Вина (рут Миши и продолжение плохой концовки Шизуне)

Трек: Letting my Heart Speak Что-то меня разбудило. Я открыл глаза, но не увидел ничего, только полоску света, пересекающую весь этаж и врезающуюся в стену передо мной. Я даже забыл, где сейчас нахожусь , пока события сегодняшнего дня не вернулись ко мне во мгновение ока. Верно. В коридорах общежитий выключателей нет. Свет включается автоматически до наступления сумерек, а после полуночи выключаются, только если датчик, смотрящий вниз с потолка, не активирует кто-либо. Думаю, мое место на этаже — это что-то по типу слепой зоны, хотя спящий на стенке человек не так сильно и двигается, чтобы его засекли. Но если свет выключен… тогда эта полоска… Я медленно поворачиваю голову в сторону, терзаемый абсурдным страхом того, что, если я поверну ее слишком быстро, свет может исчезнуть или окажется иллюзией. К счастью, на этот раз это действительно не мое воображение: дверь Миши открыта, немного. Я не вижу ничего из того, что внутри, свет в комнате просто слишком ослепляющий по сравнению с практически полной темнотой коридора. Я слышу только ее голос. Он идет прямо из-за двери, немного выше меня. — Сейчас правда поздно, Хитчан. Я попытался дать своему выражению немного улыбки, но скорее всего это больше было похоже на зевающего больного ребенка. — Да, так и есть. — Не стоит ли тебе вернуться обратно в свою комнату? Если они тебя здесь найдут, то… ну, ты знаешь, — ее слова звучат так, как будто она подавляет и свой зевок. Я подозреваю, что она не спала и минуты; эта мысль заставляет меня чувствовать себя немного виноватым. Но недостаточно виноватым, чтобы уйти. — Я сказал, что хотел бы поговорить с тобой о чем-то, не так ли?.. В любом случае, не заставляй себя спать. Я просто жду тебя тут столько, сколько ты этого хочешь. Мне нужно еще несколько минут, чтобы понять, что мне нужно встать. Мои ноги просто отказываются мне подчиняться, и я ловлю себя на том, что пытаюсь подтянуть свое тело только руками, хватаясь за дверной косяк для поддержки. Я чуть было не упал, но каким-то образом сумел восстановить равновесие. С той же скоростью вхожу в комнату. Обильно моргая, чтобы приспособиться к свету, я позволил своему взгляду немного поблуждать по ней. Не думаю, что у меня были какие-то мысли насчет комнаты Миши, но даже если бы я их и имел, они наверняка оказались бы ошибочными. «Многообразная» — это, вероятно, лучшее слово для ее описания. В качестве основы у нее те же стены, шкафы и простыни землистого цвета, которые можно было найти и в моей комнате, совершенно обычные, лишенные какой-либо индивидуальности. Но это только на первый взгляд: при более внимательном рассмотрении можно увидеть кое-какие штрихи, которые все же меняют атмосферу в целом. Книги на ее маленькой полке, кажется, отсортированы по цвету, а не по автору или названию, обложки вместе образуют радужный узор. В углу ее кровати сидит маленький сварливый плюшевый мишка в очках и футболке с надписью «не шути со мной», написанной причудливым шрифтом. У него жуткое сходство с Шизуне. Несколько фотографий на стене с семьей или друзьями. На одной из них я замечаю Лилли и вышеупомянутого президента Совета за киоском во время предыдущей Танабаты в костюмах официанток. За ними стоит девушка с подносом в руке. У нее длинные волосы каштанового, а не розового цвета, но выражение ее лица можно было узнать безошибочно. Ну и розовый будильник. Он был чем-то вроде последнего штриха, но было чувство, что он скорее был последним ведром краски, вылитым на почти законченную картину. Часы были украшены танцующими котятами. Ручки сияли. Стоящий на деревянной тумбочке у кровати, он настолько тут неуместен, что от него просто не оторвать глаз. Сама Миша стоит посередине, все еще в школьной форме. Ее глаза смиренно опущены. Очевидно, что из-за меня. Это не сулит ничего хорошего для всех моих планов, но если бы я серьезно рассчитывал на них, то, наверное, никогда бы не осмелился прийти сюда. Мои ноги все еще кажутся странными, так что стоять здесь слишком долго — не лучшая идея. Кровать сейчас выглядит даже почти заманчиво. Я провожу рукой по бежевому одеялу, садясь на него, прежде чем снова взглянуть на Мишу. — Было ли что-нибудь сносное сегодня в столовке? Господи, это вышло совершенно случайно. Похоже, она тоже так думает, если судить по ее растерянному виду. — Чего? — Все-таки нет, да? — я настоял. Не совсем уверен, на чем именно, но все же настоял. Миша на мгновение начинает прощаться с моим рассудком, ну или думает, как вышвырнуть меня из своей комнаты. Я надеюсь на первое, как бы печально это ни звучало. — Хиччан, ты же знаешь, что еда в столовой отвратительная, — наконец отвечает она с дутым лицом. Фух. — Отвратительная для тебя, может быть. Уверен, что намного хуже — это питаться на территории школы. Я клянусь, иногда там нет ничего, кроме травы. — Ха-ха. Бедный ты, Хиччан. Если кто-нибудь знает, к чему приведет этот разговор, намекните мне, ладно? А пока я просто продолжу. — О, так ты думаешь, что грустная история о моих страданиях забавная? Бессердечная, вот кто ты такая, — я драматично указываю на сердитого медведя рядом, — Думаю, что она согласится со мной. Посмотри, с каким неодобрительным взглядом, сидит. Миша ухмыляется медведице и садится рядом со мной. Я предполагаю, с учетом того, что в каждой комнате только по одному стулу, этого следовало ожидать, но все же очень странно, что мы всегда оказываемся на одной кровати. Не то чтобы я хотел вспоминать, что случилось в прошлый раз, ну или в позапрошлый, если на то пошло. — Ты уверен, что она и на тебя не злится? — поддразнила меня Миша. — Думаешь, могла бы? — я возвращаю ей вопрос так невинно, как только могу. Девушка награждает меня смехом. Стоп. Смех Миши в награду? Это что-то новое. Наверное, раньше она делала это так часто, что я просто не замечал истинную его ценность? Сравнимо с алмазами… или может нефтью или ураном… или мне лучше уже перестать сравнивать. — У нее, наверное, и правда много причин быть такой сварливой, — в ее голосе появился оттенок меланхолии. У меня есть некоторые идеи насчет истинного объекта нашего обсуждения. Игрушка напоминает одну очкастую, часто очень серьезную, девчонку не случайно. Вряд ли это подарок, но, по моему, Миша купила ее по схожей причине. — Ну. Думаю, она спешит с выводами, — мне удается сказать это с большей уверенностью, чем я думал, перед тем как разрушить ту атмосферу решимости, которую я мог создать, указывая с ней пальцем на игрушку, — Плохой мишка, плохой. Еще один смешок. Циник во мне подозревает Мишу в слишком большом вкладе в мой нынешний успех, как комика, — Ты такой дурачок сегодня, Хиччан. Без шуток. Я не мог придумать столько глупостей и за несколько дней. Но, когда я не пытаюсь как-то об этом задумываться, то все получается само по себе. Счастливчик… — Я вообще-то серьезно. Я пытался поговорить с ней сегодня тоже, высказывая все, что считаю правильным, но это не сработало. Она настойчиво пытается угрюмничать. Но знаешь, что? Ее золотистые глаза замерли на мне. Она вся внимание, — Да? — Просто потому, что она себя так ведет не значит, что и мы должны. По крайней мере, я не хочу видеть тебя такой. Просто… это грустно. Видеть тебя грустной, я имел в виду. Тебя одну из всех людей. Как же быстро мое красноречие покинуло меня, когда я наконец захотел сказать что-то осмысленное… Мир и правда несправедлив. Еще раз, с чувством:  — Помнишь тот небольшой тур вокруг кампуса, который мы устроили вдвоем в конце обеденного перерыва? Незадолго до звонка ты спросила меня о чем-то, и я не смог ответить тогда сразу. Ну и… — глубоко вдохни и продолжай, — Думаю, что сейчас смогу. Я… думаю… — не торопись, — Ты мне небезразлична. Сильно. Тогда я не думал, что говорить такое будет мудро; я не был тогда уверен, если честно, но, возможно, я просто сыт по горло беспокойствами о подобных вещах. Я просто хочу, чтобы ты знала: я хочу видеть тебя счастливой. Как ты говорила, мы друзья, так что… когда я вижу, как ты грустишь, то чувствую себя очень угнетенно, вдвойне, если думаю, что это из-за меня. Может быть, я не умею ничего лучше, чем отвратительно шутить про поедание травы, но мне все равно, я все еще хочу сделать все, что в моих силах, чтобы это изменить. Просто… пожалуйста… позволь мне, ладно? Я понятия не имею, когда мои руки легли ей на плечо, и вздрагиваю, как только замечаю это. Я рискую взглянуть ей в лицо, которое подтверждает мои опасения: выражение его настолько тревожно, что мне почти больно на это смотреть. Эх, черт. Какими бы обходными путями я все это не подавал, мы закончили, как в прошлый раз, так? Только сейчас все немного хуже, раз уж мы в ее комнате, может показаться, что ей теперь некуда бежать. Но есть одна вещь, что могу сделать я. Уйти. Я отпускаю ее и поднимаюсь на ноги. Слава тебе Господи, похоже, теперь они работают нормально. Удивительно, как внезапно я проснулся. — Ну, думаю, на этом все. Наверное, было глупо вот так врываться сюда, только чтобы тебе все это сказать. Немного эгоистично с моей стороны, да? В любом случае, прости меня за то, что не даю тебе спать. Спокойной ночи. Я поворачиваюсь и иду к двери. Только сейчас заметил, что, и это довольно шокирующе, она была широко открыта на протяжении всего разговора. А вдруг, если кто-то… ох, да всем плевать. Я потянулся к ручке, когда переступил порог, как вдруг… когда мои пальцы коснулись ее, меня остановили. Трек: Breathlessly Я чувствую, как руки Миши обвивают мою грудь сзади, полностью обездвиживая. Это не хорошо. Она ничего не сказала. Я даже не вижу ее лица, не говоря уже о его выражении. Тем не менее, язык тела, кажется, говорит со мной так же ясно, как любое слово, написанное или произнесенное, и то, что оно говорит, доставляет мне огромное неудобство. Это именно то, чего я пытался избежать. Нет, это именно то, чего мы оба пытались избежать, и все же… эти руки, обнимающие меня, настолько реальны, насколько они могут быть. Не паникуй, все в порядке. Я все еще могу сойти с этого пути. Я поддался желанию в прошлый раз и сильно об этом пожалел. Я усвоил урок. Все, что мне нужно сделать, так это уйти. Просто отстранись и сделай пару шагов назад. Ей будет грустно, несомненно, но не сделать это будет ошибкой. Все для нас двоих. Для… …Ох, нет. Черт, нет. Только не это. Ну твою же мать. В пизду меня и мою высокую мораль. Я говорю прямо как Шизуне. Даже слова наши точь-в-точь одни и те же. Я… прямо как… Нахрен… все…это... Я слегка дергаю за ручку, и движением, которое, кажется, занимает целую вечность, дверь закрывается, останавливаясь в сантиметре от моего лица. Я идиот. Но, я думаю, это может помочь. Я, конечно, лицемер, но не важно, какой выбор я сделал, он был мне дан. Я только что сказал Мише, что не хочу видеть ее грустной где-то… пол минуты назад. Называйте меня безмозглым трусливым дураком, но если я пойду, как сейчас, против своих же слов, меня просто на изнанку вывернет. Так что вместо этого я собираюсь сделать нечто, которое, вероятно, оставит ее такой же грустной, но, по крайней мере сейчас, у меня все еще есть ложная надежда того, что этого почему-то не случится. Как удобно. Теперь она тянет меня назад. Я ей позволяю. Это просто пара невнятных шажков с не очень величественным приземлением на кровать. Я рефлекторно переворачиваюсь и оказываюсь на ней сверху. Худшее ощущение дежавю. Даже это сраное покрывало такого же цвета, как у меня. Я ищу ее взгляд, но, как и ожидалось, она закрывает глаза, предпочитая просто лежать, совершенно пассивно. И снова я должен снять с нее одежду. По крайней мере, сейчас у меня есть хоть какой-то опыт в этом. Со временем, когда наши тела запутываются в простынях, я все больше и больше ощущаю себя актером в пьесе. События отличаются, но сценарий и роли такие же. Роль, которую ненавижу, но все равно охотно играю. В конце концов, я не могу отрицать, что часть меня получает от этого удовольствие так же, как она получала и в прошлый раз. Движения мои небезучастные. Наслаждение, которое я испытываю, настоящее. Но чувствуется все, однако, очень пусто. А Миша? Что чувствует она?.. Я немного замедляюсь, наконец замечая одно небольшое отличие. Тогда я хотел, чтобы она молчала. Грусть в ее голосе наполняла меня чувством вины и заставляла понять, какой глупым мой выбор тогда был. Сейчас же, я отчаянно надеялся на то, что она скажет хоть что-то. Остановиться или продолжить. Обсудит со мной погоду. Что угодно. Но она нема. Ее глаза крепко закрыты, и кроме пары тихих стонов, она была полностью беззвучна. Будто она концентрируется на чем-то… или… Может… даже больше… …терпит… меня… Я полностью остановился. Воздух вокруг был холодным и тело будто покрылось ледяной коркой. Это была последняя капля. Некоторое время мне кажется, что весь мир встал вместе со мной. И затем… Трек: Innocence. Я замечаю, как Миша смотрит на меня. Не прямо в глаза, но будто она что-то ищет на моем лице — возможно ответы. У меня нет ни малейшего представления о том, какое выражение у меня на нем прямо сейчас, но я сомневаюсь, что это что-то обнадеживающее, учитывая, насколько пустым я себя ощущаю. Я чувствую, как ее руки скользят по моей спине, обвивая мою шею. Движение странно… нежное. Они тянут голову вниз. Я вижу, как лицо Миши занимает все больше места в моем поле зрения, она, приближаясь… кладет свой поцелуй мне в губы. Миша снова опускает голову на кровать, а я смотрю на нее широко раскрытыми глазами. У нее такая мельчайшая… самая странная… но все еще ее улыбка на лице, прямо как у той самой Миши. И она прекрасна. Я чувствую, как жизнь возвращается в мои конечности. Холодное онемение смывается чем-то теплым… нет, скорее опаляюще горячим, обжигающим меня изнутри. Ее тело, плотно прижатое к моему собственному, кажется, пылает тем же бушующим, невыносимым пламенем, но я стремлюсь стать к ней еще ближе. Наклонившись, я возвращаю ей ее поцелуй со всей своей страстью. А руки Миши так и не покинули моей шеи.