Оля

Наступил апрель. В конце месяца предстояла поездка в Казань, где будет проходить олимпиада. Девушка, только недавно более-менее восстановившаяся от региона, приступила к новым подготовкам, но теперь я был рядом. Она даже успевала заниматься различными хобби, которые поменяла за полгода больше десятка. Оля искала себя в самых разных сферах: вязание, писательство, коллекционирование, лепка, шитьё, видеомонтаж, спорт. Но чаще всего каждый из них забрасывала, хотя у неё вполне хорошо получалось. К двадцатым числам она выглядела гораздо лучше, чем было до первых дней региона. — Представляешь, к нам папа приедет завтра, чтобы поддержать! Он прочитал обо мне в газете и позвонил впервые за несколько лет! — радовалась девушка. — Очень хорошо! Я не стал ей портить момент и наследующий день не позвонил. За день до отъезда мне позвонила Ирина Николаевна, сообщила, что не может дозвониться до Оли, и попросила проведать её. На мои звонки тоже не было ответа. Что же с ней могло случиться? Вроде бы в последний раз я видел её полностью счастливой и готовой к олимпиаде. Когда уже начал выходить из квартиры, на мой домашний последовал звонок. На другом конце трубке оказалась Оля. — Собирай вещи и бегом ко мне, — плакала она. — Что случилось? — удивился я, — Оля? Оля! В ту же секунду бросила трубку. Возможно, она имела ввиду отъезд в Казань, а так как вещи у меня были уже давно собраны, то незамедлительно взял большую дорожную сумку и побежал к ней, размышляя о том, почему она плакала. Может, из-за стресса и того, что хочет увидеть мою поддержку, или просто соскучилась… Странно всё очень было, это не похоже на Казань. Во время дороги отзвонился Ирине Николаевне, что с ней всё хорошо, и мы сами доедем до Казани. Учительница уже была там. На улице отсутствовал снег — стояла сплошная сырость, а в каждой дорожной дыре находилась вода. Белые комки стояли лишь в лесу, докуда солнечные лучи почти не доходили. В воздухе дул приятный предмайский ветер. Остановился у привычного краснокирпичного дома. Через несколько минут Оля как бабочка выпорхнула из подъезда. В её руках находилось несколько чемоданов, на плече висела сумка, сама в длинном чёрном плаще, которого я никогда не видел, чёрных очках и кожаных коричневых сапогах. Под плащом скрывалась наскоро надетая белая рубашка, даже не застёгнутая в некоторых частях. Меня очень поразил внешний вид. Она была похожа на какую-то неуловимую преступницу, скрывающуюся от полиции. — Побежали, — сказала она более спокойно, чем в трубке, и я пошёл за ней. Оля шла быстрым шагом, но мне трудно было её догнать. — Так мы куда едем? В Казань или… — Посмотрим, — таинственно ответила она. Со спины Оля напоминала какую-то высокую стройную женщину. Мне не хватало воздуха задать вопросы, потому мы с ней молча дошли до остановки. — Дай свой телефон, — сказала строгим голосом она. Из-за чёрных очков я не мог видеть выражения её глаз, но на остальном лице виднелся полный холод. — Зачем? — недоумевающе спросил я. — Дай. Стоило мне немного вытащить из кармана мобильник, как девушка выхватила его, сорвала заднюю крышку, отковыряла ногтями симку и бросила на землю, растоптав её. — Ты что делаешь? — поразился я её поступком. Казавшаяся ранее хорошей девочкой, Оля стала каким-то серьёзным, холодным и строгим взрослым. Только сейчас посмотрев на неё внимательнее, я в ней потерял старые Олины оттенки. Передо мной стоял другой человек. — Возьми, — она подала мне такие же чёрные очки, как у неё, — Надень. — З-зачем? — испугался её тона я. — Надень, — холодно повторила она. Мне пришлось надеть на свои основные розовые очки чёрные, которые защитили меня от солнца, а также прикрыли от чужих глаз. Скоро подъехала маршрутка, и мы с багажом сели на самые дальние сидения. Я до сих пор не понимал, от кого так скрываемся и зачем всё это делаем. Уничтожив мою сим-карту, Оля двусмысленно намекнула на то, что мы начинаем новую жизнь, но только зачем, когда олимпиада скоро, когда на днях эта новая жизнь должна начаться сама. Но вместо неё девушка выбрала другую жизнь. В какой-то момент меня даже одолела паника. Я дёргал Олю за руки и умолял о прояснении на всю ситуацию. — Помолчи ты, — смотрела в кресло впереди Оля, не смотря на меня. — Что помолчать! Скажи мне хоть что-нибудь! — нервным шепотом говорил я, с трудом удерживаясь в кресле. Она молчала. Маршрутка довольно быстро приехала до автостанции, где девушка сказала выходить. — Мы… мы едем что ли? — испуганно спросил я. — Да. С трудом выйдя из полной маршрутки со всем багажом, мы молча дошли до автостанции. Остановившись у кассы, Оля спросила: — Здравствуйте, нам нужны билеты на ближайший рейс, какие есть? — Через 4 минуты Бакал — Челябинск, — донёсся через передатчик приглушённый голос старенькой кассирши. — А ещё что-то есть? — Следующий до Екатеринбурга будет только через час. Оля замешкалась. — Давайте Бакал — Челябинск. Два билета. Девушка положила две тысячных купюры в небольшую пластиковую корзиночку, протянула через окошко её кассиру. Та пересчитывала сдачу, и спустя несколько минут подала два билета и кучу монеток. Мы вышли из здания и сели на самой на одной из платформ у дороги. — Оля, скажи же что-нибудь наконец! — чуть не в слезах умолял я. — Мы начинаем всё заново, — ответила она. — Как заново? Зачем? — В прошлый раз мы были детьми. Сейчас всё будет по-другому, по-взрослому. — Почему? Почему сейчас? Подъехал большой белый автобус. Мы встали и направились к входу, девушка молчала, найдя подходящий момент для этого. — Я сейчас уйду! — пригрозил ей. — Уходи, тогда я одна уеду. Мне же легче. Проверяющей ещё не было, пассажиры столпились около входа. В тот момент я трясся, с трудом сдерживая слёзы. Мне не хотелось расставаться со всей старой жизнью, так неожиданно, так дерзко и холодно… Ещё час назад я думал о том, как мы с Олей поедем в Казань, где она выиграет олимпиаду, и мы все мирно и красиво продолжим жить в Сатке… Я так любил Олю, что не мог её просто бросить. Взяв её за холодную белую ручку, я тем самым подписал себе приговор ехать с ней. Спустя пять минут вышла женщина пышных форм в зелёном жилете с бумажкой мест. Мы с Олей прошли первые, билетики порвали наполовину и пустили в салон. Наши места — 34 и 35 — оказались почти что в самом конце, что не могло не радовать. Засунув чемоданы и сумки наверх, мы сели. Оля дала мне место у окошка. Люди медленно заходили внутрь. Кто-то думал о том, как их будут встречать, кто-то о гостинцах, кто-то о дачах, кто-то о детях… Я же в тот момент думал о том, как жить дальше. У меня ещё было несколько минут выйти из автобуса, убежать от новой жизни, от новых проблем, но я этого не сделал. Холодное непроницаемое лицо Оли, устремлённое в переднее синее кресло, на меня давило, хотя само по себе ничего не выражало. Сбоку были различимы тоненькие реснички, белки глаз за очками, беловатые щёки, чёрные волосы, которые Оля сейчас причёсывала. Положив расчёску обратно в сумочку, она продолжила сидеть, абсолютно не двигаясь, смотря вперёд. Дверь захлопнулась. Водитель сел за руль, автобус сдвинулся с места. Всё. Пути назад больше нет. — Ой, подождите, пожалуйста! Стойте! — захрипела какая-то старушка впереди, — Пакет забыла! — У нас график, вы понимаете? — ответил громко водитель. — Пожалуйста! Дверь открылась. У меня в запасе находилась минута, пока старушка спустится, возьмёт пакет со скамейки и вернётся обратно. Мои ноги уже начали сдвигаться с места, Оля тоже собиралась встать, чтобы дать мне пройти. Но в какой-то момент я вернулся в исходное положение и никуда не пошёл. Девушка посмотрела на меня, придерживая очки. Я сдёрнул с себя чёрные очки и поёрзал руками, чтобы немного успокоится. В это время старушка зашла обратно, поблагодарила водителя, и автобус окончательно поехал без остановок.