Слова, что были сказаны тобой

У Жанетты в детстве были длинные и светлые волосы, лежащие на голове мягкими волнами и похожие на морскую пену в штормовую погоду. Почему-то Бонфуа всегда казалось, что они слиты со светом яркого солнца. У Жанетты, у этой храброй и доброй девочки, были лучезарные и светящиеся голубые глаза, похожие на нежные васильки. Её улыбка придавала сил и говорила о том, что всё будет хорошо. Жанна была особенной, это Франциск понял ещё в пятнадцать лет, когда девочка поведала ему о том, что слышала голос Святой Екатерины. Может, кто-то на его месте и не поверил бы, но только не Бонфуа, испытывающий к ней на тот момент какие-то тёплые и неизведанные пока что чувства. Он был тем, кто уверовал в её слова и поклялся быть рядом до последнего своего вздоха. Он был тем, кто знал абсолютно обо всём. О том, что Святой Михаил-Архангел, Святая Екатерина и Святая Маргарита говорили с ней, являлись к ней, обращаясь с различными наставлениями, которые первоначально по сути не отличались от обычных церковных предписаний. Она верила ему, и эта вера была слаще вина. Её родители отчего-то с самого начала невзлюбила мальчишку, наверное, как позже ему думалось, дело в не самой лучшей репутации его семьи. Но это никогда не останавливало Бонфуа, он раз за разом приходил к ней или же вставал на её пути, улыбаясь так обворожительно и обаятельно, что каждая девчушка в Домреми краснела. Но только не Жанетта, она была особенной, и ему это нравилось до дрожи по коже. Нравилось, что смотрела на него хмуро, даже как-то раздражённо. Нравилось, что порой проходила мимо, будто бы его вовсе и нет. Нравилось, что она выделялась из этой безликой и тупой толпы. Даже если бы д'Арк не слышала голоса, он бы всё равно возвысил эту деву, что посмела покорить его сердце одним лишь пронзительным взглядом. Вот только была у них общая тайна... Они оба видели золотую нить, связывающую их длани, и чем дальше они находились друг от друга, тем сильнее нить больно впивалась в кожу, оставляя винно-красный след, видимый всем. Жанетта, как послушная дочь, хотела рассказать об этом матери, но Франциск одёрнул её и сильно напугал, рассказав, почему ещё до его рождения умерла сестра. — Они думают, что эта нить имеет дьявольские корни. Они убьют нас из-за неё, Жанетта... — сказал тогда Франциск, с теплотой и нежностью сжимая ладошку девочки. — Почему? Она же цветом схожа с нимбом ангелов... — Я не знаю, но матушка рассказывала, что из-за этой нити моя старшая сестра и умерла... После этого разговора прошло так много времени, и с каждым пережитым месяцем чувства Бонфуа становились всё сильнее и острее, однажды он более не мог держать их в грудине, где всё набухло от любви. Любовь, что в быстром вальсе рассыпается, разбиваясь о прочный хрусталь реальности... Какое же это прекрасное и в то же время печальное слово, именно это осознал Франциск, когда был отвергнут девой из Домреми. В тот день они опять сидели у дерева фей, а Жанетта что-то снова ему рассказывала, вот только парень её не слушал, он пребывал в своих не самых лучших мыслях. Когда же она легонько толкнула его в плечо и спросила, в чём дело, Франциск тяжело вздохнул. — Знаешь, Жанна, отчего-то мне хочется исцеловать из конца в конец твоё милое личико, моя... птичка, — нерешительно прошептал француз, а после, не дав ей даже изумиться, прошёлся губами по этим девичьим рукам и вкруг пальцев. В эту самую минуту он готов был заключить в поцелуй её пылающие, словно губы, веки и эти нежные ланиты, вот только... Жанна оттолкнула его. Её испуганные глаза смотрели прямо в душу, юноша же лишь мягко улыбнулся в своей привычной манере, так, чтобы невозможно было понять его истинные эмоции. — Прости, я оступился. После этого инцидента дива, что ярче полуденного солнца, стала его избегать... Те её бесплотные слова застыли изваянием на его сердце — болезненные, невнятные и евангельские. Он много раз винил себя в том, что произошло, потому что, если бы он этого не сделал, Жанна не перестала бы ему верить и сказала бы, что собирается покинуть родительский дом. Он мог бы уберечь её... Но что бы сделал Бонфуа, если бы узнал правду? Ответ прост. Он пошёл бы за ней. Теперь же, по прошествии долгого времени, у Жанны волосы тусклые и схожи с соломой в гнезде, будто бы пёрышки убитой птицы, глаза более не светятся, но и слёз в них нет, лишь нехорошее предчувствие тенью ложится на чело. Кровавые десница и зубы  — её правда и исповедь. Франциск тяжело дышит, всё ещё не оправившись от этого кошмара, который надолго останется в его памяти. Он видел свою милую Жанну, вот только изнемождённую и усталую, намертво привязанную и покорно ожидающую своей смерти. Что это было? Обычный ночной кошмар? Будущее? Или же то, что уже произошло?.. Не ощущая долее боли от нити, что от долгой разлуки стала частью его грубой кожи, Бонфуа опустил взгляд, тут же заметив разорванную нить. Резко всё в груди похолодело. «Жанетта мертва?..» Не уберёг он деву, и пускай по всем городам прошла молва, что именно она — та дева, что спасет Францию, он до последнего надеялся, что речь о ком-то другом. А ведь Франциск так и не сдержал свою клятву быть рядом с ней до последнего своего вздоха...