Отшельница и белый ворон

      Несколько долгих секунд Всадница буравила меня яростным взглядом. Я подобралась, готовая в любой миг испытать страшную, ни с чем не сравнимую боль, прежде чем мое тело разорвет на куски чужая злая воля. Безумство, плескавшееся в глубине красных глаз Чумы, внезапно улеглось. Глубокая морщинка между бровей разгладилась, а красивое лицо Всадницы вновь приобрело надменное выражение. Уголки ее полных губ дрогнули, словно она попыталась улыбнуться. Чума закинула ногу на ногу и откинулась на высокую спинку трона, стоящего на высоком постаменте. В свете многочисленных мерцающих факелов и свечей, она словно парила над всеми, собравшимися в огромном зале. «Это существо уничтожило Шепфа, — отстраненно думала я, рассматривая ее туфли на умопомрачительных каблуках и разрезы платья на крутых бедрах — явная дань земной моде. — В мире больше не осталось силы, которая смогла бы противостоять Всадникам». Осознав, что Чума пока что не собирается отправлять меня в Небытие, я позволила себе незаметно оглядеться. Бесстрасная охрана и дрожащие от страха ангелы, какие-то смутные тени, жмущиеся по углам зала и две массивные крылатые фигуры, стоящие в тени трона, которые я сначала даже не заметила. Словно почувствовав мой быстрый скользящий взгляд, одна из них сместилась чуть в сторону. Мерцающий свет упал на блестящие иссиня черные крылья и зажег алые всполохи в антроцитовых глазах. «Мальбонте» Имя демона само собой всплыло в сознании, и я уже не смогла отвести от него взгляд. Передо мной был тот, о ком предупрепреждал Шепфа: избегать с ним даже случайных встречь и держаться как можно дальше. И это — не смотря на воцарившееся равновесие между Адом и Небесами. «Ты — воплощение мой несправедливости по отношению к нему. Он все еще не простил. Мальбонте погубит тебя… Отшельничество сделало тебя слабой». — Надо же, какая забавная зверюшка, — проворковала Чума обманчиво ласковым голосом, мгновенно возвращая меня к действительности. — И почему же ты это сделала? Почему помогла тем, кто восстал против меня?! «Нет, Шепфа, ты ошибался. Возможно, я не самый сильный боец твоего воинства, но и слабой меня не назовешь» — Потому что я — ангел. Шепфа учил всегда помогать страждущим. Замешательство на лице Всадницы Апокалипсиса сменилось удивлением. Удивление — гневом, а гнев переродился в дикий хохот. — Ты глупа или безумна! А может, и то, и другое сразу. — Чума заливисто смеялась, картинно смахивая длинными пальцами несуществующие слезы в уголках глаз. Ее смех отразился от растрескавшегося свода зала, так и не восстановленного после страшной бойни, устроенной Всадницей в день ее появления в Цитадели, и обрушился на головы стоящих. Я искренне не понимала, почему мои слова так рассмешили Всадницу. В них не было ни гордыни, ни бахвальства. Только факты. Даже скрыв ото всех свой истинный облик, я оставалась ангелом, перданным адептом Шепфа до последнего перышка в моих белоснежных крыльях. И этого было не изменить. — Ангел… — Истерический смех внезапно оборвался. В зале повисла зловещая тишина. — Ты слышал, Торендо? В Столицу небес пожаловал настоящий ангел. Последнее слово Чума произнесла тягуче, словно передразнивая примкнувшего к ней советника. Так вот, кем была вторая фигура, пожалавшая остаться неизвестной. Я взглянула на седоволосого статного ангела, смиренно склонившего голову. Чтобы ни сказала Чума, он был согласен с любым ее суждением. Торендо больше не скрывал свое лицо. Когда он выпрямился, наши глаза встретились, и меня с головой окатило ледяное презрение. Словно я была жалкой букашкой, из-за которой у него возникли проблемы. — Она… — Он даже не удосужился узнать мое имя. — Слишком долго жила в глуши в дали от Цитадели и не знает о новых правилах и порядках. Бывший советник говорил с пафасом, так, будто это была его вина и ему было искренне жаль, что Чуме приходится тратить свое драгоценное время на такую никчемную старуху как я. — Ее зовут Рея, — Мальбонте бесцеремонно перебил советника, заставив того недовольно умолкнуть на полу слове. Чума бросила на демона заинтересованный взгляд, от которого мое сердце сжалось в ледяной комочек. Мальбонте с самого начала знал о моей маскировке, но почему-то никому о ней не сказал. Я смотрела в его непроницаемые черные глаза, силясь понять, о чем он думает. Похоже, что так оно и было. Как и положено сильнейшему, он действительно знал, кто перед ним на самом деле. Не удивлюсь, если он почувствовал и искру Шепфа, которую я, как мне казалась, надежно спрятала в своем теле. — Интересно… — Задумчиво протянула Чума, снова переводя тяжелый взгяд на меня. — Уведите их. Всадница, не глядя, нетерпеливо махнула рукой в сторону пленных ангелов, которым охрана уже стягивалии за спиной крылья золотыми нитями. А потом внезапно оказалась прямо передо мной. Слишком быстро, чтобы я успела испугаться или отшатнуться. Длинные острые ногти впились в мои скулы. Всадница неторопливо поворачивала мою голову из стороны в сторону, всматриваясь в лицо. — Не испачкайся, — едкое замечание непроизвольно сорвалось с моих губ. Я так и не успела стереть с щек подсохшую кровь убитого ангела. — Не дерзи мне, Рея, — Чума оскалилась. — А ты оказалась занятней, чем я думала, зверюшка. Кажется, я пропустила момент, когда Чума, сметая все защитные барьеры, молниеностно вторглась в мое сознание. — Что это? — распаляясь, спросила Чума. Растирая пальцами пульсирующие виски, все-таки это было очень больно, когда вот так, без разрешения вамываются в святая святых, я проследила за ней взглядом. Всадница бродила между высоких каменных колон, чьи капители терялись в полумраке царившего под сводами неведамой библиотеки, и стеллажей с папирусами, уходящими ровными рядами в бесконечность. — Это мои воспоминания, стилизованные под Александрийскую библиотеку — чудесное было место. Еще один способ защиты от непрошенных гостей в подсознании, — спокойно ответила я, справившись с болью и головокружением. Чума быстро схватила первый попавшийся под руку сверток, развернула, пробежала по нему глазами и, не обнаружив ничего стоящего, раздраженно отшвырнула прочь. — Будет не просто, — наблюдая за ней, я позволила себе усмехнуться. — Если не знать, что и где искать, никогда не найдешь. Я подошла к ней, подняла с пола пожелтевший папирус и молча положила его на место. Чума побагровела от злости. Она резко развернулась и смела с полки все, до чего смогла дотянуться. — Я заставлю тебя страдать! — прошипела она, топча каблуками ломкую бумагу и обращая ее в пыль. — Не сомневаюсь. Виски внова пронзила острая боль. Не долго думая, я схватила опешившую Всадницу под локоть и потащила ее прочь. «Нужно выставить ее, пока она все тут не разгромила». В следующее мгновение, я почувствовала, как что-то теплое сочится по моим щекам и шее, собирается в яремной ямке и стекает между грудей. Боли больше не было. Сознание прояснилась. Чума, видя, что я пришла в себя, сильнее, до костей, вонзила ногти в мое лицо. При желании она бы могла разорвать его в клочья. Но вместо этого Всадница отпустила меня, практически оттолкнула от себя, как тряпичную куку. Я покачнулась, но устояла на ногах. Наблюдая, как, не оставляя следа, одна за другой затягиваются страшные раны на моей коже, Всадница злорадно ухмыльнулась и обратилась к своим приспешникам: — Приведите ко мне Астарота. У меня для него подарок.