Пойми, мы должны стать друг для друга чужими...,– это было последнее, что он мог сказать. И до того последние его высказывание прозвучало печально, что было понятно, что не необдуманные это слова, не искреннее пожелание, а какое-то странное и ужасно печальное принятое им бремя.
Растирая все еще болевшие пальцы, Родион разглядывал облупившиеся стены своей комнаты. Они, всегда остававшиеся незамеченными, сейчас давили на мозг еще сильнее. Так противно это, что хотелось просто уйти от них, выйти прогуляться на такие же серые улицы и мостовые. Ощутить тухлый и прохладный ветер на щеках, наконец оторваться от кровати, кроме которой, кажется, нигде он не был уже как шесть дней. Но нельзя, нельзя, иначе узнает он и темные мысли поглотят окончательно, съедят заживо.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — в заботе о ней спросил Родион.
Её пронзительные глаза отражали истинное умиротворение. — Более чем, не волнуйся.
Родион вернулся к работе, Соня смотрела на рассвет в их городе. Родион часто возвращал взгляд на его любовь, она была прекраснейшей и изумительной для него…
Авдотья Романовна поспорила сама с собою на эту страшную судьбу, вызванную безнадёжным положением, осознание которого и сводило её понемногу с ума. Как же обо всех позаботиться? Как же маменька, Родя? Ужели этот брак стоит их! Если потребуется, решилась Дунечка, она пожертвует… Иначе зачем девушки выходят замуж?