Дети тьмы

Визг… ну и прозвище, олицетворяющее и прикрывающее комплекс неполноценности! Люди привыкли выбирать себе вычурные прозвища, от звучания которых кров стынет в жилах, и, несомненно, «Визг» на то претендовало. Не нужно быть отпетым фантазёром, чтобы представить, как этот чудный мужчина в маске беспощадно разбивает коленные чашечки, доводя своих жертв до визгов, схожих со свинячьими. Невольно я провела рукой по собственным коленям, поправляя ткань одежды. Как только Визг отошёл, а мои парни вернулись разукрашенными во все цвета восточного заката, я снова взяла в руки бражника, сверкая им на тусклом свете и тоскливо рассматривая. Не хотелось разочаровывать незнакомца, но, работая охотницей на нечисть и монстров и не обладая умением отбрасывать в сторону одухотворённость и очарование, подарки и подношения приходилось получать весьма часто. Порой люди вручали этакий драгоценный камушек, который, сохранившись до наших времён, не нёс в себе совершенно никакой ценности. Собственное воспитание не позволяло мне просто взять — и вернуть безделушку обратно. Пришло время уделить немного внимания и моим никудышным спутникам, что высасывали всю энергию одним лишь своим видом. Бесшумно выдохнув, я подозвала бармена. — Одну Кровавую Мэри за счёт того любителя насекомых, — попросила я, кивая в сторону Исайи и оголяя ряд белоснежных мелких зубов. Не скрывая улыбки, я повернулась к хмурому русскому шкафу и многоглазому кретину. — Признаться, я даже не собираюсь интересоваться, что в здешних краях не поделили мальчики. Подсказываю: это означает, что вы всё расскажете сами. Добровольно. — А то ты не слышала, — хмуро бросил Спиридон, не поворачивая ко мне лица. — Так дело в том, что меня назвали индейской шлюшкой? Дорогой, родись ты не с русской грустью и суровостью на лице, ты выслушивал бы это каждый день, только в свою сторону. Взгляни на Шамана. Может, ты не знаешь, но возле на дома ходят слухи, что он поимел каждую и каждо… — Гляньте, какая лояльная! И не из обидчивых! — встрял братец, моргая всеми глазами сразу. — Мы, как истинные мужчины, защищали твою честь, пока ты тут болтала с тем, чьё имя нельзя называть. — Полагаю, оно просто немногим известно, — повела плечом я, беря в руки стоящий передо мной коктейль. От здешней обстановки меня беспощадно терзала жажда. — О! И поздравляю, ты встал на пусть становления истинным мужчиной. Это похвально. Слегка запоздал, но лучше поздно, чем никогда, согласен? — Смешно, — скривил смешную рожицу Шаман, чуть ли не ложась на наверняка грязную, кишащую бактериями столешницу припухшим лицом. — Итак, мы на острове Тотэнхем с сугубо положительными намерениями уже около нескольких часов, и что мы имеем? Ничего. Пару болящих пятнышек. Всего-то! Нам нужно найти место, где переночевать, этой ночью ничего хорошего сделать не получится. Извольте, ещё одной полировки лица местным грунтом я не вынесу. — Заплачешь? — попытался отшутится наш русский товарищ. — Скорее, взреву, — поправил его братец. — Я видела там в углу доску с листовками. Будет абсурдно, но удачно, если в брошюрах найдётся карта местности или что-то вроде того, — произнесла я. — Схожу посмотрю. Мужчина, больше походящий на медведя в своём длинном коричневом пыльнике, спустился со стула, удаляясь к доске на дальней стене. Шаман же, не теряя ни секунды, быстро сел на его стул, оказываясь совсем рядом со мной и сужая мой кругозор до его глаз. Каких именно — решать было мне. — Послушай-ка, сестрёнка, о чём толковала с тем парнем, м? Это Визг, если ты не в курсе. Не то чтобы я много видел, но, может, вы нашли общий язык? Быть может, поболтать с ним, чтобы его люди больше не били морды всем направо-налево, а? Буду признателен, — подмигнул брат. — Я поговорила с ним один раз, уймись, — закатила глаза я, отпихивая от себя парня. — Кто это — его люди? — Люди острова Тотэнхем. Вскинув брови, я взглянула на Исайю через плечо, сознавая, что могла недооценить чудика. Он расслабленно сидел, постукивая ногой и играясь языком с металлической зубочисткой. В тёмных глазницах маски сверкнули его глаза, он заметил невинную слежку. К счастью, в этот момент между нами возникло громадное препятствие в виде Спиридона. Мужчина встал между мной и Шаманом, разворачивая брошюрку. Я чуть не подавилась кровавым коктейлем, когда поняла, что мои суждения оказались ужасно верны: здесь была карта. То, в чём мы действительно нуждались. — Так, ну, в теории, отсюда где-то милях в тридцати есть мотель. Мы могли бы доехать до него. Дорога немного запутанная, но в целом сносная, — предположил Спиридон. — Прямо как паутина, — одними губами прошелестела я, придвигаясь к нему и всматриваясь в карту. Между нами и мотелем действительно была самая настоящая паутина дорог, которая местами даже обрывалась. Забрав брошюрку, я провела острым ногтем несколько маршрутов, пытаясь отгадать самый короткий. Далее я показала его парням, и Спиридон лишь смиренно кивнул, максимально осторожно — будто бы на уроке технологии — складывая листовку. — Поехали, если не хотим стать ещё чьей-нибудь наживой, — мрачно произнёс Шаман, лениво слезая со стула и разминая поясницу. Я томно вздохнула, обвивая стакан с коктейлем пальцами и опрокидывая его в собственную глотку. Даже не поморщившись, спустилась на землю, следуя за Шаманом. Спиридон, нахмуривший брови от моего щедрого глотка, молча проследовал сзади. Проходя мимо дальнего столика, где сидел Исайя с братьями, прямо перед самым выходом, дверь которого Спиридон галантно придерживал, что-то неизвестное заставило меня снова бросить на него взгляд. Промелькнуло ощущение, будто бы — я несчастная мошка, прилипшая к паутине многолапого хищника. Исайя в ленивом жесте склонил голову и приложил два пальца к виску, отдавая честь. Я кивнула в ответ, ослепляя его бликом с бражника-безделушки, и, прежде чем зрение вернулось к нему, исчезла из чахлого заведения. Только лишь колокольчик засвидетельствовал, что все мы ушли. Загрузившись в машину и забрав из комнаты один чудесный труп, мы отправились по выбранному маршруту. На улице монументально темнело, что лишало возможности рассмотреть местные достопримечательности в виде заброшенных цехов, разрисованных кирпичных домов и недействующих водных мельниц. Из всех дыр ревели крики, музыка, порой слышалась стрельба. Это треклятое место заставляло вечно озираться, даже находясь внутри машины! Липкий и тухловатый воздух будто бы прилипал к коже, создавая новый тонкий слой, который невозможно соскрести даже лезвием ножа. Освещая фарами тёмную дорогу, мы лавировали по поворотам и дорожным серпантинам. Создавалось полное впечатление, что сначала на этом печально известном острове настроили здания и жилые точки, а только потом вспомнили о дорогах, столь необходимых для передвижения. Транспорта здесь было не то чтобы очень много, но, тем не менее, в моём видении приемлемого социального уровня жизни, дороги должны быть везде. Пускай и такие разбитые, как эта. Мы прошли больше половины пути, когда позади потянуло далеко не благовониями, а самой что ни на есть тухлятиной. Невольно я вспомнила про Айседору, которая стойко, пусть и достаточно мёртво, сопровождала нас в этой поездке. Лёгкая усталость накрыла меня от путешествия, знакомства, драки и прочего рода неприятностей, что сконцентрировались в одном дне, отчего в висках размеренно постукивало. Шаман тихонько разговаривал со своей усопшей подружкой, Спиридон молча рулил, позволяя думать о себе как о личном водителе, а я прикрыла глаза. Прикрыла… Ровно на двадцать секунд. И, клянусь, я засекла время, ведь чувствовала, что спокойствие мне может только сниться. Тормоза машины резко заскрипели, оглушающе останавливая наше авто. Сзади послышалась ругань брата, и, судя по лёгкому удару, он, раскрепощённый и вовлечённый в монолог, врезался крепкой головой в моё сидение. Я вовремя выставила руки вперёд, и вместо того, чтобы впилиться носом в приборную панель, приземлилась на собственные вытянутые конечности. Уложенные пряди резко упали на лицо и, прикрыв глаза, я сдула их, разгибаясь. Прежде чем объявить Спиридону о своём разочаровании в нём в качестве водителя, я всмотрелась в полную тьму, окутавшую наш Форд. В нескольких футах от нас находились очертания высокого джипа, перегородившего узкий проезд. В силу выключенных фар, машину было почти что не разглядеть. Наверное, это стало причиной, по которой я отнеслась к фатальному торможению русского товарища лояльно, не проронив ни слова. — Что за пристанище непутёвых? Они что, застряли тут? Святая бабочка, да это хуже самого страшного сна! — возмутился Шаман, приподнимаясь над сидением. Я с прищуром всмотрелась в джип, надеясь уловить хоть какое-то движение. Чувство, будто бы я жалкое насекомое, застрявшее в паутине, вернулось. — Нет, это другое, — качнула головой я. — Спиридон, дорогой, будь добр, давай задний ход. — Дорогой?! Будь добр?! — поперхнулся собственной слюной братец. — Думаешь, не проедем? Можем посигналить, вдруг там кто-то есть. — Банши права, там кто-то есть, — сурово произнёс товарищ-шкаф, особо боязливо кося на меня карие глаза. — Это дорожная ловушка. — Бандиты, если выражаться вернее, — поправила его я. Вдруг раздался свист, а вслед за ним — какой-то шум прямо из-под колёс. А может, и из самих колёс. Я опустила окно, высовывая голову и прислушиваясь. Кажется, кто-то выпустил дротик, который сумел продырявить шины. Прежде чем я залезла обратно в машину, Спиридон что-то предупреждающе протарахтел, но, видимо, не вовремя. Из-за нашей машины выскочил тёмный силуэт, затем длинная рука потянулась ко мне, хватая за волосы. Я опрометчиво дёрнулась назад, чувствуя боль в корнях волос. Послышался хлопок двери, свидетельствующий о том, что Спиридон поспешил наружу. Я же, игнорируя попытки нападающего вытащить меня за шевелюру, нащупала руками ручку машины и, вложив всю силу, толкнула её вперёд, отчего неизвестный получил удар. Этого хватило, чтобы он отцепился от меня, и я, спешно поправив причёску, нащупала под сидением собственный тонкий кинжал, выходя из машины. Шаман сделал это синхронно со мной, готовый напасть на обидчика — кажется, сегодня был день обделённых вниманием мужчин, что норовили пристать ко мне и применить силу, будь то сила физическая или словесная — но Спиридон уже схватил его за шкирку, отбрасывая в сторону. Человек, чьего лица я до сих пор не разглядела, покатился, наверняка получая некоторые увечья. — Трое на одного… нехорошо получается, — раздался незнакомый голос. Я резко обернулась, замечая мужчину, сидящего на крыше брошенного джипа. Яркие фары внедорожника зажглись, освещая половину его лица и тела. Облачённый в потёртую чёрную кожу, в золотых цепях, с пористой кожей и длинными сальными прядями цвета увядшего овса. Мужчина присвистнул, точно дротик, пронзивший колесо Форда. Он удивительно бесшумно спрыгнул на землю, а из-за джипа показалось ещё трое бандитов. Я задрала голову к небу, прикрывая глаза и собираясь с силами. Спокойствие! Всего лишь ещё одна помеха. Ещё парочка отморозков, вселяющих ужас только своим отсутствием стиля. Это даже не горгульи, не восставшие из могил трупы, не болотные мрази, поросшие грибами. — Простите, но вы крайне невовремя, ребятки, — громко протянул Шаман, лениво размахивая одним из своих кольтов. — Мы слишком устали, чтобы смотреть, как вы тут возникаете. Не могли бы вы подвинуть свою рухлядь на колёсах на обочину? Я сжала челюсти, понимая, что развязанный язык братца до добра не доведёт. Мужчины двинулись от своей машины к нам, валяющийся дорожный бандит поднялся, сплёвывая мне под ноги кровь. Поморщив нос, я перевела взгляд на приближающихся. — Так вы не местные? Раз так, должны были видеть карту, где чёрным по белому напечатано, что эта часть дороги стёрта, — огрызнулся рыжеволосый тип с явным немецким акцентом. — Полно, Хэйзел, если бы эти молокососы были умными, мы бы остались без добычи, — оскалил золотые коронки на зубах мужчина, спрыгнувший с крыши. Значит, это их лидер. Я сжала руку на холодном металле кинжала. Из-за того, что по несчастному совпадению я оказалась в центре нашего трио, этот немытый мужчина направлялся прямо ко мне. Медленно, развязно, так, будто бы он был злодей кассового старого культового фильма, хотя на деле — наверняка простой психопат. Кинематограф давно канул в бездну, а неучи вроде этого, интересы которого были написаны прямо на шрамированном лице, вообще ничего о нём не слышали. Я изогнула бровь, поглаживая кинжал, расслабляюще удобно лежащий в ладони. — Что вам нужно? Деньги? Так попросите повежливее — и мы отсыпем пару монет. Еда? Уж извольте, в двадцати милях отсюда есть похлёбка, хоть и тошнотворная, — подсказала я. — Хотя, что я рассказываю? Это вы местные, не мы. — Монеты? — переспросил мужчина, остановившись в шаге от меня. Краем глаза я уловила, как с места брыкнулся Спиридон, но я плавно подняла ладонь вверх, призывая его стоять на месте. При всей своей эрудиции и здравомыслии я понимала, что далеко не являюсь лидером нашего отчаянного квартета (Айседора в счёт), но раз этот псих решил вести переговоры со мной, смысла прятаться в тень нет. Безумный хохот бандита пронёсся по округе, словно раскат грома. Послышались и неловкие, неуверенные смешки его соратников. Я же не нашла в своём предложении ничего смешного, чтобы губы тронула хотя бы лёгкая улыбка. — Тебе совсем неизвестен местный рынок, крошка, — произнёс лидер, сокращая расстояние между нами. Я учуяла прелый запах пота и мочи с примесью дешёвого табака и, может, даже ржавчины, но не подала виду, пронзительно заглядывая в его глаза. Внутри всё вздрогнуло, когда увидела жуткую белёсую пелену на его левом глазу, говорящую о полной слепоте. — Твои монеты тут ничего не стоят. Мне нужны, скажем… вы, — беззаботно пожал плечами данный индивид. — Начнём с тебя, хорошо? Сначала я продам твой смелый язычок, потом вскрою брюшину и толкну на рынке печень, потом сладкие почки, а потом…взгляни-ка на меня, куколка. Что за глаза! Оставлю один себе. В качестве трофея. Лидер захотел получше рассмотреть мои глаза, что, фактически, было невозможно при нынешнем освещении. Чтобы сделать это — точнее, напустить виду, ведь шоу должно продолжаться даже после конца света — он резко подставил под мой подбородок острый охотничий ножик, крутя им, но не пронзая. — Кусок вонючего дерьма, — прошипел Шаман, рванув в нашу сторону, но с траектории его сбил товарищ местного лидера, повалив на раздолбанную дорогу. К Спиридону ринулись ещё двое. На его лбу появилась мелкая красная точка, как от снайперской винтовки. Какой-то идиот пытался угрожать нашему парню винтовкой, стоя впритык к нему… Я прекрасно понимала, что Спиридону хватило бы одной секунды, чтобы схватиться за длинное дуло и погнуть его о колено — примерно так я представляла силу этого русского — но он так не делал, будто бы чего-то ожидая. Всё стало ясно, как белый день. Слева посыпались выстрелы, даже слепая пальба, характерная для кольтов Шамана. Эти дорожные бандиты отлавливали людей на пустой дороге, продавая их органы, а может, и угощаясь ими лично. Каннибализм нынче был в тренде, как когда-то — героиновый шик. И безумные глаза, цепи, кожа и рандомное оружие могли вселять страх, но всё это было не более чем безвкусная показуха, на которую велись лишь самые несмышлённые, просто не приспособленные для выживания в нынешних условиях. Я снова прикрыла глаза, умиротворённо улыбаясь и подбирая методику дачи отпора. Пронзить артерию кинжалом? Нет. Врезать коленом, задирая его до самого солнечного сплетения? Нет. Выколоть второй глаз, заставив запомнить меня на всю жизнь? Нет. Я остановилась на самом мужском решении, ведь сегодняшний день явно был посвящён мужчинам. Моя рука напряглась до окаменелости, весьма неженственно сжимая яйца лидера банды. Безжалостно и бесстыдно я смяла их, стараясь не выдавать очевидного отвращения. Мужчина застонал, а его колени подогнулись, отчего он стал одного роста со мной. Я двинула головой, призывая его опустить нож. Во второй раз я заглянула в его глаза без колебания. Теперь я наклонила к нему лицо, задерживая дыхание, чтобы не вдыхать негигиеничный смрад. Не снимая с лица улыбки, я очаровательно сверкнула понравившимися ему глазками. — Как твоё имя, сладкий? Или прозвище, что тут в моде? — дружелюбно вопросила я, склоняя голову влево. Раздался ещё один выстрел, после которого мерзкий склизкий звук, свидетельствующий о победе Шамана. Наконец-то его скорость хоть где-то пригодилась! Я то уже отчаялась, думая, что всё ограничивается скорострельностью. Сразу после, по продуманному мной сценарию, Спиридон перехватил винтовку, стреляя в небо и ударяя стоящего перед ним бандита рукояткой. Второй запрыгнул ему на спину, но это же была пресвятая спина Спиридона! Он с лёгкостью скинул с себя бандита, молча занимаясь отмщением. — Мне повторить вопрос? Слишком громкая тишина вокруг? — Вещий, — простонал мужчина, а я сильнее сжала кулак на его драгоценности. — Как думаешь, за сколько здесь можно… толкнуть, как вы выражаетесь, твоё добро? — спросила я, морщась на произношении местного жаргона. Между моими пальцами появился подаренный бражник. — Есть два варианта, слушай внимательно: я могу благородно отсечь твои неблагородные яйца твоим же ножом, а могу вырвать их и принести Исайе. Как думаешь, Исайя будет счастлив узнать, что какой-то там Вещий приставил ко мне кинжал и угрожал отрезать язык? Это был чистого рода эксперимент. Вообще-то, я даже не рассчитывала на его стопроцентную действенность, ведь не могла сказать наверняка, велик ли в этих краях авторитет Визга. Он так преподнёс своё имя, что я решила использовать это в маленьком спектакле и показать, чьё имя мне известно. Присыпав это светлой уверенностью в том, что мы с ним друзья, я завершила свой эксперимент, наблюдая за реакцией. Она была бесподобна: глаза Вещего распахнулись пуще прежнего, ведь положение его дел, во всех смыслах, было не очень хорошим. Где-то внутри я громко и облегчённо выдохнула, ведь не знала, сработает ли трюк. — Не хочу казаться слишком уверенной, сладкий, сам видишь, о какой уверенности речь, но в этот раз вы не на тех покусились. Даже пули выпустить не успели! — свела брови в сожалении я, чувствуя присутствие Шамана и Спиридона прямо за спиной. — Мы не местные — в этом, увы, и промах. И ты крайне сильно ошибаешься, если думаешь, что Тотэнхем — самое страшное для нас место. Я отпустила яйца Вещего, потирая осквернённые ладони друг о дружку. Взглянув через плечо на брата, промолвила: — У тебя, случайно, не осталось пули? Я буду крайне признательна, если ты выпустишь её ровно в центр лба этого бескультурного мужлана, — мягко попросила я. — Всё для тебя, кровинушка, — подмигнул Шаман, лениво прицеливаясь и стреляя Вещему в лоб. — Мы видывали места и похуже. Мозги и кровавое месиво фонтаном брызнули сзади, после чего бывший лидер повалился на землю. Мне даже стало как-то неуютно от того, как просто и безвредно протекла эта стычка. Довольный вой Шамана пронзил тишину. Он поднял руки и лицо к небу, пританцовывая и, хватая меня за плечи, прислоняя к себе. — Ну и ну! Что это было, а? Это во-об-ще не по-женственному и не по красоте. Видели бы это наши похотливые папаши, у них бы всё так на месте и отвалилось! — довольно затрепетал братец. — Эй, дружище, ты видел это? Видел?! Прямо всё внутри перевернулось. Нет, вот это поездочка. Ради этого стоило жизнь прожить! Я мягко отстранилась от Шамана, с отвращением поглядывая на оставленные нами трупы. — Надо продолжать путь. У меня нет запасного колеса, — мрачнее обычного произнёс Спиридон, присаживаясь возле своей машины. — Мы могли бы… не знаю, воспользоваться внедорожником? — предложил брат, упираясь руками в бока. — И оставить мою ласточку? Ну уж нет! — категорично заявил мужчина. Обращение к машине в его устах показалось мне особо умилительным. — Мы вернёмся за ней. Откатим в сторону, всё равно здесь нескоро кто-то поедет. Найдём колесо или, может, что-то, чем можно заклеить дыру, — поддержала я Шамана. — Спиридон, я уважаю твою привязанность к этому прекрасному автомобилю, ведь ты знаешь, мы оба ценители винтажа. Но при всём уважении, я мечтаю о чистой постели и воде, чтобы умыть руки и лицо. И как можно скорее. Спиридон явно мялся, и его чувства можно было понять. Тем не менее, он медленно вытянулся во весь свой пугающий рост, еле заметно кивая. Не дожидаясь нас, он отправился к багажнику, начиная в одиночку толкать Форд. Мне хотелось бы ему помочь, но этот человекообразный медвежонок сам неплохо справлялся. Я была искренне благодарна этому лояльному мужчине, что он не решил подбросить нам ещё одно приключение, связанное со спасением старенького, но искусно собранного авто. — Эй, — окликнул меня Шаман, тоже нагло оставшийся в стороне. — Вот эта твоя хватка, жаргончик, угрозы. Тебе не кажется, что это было как-то… не по-твоему? Впечатляет, просто… просто давно такого не бывало. — Надоело любезничать, наступил конец света, — бросила я, убирая бражника и кинжал в складки юбки и всё-таки решая помочь Спиридону во избежание дотошного разговора с роднёй. — А кто такой этот Исайя? — полюбопытствовал Шаман, с предельно театральным кряхтением присоединяясь к нашей ночной скрытной деятельности. — Визг, — бросила я, опуская голову и давая знать, что не собираюсь продолжать разговор. В течение получаса мы прятали машину в ближайшей растительности, скидывали трупы дорожных бандитов в канаву и разбирались с управлением явно пересобранного джипа. Когда дорога наконец плавно пролетала под нами, а от звуков пьяной, дурной, необузданной цивилизации не осталось ни следа, я наконец ощутила то, что испытывает одна из тысячи блошек, чудом выбирающаяся из липкой паутины. Блаженно прикрыв глаза, я терпеливо дожидалась, когда покажется мотель и искренне, всей своей верой надеялась, что он окажется сносным для одной единственной, надеюсь, хотя бы отчасти спокойной ночи.