Мне, собственно говоря, наплевать на вас. И еще раз повторюсь: я не буду с тобой это обсуждать. Пока, — закончив, девушка положила трубку и, отставив телефон в сторону, пошла к плите. Хайле подняла в ней волну негодования и привела ее равновесие в бурлящий хаос. За последний месяц она уже третий человек, кто звонил ей и спрашивал, почему она уехала. Почему она сбежала. А что, чтобы сбежать от того, что тебя раздражает и бесит, нужна особая причина? Разве недостаточно твоих чувств? Девушка уселась с кружкой чая на подоконник, застеленный теплым покрывалом, и смотрела на город, вовсю кипящий жизнью. Ее клонило в сон, и усталость медленно подкрадывалась. Девушка решила, что больше сегодня думать она не будет ни о чем тяжелом. Только лишь о книгах или простых мыслях, что приходят в ее голову и уходят из нее, как самолеты вылетают и прилетают в страну. Сегодня ее ночной покой был нарушен незнакомцем, что ворвался в кафе и сел к ней за столик, не сказав ни слова. Полин странно себя чувствовала рядом с ним. Ее неминуемо влекло к нему, однако позволить себе бросить все и сразу она не могла. Но что-то ускользало от нее. Его походка. Смелая, четкая. Он производил впечатление уверенного в себе человека, Полин еще долго перематывала в своей голове то, как они вышли из кафе, и он ни разу не спросил, можно ли будет пойти к ней. Или же можно будет к ней прийти завтра. Увидятся ли они снова. Девушка была в замешательстве. Потому что она еще никогда не прощалась таким образом. Ничего не обещая мужчине. Ее уговаривали на встречу, ждали под окнами, но тут Мартин не сделал ничего. Полин провела взглядом по комнате. Диван, телефонный аппарат, магнитофон с кучей пластинок, радиоприемник. Комната казалась безжизненной, как бы девушка ее ни обставляла. Ни цветами, ничем. Был у девушки и большой книжный шкаф. Но она редко оттуда что-то брала, разве что философию, которой девушка зачитывалась, да и всяких писателей абсурда. Полин посмотрела на часы. Было ровно семь. Значит, все уже ушли по своим делам и дом полупустой. Девушка подошла к шкафу и взяла томик Гегеля, разделась и вышла на лестницу. Взяв из пачки сигарету, зажгла ее и, проглотив дым, села на лестницу читать. Было что-то в ее ежедневном ритуале. И никто даже не вздумал ее за это осуждать. У всех в этом доме были какие-то причуды. Сверху послышались шаги, и девушка поняла, что это мадам Д. выходит из квартиры. Она всегда с шумом захлопывала двери и фыркала на жителей. И ничего больше не произносила. Только в редких случаях, когда она набирала воздуха в грудь и быстро что-то тараторила, так, что ничего нельзя разобрать. Шаги приближались, но Полин не собиралась как-то двигаться или уходить. Она услышала за спиной поступь и переминания с ноги на ногу, и подняла глаза от книги на мадам Д. — Вам что-нибудь нужно? Дама Д. поморгала глазами и ничего не произнесла, она набрала в грудь воздуха, но тут же выпустила его и, подойдя к лифту, вызвала его и поехала по своим делам. Девушка только и успела, что похохотать ей вслед. И стряхнуть с сигареты пепел. У мадам Д. в доме был камин. И она имела собственное отопление, в отличие от других жильцов, в том числе и Полин, живущих за счет городского дрянного отопления. И, когда зимними ночами все мерзли в своих квартирах, девушка предпочитала ходить в кафе и не оставаться ночью дома. Ей было невыносимо в это время суток. Полин тонула в собственных кошмарах прошлого, которые преследовали ее. Следующим, кто потревожил ее за чтением, был господин Мю со своей тросточкой и ишиасом. Он еле передвигался и жил на одном с ней этаже, но даже дойти до лифта было для него очень, очень тяжело. Он еле переставлял ноги по мраморным ступеням и то волочил свою тросточку, когда находил, на что опереться, то держался и наваливался на нее всем весом. Господин Мю был большим фанатом эротических журналов и только ради них выходил из квартиры. Все остальное делала за него сиделка, которую наняли родственники. И несмотря на свой преклонный возраст, он еще читал подобную литературу и, когда видел Полин, называл ее Девушкой Лу, из своих книжек. Сама же Полин на это никак не реагировала. Ей было все равно. Однако наблюдать за соседями, сидя на лестнице, было более интересно, чем слушать их перепалки. Полин дочитала главу и пошла обратно к себе в квартиру, набросив темный халат. Она заползла в кровать и долго-долго смотрела в стену, пытаясь понять, что чувствует. С одной стороны, давалось ей это тяжело, потому что даже самый здоровый человек не может этого понять. Что уж тут говорить про людей, жизнь которых протекает в спокойной, не меняющейся обстановке. Закрыв на минуту глаза, она решила, что и сегодня ночью она никого не будет хотеть видеть. Решив остаться дома, Полин поудобнее устроилась на подушке. Как вдруг позвонили в дверь. Девушка поначалу не хотела открывать, но, вспомнив про сумасшедшую старуху снизу, которая вечно кричит на нее за то, что Полин ее якобы топит, решила все же встать и открыть. К тому же, если не сделать этого, та вызовет полицию, и девушке придётся объяснять еще и им. А этого она точно не желала. — Мадам, я не топлю вас, успокойтесь. Женщина смотрела на нее с ненавистью и желчью. — Тогда почему у меня капает с потолка?! — Наверно, потому что ваша соседка не только я, но еще и студент-химик, у которого, судя по запаху гари, что сейчас разносится по подъезду, не сильно удался эксперимент. Поэтому приходите к нему. Всего хорошего. — Полин захлопнула дверь. Соседи. Это еще те испытания. Верно выражение: кто твой сосед, те грехи ты совершил в прошлой жизни. Настроение у нее сегодня было неоднозначным. Высокие трубы поднимали клубы дыма над городом, наблюдая из окна, как высоко в морозном воздухе они поднимаются и отравляют воздух. Облаков почти не было, только лишь изредка проплывающие долго не задерживались. Солнце было низко. Девушка зевнула: хотелось спать. И снова очутившись на кровати, она крепко уснула, не услышав, что к ней стучатся соседи. Только задремав на насколько минут, Полин проснулась в недоумении оттого, что кто-то на нее смотрит. Однако кто бы это ни был, ему не поздоровится. Больше всего на свете Полин не любила, когда прерывают ее сон. Открыв глаз, она смутно разглядела фигуру незнакомца, который больше всего на свете являлся причиной ее переезда сюда. — Владимир! — Полин моментально открыла глаза и проснулась. — Скажи, кто тебе разрешил вскрывать мои двери? Как ты меня нашел? Мужчина лет двадцати семи развернулся и сел на высокий барный стул. — Видишь ли, Полин, — тихо и с угрозой в голосе произнес он, — ты ведь не думала, что ты и вправду сможешь спрятаться от меня? Ах, и правда, какая же ты глупая будешь, если это окажется так! — Владимир рассмеялся. — Скажи, Владимир, а ты не думал, что я не прячусь от тебя? Я уехала совершенно по другой причине, не по причине того, что я и вправду хотела спрятаться. Если бы я хотела, чтобы ты меня не нашел, или хотела заставить тебя как-то изнывать от твоего поражения в этой игре между нами, я бы уж наверняка не сделала это так просто. — Тогда почему ты сбежала? — Хайле и трое людей, знакомых со мной, задавали мне тот же вопрос. Но я хочу задать вам встречный вопрос. Почему, когда я уехала… ах, нет, правильнее сказать, исчезла из вашей жизни, вы все так спохватились? Ответь честно, Владимир, я нужна не вам, а вашему эго. И желанию обладать мной как игрушкой. Вам нужна не моя душа, трепещущая от картин и цветов, вам нужен мой мозг, за который вы могли бы многое получить, в том числе и похвалу за обладание мной. — Возможно. — Владимир сдал позиции. Судя по всему, он не ждал, что Полин так преподнесёт ему правду, которую он сам боится себе сказать. Да, это была та правда, ради которой он и приехал в этот богом забытый город на окраине страны. — Ах, если это так, то прошу уйти из моей квартиры. Если же нет, то уйду я. И точка. — Полин встала и стала одеваться. Владимир не шевелился. Перед ним стояла новая, неведомая ему девушка, не та, что раньше. Воспоминания горели по той кроткой, мягкой и где-то даже пассивной Полин, которая и слова ему поперек сказать не могла. А теперь перед ним совершенно другая девушка. Владимир не шевелился. Но Полин сдержала свое слово. Увидев, что он не собирается уходить и притом молчит, она набросила пальто и пошла куда глаза глядят. А глядели они у нее в сторону заброшенного всеми амфитеатра. Там, конечно, было не очень тепло, но продержаться до ночи можно было. Она знала там одно место, где в нерабочей гримерке стоял еще работающий обогреватель. Туда она и направилась. А ночью она снова пойдет в то кафе, где они сидели с Мартином, там было уютно. Это кафе находилось на мосту, соединяя как бы два берега и давая обитателям обоих берегов посидеть вместе. Походив по улицам и сделав для себя вывод, что Мартину плохо среди людей, мужчина лег на кровать. Серые стены и кирпичная кладка успокаивали его. В квартире было тихо и одиноко. Но лучше уж одиночество, чем толпа людей. Одиночество томило Мартина и всегда гнало его душу подальше от него самого. От его детства и от той жизни, которую он хотел. Оно давило на него без каких-либо сожалений и заставляло делать страшные вещи: идти в толпу, знакомиться с людьми или, что еще хуже, участвовать в их беседах. Нет, Мартин был не против общения, но те, кто ему встречался, были люди одичавшие и мыслящие как толпа. Они не имели ничего своего, все общее, и все мечты делили с ним же. Мужчина же не желал присоединяться к ним. Общество утомляло его своими бесконечными разговорами и препирательствами обо всем, о чем только можно. Проблемы, что были в головах предводителей общества, глупы и безнадежны. Они сводились только к одному: как бы сделать так, чтобы люди перестали думать самостоятельно, и начали полностью доверять только одному-единственному человеку. Но полностью у них это все равно не получалось сделать. Ведь всегда есть исключение, и в данном случае это был Мартин. Мужчина, который стоял посередине. Не работал, а если и работал, то никогда не говорил где, не участвовал ни в чем. И никогда никому не давал переступить порог своего жилища, кто бы к нему ни желал прийти. Перебранки соседей, которые он слышал внизу, наконец-то утихли, но что особо бесило Мартина и выводило его из себя, так это постоянные разъезды, в которых он так или иначе должен был присутствовать. Дни рождения, Рождество, Новый год, Восьмое марта и так далее. Все это бесконечно утомляло его. Конечно, он мог напечатать отказ и послать по почте. Или позвонить по телефону. Но это получалось сделать редко. К тому же в случаях, когда ему был кто-то нужен — а это случалось редко, но случалось, — его знакомые и друзья обязательно ему припомнят случай, на который он не ходил. Но так ли это важно — напоминать человеку минуты, которые он с тобой не разделил, если сейчас ты ему нужен? Мартин размышлял. Конечно, отказаться от всех знакомств нельзя, да и глупо. Только из-за своего одиночества отказываться от всех. С другой стороны, почему бы и нет. Это ежегодно экономило бы много денег, которые он тратит на подарки, никогда не празднуя для себя праздники. В двери постучались, и мужчина поплелся и открыл их. На пороге стоял мужчина средних лет, лысый и с морщинами. — Что вам нужно? — Мартин бесцеремонно задал вопрос. Он знал таких людей. Их нужно либо пугать, либо не открывать им дверь. — Я пришел посмотреть состояние газовой трубы у вас в квартире. — Хорошо, проходите. Но сначала предъявите документы, что вы и правда из инстанции. Хотя это видно по вашему лицу. — Получается, что вам и не нужны мои документы? — Нужны. — Хорошо. — Он протянул удостоверение, и, убедившись, Мартин пустил его в дом для осмотра трубы. После покупки квартиры он еще ни разу не пользовался ею. И плита стояла у него в квартире как ненужный предмет. Вместе с маленьким телевизором. Единственное, что ему нужно было здесь, это кровать и книги. Ну, и еще перо, чтобы писать. А больше ничего. Мастер сделал отметки на листе о состоянии прибора и вышел из квартиры. Был полдень. День был в самом разгаре. Еще нужно прожить часов шесть в надежде хоть как-то убить время. Мартин сел слушать музыку и пытаться учить слова из песни. Но все было бессмысленно, у него выходила какая-то ерунда. В какой-то момент он стал вспоминать ночь, проведенную в кафе на мосту. Уютное и маленькое, оно манило людей со всей округи, чтобы забыть о своих проблемах и житейских неурядицах. Он сразу вспомнил Полин, девушку легкую и беззаботную. Она ассоциировалась у него с водой, живой и могучей силой и одновременно такой ускользающей и такой необъятной. Он снова должен пойти в это кафе. Неважно, застанет он ее сегодня или нет, он хорошо проведет там время, прислонившись в углу, сидя за задним столиком и просто смотря на жизнь, людей, мир. Хотя на мир можно смотреть и из собственной квартиры, но тут мало что доставляло ему радость. Поэтому нужно отправиться в кафе. Оно было для него как маяк в море его бушующей и непостоянной жизни.