Трудно разглядеть

      Среди разлетающихся в стороны пикселей и растекающегося по телу адреналина, разгоняемого безумно бьющимся сердцем, трудно разглядеть.       Они стоят рядом среди разрушений и пиксельного огня, будто герои чертовых боевиков. Пытаются отдышаться и улыбаются от уха до уха.       Файв смотрит на нее и думает, что растрепанные волосы ей чертовски идут и что это легкое хихиканье сейчас перерастет в заливистый смех, и она начнет припоминать всю их крутизну или идиотские решения вроде «мы же договорились не отвечать на звонки во время битв», и ему так хорошо.       Она тащит его в какое-то кафе, и они едят мороженое, чтобы охладиться, потому что на улице жарко, потому что это не их смена, но какая глюкам разница, и потому что, почему бы и нет, но Файву не помогает.       Мороженое, которое она берет, это кристаллизованный космос, сине-фиолетовое чудо со звездами из кокосовой стружки, и оно так напоминает ему ее волосы, но Мико думает, что он просто хочет попробовать, и предлагает ему свое.       Соглашаться неожиданно сложно, но он все равно перегибается через стол, чтобы зачерпнуть немного космоса ложкой и неожиданно улавливает целую вселенную. Это всего лишь мимолетный аромат чего-то смутно знакомого, чем ему мыли голову в детстве, потому что на этикетке шампуня значилось, что он без слез, а еще волосы Мико пахнут баблгамом, так что он даже не чувствует вкуса мороженого, когда возвращается на место. И это мороженое какое-то неправильное, потому что он утопает в жаре, как будто бы за секунду его охватила лихорадка.       Мико поступает проще — пододвигает его мороженое к себе и пробует. Файву в этот момент почему-то становится чертовски важно, чтобы ей нравились дыня и арбуз. Мико поджимает губы и серьезно качает головой:       — Неплохо-неплохо, — как будто она какой-то критик на кулинарном шоу. А потом прыскает и заливисто смеется. Файв не может не подхватить ее смех.              Когда они играют в аркадном зале или ловят глюков, ему легче. Легче не думать о том, что спрятано под первым слоем адреналина и почему он не уходит так быстро, как раньше.       После какой-то особо потной победы над пиксельным безобразием, они на радостях бросаются друг другу в объятия. И это нормально, тут нет ничего такого, но...       — Эй, я люблю обниматься, но мы стоим так уже минуту, а нам еще работу завершить нужно...       И Файв отстраняется как-то слишком резко и тут же отворачивается. Чтобы... Зачем?       Они завершают работу и расходятся по домам, и никто не вспоминает об этом случае вслух.              У Файва есть огромное количество игр, чтобы перенаправить эти чувства, подключить свои нервы и ток в них к проводам и будто бы стать частью игры. Он всегда так поступал — отдавал этому миру сердце и никогда не жалел.       Но Мико, кажется, начинает что-то замечать, когда он перестает отвечать на ее объятия.       — Напарник, я тебе сейчас, может, великую тайну открою, но правильные объятия, как эчпочмаки по рецепту твоей бабушки, требуют участия с обеих сторон. Эй, я тесто, все в масле, а я духовка, — она изображает руками рты, — давай дружить.       И Файв улыбается, потому что, смотря на Мико, на это солнце, нельзя не улыбаться, и отводит глаза, потому что...       — Эй, — она отбрасывает шутливый тон, — с тобой все в порядке, напарник?       — Мне немного, — он кашляет в кулак, все еще не смотря на нее, — не здоровится.       И он чувствует, как краснеет от стыда, потому что бабушка бы разочарованно поцокала языком, потому что ну как можно быть таким вруном. Она всегда говорила, что он не умеет врать.       Файв чувствует прикосновение прохладной ладони к своему лбу и замирает, даже прекращая дышать.       — Да у тебя жар, — делает она вывод, — Моя мама в таких случаях советует мед и в кроватку. И, раз уж мы оба такие взрослые, для нас в этот список добавляется отгул. Точнее, для тебя!       И он отнекивается, но Мико все равно выпихивает его из магазина и даже предлагает сопроводить до дома, хотя и отмечает, что у них у обоих нет машины, так что это бесполезно, о, может, позвонить маме? Файв машет руками, уверяя, что с ним все будет в порядке и, чувствуя себя полнейшим идиотом, едет домой.       И сидит там с джойстиком в руках перед невключенным монитором, один на один со своими чувствами.       Охх.              На следующий день он идет на работу, и все участливо спрашивают, как он себя чувствует, а Фил даже предлагает отгул.       — Ты не зарься на мой пончик, ты заразный, а если ты заразный, иди домой, — Файв понимает, что все это время пялился в пространство, которое по стечению обстоятельств оказалось дыркой от пончика, и начинает махать руками, осознавая суть претензии, и даже в порыве делает шаг вперед.       — Ну что вы, я не заразный!       Фил еще сильнее отодвигается и загораживает пончик рукой.       — Это не значит, что я дам тебе свой завтрак. Будь ты хоть трижды болен, пончик — это святое! Купи себе свой в автомате, а лучше иди работай.       — Я не... А, ладно.       И Файв уходит.       Боже, до чего же странный разговор.       Файв останавливается перед автоматом с пончиками и серьезно загружается.              Файву кажется, что пончики с фиолетовой глазурью, приобретенные конечно же не в том автомате, а в нормальном магазине, это то, что бы ей подошло. И в глазах Мико будто бы появляются самые настоящие звездочки, когда Файв показывает ей коробку, и они садятся на ближайшую скамейку в парке и едят.       Здесь хорошо — не видны никакие недавние разрушения, как будто бы их никогда и не существовало. Птички поют, деревья качаются от легкого ветра и вроде относительно безлюдно. Так что Мико призывает Элли и делится с ней пончиком. Но Элли воротит нос от фиолетовых и тянется к красно-желтым пончикам Файва, и он ей легко их дает и смеется, когда Мико смешно дуется, наблюдая за тем, как ее птичка ест с его рук. Мико показывает им обоим язык и бормочет, что ну и ладно, ей больше достанется.       — Как думаешь, есть ли серо-красные пончики и с каким они вкусом? — со смешинкой в голосе спрашивает Файв, когда Элли доедает пончик и ей приходится притвориться причудливой статуей для проходящих мимо и удивленно косящихся на нее людей. Дети показывают пальцами и тянут взрослых за рукава, а взрослые поспешно придумывают легенду о телепортирующейся статуе птицы, которая смотрит на непослушных детей. Просто смотрит, но ухх, как смотрит.       — Не похоже, что Альфи любит пончики. Ему бы металл! — Мико воздевает кулак в небо.       — Хорошо, я включу ему вечером Manowar.       — Отлищно! — Мико доедает последний пончик, и Файв выбрасывает коробку. А когда он поворачивается, она облизывает свои пальцы, и он уверен, что она бы сказала, чего пропадать добру, но это так, край мысли, способ за что-то зацепиться, пока сердце делает кульбит. Боже, она такая...       — Милая, — бормочет Файв.       — А? — Мико поднимает голову, и Файв понимает, что произнес это вслух, и заливается краской.       — Эм... Милая футболка, где ты ее купила?       Мико озадаченно смотрит на свою обычную футболку, которую он видел уже не раз, потом на него.       — Тебе снова нездоровится?       Ну как сказать...       — Ммм... — мычит он. Мико протягивает руку к его лбу, но он отстраняется прежде, чем она его касается.       — Ты ведешь себя как-то странно... — медленно заключает она.       И она права, Файв, что ты делаешь?       — Я просто... — Файв медленно выдыхает и усилием воли заставляет себя посмотреть ей в глаза, и внезапно выпаливает: — хотел пригласить тебя на день рождения бабушки, — воображаемая бабушка в его голове качает головой, — я обещал никому не говорить, потому что она не очень любит праздники, но мы решили устроить ей сюрприз, и ты не против... — он сглатывает и прикрывает глаза, но если уж идти, то идти до конца, — поучаствовать?       — Ох, — выдыхает Мико, — Вечеринка-сюрприз? Ты шутишь?! Я определенно в деле!       Файв выдыхает тоже. И Мико хлопает его по плечу будто пытается вбить в скамейку и не смотрит на него.       — А то ты так странно себя вел, я уж подумала... Ты очень не любишь врать, я знаю...       Очень не любящий врать Файв нервно улыбается.              Тем же вечером бабушка ставится в известность, что через неделю у нее день рождения, и что они устраивают ей вечеринку-сюрприз, потому что она не любит праздники, и в общем да.       Вместо того, чтобы казнить его, бабушка только хохочет.       — Хорошо, внучек. Но зачем хоть все эти махинации?       — Я сам еще не уверен, — вздыхает Файв, — Просто ложь тянет за собой ложь.       — Это из-за девушки? — в лоб спрашивает бабушка, и Файв стремительно краснеет, — Есть, к-комбо! Так ведь вы, молодежь, говорите? Их-хих-хих. Это всегда смешно, смотреть на ваши лица. Ради этого стоит жить! Твой отец выглядел также в тот день, когда собирался пригласить твою маму на свидание и попросил ему с этим помочь. Прям точь-в-точь. Вообще-то, это должны были быть сейчас его слова...       Файв поднимает глаза на погрустневшую бабушку, но она тут же ударяет его по плечу кулачком и растрепывает волосы.       — Не кисни, внучек, все будет хорошо! Тебе нужен какой-нибудь совет?       — Я... — Файв хочет отказаться, но сглатывает. Никогда не стоит отказываться от гайдов по прохождения сложной игры. Если она вариативная и называется жизнь, — Я чувствую что-то странное. Я такого никогда в жизни не чувствовал... Ну точнее, чувствовал похожее, когда я играю, но это намного сильнее и не отпускает меня. И я понимаю, что не могу больше просто смотреть... понимаешь? Но... она не чувствует тоже самое. Я же вижу. Я же все гуглил о смущении и его проявлениях, она просто не реагирует на меня так... Но я... не хочу ей врать, наверное... И... Бабуль, что мне делать?       Файв смотрит на нее глазами, полными надежды, пока она гладит его волосы.       — Ну что же ты, ты ведь уже все сказал. Просто прислушайся к себе. Ты ведь умный мальчик. На-аш умный мальчик, — бабушка притягивает его к себе, и трет кулачком по макушке, а Файв заливисто смеется.       И он и правда знает, что делать, когда она его отпускает. Бабушка обещает сама просвятить дедушку, пока без лишних подробностей, и он ей за это безумно благодарен.       Все получилось отлично.       Они развесили гирлянды на улице, протянули их от фургона до столбов, перекрещивая друг через друга, и вытащили складные столы и стулья, которые давно пылились в подвале, пока дедушка полдня «занимал» бабушку, и она очень натурально удивилась, когда увидела все это. А когда все отвернулись, даже подмигнула ему, а дедушка показал большие пальцы.       Боже, она проболталась.       В таком состоянии фейспалма Мико и находит его.       — А это ничего, что они готовят? — обращается она к нему, глядя на бабушку и дедушку, копошащихся в фургоне и угощающих гостей. Еще несколько дней назад всех оповестили об акции, которая сегодня будет в честь праздника. Пришло очень много постоянных клиентов и просто случайные люди и ребята из Хиноби. Никс, например, в своей черно-белой рубашке ходил туда-сюда и заглядывал под столы и опирался на них ладонями, как будто бы проверяя на прочность.       — Нет, им готовка в радость. Как и мне. Как нам обоим работа в Хиноби и игры. Это же классно, когда ты занимаешься тем, что любишь.       Файв улыбается, тоже глядя на фургон.       — Да-а, — протягивает Мико, — повезло же нам.       — Да-а, — протягивает третий голос.       Мико и Файв подскакивают.       — Это всего лишь я, — вверх поднимается рука и по ней уже удается отследить Ханиша. Он хитро улыбается.       — Ах в-вот как, — со смехом в голосе начинает Мико, — Любишь подкрадываться к людям и пугать их? Еще не Хеллоуин!       — А я еще и не старался. Будь уверена, в Хеллоуин я буду лучшим Гномео, спрашивающим кошелек или сердце!       И у них завязывается разговор. Чуть позже к ним присоединяется Захра, к которой, если глаза не изменяют Файву, Ханиш направляет еще больше странных шуток про гномеость. А потом, пританцовывая, подходит Берги и приглашает всех танцевать «под эту чудную музыку» (кто принес колонки?), и точно также утанцевывает, когда все мягко отказываются. Он не выглядит сильно расстроенным, увлеченный музыкой.       И, честно, Файв не против компании. Но сегодня, здесь и сейчас, ему нужно немного уединения. Боже, почему это так сложно?       Вдруг раздается грохот и ойканье, и все поворачиваются на звук. На асфальте лежит, распластавшись, Берги вперемежку со складными стульями. От его ног тянется потухшая гирлянда. Раздвинув толпу аки Моисей, на сцене появляется Никс.       — Так и знал, что что-то не досмотрел, — с этими словами он подходит, чтобы помочь Берги подняться.       Захра и Ханиш все еще смотрят в ту сторону, так что Файв, произнеся быструю немую благодарность небесам и богам днд, выбросившим для него кубик на удачу на двадцать, хватает Мико за запястье и просто смывается, пока они не успели опомниться.       Он надеется, что толпа скроет их силуэты от лишних глаз, и ведет Мико вдоль по улице. Она не сопротивляется, только удивленно смотрит на него.       Файв останавливается только тогда, когда они скрываются за углом, и так резко, что Мико в него влетает.       Они оба ойкают.       — Ой, прости, — Файв принимается извиняться и одной рукой стряхивать с трущей нос Мико несуществующие пылинки.       — Файв, что такое? — наконец спрашивает она. И Файв вздыхает.       Это сумерки и легкий ветер, который немного треплет их волосы. Он смотрит на нее, вглядывается, просто чтобы лишний раз убедиться, что ему не померещилось. Ему кажется, что ей больше пошло бы окружение экранов, какое-нибудь Токио в свете фиолетового неона, но вот они оба здесь, в пригороде, в котором почти видно звезды, если вглядываться достаточно долго. Но ему достаточно протянуть руку, чтобы коснуться всего космоса сразу. И раньше, конечно, было легче и...       — Файв, — Мико машет перед его лицом свободной рукой.       — А? Да, — моргает он. И только тут понимает, что так и не отпустил ее запястье и резко отдергивает руку. Мико прослеживает его действие.       — Мне кажется... — осторожно начинает она.       — Ты мне нравишься, — резко говорит он и чувствует, как все его лицо теплеет, но не позволяет себе отвернуться. С испытаниями надо встречаться лицом к лицу.       — А. — говорит Мико, — А-а-а. Ну, ты мне тоже, напарник, — и смеется, пихая его кулаком в плечо и отдергивает его резче, чем обычно, словно ошпарившись, — Надо было тащить меня сюда ради этого... — бормочет она.       — Н-нет, — Файв чувствует, как храбрость покидает его, но сжимает кулак, а в кулаке воображаемый бафф, — Я... В том смысле что... Серьезно нравишься, по-настоящему. Т-ты меня понимаешь?       Мико смотрит на него долгим нечитаемым взглядом, выглядя при этом, как Битт, когда он зависает.       — ...Ну-у так и я серьезно.       Она снова пихает его кулаком в плечо, но на этот раз это как в замедленной съемке. И Файв качается от ее тычка оловянным солдатиком.       — Нет, — Файв прикладывает два пальца к переносице, а Мико... издает какой-то странный смешок и скрещивает руки на груди, — Подожди, — Файв выставляет руки вперед, — Я имею ввиду, вообще серьезно... Знаешь, как... Д-девушка.       — Ну-у-у, — снова протягивает Мико, — И ты мне. Ну то есть не как девушка, а как парень, ну в общем ты понял…       Она снова делает попытку тыкнуть его в плечо, но Файв перехватывает ее руку и притягивает к себе, опуская лицо на уровень ее лица.       — Ты покраснел, — отмечает она с улыбкой.       — Я знаю, — отвечает он, продолжая вглядываться в ее лицо.       — Как вареный рак. Или как Ника, когда очень на меня злится. Нет, подожди, это, наверное, плохое сравнение, потому что Ника не интересуется мной в этом смысле... И вообще...       — Я не понимаю, — бормочет Файв.       — Чего?       — Тебя. Ну ты же... Нормально выглядишь.       — А как я должна выглядеть? — озадачивается Мико.       — Как... ну... — Файв краснеет еще больше, краска заливает его уши.       — Ты имеешь ввиду... — она показывает пальцем на свое лицо и, когда Файв серьезно кивает, смеется.       — Я не умею смущаться, Файв. Просто не умею, если ты об этом, о чем еще мы с тобой можем говорить, почему мы вообще это обсуждаем...       — Но это невозможно! — восклицает Файв и отходит от нее, принимаясь махать руками и ходить туда-сюда, — Я так много читал...       — Ох, опять твои туториалы... Я всегда говорила, что они бесполезны, лучше осваивать все на практике.       — Но я читал! — Файв в отчаянии поворачивается к ней.       — Я похожа на человека, которому не плевать на какие-то там правила вселенной и всезнающих чуваков в интернете?       — Ты... — Файв прикусывает губу и легонько улыбается, — Ты похожа на вселенную со своими собственными правилами.       — И-и-и-и, — пищит Мико, зарываясь лицом в ладони, — Зачем ты произносишь это так мило?       — Я?       — Ты! — Мико подскакивает к нему и начинает жамкать щеки.       — Микхо-о...       — Милый маленький хомячок.       — Йа не мафеньхий...       Если бы его щеки не были заняты руками Мико, они были бы заняты его самой идиотской в жизни улыбкой. Ему кажется, что он наелся самых фиолетовых бабочек, пахнущих баблгамом и шампунем без слез. Ему кажется, что он готов воспарить в небо и зажечься там новым солнцем, столько в нем света и тепла.       И ему нужно что-то делать с этими чувствами, поэтому он кладет руку на запястье Мико, что заставляет ее поднять взгляд. Ее большие пальцы перестают терроризировать его щеки, вместо этого замирая в уголках губ, которые горят от такой близости. Файв медленно наклоняется до ее уровня, лицо к лицу, как тогда, при их первой встрече, а ее ладони опускаются на его шею. Он думает, что восхищался ей уже в то время. В том числе и за ту беспечность, за ту легкость, с которой она его побеждала. И навсегда победила сейчас.       Когда они соприкасаются губами, это легко, как прикосновение крыльев, но это не значит, что не способно заставить его сердце забиться как колибри и наполниться самым немыслимым теплом.       Они целуются, стоя на углу какого-то дома, всего за какие-то сто метров от праздника. Они целуются сначала неловко, потом смелее, пока каждая клеточка тела не обращается в углекислый газ, готовый взорваться и пока не приходится оторваться, ловя ртом воздух, а потом продолжать превращения кислорода.       Когда они наконец отрываются друг от друга, понимая, что их точно хватятся и пора бы возвращаться, Мико выдает самую энергичную тираду ни о чем и обо всем на свете, например, вот о том фонаре, посмотри, он немного коротит, а какие звезды, подождите, где звезды, не важно, Файв вдруг кое-что понимает. И начинает смеяться.       — Что? — Мико прерывает поток своих рассуждений, чтобы хмурится на него.       — Я нашел. Нашел, как ты смущаешься!       И эта улыбка в который раз за этот день наконец-то заставляет заныть его скулы, как бы говорящие: «Полегче. Не слишком ли много счастья? Ох бедные мы бедные, эксплуатируют нас!..»       И Мико не может не присоединиться.