Оля

Приближался день рождения. Увы, отмечено оно было не так весело, как прошлое, из-за того, что старшие запрещали нам видеться. Мы договорились отметить праздник отдельно на следующий день на даче, позвав Соню из Бакала. Мне было интересно её увидеть спустя столько времени. Хоть она сказала, что приведёт с собой своих знакомых, но нам было без разницы и её решению не препятствовали. Посидев с семьёй вечерком за одним столом, мы готовили себя мысленно к предстоящему «настоящему» празднику. Следующим днём ранним утром пересеклись и поехали на автобусе на дачу. Данное новшество опробовали впервые — Оля бывала в Челябинске, Екатеринбурге, Москве — но даже ей было непривычно ехать на комфортном белом общественнике. Он вёз местных садовников и дачников, нас сначала не пустили, но многие соседи знали Олю, так и разрешили поехать. В автобусе присутствовала какая-то своя атмосфера. Особенно в том, котором мы ехали. У всех, в отличие от городских, присутствовала общая тематическая цель — это прополоть и полить грядки, выщипать травку, отметить что-то и провести хорошо время. Каждый друг друга знал, и внутри автобуса поддерживалась дружеская атмосфера. Доехали быстро — солнце только подымалось и ещё не освещало все дачи. Освещённая сторона медленно поглощала тёмную, и через какой-то час уже всё будет в солнечных лучах. Вышли на зацветающей остановке (единственной, к слову) и отправились в сторону дачи. Тёти Марты тут не было ещё с прошлого года, она бы очень удивилась прибранности территории и чистым столом на веранде. В комнатах было довольно уютно и без нас, но я и Оля довели уют до того предела, который был возможен. Соня обещала приехать с друзьями ближе к вечеру, и свободное время мы хотели провести вместе. — Как отметили? — спросил я, поправляя подушки в гостиной. — Посидели всей семьёй, обсудили мои планы… деньги подарили, — монотонно перечисляла девушка вчерашний день. По голосу становилось понятно — ей не хотелось вспоминать свой день рождения, — На них и купила всё, — она показывала какие-то детский флажки и шарики. — Понятно, у нас также, — прикусив губу, сказал я, понимая масштабы её праздника и моего — мама, папа и я и подарок в виде тысячи рублей. Приготовив всё, мы решили прогуляться на гору Сушкина, о которой в первое посещение рассказывала Оля. Лес, в целом, никак не отличался от других лесов, растущих рядом. У подножья было довольно много мусора. — Знаешь, — сказала девушка, когда мы проходили мимо одной из таких кучек, — Я мечтала стать экологом, планету хотела спасти. Волонтёром работала… — Так могла бы дальше идти по этому пути! — Нет… Это бесполезно. Люди — животные, им лишь бы удовольствие, наслаждение, а о последствиях никто не задумывается, — ответила она. В её словах был смысл, и спорить я не стал. Мы поднялись на самый верх, но увидеть другие горы было затруднительно, поэтому взобрались на одно дерево. Прошлым летом меня Оля научила правильно по ним лазить — она сама посещала какие-то курсы по выживанию в лесу и ориентировалась в подобном месте как настоящий зверь. В её рюкзаке, если она шла в лес, всегда как минимум находился компас, ножик и аптечка. Взобравшись на какую-то крепкую и уверенную сосну, мы увидели всю Сатку и множество холмов и гор в округе. Вдалеке со стороны города проглядывался Зюраткуль, со стороны дач — Бакал, а вся местность напоминала какую-нибудь измятую плотную зелёную ткань. Дул сильный ветер, дерево качало, а из-за нашего веса оно могло просто свернуться, несмотря на большую прочность. Оля говорила, что нужно спускаться медленно также, как и поднимались. Однако на одной из нижних веток я не рассчитал тяжесть и свалился вместе с деревяшкой. Упал на ногу, боль и дрожь прошлась по всему телу. Когда Оля спустилась, она достала из своей аптечки какие-то бинты и провела помощь, какую оказала мне впервые Соня в парке. Только сейчас девушка это делала нежнее и более правильнее, поскольку лучше разбиралась в этом деле за счёт своих курсов. — Ушиб, ха-ха! — посмеялась Оля, вспоминая тот день вместе со мной, — Хорошо день начинается! Мы медленно направились в сторону дач. Солнце уже поднялось и подсвечивало все участки. С металлических крыш лучи отражались прямо на мои глаза, из-за чего после попадания при каждом моргании виднелись светящиеся точки и линии. Спустя какое-то время я уже мог почти нормально ходить, изредка прихрамывая. — Вот тебе и активный отдых… — Прости, это я не уследила, — принимала всю вину на себя Оля. — Не ты виновата, не вини себя, — отвечал я, понимая, что именно у меня соскользнули ноги из-за неловких движений. — Какой жертвенный… — смотрела девушка в сторону дач, о чём-то думая. Мы дошли и оставшееся время провели за просмотром нашего любимого аниме. Пока солнце палило неутомимых работников огородов, пока из какой-нибудь кучки хвороста шёл медленный дымок, мы сидели у самого вентилятора и наслаждались проведённым временем. Не так, как другие парочки, а по-настоящему, каждую минуту проводили счастливо. Но ничего вечно не идёт — солнце стало светить прямо на телевизор, клонясь к горизонту, из-за чего Оля закрыла шторками окна. Когда до нас дошёл запах затопленных банных печек соседей, позвонила Соня и сказала, что уже выехала к месту встречи. С ней было ещё три парня. Одному 15, как и нам, только чуть раньше отмечал, второму и третьему по 16. Что-то мне не понравилось, что в основном будут все мужчины. — Ой, ещё Ася подъедет, — успокоила немного нас Соня. В общей сумме должно было приехать две девочки и три парня. Их такси показалось где-то спустя полчаса после звонка. Мы с девушкой быстро прибрались, приготовив гостиную для гостей, и встретили людей. Их вид мне тут же не понравился: тот самый Гриша — друг Коли, был одет в ту же самую спортивку, потом Тихон — в белой рубашке, с золотыми часами на левой руке и таким проникающим взглядом, который вскрывал все твои страхи наружу, и Кирилл, который, казалось, стал выглядеть ещё женственнее — волос не было нигде, кроме головы, на ушах блестели огромные серёжки в виде ягод, а лёгкая модная одежда особенно к нему подходила. Его голос стал бархатистым, нежным, одурманивающим. При каждом его «типа», «агась, «звезда в шоке» мне становилось неловко с ним рядом находиться из-за пустоты внутри его головы. Соня сильно изменилась. В этот вечер она надела красную майку и чёрные шорты, говорила развязно, сам голос будто поломался, на ногах и руках были татуировки, на носу — пирсинг. Она стала более открытой, подкатывала ко всем, пребывала в депрессивно-экстравертном настроении, с радостью рассказывая о своей депрессии всем и вся. С парнями она заигрывала, и с Асей тоже — и всем им было хорошо. Только мы с Олей держали нейтрально-холодный взгляд. — Приветствуем именинников! — дал мне руку Кирилл. Я её пожал, но сжал её так сильно, что отпустил не сразу. Он заискивающе ехидно улыбнулся, глядя на Олю. Они взяли ящики пива для себя и подарочные коробки для нас. Всего было четыре коробки — Кирилл обошёлся словами. Сев на кухне за большим столом, мы с Олей налили себе сока, а они в стаканы какое-то пиво, хотя назвать его таковым трудно — разноцветные стеклянные бутылочки напоминали больше газировки, чем восьмипроцентный алкоголь. — Давайте вам тоже нальём! — громким басом говорил Тихон, пытаясь поддержать дружескую атмосферу и понимая, что он попал на день рождения к «ботаникам». — Нет, не буду, — ответил я. — Наверное, можно, — сказала Оля. Я сидел рядом с девушкой в тот момент. Когда она сказала эти слова, я взял её за юбку, пытаясь без слов объяснить, что это плохая идея. Наш пустословный диалог выглядел примерно так: — Нет, не надо, это может тебе навредить. Алкоголь — это плохо, нам говорил всегда взрослые, ничем хорошим это не закончится… — Знаешь, всё-таки я решаю за себя и несу ответственность за свои поступки самостоятельно, так не мешай мне, — ответила также она. — Я тебя понимаю, но пойми, это ведь плохо, плохо, ей Богу! — Лёша… не указывай мне, что делать. — Пожалуйста! Я отпустил свои руки от её чёрной юбки. Ей смело налили стакан. Каждый глоток почти что запивала соком. В конце она заявила, что ей понравилось. — Наш человек, наш! — говорил Кирилл. Мне стало очень некомфортно. Прошёл, казалось, всего лишь час с момента прибытия гостей, но все вокруг потеряло прежний дух уюта, создаваемого утром. Оля выпивала третий стакан. Как-то я отвёл её в туалет и спрашивал самочувствие. Она стояла твёрдо на ногах, но что-то в её глазах было не так. — Немного голова кружится, но, в целом, всё неплохо, — расслабленным голосом сообщала девушка. — Ну, блин, почему! Зачем! — терзал я себя ужасающими мыслями возможного развития событий. — Не бойся так, все наши люди. — Это же нижайшее общество, Оль! Самые низкие люди, и ещё Кирилл с ними! — пытался ей вдолбить в голову мысль об ужасности всего происходящего. — Ты теперь делишь людей на низких и высоких? — застенчиво проговорила она. Я потряс её за футболку. — Пойми, Оль, они дурно влияют, лучше им уйти! — Вот и уходи, если не понимаешь, что это нормальные люди. Не нужно их недооценивать, ты слишком странно смотришь на это, Лёш, — сказала она и вышла из туалета. Я был глубоко потрясён словами «вот и уходи». Мне в тот момент показалось, что потерял своего единственного человека. Хотелось плакать, но при гостях держался. Они, тем временем, всё сильнее пьянели и дурнели. Прикасались к мебели, трясли стол, бесились, как дети. Я стал чувствовать себя не в своей тарелке. Соня болталась вокруг Кирилла, Ася рядом с Тихоном, а Оля с Гришей — и я ничего не мог поделать, оставшись абсолютно один. В какой-то момент даже не заметил, как все разошлись по комнатам, коих было достаточно в дачном домике Морозовых. Отходя от ступора, я осмотрелся и старался вслушаться в то, что происходит в доме. На кухонном столе лежало ещё три бутылки недопитого пива — семнадцать из них уже были опустошены и валялись на полу. Услышав сверху громкое «фу!», я почувствовал, что сердцебиение у меня участилось, ладони вспотели, волосы встали дыбом по всей коже, ноги затряслись… Что сейчас происходит на втором этаже, откуда я услышал этот возглас? В ту же секунду мои ноги бросились на второй этаж. Нужно было их срочно выгонять, это не могло закончиться ничем хорошим. Поднявшись, я бешено открывал все возможные двери, и в одной из последних комнат обнаружил на кровати Соню с Кириллом и Асю с Тихоном. Каждая парочка целовалась, громко дыша и поглаживая себя руками. Увидев эту молчаливую сцену, мой гнев начал выкипать наружу: — ГДЕ ОЛЯ? Я больше не был похож на какого-то ботаника, а на человека, готового мстить, о чём говорили переполненные гневом глаза и красное лицо. Гости, обернувшись и огорчившись прерванным моментом, указали на противоположную дверь. — ВОН ОТСЮДА, ИЗ ЭТОГО ДОМА! — указал я пальцем в сторону выхода на первый этаж и бросился в противоположную комнату. Откинув приоткрытую дверь, я увидел Гришу, который прижал Олю к стене и целовал её. Чистая, девственная Оля в ту же секунду почернела на моих глазах, представилась испорченной и точно такой же, как Соня. Но чувство справедливости тогда во мне вскипело — я хотел предотвратить гниение чистой души девушки. Подойдя к ним, я сказал Грише: — Ты что делаешь с моей… девушкой! — запнулся я, увидев грозное лицо Гриши и крепкие мышцы, выступающие за мастеркой. Оля открыла глаза и, увидев меня, стала отталкивать от себя парня. Гриша не вырывал девушку из своего заточения. — А что ты мне сделаешь? — посмеялся он, — Мы уже выросли, и так, как с Колей, ты со мной не сыграешь, мудак! Девушка стала отталкиваться ногами. Я боялся. Одновременно мне было жалко Олю, что с ней всё так произошло. К её губам прикасался другой — от того становилось тошно. Прежняя чистота куда-то делась, всё чернело… Но не до конца. Ещё существовала надежда на более лучший исход. — Делаю последнее предупреждение — отпусти её! — крикнул я, как смог. Он молчал и противно подносил свои губы к лицу Оли. Девушка стала приходить в себя и пыталась дать отпор ослабшими от алкоголя руками, но ничего не получалось. Я почувствовал нарастающий прилив гнева за всё: за свою бесполезность, за Олю, за гостей, за всю допущенную ситуацию в целом. Прямо при мне её целуют и, похоже, раздевают, а я стою и ничего не делаю. Кто я такой? Никому на деле ненужное беспомощное животное, которое даже отпор за себя дать не сможет! «Ты — никто! Ты — отпавший от стада! Ты — слабак!» — вспомнил я слова Коли, и во мне действительно в тот момент загорелся какой-то огонёк, в который дровишки подкидывала девушка своим взглядом, тряся ногами. Я со всей силы набросился на Гришу и опрокинул его, оттолкнув Олю. — БЕГИ! — кричал я ей, ощущая Гришины попытки прорваться от моей хватки. Она, держась за голову, бросилась из комнаты. По ней разносились шлёпанья её вспотевших ног. В то же время моя смертельная хватка потеряла мощь, и Гриша встал. Я старался ударить его в лицо, мой гнев набирал обороты, и я болтался в судорогах, пытаясь отомстить обидчику. — Я… тебе… говорил… не трогай… МОЮ ДЕВУШКУ! — кричал я, находясь в полном безумии. Гриша был умелый паренёк и умело пользовался самыми разными приёмами, которые, однако, не помогали против обезумевшего меня. В какой-то момент я повалил парня на пол так, что внизу что-то хрустнуло, сел на него и стал бить со всей силы в лицо своими кулаками. Раз, два, три… четыре, пять, шесть… Считав удары, я не замечал, что его лицо постепенно теряло краски злости за прерванный момент — в крови и мясе трудно было это заметить. Разбитый нос, заплывшие глаза и треснутая губа не позволяли ему дать должный отпор. Семь, восемь, девять… десять, одиннадцать… Я остановился и посмотрел на своего соперника. Прямо над ним стояла Оля, которая пыталась отбросить меня от Гриши. Рядом на полу образовалась лужица крови, в которой находилось несколько коренных зубов. Она кричала: — СТОЙ! ОСТАНОВИСЬ! Из-за другой комнаты наблюдали за избиением Гриши гости. Соня и Ася подняли руки ко ртам, дабы прикрыть удивление, а парни жалостно посмотрели на их товарища. Я упал рядом с Гришей, который пытался нормально вздохнуть воздух, но не мог. Оля тоже находилась в ступоре, котором был я несколько минут назад. Отдышавшись, я встал и пошёл в противоположную комнату, из которой уже собирались бежать. — Я же сказал, ЧТОБЫ ВЫ УШЛИ! — крикнул я им. Гости побежали на первый этаж. Гриша продолжал лежать. — Ты его убил?! Что ты сделал, Лёша! — плакала Оля, сев на колени перед парнем. — Сама виновата! — сказал со злости я, протирая нос окровавленной рукой. — Опять я! Опять я! Сними свои очки, Лёша, посмотри на ситуацию с реальной стороны! Нет, этого я тогда не сделал. Скоро в комнату вошёл Кирилл, поднял своего друга и потащился с ним вон из дачи. Я сел на рядом стоявшую кровать, где только что сидели Соня и Ася с парнями. Подошла Оля и посмотрела на меня, всего окровавленного. Мы молчали так долго, слыша снаружи голоса гостей. — Ты бешеный придурок, идиот! — Никогда с тобой больше не свяжусь, — плакала Соня. Оля смотрела на окровавленный погнутый пол. Когда плач девочек и громкие голоса парней притихли, она сказала: — Ты переборщил немного, Лёш. Я наполовину пустым, наполовину гневным взглядом посмотрел на неё. С моего лица стекали на футболку и шорты капельки крови. — Я говорил тебе, чтобы ты не пила. Ты загубила… ты… — я всплеснул руками в воздух, отчего от стёртых кулаков на девушку попала кровь, — ты теперь не тот человек, которого я знал до этого. Хотелось заплакать, но не получалось… Все свои эмоции спустил на Гришу. Его расквашенное заплывшее лицо навсегда врезалось мне в память. — Но необязательно надо было его бить! — Ты мне кто? Я не мог стоять на месте и смотреть на изнасилование! — Побил бы меня… Побей, давай! — она встала передо мной на колени, припустив юбку и скрыв свои загоревшие ноги. Я бы её ударил, но в ту же минуту мне представилась ситуация с Соней. Она также стояла передо мной и ждала моего удара… Но я больше не мог так ошибиться, никогда! Потом вспомнил домашнюю — мама и папа… Они между собой заканчивали решать все проблемы примерно также. Но мне не хотелось превращаться в бездушного и жестокого отца… Не хотелось быть тираном… Хотелось только одного — чтобы меня хоть кто-то успокоил и пожалел. Олю в тот момент я не ударил. Она припала к моих ногам и долго плакала. Солнце уже давно зашло за горизонт. Мы же, почти все в крови, долго находились в такой позе. Оля, казалось, отрезвела, говорила твёрдо и уверенно: — Прости… прости… — Вот тебе и свобода… — думал я вслух. Только через час мы вымылись в бане, прибрались в доме и сели на террасе. В тот момент я думал: «Хорошо, что она лежит со мной, а не с каким-нибудь Гришей». Уже почти стемнело и в кустах стрекотали кузнечики. — Держи, с днём рождения ещё раз! — уже более спокойно сказал я и подал свёрток. Оля отдала мне коробочку. Открыв наши подарки, мы снова удивились, как в первый раз. — Кубик Рубика? А, стоп… — сказал я, осматривая непонятную головоломку, подаренную мне. — Мегаминкс… — ответила Оля, ещё открывая свой хорошо завёрнутый свёрсток. Это был додекаэдр, каждые грани которого, по идее, должны быть одного цвета, но здесь они уже перемешаны. — Лапка?.. Кроличья что ли… — открыв свой свёрсток, удивилась девушка. — Да, дома нашёл… Слышал, приносит удачу. А нам она ой как нужна! — улыбнулся я. — Спасибо, Лёш! — обняла она меня.