Слёзы ангела

Шайни проснулась в холодном поту. «О чём же был мой сон… ужас, помню только завязанные глаза и… я была в лесу. Меня резали, и…», — от этих мыслей начинала болеть голова. Да и Санса выглядела встревоженной. — Ничего, дорогая, если тебя это так волнует, я не буду думать о таком. Уверена, ты читаешь меня как открытую книгу. Моя ты радость, — девочка так нежно обняла свою кошку; казалось, она единственная, кто у неё есть на свете. Шёрстка грела не только руки, а ещё и сердце Шайни. После вчерашнего вечера всё перевернулось вверх дном. Но времени думать об этом не было. Ручка двери начала медленно поворачиваться. — Шайни, дорогуша! Я приготовила тебе завтрак! Пошли поболтаем за столом, — Кайли настолько ошарашила своим добрым голосом и обращениями, что Шайни онемела. «Отвечу милостью на милость». Шайни улыбнулась тёте и задорно побежала на кухню. На столе лежал хлеб и молоко. И всё. «И это завтрак?! Твою ж мать, она точно ест детей», — крутилось в голове Шайни, пока она с улыбкой смотрела в глаза Кайли. Молчание. Напряжение. Но девочка не хотела сдавать позиции. Ещё одна игра: «кто кого… одурачит?» …да, над названием ещё нужно будет поработать. Но суть ясна. Она врёт, пытается казаться милой. Но Шайни врёт ещё лучше. Да и с помощью разговоров она может углубиться во вчерашний вечер. Выведёт её на чистую воду! Оооо, её не победить! Шайни была очень довольна своим планом; ей казалось она сыщик, расследующий преступление. «Так, я чур плохой коп, а ты, Санса, хороший». — Тётя Кайли, я бы хотела извиниться за своё поведение. Вы правы насчёт моего воспитания. Я подумала, и решила узнать побольше о вашей вере. Может, это поможет мне встать на тот самый «путь истинный»? Женщина такого не ожидала. В её глазах можно было прочитать не только удивление, но ещё и огонёк мотивации. — Девочка, ты серьёзно?! Не может быть… если это по-твоему смешно, не позорься. Шайни сидела напротив Кайли, и постепенно начинала слышать какие-то ритмичные пульсации. Как в музыке. Туц. Туц. Туц. Точно присутствовала последовательность. Ритмика. Она начала прислушиваться, дабы обнаружить источник. — Но, тётя, вы же всегда хотели излечить меня. А теперь не верите? — Пф-ф, дурнушка. Даже если ты и честна, тебе ещё рано такое знать. Но я могу постепенно приобщать тебя к «нашему» делу. Со временем ты станешь достойна узнать больше. А пока… убери весь дом и помой окна, это будет первым уроком. — Как же ехидно выглядело лицо этой женщины. Пора идти в атаку. — Узнать больше? О чём? О затычках для ушей? — после этих слов звуки пульсации ускорились. Они стали быстрее и теперь это было что-то вроде… туц-туц, туц-туц, туц-туц. Откуда же они исходили? — Прости, что? О чём ты говоришь? — Вы и сейчас в них? Может вам нужно сказать погромче, а то вам не слышно? — Заткнись! Ты говоришь просто бред. Доедай и чтобы я тебя не видела больше! — Доедать? Еда нужна тут скорее вам, теперь я понимаю почему вы носите длинные юбки и чёрные пиджаки. Анорексия — это грустно. — Пульсации стали ещё быстрее. Стоп. Они исходят от… Кайли. Это её пульс! Шайни его слышит! Это невозможно. Так, все разборки на потом, она нервничает всё сильнее. Она расколется! — Тварь! Да ты хоть понимаешь, кто я такая? Нет. Закрой свою пасть и уясни себе раз и навсегда. Ради них я готова вообще не есть и не пить! — Ради кого? Тут пульс тёти начал звучать как рэп бит из песен, которые Шайни слушала раньше. Лицо женщины резко изменилось. Появился животный оскал. — Ты! Ты! Что ты слышала?! Откуда ты знаешь как выглядит моё тело?! Ты следила за мной! Демоническое отродье! Твои родители поплатятся за то, как воспитали своего ребёнка.— На последнем слове её тон исказился, как будто это был сарказм. Шайни это задело. — Заплачь ещё. Жри свой хлеб сама, худей дальше. Может скоро тебя начнёт сносить ветром, тогда я помашу тебе ручкой. Вот и всё, может, узнала и не много, но можно убегать в комнату и обдумать всё услышанное. Шайни уже начала вставать, когда почувствовала неладное. Пульс Кайли стал нормальным. Она успокоилась? Не к добру. Как будто чувствуя это, девочка посмотрела в сторону Кайли. Та улыбалась. — О, уже уходишь? А как же наш разговор? Знаешь, я тут призадумалась над твоими словами о дистрофии, и теперь мне всё стало понятно. Как же её звали… а, точно. Юта. Пелена перед глазами Шайни. Она уже не слышит пульс Кайли. Только свой. — Нет… не смей. Ты ничего не знаешь. — Как же сложно было сдерживать слёзы. Но Шайни же вышла победительницей из этого разговора. Ведь так? — Как же не знаю, я же твоя тётя. Я знаю даже больше, чем ты. Юта, та самая девочка, которая была твоей лучшей подругой. Да, вы были не разлей вода. Даже при том, что она была на два года старше тебя. Я очень хорошо знала её родителей. Они были настоящими последователями веры. Как же жалко, что эта девчонка Юта не оправдала их ожиданий. — Они морили её голодом! Твари! — Слёзы текли по щекам Шайни. — Эти скоты запрещали ей есть! — О нет, милая, они пытались её очистить. К сожалению, твоя подруга была слабой и «дохленькой». У неё был шанс просветиться, а она его упустила. Жалко родителей. После такого провала они больше не могли оставаться здесь. А ведь такие были люди. Жили с верой и ушли с верой. — Что ты такое говоришь… очистить? Она весила двадцать килограмм в свои шестнадцать лет. Это очищение?! — Шайни уже начинала переходить на крик. — Но зато теперь я понимаю твоё беспокойство. Ты так заботишься после этого случая обо мне? Это так мило. Не бойся, если ты заметила беруши у меня в ушах или увидела мои худые ноги, когда я сижу, это ещё ничего не значит. Со мной всё в порядке, а тебе, я думаю, нужно пройти в свою комнату и вытереть слёзки. — Я убью тебя. — Юта бы оценила. В следующий раз думай, с кем говоришь. Ничтожество. Шайни не помнила, как оказалась в своей комнате. Но она точно понимала, что проиграла. Это уже была не игра. Она рыдала, просто сидела и рыдала. Юта была слишком личным, той раной, которую трогать нельзя. Они дружили всё время, как Шайни себя помнит. Родители Юты были близкими друзьями её родителей. Работали в одной фирме. Они часто уезжали вместе на командировки и оставляли девочек одних с Кайли. Юта была старше, но им это не мешало. Каждый день вдвоём, тем более что жили они рядом. Когда Шайни исполнилось одиннадцать, она стала замечать, что с Ютой что-то не так. Её руки были очень тонкими, а сквозь одежду она замечала торчащие рёбра и позвонки. — Ты чем то болеешь, Юта? — спросила она как то раз подругу. Та лишь улыбнулась и ответила: — Нет, дурашка, я хочу стать ангелом! Шайни в это поверила, и начала считать Юту настоящим ангелом. На протяжении последующих трёх лет Юта становилась всё худее и худее, а вера их обоих в ангелов только увеличивалась. На ночёвках Шайни видела, как мучается Юта при виде любой еды. Ей разрешали есть только раз в день и только специальные каши. Но Юта искренне верила в то, что это для неё же, и только отшучивалась. Над ней всегда смеялись из-за родителей и худобы. С пятнадцати лет она стала ходить ещё и в специальной одежде. Насмешек стало ещё больше. Юта отвечала на это только молчанием, улыбкой и жестом крыльев за спиной. «Шизанутая» — так её называли. Как-то раз её силой заставили съесть кусочек мяса ради шутки. Шайни держала ей волосы в школьном туалете, пока та в соплях и слезах избавлялась от него над унитазом. — Не вини их, Шайни. Они лишь заблудшие дети. Папа говорит, что скоро они все будут относиться ко мне по-другому. Но главное, чтобы ты относилась ко мне так же, — с красными глазами и грязным от рвоты лицом говорила ей Юта. — Ты и правда ангел. В начале этого года она умерла. Её нашли в лесу, голую и с ранами на теле, неестественно лежащими руками и ногами, будто обломанными. С разорванными ушными перепонками. Врачи сказали, что она умерла от переохлаждения. Голой она выбежала на улицу, заблудилась в близлежащем лесу, упала в яму, поранилась об корни и ветки. Сломала ногу и не смогла вернуться домой. Кто-то назвал её сумасшедшей. Шайни в это не верила. Юта была её ангелом. Последний раз, когда они виделись, Шайни застала подругу в слезах. — Что случилось? Кто-то тебя обидел?! — Нет, дурашка. Сегодня это просто слёзы, я волнуюсь, да и тебя оставлять одну не хочу. Я боюсь. Но запомни, Шайни. Завтра это будут уже слёзы ангела. — Она сделала жест крылышек за спиной. Девочки посмеялись. Шайни так хотела увидеть подружку в образе ангела. В следующий раз Шайни увидела её уже в гробике. Такую худую, сухую и… слёзы подходящих падали на щёки Юты. Слёзы ангела. После этого Шайни ушла в себя. Она стала гулять всё реже и реже. Разговоры с подружками уже не интересовали её. Только с Сансой. Поначалу девочка представляла, что на месте неодушевленных вещей сидит её дорогая Юта и внимательно её слушает. Но это причиняло настолько сильную боль, что Шайни силой заставляла себя забыть. Со временем у неё стало получаться, и на место Юты пришли уже просто окружающие вещи. Родителей подруги девочка больше не видела. Они исчезли. Всё, что могло напоминать о их дружбе, в итоге исчезло. Остались только слёзы. Но вот эти воспоминания снова всплывали у Шайни в голове. Пора. Вещи в портфеле уже собраны. Записка маме с адресом на окне. К чёрту всё. Она заигралась в «копов», проиграла эту дуэль тупой тётке, но это было лишь начало. Шайни обязательно вернётся. Маму она очень любит. Сансу тем более. Папа…а что он, ему будет всё равно. Раз уж Юта снова в её голове, то стоит проведать могилу. А потом она переждёт где-нибудь пару деньков до приезда мамы, и они вместе сбегут! Но перед этим она обязана узнать, кем является Кайли. Шайни взглянула на спящую кошку. Она слышала сердцебиение Сансы. — Я буду идти на слух. Он — спасение, — сказала она, глядя в зеркало на свои слёзы. — Прямо как у тебя тогда, Юта. — сделав жест крылышек за спиной, она зарыдала ещё сильнее. Пора написать Лине и Рике. Их ждёт последняя встреча.