Никто не приходит отмечать день рождения Рейган, помимо одного её одноклассника — Бретта Хэнда. Это становится началом дружбы двух аутсайдеров, о которой Рейган вспомнит только спустя двадцать пять лет.
Хлюпая носом, Рейган думала о том, как она благодарна Бретту за то, что он сейчас рядом с ней. Благодарна за то, что искренне хотел стать для неё хорошим другом и напарником. Благодарна за то, что слышал, а не просто слушал.
Эта (пока ещё?) не случившаяся сцена не выходит из его рыжей головы вот уже почти сотню вечеров подряд, отчего практически вытеснила размышления о прошлом, чёртову рефлексию и даже мысли о том, какой же всё-таки у Брэтта любимый цвет…(Потому что наверное синий).
Рейган думала о многом — о том, что же интересного она пропустила на переговорах с Атлантидой, о том, почему в воспоминаниях пропала половина вчерашних суток, о том, почему ваниль и шоколад на пончиках почти не отличаются. Но совершенно не думала о том, что с ней может произойти что-то совершенно непредвиденное, к чему она не могла быть готова. Разрушение базы — регулярность, разговоры про запудривание мозгов обществу — рутина. А вот приглашение в ресторан от лучшего друга — какой-то сюр.
Рейган видела всё в череде белого и красного, в череде гневной безинициативности и яростного исступления, когда глаза закрывала цветная пелена. Она любила видеть всё в красном, ведь не любила в белом. Она никогда не видела, чтобы эту пелену прорезал рыжий, возвращая предметам свои краски. И почему-то ей захотелось прикоснуться вместо красного к нему.