Сказка о Вороне

Издёрганы, исчёркнуты, Печалью горькою изорваны — В гнетущем танце кружат вороны, Крикливые, угольно-чёрные…

Встарь случилась сказка эта, В стороне с седым рассветом, В мире призрачных теней, Где за честь в былые годы Бились яростно народы И за правду — чья верней… В царстве ветхого тумана Раз по лесу утром ранним, В осени тоскливый день, Звук шагов раздался скромно, А во мгле на тропке ровной Промелькнула чья-то тень. И, во сне услышав шорох, Пробудился старый ворон. Каркнув, крылья распрямил: У корней большого древа Опустилась наземь дева, Словно всех лишившись сил. Волосы сверкнули златом Под простым дорожным платом. Ясный взор с тоской поник — В нем печаль и боль разлуки… Тонок стан, изящны руки И прекрасен светлый лик. В воздухе осенне-стылом Хлопанье раздалось крыльев — Старый вран слетел с ветвей. Дева глянула смущённо, Ну а ворон, изумлённый, Начал так беседу с ней: «Долго ль бродишь, королевна, По краям забытым, древним? В поисках чего?.. Кого?» Отвечала королевна: «Твоя мудрость несомненна — Знаешь всё. Скажи одно: Где, поведай, друг сердечный, Что любить поклялся вечно? Год назад уехал он В эти гибельные страны… Не в плену ли он? Не ранен? Нет ли весточки о нём? Долго я ждала, молилась, И видение явилось: Бледный, в круге чёрных крыл, Недвижим был принц мой гордый, На груди камзол разорван… И неведомый порыв Втайне побудил покинуть Дом родимый и отринуть Всё, что мило было мне. Но горит надежда свято В то, что ждёт нас с ним обратно Свет в родительском окне». Тихо молвил старый ворон: «Встреча с ним тебе на горе… Слушай, бедное дитя! Коль вон той лесной дубравы Ты пойдёшь туманным краем, У гранитного когтя На могильном ветхом круге, Возле ссохшегося дуба, Ждёт тебя твой милый друг, Где настигли смерть и стрелы… Отчего ты побледнела? Отчего качнулась вдруг?.. Ведь твой принц — о, глупый отрок! — Нынче не живой, не мёртвый — Отдал воронам… Постой! Убежала… Что ж, прощу ей», — Глянул ворон, вслед прищурясь И качая головой. …Клочья рваного тумана Голых древ скрывали раны. «Где тропа, куда идти? Этот путь ли будет верным?» — У смятённой королевны Сердце рвалось из груди. Тихо плача, шла, слепая… Шаг, другой… Тропа лесная Снова под ноги легла. И на давнем поле брани — На краю лесной дубравы — Расступилась слабо мгла. В поле в хмуром, сером свете Над полынью веял ветер. Крики бились воронья. Череп старый зубы скалил — Сохранила память стали Эта стылая земля. Вот и круг камней нетленных, Где в былье застыли стрелы… Рядом — мрачный исполин — Дуб вознесся, сух и чёрен. И на нём — Великий Ворон, Думой горькою томим. Вранья стража застит небо, Вранья свита — в ветвях древа… В страхе дрогнула душа — И упала на колени Перед дубом королевна, Замерев, едва дыша. С хриплым карканьем, на время Разлетелось вранье племя, Чтоб замкнуть крылами круг, Сотворив в нем вихрь безликий. В круг чернёный Вран Великий Взмыл и там растаял вдруг… Ветер стих, круженье спало. Дева медленно привстала Над хмельной седой травой, Протянула робко руку К той фигуре, прежде — смутной, Ныне — ясной и живой, С незабвенным милым ликом, Что в вороньем круге диком Ей явилась из теней… В чёрной мантии из перьев И в венце колючем терна Принц склонился перед ней. Голос тихий странно весел: «Ты ли та, о ком я грезил Днем и ночью наяву? Ты ли та, что оказала В день суетный, в вихре бала, Милость сердцу моему? Не спеши ответ давать мне. Видишь — чёрны перья платья… Год уж мёртв я и не мёртв». Прошептала королевна: «Я тебе осталась верной… Прочь сомненья, будь же твёрд…» Косы расплела златые, Чтобы пальцы ледяные Их смогли коснуться вновь. И, заплакав, вспоминала День, в который оба дали Клятву век хранить любовь. Вранья стая в небе белом Вновь вскричала — нагло, смело. «Что же это, милый мой?!» Принц, на них прикрикнув грозно, Уст касаньем вытер слёзы… И рассказ он начал свой: «Помнишь, были в нашем мире Доблесть, честь, балы, турниры — Гордой юности расцвет?.. Да, война казалась важной… Уезжал юнцом бесстрашным, Не видавшим крови цвет. Не прошло и полугода… Что война не благородна, Что запятнан славы путь — Против воли это понял, Видя раны, слыша стоны, Осознав убийства суть. Бился — слепо, спал — метался, — Ведь впервые испугался Слова, чьё звучанье — «смерть»… И пропели мне в сраженьи Стрелы с чёрным опереньем. Притянула хладом твердь — И упал под древним дубом Среди каменного круга, Об одном мечтая — жить! Звуки битвы затихали… Вот над полем страшным стали Мрачно вороны кружить… Надо мной взметнулось чёрным — Сел на ветку старый ворон, Оглядел меня и вдруг Человечьим словом молвил: «Жить тебе осталось долго ль?.. Вот что, слушай, юный друг! Коль земли отвратна стылость — Оказать могу я милость, Век даруя бытия. Но прошу — взамен могилы! — Твое сердце, отрок милый. Ты и смерть иль ты и я? — Выбирай же! Только мудро: Знай, что ты проснёшься утром Принцем вранов — не людей. Да, живым, — но бессердечным. День казаться будет вечным В царстве призрачных теней…» Не успел закончить ворон, Как прервал его я скоро: «Мне жалеть лишь об одном — Не смогу увидеть боле Ту, кого оставил с болью В крае светлом и родном. Забирай же сердце… душу… Не тяни…» — «Глупец, ты слушал?! Хорошо… Ты сам решил!» Дальше — помню смутно — ветер, Хлопот крыльев… На рассвете Я очнулся полный сил, Но уже не человеком… И с тех пор, лишь смежу веки — Зрю страданья, кровь и боль. Тени кружат пред очами… Крики воронов ночами Слышу, слышу над собой!.. Сон и явь перемешались — Вижу я укор и жалость, Пересмешье мёртвых лиц… Ты одна, как свет, мне снилась. Долго ждал… И вот — явилась!» — Завершил рассказ свой принц. «Коли любишь, — он добавил, — Даже с чёрными крылами, Коль со мной желаешь быть — Так примерь же оперенье! И в туманной ветхой тени Будем вместе мы кружить. Что молчишь ты? Испугалась? От тебя нужна лишь малость — Сердце воронам отдать». Улыбнулась горько дева: «Даже если бы хотела, Не смогли б они забрать То, чему лишь ты владыка… Так бери же!» — пала с криком Королевна перед ним. Принц взлетел на древо Враном — Слуг призвав из мглы туманной, Приказанье отдал им. …Налетели, заклевали, Грудь ей в клочья разорвали. Ликованья полон крик! Светом алым озарило… Прошептала: «Принц мой милый…» — И поникла в тот же миг. Ворон-принц спустился с дуба, Вырвал сердце клювом грубо И, помедлив, проглотил. Взвившись, описал три круга И воззвал: «Явись, подруга!» Клёкот враний разом стих, И рассеялись туманы Над забытым полем брани — Вместо девы, взмахом крыл Поправляет оперенье Лебедь дивный, лебедь белый… Ворон, вскрикнув, в небо взмыл. Там метался слепо, гневно, Проклиная королевну — Ту, что некогда любил: «Значит, ты — святая жертва, Ну а я — лишь жалкий смертный, Устрашённый тьмой могил?! И стезя моя преступна? Для меня ты неприступна, Для меня ты высока?!» И вороньи орды дико Изошлись безумным криком, Вторя горю вожака. И чернёной, злобной стаей Вмиг на лебедя напали — Заклевать и растерзать. Но распалась вранья сила — Помешала, защитила Светлая лебяжья рать. Только стоило явиться Благородным гордым птицам — Как на воронов пал страх. Разлетелись, скрылись в поле. С ними — принц, унёсший горе На чернеющих крылах. Ну а лебедь снежно-белый, Бывший прежде ясной девой, С нежной, светлою душой, Слёз жемчужины роняя, Стражей дивной охраняем, Воротился в край родной. На озёрной светлой глади, Стал он стаей мудро править — Глаз отрада для людей, Чьи потомки сохранили Память ту — о сказке-были Про прекрасных лебедей.