Вина (рут Миши и продолжение плохой концовки Шизуне)

Трек: Innocence Я лежу на спине, чувствую, что задыхаюсь. Мое тело болит чертовски сильно. Не то, чтобы я был сильно против. Это ничто по сравнению с тем, что могло бы произойти, если бы я отошел от нее раньше, или даже хоть на секунду бы засомневался. Внезапная мысль приходит ко мне из ниоткуда: если бы я, не колеблясь, пошел за ней и Шизуне неделю назад… может, я смог бы оттащить Мишу от машины. — Хиччан, ты в порядке? Как глупо… Это я должен был спрашивать, а не она! — Эм… теперь можешь отпустить? Я… хахаха, я не могу так пошевелиться. Ее слова заставляют меня понять, что я все еще прижимаю ее к своей груди железной хваткой. Чувствуя смущение, я раздвинул руки в стороны. Она, конечно, не может встать, но ей удается поддерживать себя руками, проползая на несколько сантиметров вперед, чтобы посмотреть мне в лицо. — Спасибо, Хиччан. Она улыбается. Это первая искренняя улыбка, которую я увидел от нее сегодня. — Ты уверен, что с тобой все в порядке? Снова…? Раздраженно выдохнув, я вызывающе отвожу взгляд. — Я в порядке. Хочется заплакать в голос… Я говорю прямо как какой-то угрюмый дошкольник… Я оглядываюсь на Мишу, желая извиниться, но слова застревают у меня в горле. Она смотрит не на меня, а на коридор впереди широко раскрытыми глазами. Каким-то образом мне удается развернуться и поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит. Там стоит Шизуне с большой картонной урной для бюллетеней в руках. На нем также лежит стопка бумаг, которые, скорее всего, бюллетени и есть. У нее странная поза, как будто она замерла на полушаге или типа того. Так или иначе, она рядом, а это значит… значит, у меня еще есть время! Я не говорить руками, лежа вот-так, мне нужно только встать и… Я не могу двигаться. Такое ощущение, что все мои конечности тяжелеют, а я смотрю, как Шизуне переводит взгляд с брошенных на лестнице костылей на меня и, наконец, на Мишу. Что-то есть в ее глазах, что-то невероятно близкое к… отчаянию. Почему? Прежде чем мой разум успевает даже попытаться понять, что сейчас передо мной, происходит что-то еще более непостижимое: Сила, кажется, полностью покидает ее тело, и я вижу, как она падает на колени. Коробка выпадает из рук. Листы летят в разные стороны, ложась на пол вокруг. Через несколько секунд тишины до моих ушей доносятся приглушенные всхлипы. Шизуне плачет. Я не понимаю. — Хиччан, — я вздрагиваю от голоса Миши, доносящегося сверху меня тоном, который я просто не могу понять, — ты поможешь мне добраться до нее… пожалуйста? Чувствуя себя полностью потерянным, мой единственный вариант — это молча подчиниться. Я кладу руку ей на плечо, когда она опирается на меня, мы медленно встаем, а затем хромаем к неподвижной фигуре Шизуне. Она смотрит на нас, когда мы приближаемся. Слезы, текущие по ее щекам, теперь отчетливо видны. Я не могу в это поверить. Я никогда не видел, чтобы Сидзунэ плакала. Она никогда не делала ничего подобного, сохраняя часть своей ауры авторитета, даже когда убегала от меня… от нас. Она осталась твердой в своем решении, даже когда закрылась от нас. Ее твердость была, пожалуй, одной из вещей, которые ранили меня больше всего. Это… это зрелище просто нереально. Мои сбитые с толку мысли почти заставляют меня пропустить момент, когда ее руки начинают двигаться. [Простите…] Это то, что она сказала. Я никак не мог неправильно это понять. [Я… не заметила что вы пропали, пока не добралась до магазина, и… к тому времени, когда я вернулась… скорая помощь уже забрала вас обоих… я…] Она снова опускает голову, полностью ломаясь. [Простите, простите…!] Мой рот открывается, но я не могу сказать ни слова. Возможно, так даже лучше. Все, что я хотел сказать ей, ту «правду», которую я так сильно хотел бросить ей в лицо… Вся ситуация кажется настолько глупой сейчас, что я даже не могу выразить это словами. Все стало настолько ясно, что даже такой идиот, как я, мог видеть, что Шизуне не хочет покидать Ямаку, потому что мы ей надоели. Она хочет уйти, потому что чувствует вину из-за аварии и больше не может заставить себя встретиться с нами лицом к лицу. Но как… как я мог настолько неправильно оценить ситуацию?! Этого не может быть! Как она может просить прощения, когда… ну … когда она даже не навестила Мишу в больнице…! …Не правда. Нет, она действительно ее навещала. Даже оставила цветы. Неудивительно, что они привлекли мое внимание тогда. Когда меня положили в больницу после сердечного приступа, моя комната вскоре была заполнена цветами и другими подарками, но больше всего меня интересовал маленький букетик с крошечными голубыми лепестками. Причина была проста: они сказали, что Иванако принесла их для меня. Это стало моей одержимостью только до ее первого визита, одна из первых книг, которые я там прочитал, была о японском языке цветов, Ханакотоба. По-детски голубоглазые: цветы извинения. Когда я увидел их рядом с Мишиной кроватью, я должен был сразу понять, что они означают. Но я не заметил, потому что не хотел замечать. Так конечно было легче. Обвинять Шизуне во всем. Что-то вырывает меня из мыслей: Миша больше не прислоняется ко мне. Она все еще держится за меня, но также медленно опускается на пол. Оказавшись там, она, не теряя времени, крепко обнимает плачущую подругу. Она ничего не говорит. Она, конечно, не может жестикулировать… но, думаю, тут слов и не надо. Когда я смотрю, как рыдания Шизуне немного стихают, я вспоминаю видео Кенджи, которое я видел пару дней назад. Ситуация кажется такой похожей; только на этот раз Шизуне поддержала Миша, а не наоборот. Должно быть, это момент, о котором всегда мечтала Миша, даже если я уверен, что в этой ситуации она могла бы обойтись без этого. Она отличный друг. Ну а я большой идиот. Миша была права во всем. Пока я был занят поиском оправданий, чтобы ненавидеть свою бывшую девушку, которой я начал изменять, девушка, моментом слабости которой я тогда воспользовался, пыталась найти способ достучаться до нее. Она знала меня лучше, чем я сам. Я продолжал пытаться отдалить нас от Шизуне, потому что лишь только мысль о ней расстраивала меня, но, собственно, почему? Было ли это из-за того, что она сделала, или из-за того, что я сделал или чего не сделал? «Думать, что я уже упустил свои шансы все исправить, слишком легко». Это то, что я сказал себе, прежде чем я пошел в комнату Миши несколько недель назад. Мудрые слова, наверное, но проблема в том, что я упускал половину всего смысла. Если бы я действительно их понимал, то подождал бы перед дверью комнаты Совета после того, как Шизуне выгнала меня. Но на самом деле я пошел туда не для того, чтобы загладить свою вину, я просто хотел переложить ответственность на кого-то другого. Остальная часть моей болтовни была просто средством для достижения цели. Миша пошла и сделала то, на что я никогда не осмеливался. Она не сдавалась даже перед лицом отказа. Я мог бы сказать, что полностью оплошал, но это было бы наступанием на те же грабли. Меньшее, что я могу сделать сейчас — это попробовать так же. Мои шансы? … Кого волнуют мои шансы? Я вижу, как Шизуне следует за мной своим взглядом, когда я тоже опускаюсь на пол. Это упростит задачу. [Я — это тот, кто должен извиниться.] Мои слова кажутся довольно спутанными, но я надеюсь, что мне удастся донести свою точку зрения. [Я плохо обращался с вами обоими, отвратительно. И хотя я, возможно, признавался себе в этом раньше, но я никогда не выказывал большого раскаяния, да? По правде, я был слишком занят жалостью к себе, чтобы хоть что-то заметить. Я чувствую себя жалким идиотом, и… может быть, уже слишком поздно говорить об этом сейчас, но, пожалуйста, прости. У меня просто не хватает слов, чтобы сказать тебе, как сильно я обо всем сожалею.] Я пытаюсь сосредоточить свой взгляд исключительно на ней, пока мои руки составляют слова, но все же замечаю, что Миша немного отстранилась, чтобы посмотреть, что я хочу сказать. Как будто я уже недостаточно нервничал… Да заткнись. Меньше жалоб, и побольше искренности. [Но, Шизуне, если то, что я говорю, все еще имеет для тебя хоть какое-то значение… пожалуйста, не оставляй нас вот так. Я… я не хочу, чтобы ты уходила. Даже весь последний месяц, когда мы почти не встречались… тот факт, что тебя не было рядом, что ты бросила нас, вот так… это сводило меня с ума. Я скучаю по тебе. Мы скучаем по тебе. Сильно.] С глубоким вздохом последние осколки горечи уходят от меня. [Только не говори мне, что совсем по нам не скучала…] Мои глаза смотрели на нее долгие секунды, выражение ее лица начало медленно меняться… но довольно неожиданным образом. Шизуне пристально смотрит на меня. Не могу сказать, что мне это нравится, но что-то приятно знакомое есть в этом особом взгляде. За ним стоит недюжинная сила воли. Она смотрит на меня, потому что не согласна, потому что думает, что я сказал какую-то глупость, а не просто потому, что надеется, что, глядя достаточно долго, я или Миша уйдем. Это девушка, которую я узнал и полюбил. Как бы пафосно это ни звучало, я действительно начал бояться, что она потеряна для меня навсегда или, возможно, ее никогда не было с самого начала, кроме как в моих заблудших фантазиях. [Ты дурак?.. Конечно… Конечно, я скучала!] Я слышу, как Миша смеется, а я выдавливаю нерешительную улыбку. Ничто не могло быть лучше, чем ее «дурак». Облегчение омывает меня подобно гигантскому водопаду, полностью стирая оставшиеся сомнения. Это верно. Слава богам, искажателям реальности или чему там еще может быть, что я все-таки не ошибся. И Миша, и Шизуне… Я люблю их такими, какие они есть.