Слова, что были сказаны тобой

1914 год — Я видела ночь темнее самой черни, освещённую отчего-то знакомым мне светом, ярким и благоденственным. Он обволакивал с ног до головы не только меня, верную заветам Господа, но и всю Францию, месье Бонфуа! — её голос был всё так же сладок, как и вересковый мёд, словно не прошло пять мучительных веков. — Вот тогда-то я и поняла, что не должна ехать обратно в Америку. Я остригли свои длинные волосы, надела мужскую одежду и пошла добровольцем записываться в солдаты. Почему-то она улыбалась, как сказка и чудо, не смущаясь того, что стоит почти что разодетая, смотрела же ему в глаза так, будто бы они равны. Когда он приехал по какому-то важному делу, то сразу же, выйдя из машины, увидел довольно интересную картину: один из солдат выволок сопротивляющегося мальчишку из здания. Издали Франциск даже не понял, что это девушка. Лишь когда подошёл, он осознал, кто перед ним стоит. Когда их глаза впервые встретились — её такие холодные, пронизывающие насквозь душу, и его, такие удивлённые, — Франция забыл о звуках, плохой погоде и даже о своих важных делах. Его длинные пальцы хотели лишь одного: потянуться к её милому личику и прикоснуться к щеке, чтобы убедиться в том, что это всё не сон. Он хотел ощущать её, чувствовать, что она прямо здесь, под кончиками пальцев, это успокоило бы француза. — Вы говорите такие занятные вещи, Лиза… Неужели… — он выдержал какую-то непонятную и загадочную паузу. — Неужели сам Господь направил вас к нам? Слышали ли вы его голос или же голоса Святых? Она была в одних лишь мужских штанах грязного цвета и по-быстрому застёгнутой испачканной рубашке, на которой не хватало пару пуговиц. Виднелись очертания груди, которую она утянула бинтами до того, как явилась сюда и её заставили раздеться. Только это и раскрыло американку… — Что? Нет, что вы, месье Бонфуа. Просто… в ту ночь я легкомысленно позволила холодному воздуху окутать моё тело, измученное долгой разлукой. Всё преисполнилось такой красотой, а небо и дома… казалось, они превратились в настоящее произведение искусства. Месье Бонфуа, я уверена, что нашла свой истинный Дом. Это я осознала в ту роковую ночь. Мой Дом — Франция, которую я должна защищать наряду с мужчинами! Неожиданно её бледное и усталое лицо озарила какая-то счастливая улыбка былых дней. Тут же Бонфуа показалось, что голубые глаза девы наполнены солнечными лучами небес, освещающих тихий Рай. Она по-прежнему была той самой доброй, сильной духом и храброй Лотарингской девой, настоящим ангелом в человеческой плоти, Жанной д’Арк. Пускай на её лицо и легла какая-то тень некой мертвецкой усталости, цвет её уст был наполнен нежным персиковым оттенком жизни. — Вы так забвенно хотите сражаться за страну, в которой ранее никогда не были, за страну, которую знаете от силы месяц, за страну, что… — прикрыв глаза, Франция только было начал говорить, как Лиза перебила его. — Я хочу сражаться за страну, за которую у меня болит сердце! Оно обливается кровью всех французов… Пусть я и чужачка для всех, пусть я американка, а не француженка, пускай так и будет, но не мы, дети Божьи, определяем, где нам родиться, а сам Бог. И всё моё нутро кричит о том, что я должна остаться здесь, отчего-то всё кажется мне таким родным… А разговаривая с вами, мне кажется, что я беседую со старым знакомым, которого не видела лет сто! — произнесла уверенно Лиза, сжав пальцы в кулаки и смотря прямо ему в глаза, хмурясь. Бонфуа лишь натянул на лицо короткую улыбку, а после, сохраняя личную дистанцию девушки, нагнулся, вглядываясь в милые черты лица. Она тут же сделала шаг назад, не ожидав такого. — Хм… А что ещё вы чувствуете, находясь рядом со мной? Просто интересно! — тут же поспешил оправдаться Франция, выпрямившись, но после добавил: — О, чувствовали ли вы какой-то неясный порыв, связанный с Францией? А снились ли вам странные сны о войне? — Вы задаёте весьма… странные вопросы, месье Бонфуа. Но… — Лиза тяжело вздохнула, почему-то чувствуя, что ему она может рассказать абсолютно всё. — Насколько помню, мне никогда не снилась война. А приехала я сюда из-за работы отца, я ничего не решала. Но я всегда чувствовала себя чужой и будто бы не в своей тарелке в США. Чужая в собственном Доме… «И не зря, ведь душа помнить твой истинный Дом, Жанна…» — Только здесь я почувствовала себя родной. Мне здесь хорошо душой. А по поводу вас… Хм, — Лиза на мгновение задумалась, не сводя хмурого взгляда с мужчины. — Мы раньше с вами нигде не встречались? У меня такое ощущение, будто бы мы знакомы не один год… А когда я услышала ваш голос, то мне на миг почудилось, что это вы звали меня в моих снах. «Я ждал и верил. Моя надежда на то, что я увижу тебя вновь, не пропадала ни на секунду. Я наконец-то нашёл тебя, Жанна. Это ты и никто иной!» — Что же говорил этот голос из ваших снов? — с интересом спросил Франция, наклонив набок голову. — Ну… — девушка слегка замялась, после чего её щёчки укусил румянец, пальцы же американки сжали до побеления ткань рубашки. — Э-Это слишком личное! Лиза тут же отвернулась, прикусив свою нижнюю губу, боясь, что её разоблачат. Бонфуа лишь приобнял девушку за плечи и заметно погрустнел. — Лиза, скажите, вы уверены, что хотите отправиться на фронт? — Лиза, услышав это, кивнула согласно головой, из-за чего Бонфуа тяжко вздохнул. — Война — это ад на земле. Она сгубила за всю историю человечества столько жизней… Вы когда-нибудь слышали о Жанне д’Арк? — Нет, не доводилось. Кто это? — спросила американка с видом чистейшего простодушия. Сердце знакомой болью отозвалось эхом внутри девушки… Он говорил не слишком долго, но с таким запалом и восторгом, с такой любовью, которая чувствовалась в его словах и голосе, что Лиза утонула в этом изумлении. — … К сожалению, она несправедливо была сожжена. Лиза, знаете, вы очень сильно напоминаете мне эту храбрую деву, к примеру, тем же стремлением помочь Франции. Но… было бы лучше, если бы вы думали о своём собственном благополучии и счастье. Вам стоит счастливо прожить свою короткую человеческую жизнь. Наслаждайтесь всеми радостями жизни, пока можете, не бросайтесь бездумно в объятия войны и смерти. Это ни к чему. Уезжайте в США, там будет спокойно, я уверен. «В конце концов, ты так много сделала для меня в той жизни. Молю, просто живи и будь счастлива, большего мне и не нужно…» Она скинула руку мужчины со своего плеча и посмотрела на француза с неописуемой болью, он тут же остановился как вкопанный из-за её взора. — Моё счастье заключается в благополучии страны, которая стала мне Домом. Я не могу просто сидеть в безопасности и думать о том, сколько уже жизней люди отдали за эту замечательную и прекрасную во всех смыслах страну! Я готова лично пасть на поле боя, чтобы помочь Франции, даже если не осознаю всех причин существования этой войны! — прокричала она голосом, в котором были горькие слёзы. «Может быть, он хочеть посмеяться надо мной, возмутить мою душу и потом оставить? Неужели он подошёл только для того, чтобы после тоже опозорить меня?» Франция сразу же понял, что она всё та же внутри и снаружи, поэтому он кивнул головой, не собираясь долее задерживать её, а тем более отговаривать. А зачем? Это же д’Арк, она всё равно получит то, что хочет, и Бонфуя это прекрасно знает. — Пойдёмте, Лиза, я договорюсь с кем надо и вас зачислят в армию. — Не думаю, что это и впрямь случится. С учётом, с каким позором и с каким смехом меня оттуда выгнали, — Лиза поникла, это было понятно по её грустном лицу. И почему-то ей по-прежнему казалось, что тот тоже хочет посмеяться над ней... — А вы докажите, что выше этого! Утрите им всем нос и покажите, что вы способны на многое, Лиза! — с воодушевлением прошептал Франция, намереваясь поселить в эту деву надежду, а ещё и мотивацию. Это всё, что он мог для неё сделать… Её голубые очи от удивления распахнулись, она смотрела на него с таким изумлением и непониманием, что на миг Франциск растерялся. Как понял француз, в эту американку никто не верит, особенно в её цели и мечты. Что ж, похоже, история в каком-то смысле повторяется… Или же нет? — Благодарю за столь дивные и мотивирующие слова, месье Бонфуа. Спасибо… — с искренностью в девичьем голоске ответила Орлеанская дева, на что Франция улыбнулся. «Наконец-то и лилии зацветут…»