Преданный

Работы в лаборатории было много и часто достаточно однообразной. Ведение алхимических протоколов занимало львиную долю времени, а отчетность играла важную роль в Ордене. Присутствовали свои ограничения — заниматься собственными исследованиями возможностей было мало, как и времени, поэтому я часто ночи напролет задерживался. Днем помогал Альбедо или сам работал над чем то необходимому Ордену. Вся работа документировалась и могла проводиться только после одобрения заявки на ее исполнение. Заявка должна была соответствовать нуждам Ордо Фавониус, иначе был высок шанс отказа. На многие исследования не давалось финансирование и сложно было получить разрешение — нужно было составить достойное обоснование и примерные временные рамки, а заявка уже передавалась Альбедо в руки магистра Варки. Выход за эти временные рамки тоже не было чем то хорошим, так что нас часто торопили. Работа в Ордене имела свои подводные камни. Но Альбедо стойко сносил все эти трудности и лишь продолжал работать. И я тоже. Раз в неделю я составлял опись оборудование и алхимических ингредиентов, что также занимало уйму времени и на что уходило не меньше, чем пол дня. И всегда серьезно подходил к этому вопросу — невыполнение обязанностей каралось урезанием бюджета лаборатории. Долгое время я работал с зельями. Куча склянок заполонили мой стол за последний год, однако и они постепенно смещались. Я хотел сменить свой раздел практики на что-то более практичное и прикладное, что могло не только иметь ценность в работе Ордена, но и дало бы мне толчок к научному прорыву. Грезы о возможности практиковать алхимию сменялись на грезы об академическом успехе в этой стезе и возможности прославить свое имя. Как известный алхимик, а не как винодел из Мондштата. Я желал открыть дорогу прогрессу. Мне нравился порой моментальный результат зелий, внесение вклада в медицину приносило мне удовольствие, однако, это не было тем, на чем я хотел сосредоточить свои исследования в дальнейшем. Иногда по ночам я колупался в чертежах, пытаясь прикинуть, как совместить техническую составляющую и алхимическую в одно целое. Алхимия давала огромный простор для фантазии, позволяя воплотить в жизнь практически все. Но с ресурсами было тяжело. Не все попадало в нашу лабораторию, не все подходило под бюджет. Не все можно было купить. Порой Альбедо работал над чем-то серьезным и позволял принять участие в исследование. Обычно я вел протокол и учитывал каждый этап. Альбедо был терпеливым учителем, не дающим ответы, а заставлявшим тебя самого дойти до них. Бывало я не одну неделю ломал голову над неудавшимися экспериментами и выписывал предположения, которые затем представлял Альбедо. И который терпеливо выслушивал даже самые абсурдные мысли. Ключом было терпение и непреклонность в том, что задачку я должен был решить любым способом. И я ее решал, естественно. Редким гостем в лаборатории оказывалась Алиса, которую заносило обратно в Мондштат. Именно с ней мы корпели над многими из зелий (большую часть из которых можно было отправить в мусорку в силу многообразия побочных эффектов). Один из подопытных (бедняга, только что заступивший в смену) три часа лаял в ответ на любой вопрос, а как только зелье выветрилось, нажаловался капитану своего отряда. Ну как, нажаловался… Капитана сильно смутили внезапно сменившие цвет уши рыцаря на фиолетовый (еще одна побочка, о которой мы не узнали в силу слишком длинной шевелюры паренька). Он сразу сообразил, к кому стоило идти выяснять отношения, и в тот же день получил запрет от Варки, который не позволял ставить эксперименты над рыцарями Ордо Фавониус. Алиса потом до конца вечера ворчала себе под нос о недотепах, которые не желали вносить вклад в развитие науки. Она тогда выпускала пар и решила наварить зелий в таких количествах, что мы с Альбедом потом не знали куда их девать. В итоге я запрятал все ее склянки, полные неизвестно чего, подальше в ящик. И опасался самому случайно их выпить. Но просто вылить их было нельзя, нужно было провести их утилизацию, что также было достаточно энергозатратно и отложено в дальний ящик. Успех в зельях все-таки был. Одно из них благополучно вылечивало затяжную простуду всего за три приема в течение трех суток. Подопытным в данном случае оказался я, но мне повезло и от побочных эффектов я не страдал. Аделинда норовила лечить меня постельным режимом и гадкими лекарствами, но это меня обошло. И все благодаря экспериментам. На второй год работы под надзором Альбедо все хлопоты на подготовку лекарств для церкви легли на мои плечи. Обращение с энергией медленно, но верно все охотнее поддавалось моей руке. Но объемы работы были немаленькие и занимали много времени, так что дома в поместье я стал появляться все реже и реже. Что естественно не пришлось по нраву отцу, который достаточно долго не поднимал эту тему. А ругаться с ним мне было невыгодно: совсем недавно я загорелся идеей поступить в Академию в Сумеру, чтобы углубиться в изучение алхимии и дальше. И уезжать на плохой ноте не собирался. И именно поэтому я стал в выходные работать с ним в Доле Ангелов, что немного, да смягчило его неудовольствие. Недоволен был уже я, но пока что нужно было это перетерпеть. Я проявил инициативу, а как известно, инициатива инициатора еб-. Кхем-кхем… Инициатива наказуема, поэтому отдувался. И от количества обязанностей был готов лезть на стену. Но препираться с Крепусом не входило в мои планы в силу материальной зависимости и невозможности в ближайшее время съехать в силу возраста. Хоть здесь царили чуть ли не Средние века, однако подросткам жилье не сдавали. Да и ученик алхимика получал небольшие выплаты за свою работу, и я часто докупал ингредиенты из своего кармана для собственных экспериментов, из-за чего оставался практически ни с чем. Я знал, что у меня был счет, доступ к которому я получу на восемнадцатилетие. И до этого времени стоило переждать. Специфика работы в Доле Ангелов оказалась непривычной, поэтому приходилось подстраиваться. После тишины и спокойствия (если Алисы рядом не было) алхимической лаборатории в таверне, казалось, царил хаос. Шумные завсегдатаи, распевающие не самые цензурные песни, куча алкоголя, постоянные заказы и необходимости обслужить посетителей… Пришлось учиться разбираться в вине, которое поставлялось из нашей винокурни, проводить учет, да и вести документацию. Часть документации теперь уходило мне, однако отец ее все равно проверял после. Ошибки были. Но это все было для меня в новинку. Дилюк во всю погрузился в работу в Ордо Фавониус, поэтому в таверне был редким гостем. Иногда его затаскивал Кэйа, что скрашивало мне тянущиеся вечера. — Ты бы видел ужас в его глазах, — смеялся Кэйа, который разместился за барной стойкой и оперся о нее локтями. — Конечно, после такого удара. — Врет, — заявил Дилюк и сам усмехнулся. Но что-то было не так. Он был непривычно задумчивым и много молчал. Я неспешно протирал очередной стакан и с ухмылкой слушал перепалку братьев. Они сильно сблизились с тех пор, как начали вместе работать в Ордене. — Вот и вы двое, — отец показался из-за двери кладовой и улыбнулся. Он сложил руки на груди и встал рядом со мной. — Работа не отпускает? — Еще как, Мастер Крепус, — Кэйа драматично вздохнул и оперся рукой о щеку. — Мы пришли с надеждой, что здесь нас наконец накормят. Я наконец закончил протирать стаканы и прикидывал, как скоро таверна наконец закроется. И пересекся взглядом с Дилюком. И взгляд его мне не понравился. — Конечно, — низкий голос отца перекрывал гвалт в помещение. — Пойдем, Кэйа, поможешь мне. — Сию минуту. Кэйа легко поднялся и последовал за дверь следом за отцом, продолжая увлеченно переговариваться друг с другом. Я оторвал от них взор и опять пересекся с прожигающим взглядом старшего брата. В последние месяца мы мало разговаривали и почти никогда не пересекались, но его поведение приводило меня в замешательство. Причины к такому поведению я не видел. — Хочешь что-то сказать? — прямо поинтересовался. Я протер руки полотенцем и положил его рядом. — Что ты хочешь? — прямо спросил Дилюк. Его взгляд прожигал насквозь, и из-за этого я чувствовал себя не в своей тарелке. У меня были хорошие отношение с обоими братьями. И такая перемена настораживала. — Дилюк, я тебя не понимаю. — Не верю, что ты внезапно захотел продолжить дело семьи, — голос его сквозил холодом. — Есть проблема в том, что я решил помочь отцу? — Да. Почему такая резкая инициатива? Ты от нас отдалился, Кай, и мне это не нравится. Взгляд Дилюка был осуждающим. Он продолжил. — Ты приходишь только когда тебе что-то нужно. Дома не бываешь. Ни с кем не общаешься. Зарылся в своей лаборатории и сидишь там. Ты поменялся в худшую сторону, Кай. — Ты тоже постоянно пропадаешь в Ордене, — сухо заметил я, опираясь ладонями о барную стойку. Претензии Дилюка мне были неприятны: он и Кэйа абсолютно также пропадают день и ночь, пытаясь пробиться выше. И я также желал успеха. — Я не игнорирую семейные ужины, как это делаешь ты. Я постоянно навещал отца с тех пор, как стал рыцарем. Ты этого не делал. А теперь ты внезапно стал помогать в таверне, так что это логично, что я задался вопросом. Что тебе нужно, Кай, что ты внезапно решил сменить модель поведения? Не поверю, что ты внезапно вспомнил о любви к своей семье. Сомневаюсь, что тебя волнует судьба кого-либо из нас. Я невольно сжал столешницу, переваривая все только что сказанное. Дилюк смотрел тяжелым взглядом, в которым читалось разочарование. И неприязнь. Но сказать мне было нечего. Больше мы не разговаривали в тот вечер. И на этом и начался наш разлад. Я еще долго прокручивал в голове разговор с Дилюком. Он был прав, но эгоистичная часть меня твердила, что обвинения с его стороны были неправильны. Мы стали старше. Мы изменились. И это было нормально. Я должен был работать и дальше, если хотел увидеть результат. Но совесть продолжала напоминать о себе. Чтобы очистить мысли я привычно направился в лабораторию. Сегодня был один из тех редких дней, когда я мог спокойно заниматься собственными исследованиями. Альбедо отсутствовал в силу решения вопроса об установке временного лагеря на Драконьем Хребте, местность нужно было осмотреть на наличие хиличурлов, а при необходимости с ними разобраться. Он решил отправиться один, заказы Ордена были выполнены накануне, а новое поступление ингредиентов ожидалось через два дня. Кладовые значительно опустели, работать пока что было не с чем. Но свое у меня всегда было припрятано на такие случаи. Я все пытался сообразить, как же можно было регулировать подачу напитанной энергии в предмет так, чтобы она не израсходовалась за считанные минуты, когда со стороны двери послышался знакомый голос. — Кай, давно не виделись, братец. Обернувшись, я увидел Кэйю, который неспешным шагом пересекал лабораторию. На губах его застыла ухмылка. Хотя бы Кэйа еще не видел во мне врага. И это было для меня важно. — И тебе привет. Что хотел? — Какого ты обо мне мнения, — Кэйа шуточно хватился за сердце. — Я не мог прийти проверить дорого брата? — Кэйа, — устало протянул я и вновь продолжил капаться в приборе. — Ну ладно, мне и правда нужно одного из твоих чудодейственных зелий, что лечит любую хворь, — Кэйа оперся руками о мой рабочий стол и смотрел, как я работаю. — Это что за штука? — Пока что просто железяка, напитанная элементальной энергией. — Как от нее фонит. — Ага, материя не удерживает данный тип энергии… Тут еще нужно работать. — Смотрю, ты работаешь не покладая рук. Так что насчет зелья? — Запас в церкви уже закончился? — только недавно же Альбедо должен был подать отчет об обеспечение городского лазарета. По выражению лица Кэйи стало понятно, что проблема заключалась в другом. — Рыцарь не хочет идти лечиться, — утвердительно произнес я. И тяжело вздохнул. — Должны быть остатки, сейчас посмотрю. В ящике и правда стояло куча склянок, которые я всегда обязательно подписывал и сортировал. Одну из них и передал Кэйе. И вернулся к тому, чем занимался. Энергия все продолжала просачиваться, не желая опутать необходимую субстанцию. Противная модель выходила. — Премного благодарен. Кэйа залпом выпил все содержимое. — Ты что туда перец насыпал? — пробурчал он и поморщился. — Перец?.. — я замер и оставил свою работу, отставляя минзурку в сторону. Нахмурился и повернулся к Кэйе. Тот громко чихнул. — Там не должно быть никакого… — Дилюк стащил бутылку вина из запертого ящика в кабинете отца, — отчеканил Кэйа. Я удивленно таращился на него и наблюдал, как его взгляд делался стеклянным на момент внезапного откровения. Но он уже отошел от резкого приступа и теперь таращился на меня в ответ. — Это что сейчас было? Моя рука уже потянулась к склянке. Откупорив ее, понюхал и невольно поморщился от внезапного кислого аромата. — Алиса… — я тяжело выдохнул и прикрыл глаза ладонью. — Это что-то из ее творений, видимо, флаконы перепутались. Или она воспользовалась моим запасом… — Замечательно, — протянул Кэйа. Он измученно осмотрелся, будто понимая, что застрял в лаборатории надолго, и уселся на один из стульев, что стояли рядом. — Дорогой брат, надеюсь, что ты сейчас заверишь меня, что у тебя конечно же есть антидот. Я лишь обреченно окинул взглядом заставленный рабочий стол. Бесчисленное количество подписанных флаконов, мерная посуда разных размеров и форм, пробирки, мензурки, запечатанные реактивы для катализа алхимических реакций, деревянные стойки-штативы, колбы, ступки из тришираита, что отлично концентрировали элементальную энергию, расколотый обломок кор ляписа, который я все пытался вписать в свой эксперимент… Откуда начинать я не знал. Можно было попробовать дать универсальный антидот, но не было понятно, как воспримет его организм. Вновь по лаборатории разнесся чих Кэйи. Он резко выпрямился и начал тараторить. — Я не закончил доклад для магистра, спихнув его на одного из новичков, и сказал, что тот был на его столе. Он решил, что потерял бумаги… Он все говорил и говорил так быстро, что я мог с трудом разобрать, и смотрел вперед невидящим взглядом. Рассказ дополнялся новыми подробностями, но я не вслушивался и пытался сосредоточиться. Как много времени должно было уйти, чтобы эффект выдохся? Влияло ли зелье на другие органы и системы? Опасно ли это? Чем можно было купировать приступы? Допустимо ли вдыхать пары состава? Мой глаз Бога зажегся и мягким песочным свечением наполнил помещение. — Черт побери, Кай, — сердито произнес Кэйа. В этот раз приступ длился дольше. Минута, но к сути рассказа он подошел в самый конец. — Еще раз я сунусь в эту лабораторию… — Сейчас разберемся, — мои ладони, от которых теплился податливый свет, зависли над атанором, готовые переплетать материю на свой лад, а десятки золотых нитей энергии потянулись к горке азота. Кэйа вновь чихнул. И начался очередной приступ. В это время я сосредоточенно творил. Антидот можно было сплести с составом зелья, что позволило бы выяснить его природу. А это послужило бы толчком в сторону ответа. Энергия непрерывным потоком пронизывала субстанцию, глаза с восторгом наблюдали процесс трансмутации. Немеркнущий водоворот начала и конца, пленительный и величественный, чья пучина полностью овладевала моим вниманием. Каждый раз он завораживал, будто впервые. Материя искажалась под моими пальцами, и я лепил из нее то, что сам желал. Алхимия меняла действительность и понимание этого пьянило. И поэтому моя жажда к алхимическим знаниям казалась безграничной. Алхимическая наука не знала границ, как и не знала законов этого мира. Гео глаз Бога был подходящим для любого алхимика. Энергия направлялась стабильно, без внезапных сполохов или любых других неожиданностей, что было важно в работе. Алхимик должен был достичь равновесия в результате своего таинства, а достичь его возможно только при адекватном вливании энергии в материю. Это сложный и долгий процесс. И я добился нынешнего уровня благодаря терпению Альбедо, который объяснил мне немало мелочей за время нашей совместной работы. Он наблюдал, растолковывал и предлагал примеры. Но главное, он доверял мне допускать собственные ошибки. Светящаяся субстанция опустилась внутрь колбы и в последний раз вспыхнула синим светом. Мои руки опустились, и я устало выдохнул, на миг прикрывая глаза. Алхимия требовала больших затрат элементальной энергии. Я перелил антидот во флакон и развернулся к Кэйе. Он все еще находился в предыдущем приступе, продолжая бормотать себе под нос. — …делинда должна была знать, но мы тогда сбежали. Прерывать это состояние я не решился, не зная последствий. Пока брат говорил, я его рассматривал. И невольно нахмурился. Кожа Кэйи на лице вся покрылась липким потом, кожные покровы были бледны, взгляд метался из стороны в сторону. Руки судорожно ухватились за штаны и сжимали их, слегка подрагивая. Зелье явно давало побочную реакцию, кроме внезапных приступов откровений. Алиса и ее зелья… Нужно было скорее дать антидот. — Черт, — тут Кэйа пришел в себя. Он заметил меня и повернулся. Пальцы отпустили ткань штанов. Я не мог не отметить, что он по какой то непонятной мне причине сильно нервничал. — Ты закончил? — Да. Но должен предупредить, как только выпьешь, ты останешься здесь еще на неопределенный промежуток времени, — я отодвинул руку со флаконом в сторону, когда Кэйа потянулся за ним. Он кивнул, видимо, желая скорее его выпить. — И будешь сообщать мне о всех изменениях в самочувствии. Альбедо вернется в лабораторию только к вечеру, а в церкви эту проблему не решат. — Да-да, давай уже, — Кэйа решительно выхватил флакон. Он уже был готов его выпить, как все повторилось вновь. Рука выпустила зелье и то полетело вниз, но я уже рванул за ним следом, падая на колени. Поймал в последний момент — небольшая часть расплескалась на холодный пол, но это было не страшно. — …и тогда меня оставили на землях Мондштата. Я с непониманием поднял голову и воззрился на Кэйю, так и оставшись сидеть на коленях с флаконом в руках. — Ради будущего Каэнри’аха. В лаборатории повисла тишина. Только мы с Кэйей таращились друг на друга: он на меня в ужасе, а я ошарашено.