Дурные сны

      Ночь была светлая. На небе не было ни облачка. И лунно-звездный свет прекрасно отражался от снега. Хорошая ночь, чтобы совершать беззакония и надеяться не быть при этом обнаруженными.       Плотно зашторив окно, чтобы с улицы не было видно света Двалин и Торин что-то искали в бумагах. Бофур стоял с другой стороны шторы и смотрел на улицу, чтобы предупредить их, если кто вдруг появится.       Но ночь была самая поздняя. Даже те, кто мучился бессонницей, уже давно должны были спать.       – Не напомнишь, что мы ищем? – проговорил Двалин едва слышно.       Торин закрыл очередной ящик стола и выдвинул последний – самый нижний.       – Документы Тианы. Он забрал их перед тем, как сжечь ее дом.       – Они настолько важны?       Торин на секунду отвлекся и посмотрел на Двалина.       – Там были письма ее матери и какие-то рисунки…       – Рисунки? Ты хочешь сказать, что мы рискуем всем на свете из-за каких-то рисунков?       – Да. Но мы не рискуем. Бофур?       – Все тихо.       – Вот видишь… и я вообще-то не хотел тебя брать с собой, если ты забыл.       – Кажется, нашел,– Двалин достал из шкафа объемный сверток, перевязанный синей лентой. – Она ведь сказала синяя лента?       – Синяя…– задумчиво отозвался Торин, смотря на последний выдвинутый ящик – точнее внутрь него смотря. Там лежал до того старый конверт, что казалось, он рассыплется если только взять его в руки. Он бы вряд ли обратил на него внимание – для бумаг Тианы он был слишком тонким и маленьким. Но на нем стояли гномьи руны. Защитные – такие всегда ставили на письма, которым предстояла дальняя дорога.        «Господину правителю Синих гор» - было подписано на общем языке.       – Идем,– шикнул Двалин на Торина. Торин поспешно засунул конверт себе за пазуху и закрыл ящик.       – Да, идем. Бофур.       Небо улыбалось им в эту ночь. Их никто не заметил. А в захламленном разными бумагами, свертками, письмами кабинете правителя понять, что что-то пропало, было почти невозможно.       Тиана не знала, куда они уходили, иначе конечно бы их никуда не пустила. Дис тоже не подозревала. Один Фили застукал их перед самым выходом и теперь сидел на кухне, надувшись как мышь на крупу – они с собой его не взяли.       Бофур любопытным никогда не был, поэтому не остался и поспешил домой. Двалину впрочем, было немного любопытно, и он задержался на кухне. Торин осторожно развязал сверток.       Письма… и рисунки… все, как она и сказала – на многих рисунках был изображен Эребор. Даже у Двалина подступил ком к горлу. Торин просто не мог смотреть и поспешно отложил их в сторону. Фили взял их в руки и медленно рассматривал. Никаких вопросов он не задавал.       Это рисовала и мама Тианы и ее бабушка. Некоторые были очень старые, будто их вынесли из самой Горы, спасаясь от огня Дракона. И словно в подтверждение этого одна или две картинки имели опаленные огнем края – вряд ли от Дракона… если бы их зацепило его пламенем, от них не осталось бы ничего. Но все равно это было жуткое зрелище.       – Ты помнишь тот день, Двалин? – спросил Торин едва слышно. В голосе его звенели слезы. Но глаза его были сухими.       – Помню… колокол звонил… Я пытался найти Дис. Она так испугалась, что забилась в каком-то старом чулане… Не знаю, каким чудом я ее нашел… и вывел оттуда…– он замолчал.       Фили отложил очередной рисунок.       – Это Аркенстон? – спросил он.       – Камень короля. Дед пытался его забрать с собой… и не только его… он пытался спасти золото, а не жизни…       – Торин,– мягко перебил его Двалин. Но Торин договорил.       – И он потерял камень в сокровищнице, когда Дракон достиг ее… Вот о чем говорил мой отец, Фили. Вот, что значит драконья болезнь – поставить злато выше жизней своей семьи, своего народа.       – Он не мог ничего сделать.       – Но он и не пытался ничего сделать! Там у ворот я дал бой Дракону… – Торин невесело усмехнулся. – Какое громкое слово – дал бой. Нет, я просто поставил гномов. Распорядился где встать лучникам… я лишь дал им надежду на несколько минут… против Дракона нельзя выстоять. Его пламя – это не просто пожар, это смерть. Многие умерли в этот миг… Лучники погибли все. Он выпустил пламя в них… и нам удалось выжить…       Он закрыл лицо рукой, чтобы не вспоминать это. Но забыть было не так легко. В последний раз, обводя свое войско взглядом, он посмотрел и на лучников тоже…       Он вздрогнул.       – Хватит об этом,– грубо сказал он и достал другие картинки. На них были изображены какие-то гномы – довольно умелой рукой.       А вот и маленькая совсем Тиана. И…       – Это же ты, дядя? – удивленно проговорил Фили.       – Похоже, что я…       – Как давно нарисовали этот портрет?       – Давно… Все, довольно на сегодня. Всем спать! И так уже скоро утро!       Он шикнул на Фили и тот послушно, хотя и нехотя удалился. Двалин тоже было ушел, но задержался, видя, что Торин сам не спешит идти спать.       Торин достал конверт.       – А это что?       – Я не знаю… сколько ему, по-твоему, лет?       – Лет пятьдесят точно есть. А что это?       – Это от гнома – правителю… и я…       Торин достал из конверта письмо. Оно сохранилось куда лучше конверта. Его не часто доставали из конверта, лишь несколько раз может быть. Но оно было порвано и кое-как склеено. Но не все кусочки очевидно нашлись. Не было нижнего угла, где должно быть стояла подпись. И серединного кусочка тоже не было.       – Читай вслух.       – «Многоуважаемый государь, правитель Синих гор! Обращаюсь к вам с большой просьбой. Я…» вот балрог! Здесь нет куска страницы,– проговорил Торин про себя и продолжил чтение. – «… дать мне знать, что сталось с Торином – королем гномов. Жив ли он? Прошу передать мое письмо ему, если только есть у вас такая возможность. А если нет – умоляю ответить лично…»       – Это все?       – Все.       – Кто бы мог это написать?       – Мне интересно не это… а то, какой ответ получил отославший это письмо.       – Спросить нам, по крайней мере, не у кого. Нынешний правитель пятьдесят лет назад еще в колыбельке лежал.       – И почему «Торин – король гномов»? Отославший письмо точно знал, что дед и отец… что я стал королем… но так не обращались ко мне никогда. Никто. Мне дали прозвище Дубощит – в этот самый день…       – Значит этот гном не с Железных холмов. Ведь Даин дал тебе это прозвище…       – И откуда этот гном? Мне не передали это письмо… смотри здесь дата… да, пятьдесят пять лет назад. Двалин… пятьдесят пять лет назад мы уже обосновались здесь. Ты и Дис поженились. Все знали, что она моя сестра… и если меня не было в городе, письмо должно было быть передано ей… но его не передали…       – Правитель решил все по-своему… может даже вовсе не ответил.       – От кого это письмо…       – А почерк? Мужской или женский, по крайней мере?       Торин пожал плечами.       – Не понятно… буквы ровные… так мог писать и гном и гномка… Это странно… но давай ложится.       Торин прошел в свою комнату. Ему даже грустно стало не увидеть на кровати Тиану. Он так уже привык спать рядом с ней… Но теперь у нее была своя комната.       До Весны было далеко. Да только, какая теперь разница?..