Награда победителя

Лампочка гаснет и подрагивая снова загорается, веки болезненно реагируют на нервный свет. Марисса психует, не застегивается наряд, пальцы перестают слушаться и отдают досадной тяжестью. В мыслях кружится: «Не могу выйти из комнаты, или могу. Да. Нет. Открыть бы окно». Шаг. Ещё шаг. Обманутые ожидания отсутствием свежести. Воздуха не хватает до звона в ушах. «Как вступить в завтра? Без него». Ответов нет. Последний. Последний. Последний вечер. Закрывает глаза и перед ней дерево неизменной с нечеловеческими усилиями выстроенной дружбы, без горизонта и без надежды. Закат притворно счастливых дней. Хотелось бы больше никогда не видеть сад дома Бустаманте. Каждый раз кусочек души откалывается с треском, отдающим в голове, вырезается горячими ножницами. Так близко, но на самом деле слишком далеко. Недосягаемо. Ничего не было до, пустота, и давяще-пугающее восторженное «После», наполненное до краев жизнью, непокорностью и подростковой мятежностью, приносящие трепетные попытки словить все его улыбки и печали. «После» встречи с ним. Твёрдое и уверенное плечо, она всегда была готова подставить. Стоп. Замок на верхней части полукостюма раздражает кожу, как не заметила этого на примерке, совершенно необъяснимо. От избытка горечи и отчаяния появляется неконтролируемый поток словесных описаний будущего, прекрасного и полного планов. Для одного единственного слушателя. Речи с волнами восторженных картинок как спасательный круг в тянущем в бездну море безнадежности. О чем она, если он уедет завтра в другой город, ей не найти сил встать с дивана. Зачем этот бесконечный поток бессмысленной информации, она даже не знает, слушает ли он её. Иногда видит его совсем ушедшим в себя. Есть ли место в его глубинном мире для ярко рыжей обманчиво уверенной, но отчаянно хрупкой любительницы хранить самую суть за семью замками. Три года и шесть месяцев оттачивания абсолютно искренней преданной дружбы, правда, сидящей на сундуке с самым высоким в мире чувством, кирпичами придавленным. Она входит в зал, ранящий выпускной встречает с распростертыми объятиями, набирающий обороты, громкость, градус, алкоголь и пульсирующее веселье. Дым и музыка начинают давить, голоса отдаются эхом, все будто в замедленной съемке. Время останавливается вовсе, когда ловит его взгляд, слышит тот самый голос. Так нечестно нежно звучащий. Сердце защемило беспощадно. Секунда, и на её лице неподражаемая улыбка, глаза от дыма и влажности начинают сиять, это удобно можно выдать за открытую радость выпускницы. Молитвы бывают разные. «Пусть запомнит меня такой. Пусть запомнит меня счастливой.» Он шутливо приглашает на танец, её выдержки должно хватить, установки на прекрасную игру, она мысленно обращается к ним, нет, снова и снова молит остатками разума, рассыпающимися от его прикосновения, чтобы они не подвели. Прикосновение. Губ, ладоней, тишина, невесомость, морская бездна затягивает далеко не одного. Что он делает? Оказались вдвоём на замершей стрелке часов. Невероятно. Видит его полыхающие щеки сквозь приторный дым, он опускает взгляд, слава богу, не отпускает руки. Слава богу, не видит её ликующее и неверящее выражение. Рано ему знать, слишком рано, что глубоко, робко, до дрожи, безумно, удушающе и жизненно необходимо. Вдох. Сжимает его руку, спрятав свои мерцающие эмоции, просит, нет, настойчиво требует взгляда, и стоит ему поднять глаза, дотягивается до вселенной, возвращая поцелуй. От него пахнет ромом, от неё апельсинами, она забывает об этом всегда, но сейчас, когда так четко чувствует его вкус, начинает ощущать лёгкие цитрусовые нотки: «Это я. Я чувствую себя, больше не чувствую леденящие ароматы пропасти. С ним это Я». «Это алкоголь в его крови или все-таки мы настоящие? Если я получу единственный верный ответ, клянусь всем небесам, всем звездам, он однажды узнает мой усыпанный режущими нещадными камнями, покрытыми кровью и единственной слезой безысходности, путь». Отстраняется, вспоминает как дышать, смотрит на него простыми глазами, а он замирает на мгновение. Ничего не понимает в его взгляде. И только её страхи пытаются самодовольно вернуться, ноги отрываются от земли и рёбра чувствуют жаркие и крепкие руки, шея начинает пылать от его сбившегося дыхания, она не успела уловить момент, когда его пальцы сжали спину, сгребли в охапку. Обвивает его руками, в ней нет сил, чтобы ответить крепкими объятиями. Идет другим путём. Никогда так нежно испуганно медленно не дотрагивалась до близкого человека. Словно пальцы по очереди касаются покрытой волнующими мурашками кожи. Пабло поймёт. Уже понял, она чувствует.