— И почему же ты любишь меня безвозмездно и никак иначе, Флоранс? — спросил я её в прохладный весенний день за чашкой чая, как совершенно обыденную вещь, в душе просто изнемогая от любопытства.
— Потому что ты себя так не любишь, Габриэль. Хотя, думаю, нашлось бы за что. — улыбнулась она точно так же буднично, делая глоток апельсинового сока.
И тогда я понял, что, возможно, Флоранс говорила правду. И воспылал ею, словно ничего на свете не было естественнее.