***
Мегги буквально вытолкнули из сна. Секунду назад она спала — щелчок, — и вот она уже сидит в кровати, жадно хватая губами воздух и пытаясь понять, что произошло. Её била мелкая дрожь. «Что-то случилось», — билась мысль в голове. Не здесь, но где-то точно произошло, и проснулась Мегги именно из-за этого. Словно инстинкт сработал, как когда неосознанно понимаешь, что огонь — горячий, а лёд — холодный. Ощущения были похожи на те, что она почувствовала, увидев Джона перед калиткой их дома. Тогда она просто знала, что ему не стоит встречаться с её сестрой. Как знала и то, что мама не оставила их без защиты. И теперь она точно так же знала, что что-то произошло. Но её пугал не сам факт произошедшего, а то, что она не могла дать ему название. Мегги выбралась из кровати и на трясущихся ногах пошла в спальню к папе. Попутно она включала свет на своём пути. Ей было страшно: она боялась темноты, но не только её. Девочка боялась того, что произошло где-то, где её не было, потому что знала — произошедшее будет иметь последствия для неё. И ей точно не понравятся эти последствия. Мегги забралась в кровать папы и, накрывшись его одеялом, поудобнее устроилась у него под боком. Её всё ещё била нервная дрожь, но родное тепло и слабый аромат одеколона успокаивали. — Страшный сон? — сонно спросил отец, обхватив её руками и притянув к себе покрепче. — Ага, — вяло ответила Мегги, не желая обсуждать свои дурные предчувствия. — Это всего лишь сон, он не имеет над тобой никакой власти, — так же вяло произнёс отец. Возможно, он и хотел её поддержать, только сон был сильнее, и Мегги буквально ощущала, как отец проваливается в забытьё. — Точно, — кивнула она, а затем положила голову ему на грудь. — Сны — всего лишь сны. Мегги понемногу начала расслабляться, ведь сейчас она была в самом безопасном месте на свете: рядом с её отцом и под защитой её матери. Девочка знала — пока она здесь, с ней ничего не случится. Но также она знала, что долго оставаться в этой безопасности не получится. Но Мегги точно знала одно: сейчас она может спать, потому что её время ещё не настало.***
— Вот чёрт! — простонал Коул, бегло осматривая разруху, которая теперь господствовала в месте их пленения. Ещё пару секунд назад всё было хорошо, насколько это вообще возможно в нынешних условиях. А затем от Марты пошла какая-то неведомая энергетическая волна и разметала всё по комнате: самого Коула отбросило к стене, и он, сильно приложившись головой и спиной, съехал вниз, да там и остался, опасаясь подниматься на ноги. Если будет ещё одна подобная волна, то её он лучше встретит сидя. Он не был птицей, чтобы жаждать полётов. Мужчина сидел и ждал, но, похоже, ничего подобного не планировалось. Марта в бессознательном состоянии лежала на кровати среди кучи перьев, в которые превратились зелёные подушки. И как ему объяснять произошедшее, если кто-то придёт проверять их? А к ним точно придут. Если так подумать, то грохот стоял такой, что их могли услышать не только жильцы дома, но и люди на улице. Коул смачно выругался и поднялся на ноги. В руках он всё ещё сжимал мешочек с очками и склянками. Ну, Кеторин и удружила конечно. Нужно было что-то предпринять — и немедленно. Вот только Коул не знал, за что хвататься. Комнату в первозданное состояние он уже не приведёт. Нужно хотя бы проверить, как там Марта. — Из тебя просто отвратительная соратница. Накосячила и свалила в забытьё, а мне разгребай, — причитал Коул, склонившись над ней и хлопая по щекам, чтобы привести в чувства. Он даже потряс девушку для пущего эффекта, но Марта не откликалась. Хорошо хоть, что дышала. Таскать за собой труп ему совсем не хотелось. Дверь резко распахнулась, и в дверном проёме Коул увидел Рози. Женщина ошарашено воззрилась на него и на разгромленную комнату. И дураку было понятно, что семейная ссора не могла привести к разломанному дивану и заваленному трюмо. Если только Марта не решила опрокинуть его на мужа, конечно. — Что-о… что здесь произошло? — нахмурив брови, Рози уставилась на бессознательную Марту в руках Коула. — Может, Марта на что-то напоролась? — послышался голос Роя из коридора, и в следующую секунду его голова показалась за плечом Рози: выглядел он при этом таким же оглушённым, как и девушка. — Ты колдун, — удивлённо произнесла круглолицая женщина. От такого заявления Коулу даже смеяться захотелось, хотя обстоятельства к тому не располагали. — Я не… — Не он, Марта, — с сомнением предположил парень, а затем, сосредоточив взгляд на бессознательной девушке, чуть увереннее произнёс: — Она ведьма. И очень сильная, раз уж я смог разглядеть её след. На Коула словно ушат воды вылили. Если до этой секунды он ещё мог попытаться отрицать всё, то теперь смысл пропал. Рози судорожно вздохнула, и всё её хорошее отношение к ним и те доброжелательные улыбки и вполне добрые шутки развеялись, как по щелчку. Коул видел, как взгляд женщины стал холодным и настороженным. — Кровавая? — Не думаю, — в голосе Роя не было уверенности. Он словно говорил одно, а подразумевал другое. — Посмотри, её кожа почернела! Коул опустил взгляд и отшатнулся: руки Марты там, где задрались рукава её куртки, были чёрными. Точнее, их словно покрывала та же глубокая тьма, что заменяла небо городу Шарпа. — Точно не кровавая, — Рой, казалось, стал чуточку увереннее, но Коул никогда бы не поверил человеку, который пытался бы его в чём-то убедить таким тоном. Коул не знал, что ему делать. С одной стороны, нужно было немедленно привести Марту в чувство — только она могла помочь им выбраться из этой заварушки. С другой — прикасаться к ней ему совсем не хотелось. Он испытывал дикое желание пойти и вымыть руки с мылом. Не просто ведьма, а ведьма, кожа которой была покрыта странной чёрной субстанцией. Осознание этого в миг разрушило шаткое равновесие их отношений. — Нужно немедленно позвать госпожу Брунгильду, — предложила Рози. — Нет! — воскликнул Рой. — Только не её. Рози укоризненно посмотрела на паренька. — Ты привёл в наш город неизвестную ведьму с неизвестными способностями и говоришь мне, что я не должна поставить в известность глав города? Я правильно поняла? Мальчик мой, ты, часом, умом не тронулся? Или она наложила на тебя какое-то заклятие послушания? Во взгляде Рози отразилось понимание, и Коулу стало дурно. Сейчас они приведут сюда госпожу Брунгильду, и ситуация из критической превратится в фатальную. Схватив Марту за куртку, он притянул её к себе, стараясь не касаться голой кожи — благо, на девушке было много одежды — и, обернувшись к Рози и Рою, попытался изобразить на своём лице нечто, что можно было принять за смирение пополам с паникой. Хотя паники у него сейчас было столько, что хватило бы на целый взвод. — Мы пришли к вам, потому что нам нужна помощь, — затеял он ту же игру, что вела Марта, в надежде, что Рой опять клюнет. — После того, как меня отравили, с моей женой что-то произошло. Мы и сами толком не понимаем. Это нечто просто выплёскивается из неё. Коул тараторил, сочиняя на ходу, сам не понимая, что конкретно говорит. — Недавно пробудившаяся и не контролирующая свои способности? — выпучила глаза Рози и упёрла руки в боки. — Час от часу не легче! — Рози, — умоляюще позвал Рой, — только не Брунгильду, прошу тебя! Она же… Позови госпожу Еву, если тебе так уж хочется привести Старейшин. Но только не Брунгильду. Рози тяжело вздохнула и потёрла переносицу. — Что они тебе пообещали? Признавайся! — Н-ничего… — потупил взгляд Рой. — Не ври мне, мальчишка! — грозно воскликнула женщина, и даже Коул немного ужаснулся. Примерно так на него кричала мать, когда он её чем-то не устраивал. — Я не вру! — попытался отнекиваться Рой, но взгляд женщины стал ещё нетерпимей. — Я вас с Джуди как облупленных знаю. Это же я вас выкармливала, когда у вашей матери молоко пропало, а ты смеешь мне лгать. Что ты, что Джуди, шайка неблагодарных уб… — Рой побледнел, а лицо Рози просветлело. — Значит, Джуди? Судя по тому, как парень то и дело косился на коридор за своей спиной, он действительно подумывал сбежать. — Рози, пожалуйста! — взмолился парень, и в его глазах даже блеснули слёзы. — Говори! — напирала женщина. — Неужели ты думаешь, что я могу ей хоть как-то навредить? Рой мучился. Было видно, как он буквально разрывался между верностью сестре и доверием к Рози. И выбор сделать не мог. Молчание и переглядывание этих двоих затягивалось, и Коул понял, что решать придётся ему. Тяжело вздохнув, он произнёс: — Мы встретили эту девушку на ярмарке, кажется, цирковой… и она направила нас сюда. Рой пронзил его странным взглядом: смесью благодарности и презрения. А Рози вскинула бровь, и, кажется, в её взгляде, направленном на Коула, стало чуть меньше холода. — Вот оно что, — протянула она. — Тогда я приведу госпожу Еву, а вы пока оставайтесь здесь. И ты, Рой, тоже. Она умело затолкала парня в разгромленную спальню и закрыла дверь снаружи. Затем послышалось уверенное цоканье каблуков, и Коул вздохнул с облегчением. Кем бы ни была госпожа Ева, она в любом случае не могла быть такой же, как Брунгильда. Коул не хотел признавать, но эта женщина внушала в него страх. — Ох, ох, ох, — причитал Рой, плюхнувшись на пол рядом с дверью. — Почему вы сразу не сказали, что Марта ведьма? Паренёк косился на бесчувственную Марту в руках Коула и продолжал стонать, словно на его плечи свалили тяжкий груз, с которым он не справляется, и тот давит и давит. По крайней мере так его стенания представлялись Коулу. — Как ты помнишь, у нас и возможности-то не было. Всё так завертелось, — попытался сослаться на обстоятельства Коул. Поверил ему Рой или нет, Коул не знал: парень уткнулся носом в свои колени и продолжал стонать. Похоже, он уже сам не рад, что ввязался в это дело. Вот только Рой сейчас не являлся главной проблемой охотника. Главной была Марта. Натянув на ладонь рукав свитера, он принялся хлопать по щекам ведьму, которую нужно было привести в чувства — и немедленно. Во всяком случае, до прихода госпожи Евы. — Кто она такая, эта ваша госпожа Ева? — спросил Коул, тряся Марту за плечи. Та что-то невнятно пробормотала и даже попыталась отмахнулась от него, что лишь разозлило Коула. — Одна из старейшин, — буркнул Рой в свои колени. — Она добрая. Класс! Добрая ведьма Старейшина. Лучшая и, самое главное, развёрнутая характеристика. Рой вполне мог сказать, что она любит фасоль — тогда у Коула оказалось бы больше представления об этой женщине. Потому что понятие «добрая» настолько же абстрактное, как и «злая». А вот «чокнутая сука» понятие очень точное, как и «мягкосердечный дурак». Вот Рой был именно «мягкосердечным дураком», и если госпожа Ева окажется такой же, то им несказанно повезёт. Коул попытался вспомнить женщин возле постамента и предположить, кто из троих мог быть госпожой Евой, но ею в равной степени могла оказаться каждая из них, и гадать не имело смысла. Он вновь потряс Марту, и, о чудо, она соизволила открыть глаза. — Что происходит? — едва ворочая языком, спросила ведьма, пытаясь сосредоточить свой взгляд на Коуле. Ох, как он жалел, что она не может сейчас видеть его лицо, да и всю комнату. Ему хотелось, чтобы она точно знала, во что их втравила, и какие им могут грозить последствия. — Ты разнесла комнату. В прах. Её глаза и губы округлились, и сейчас она очень сильно напоминала «Крик» Мунка: только руки к ушам приложи — и сходство будет почти портретное. — Вот чёрт! — выругалась Марта и отстранилась от Коула. — Да, милая, я думаю точно так же, — Коул вложил в «милую» столько яда, сколько смог, но Марта не обратила на это никакого внимания. Марта думала. Она так нахмурила свои брови, что они чуть ли не к переносице собрались. О чём она размышляла, Коул не знал, так что сильно удивился, когда ведьма всё-таки открыла рот. — Подай мне очки, которые нашёл, — немного помолчав, приказала она, и Коул, скрипя зубами, подчинился. Марта чуть не ткнула себе в глаз, когда попыталась надеть их, но, нацепив забавные солнцезащитные очки со стёклами в виде сердечек, облегчённо выдохнула. — Вижу, — решительно произнесла она, осматривая разруху комнаты. А ведь недавно тут была маленькая спальня с чрезмерным количеством декора и всяких рюшечек и оборочек, но даже она была лучше того, что творилось сейчас. — Это я сделала? Марта проявила весь спектр ошарашенности: вот тебе и круглые глаза, и придушенный вскрик и зажатый руками рот. Ещё бы, кто угодно удивился бы, если бы смог силой мысли опрокинуть трюмо и разворотить диван, попутно разорвав подушки. — Ты не пострадал? — к немалому своему удивлению, услышал Коул и даже на секунду лишился дара речи. — Не особо. Головой приложился, но в целом нормально, — ответил он и ещё больше удивился облегчению, появившемуся на лице ведьмы. Хотя чему удивляться, ей, наверное, тоже не с руки таскать за собой труп. Коул кратко пересказал Марте события и обрисовал грядущие. Рой подчёркнуто молчал, иногда хмыкая, но Коул так и не понял, что паренёк пытался показать своими междометиями. — Рой, — позвала Марта его таким тоном, точно пыталась успокоить маленького ребёнка. — Я действительно общалась с Джуди, и с ней всё хорошо. Я ничего тебе не внушала, если ты… — Вы бы и не смогли мне ничего внушить, даже если бы захотели, — вполголоса отозвался Рой, приподняв голову и уткнувшись подбородком в колени. — На мне ментальная защита. Её поставила моя тётя, когда я бы ещё ребёнком. Так что привёл я вас сюда по своей воле. Он запустил пятерню в короткие тёмно-русые волосы и взъерошил их. — Ясно, — кивнула Марта. — Нас же не запрут в какой-нибудь темнице? Мы пришли к вам за помощью, а не для того, чтобы причинить кому-то вред… — Вас не запрут, — покачал головой парень и уверенно добавил: — Госпожа Ева не позволит. Коул расслышал стук каблуков по деревянному полу и напрягся. Их точно было три пары. Похоже, Марта тоже услышала приближающихся, потому что принялась поправлять перчатки и одёргивать рукава, стремясь скрыть чёрные пятна на коже. Первым желанием Коула, когда дверь открылась, было придушить Рози прямо там на месте. За её спиной стояла госпожа Брунгильда, улыбаясь своей тёплой с нотками высокомерия улыбкой, от которой по спине холодок бежал. А прямо за ней Коул разглядел ту тучную светловолосую женщину с по-старушечьи скрипучим голосом. И в его представлении та женщина была кем угодно, но только не «доброй госпожой Евой». — Рози? — обиженно позвал Рой, поднимаясь с пола. Выглядел он, как котёнок, которого бросила в воду мама-кошка. — Они были в лизии, — ответила на невысказанный вопрос Рози. — Госпожа Брунгильда решила сопроводить госпожу Еву. — Рози, посторонись, — приказала Брунгильда и, недолго думая, отодвинула женщину в сторону. Размашистым шагом она вошла внутрь, и госпожа Ева последовала за ней. И если движения первой были резкими и даже дикими — она будто пропалывала воздух перед собой, то вторая шла плавно, словно плыла по полу, как по морю. Госпожа Брунгильда окинула Марту оценивающим взглядом, и от этого взгляда Коулу стало дурно: так смотрели на гниющую падаль, а не на живого человека. — Значит, я всё-таки была права, — торжествовала Брунгильда. — Ты ведьма. Деточка, да от тебя за версту фонит магией, ты словно огромный живой маяк. Кто же ты такая? — Не пугай её, — своим скрипучим старушечьим голосом произнесла госпожа Ева и, обогнув свою подругу, села на край кровати, сцепив руки в замок и положив их на колени. — Рози сказала, что ты недавно инициировалась. В твоём роду были ведьмы? — Нет, — тут же выпалила Марта. — Врёшь, — сладко улыбалась ей Брунгильда. — Такая мощная энергетика не берётся из воздуха. В твоём роду были ведьмы — и очень сильные. — Я не знаю, — Коулу хотелось знать, были ли испуганные нотки в голосе Марты фальшивыми или она действительно испугалась. Потому что у него волосы на руках встали дыбом. Брунгильда пугала его. — Я сирота. — Слабо верится, — ответила Брунгильда, склонив голову на бок. — Не дави на девочку, — вступилась госпожа Ева. — Я бы тоже ничего не сказала бы, если бы на меня так напирали. — Ева, я не давлю, лишь пытаюсь добиться правды. А она, как видишь, не желает идти на сотрудничество. Госпожа Ева тяжело вздохнула, и во всей её позе так и читалось снисходительное отношение к Брунгильде. Она словно воспринимала её, как ребёнка — маленького и непутёвого, — а не как кого-то равного, что немало удивило Коула. — Просто это странно, — продолжала госпожа Брунгильда. — С начала лета за нами гоняются охотники. Даже умудряются украсть запасы редкого яда. А теперь здесь объявляется ведьма с сильными магическими дарованиями и её муж, отравленный тем самым ядом. Марта сглотнула. — Расскажи-ка, девочка, как так получилось, что твоего мужа отравили именно хьянгой? — Старейшина упёрла свой ледяной взгляд в Марту и смотрела на неё, не моргая. Коул судорожно соображал, пытаясь придумать, что такого сказать, чтобы им поверили. Вот только в голове не было ни единой идеи. А правда обеспечила бы ему далеко не самую комфортную темницу. Марта, кажется, всхлипнула и, судорожно втянув воздух, принялась рассказывать, а Коул старался не уронить свою челюсть и выглядеть не таким уж шокированным. — Его отравили… Мы сами не знаем, где и когда… ох… Ему было так плохо… он словно заживо горел, — говорила она сбивчиво, подбирая каждое слово. — А когда ему стало уже совсем плохо, я нашла на пороге конверт — в нём был свёрток с какой-то травой и записка… что ему может помочь только это. И что потом мне придётся заплатить… — Заплатить чем? — нахмурила брови госпожа Ева, внимательно изучая Марту. — Не знаю. Просто заплатить. Я испугалась. Только вот выбора у меня всё равно не было, Коул… он же умирал, — в глазах Марты стояли настоящие слёзы. — Я… я дала ему эту траву, и ему стало лучше. Какое счастье! — она улыбнулась сквозь слёзы, которые словно бы подсвечивали её зелёные глаза, однако ни одна капля так и не скатилась по щеке. — А потом… Потом был тот мужчина… в парке… с арбалетом… Он наставил оружие на меня, и я… О Боги, — она судорожно вдохнула. — Я не знаю, что тогда произошло, но арбалет его разнесло в щепки, а мужчина… он умер. Коул сжал руку в кулак так, что побелели костяшки. Если Марта сейчас не врала, в чём он сильно сомневался, то, скорее всего, учитель мёртв, и она убила его за то, что он направил арбалет на её сестру. Об этом необходимо подумать, ведь Марта умело мешала правду с вымыслом, и не запутаться было сложно. — Какой мужчина? — госпожа Брунгильда выглядела заинтересованной. Её глаза даже начали светиться, словно в них пылал огонь. Холодный огонь. — Я не знаю. Я не видела его лица, сразу же убежала. Потом уже узнала, что в парке нашли мёртвого мужчину. — Понятно, — протянула госпожа Ева. — И больше ни травы, ни писем вы не получали? — Нет, — ответила Марта, и Коул кивнул, как бы подтверждая её слова. — А запас этой дряни начал заканчиваться, и мы искали, где взять ещё. У нас осталось на один раз — не больше. — Мы подумаем, что с этим можно сделать, — улыбнулась госпожа Ева, и, протянув руку, похлопала Марту по коленке. Её улыбка лучилась теплом. — Спасибо за откровенность. И всё-таки, кем были твои родители? — Я не знаю. Мне было четыре, когда произошёл пожар в доме и они сгорели заживо. Рой, стоявший у двери, тоже всхлипывал. Расчувствовался парнишка, опять заскочив на крючок Марты. — Вот как… бедная девочка, — госпожа Ева по-матерински погладила Марту по плечу. — Я тебе верю. Но пока вы останетесь здесь, и я повешу на вход магический замок — на всякий случай. — Я думаю, их стоит поместить в карцер, — предложила госпожа Брунгильда, скрестив руки на груди. Ева смерила Брунгильду холодным взглядом и снисходительно улыбнулась. — Я думаю, в этом нет особого смысла. Марта ведь не станет колдовать без разрешения? — Конечно нет, мадам! Я и не знаю, как! Это всё эмоции. — Вот и отлично, — просияла госпожа Ева и поднялась с кровати. — Тогда мы, пожалуй, пойдём. Время уже позднее. И да, Рой, можешь идти домой. Парень облегчённо выдохнул, и его напряжённые плечи расслабились. — Отдыхайте и чувствуйте себя как дома. Госпожа Ева принялась свой тучной фигурой выталкивать всех из разрушенной спальни, что получилось у неё очень даже хорошо. Она пропустила мимо ушей все возражения Брунгильды, хлопая её по спине и приговаривая: — Пойдём-пойдём. Завтра обо всём потолкуем. И послала Марте ободряющую улыбку, а Коулу показалось, что она чересчур внимательно изучает очки-сердечки. Дверь за ними закрылась, и Марта повернулась к Коулу. На её лице светилось невиданное доселе облегчение. — Пронесло, — произнесла она и улыбнулась уголками губ. — Надолго ли? Марта пожала плечами и откинулась на единственную подушку, которую каким-то чудом не разорвало при всплеске её магии. Вокруг взметнулись перья. Коул вытянулся рядом, ощущая себе безмерно уставшим. Ему чертовски хотелось спать, в чём он не стал себе отказывать. Уже засыпая, он осознал одну вещь: никто, совершенно никто, не упомянул о чёрных пятнах на руках Марты, и даже Рой не напомнил о них Старейшинам. Коул не знал, что и думать, но почему-то эти чёрные пятна казались ему дурным знаком.***
Кеторин заварила себе вкусный чай с ромашкой и села за небольшой кухонный столик. Дом у госпожи Евы был одним из самых маленьких во всём городе, хотя внешне не особо отличался от остальных. Однако же все комнатки внутри оказывались мизерными, словно их делали под кого-то очень маленького и худого. В общем, не под госпожу Еву, которая вряд ли могла развернуться на этой самой кухоньке, не задев ничего и не смахнув. В детстве Кеторин очень любила проводить время в этом самом доме — здесь для неё всегда было место и чашка чая. Кеторин улыбнулась, вдыхая знакомый аромат. Ей нравился чай госпожи Евы. Та умела собирать и высушивать травы каким-то неведомым никому способом, из-за чего вкус всегда получался более насыщенным, чем если бы травы заготавливала кто-то другой. В темноте кухни чай дышал паром, а Кеторин, обхватив кружку обеими руками, ждала госпожу Еву, в нетерпении стуча ногтями по древнему фарфору — возможно, такому же древнему, как и сама госпожа Ева. Эта женщина была уже глубоко стара, когда Кеторин ещё и на свете не появилось. Самая старая Старейшина. Возможно, госпожа Ева ещё помнила таинственный город Шарпа, когда в нём горели огни на всех улицах, а жителями пополнились дома. Времена, когда ковен насчитывал больше сотни ведьм, половину из которых раньше и ведьмами бы не назвали — настолько слабым был их дар. Кеторин сделала глоток и блаженно вздохнула: она скучала по этому чаю. Возможно, только из-за него ей стоило вернуться сюда. Входная дверь скрипнула на старых несмазанных петлях точно так же, как и когда Кеторин вошла в дом, а затем кухню залил мягкий свет магического хрусталя. Женщина растянула алые губы в широкой улыбке, приветствуя свою старую наставницу, прятавшуюся за молодой личиной. — Так и знала, что без тебя не обошлось, — скрипнул, как дверь, голос, и госпожа Ева подошла к столу, заполнив собой всё небольшое пространство. — Если что-то идёт странным образом, то к этому непременно приложила руку Кеторин Чубоски. — Я тоже рада вас видеть, — ответила ей Кеторин, припадая губами к чашке. Госпожа Ева села напротив, заняв потёртый резной стул с мягкими бархатными подушками и сняла с пальца переливающееся магическим светом медное кольцо. Стоило тому коснуться крышки стола — и от прекрасной молодой женщины не осталось и следа. Теперь перед Кеторин сидела хорошо знакомая ей тучная старуха с горбатой спиной и такими глубоким морщинами, что её лицо больше походило на бульдожью морду с обвисшими складками кожи. А толстая светлая коса уступила место тоненькой седой; через редкие волосики теперь просвечивалась покрытая старческими пятнами кожа головы. Неизменными остались только знакомые глаза яркого янтарного оттенка в обрамлении складок кожи и выцветших ресниц. — Никогда не могла понять, зачем вы натягиваете на себя эту маску. Все и так знают, что вы самая древняя ведьма. Древнее вас только богиня Фейшал. — Долгоживущая, — скрипнула в ответ Ева. — Точно. — Затем же, зачем и ты прячешься за этой тонной барьеров. Так проще. — Не всегда, — хмыкнула Кеторин. — Иногда хочется, чтобы кто-нибудь разглядел тебя настоящую. А потом ты достаёшь бутылку хорошего вина, и уже не хочется. Кстати, о вине, у тебя не осталось того из запасов Линалы? Ох, вот кто был истинным ценителем. — Нет, откупорила месяц назад, — морщинистые губы растянулись в усмешке. — Тебе стоило вернуться раньше. — Я и не собиралась возвращаться. — покачала головой Кеторин. — Никогда не собиралась. — Кеторин, это твой дом, и он всегда им будет. — Больше нет. Не после того, как вы предали меня, сговорившись ради Клементины. — Я была на твоей стороне, даже несмотря на твой изъян. Ты стала бы лучшей Главой, чем когда-либо будет она. — Стала бы, если бы вы выбрали меня, — губы Кеторин искривила горькая улыбка. — Полно, в тебе говорят старые обиды. Может, пора отпустить их? Ты ведь отплатила ей сполна. — До сих пор не собрала все артефакты для Возвышения? — язвительно поинтересовалась Кеторин. — Осталась только сфера Восхода. Может, подскажешь, куда ты её дела? — Даже удивительно. Я думала, она будет гоняться за ними ещё лет пятнадцать, а она управилась почти за десять. Обидно. — Ох, Кеторин, — только и ответила госпожа Ева, смотря на неё своими добрыми сочувствующими глазами. — Твои бы таланты, да в благие дела. — Откажитесь от Клементины — и верну сферу, — предложила Кеторин, пожимая плечами. — Если бы всё зависело только от меня, тебя уже сегодня возвысили бы, как Главу ковена. Но моё слово — ничто против трёх оставшихся. А они упёрты. Сама знаешь — ведьма без потомства никогда не станет Главой. А ты… — А я бесплодна, спасибо, что напомнила, — отрезала Кеторин, сжав кружку в руках так, что побелели костяшки. — Как тебе Марта? — Милая девочка. Очень сильная, — ответила госпожа Ева. — Брунгильда положила на неё глаз. Думаю, попытается затянуть её к себе. Кто же откажется от ведьмы, да ещё и с комплементалом. — Заметила? — спросила Кеторин, хотя сама уже давно не сомневалась. — Их связь очень слабая, только начинает формироваться, как у вас Люком когда-то… — Не начинай. Люк не моя пара. Ева рассмеялась каркающим скрипучим смехом. — Годы идут, а слова всё те же. Когда же ты наконец признаешь, что он твоя пара и что ты сама оттолкнула его и отдала собственной сестре? — Я никого не отдавала, — натянуто ответила Кеторин. — А Клем всегда любила подбирать объедки, как собака у хозяйского стола. — Ты невыносима и знаешь это. Кеторин лишь отхлебнула чая и пожала плечами, мол, никто не идеален. — В мои планы не входило, что она так быстро раскроет себя. Я ведь ей даже зелье дала, скрывающее магический след. — Что ж, тогда тебе стоило ещё и предупредить её, что не стоит разрушать чужие дома, — посоветовала Старейшина. — Я сказала ей не колдовать здесь… — воспротивилась Кеторин, — но, чёрт, ладно уж, буду действовать по ситуации. Я пока останусь у тебя. Ты же меня не выдашь? — Я — нет, но не попадись на глаза никому другому. Брунгильда до сих пор точит на тебя зуб за то, что ты сорвала возвышение Клементины. — Мелочная сука, — хмыкнула Кеторин. Госпожа Ева выгнула бровь, заставляя двигаться свою дряблую кожу и как бы спрашивая: «А ты — нет?» Кеторин оставила немой вопрос без ответа. Сама-то она точила зубы на многих людей и не собиралась отпускать им их грехи, в этом они с Брунгильдой были похожи, но Кеторин нравилось верить, что здесь их сходство заканчивалось и дальше шли только различия. Кеторин посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и как всегда горько улыбнулась. Вот вроде бы такой маленький дом, но он всё ещё такой большой для настолько одинокой женщины, как госпожа Ева. Их объединяло одно: ни у одной, ни у другой никогда не было и никогда не будет детей. Забавная шутка судьбы — настолько сильные ведьмы могли бы дать мощное потомство, если бы не ошибка природы. Ни одна, ни другая не могли передать свой дар потомкам, в то время как у Клементины, жалкой Клементины, не способной связать даже самую лёгкую магическую вязь без чьей-либо помощи, у которой вместо зелья — вода, были дети. Двое чудесных малышей — Джуди и Рой. А ещё у Клементины был Люциан и статус Главы ковена, пускай пока и только номинальный. Неудивительно, что Кеторин завидовала сестре: у той было всё, чего когда-либо хотела Кеторин, вот только Клементине нужно было другое — сильная магия, передавшаяся во всей полноте её младшей сестре. — Люк, он в городе? — как бы невзначай спросила она. — Не хотелось бы ненароком встретиться с ним. — Нет, его здесь нет. Уехал пару дней назад к кровавым ведьмам засвидетельствовать смерть королевы и Возвышение новой. Кеторин содрогнулась от дурного предчувствия. С кровавыми их отношения всегда были натянутыми. Шаг вправо, шаг влево — и вы уже на границе военных действий. — Хорошо, — Кеторин допила чай в пару глотков и встала из-за стола. — Пожалуй, я займу Вишнёвую спальню. Не говори никому, что я здесь. — Это приказ? — вздёрнула плешивую бровь ведьма. — Всего лишь просьба, — покачала головой другая. Кеторин вышла из кухни и поднялась по лестнице на второй этаж, к Вишнёвой комнате, где надеялась выспаться, потому что была уверена, что госпожа Ева, возможно, единственный человек в Шарпе, кто не предаст её.