Дурные сны

      Это были странные несколько дней в жизни Торина. Ему пришлось мириться с тем, что кто-то был рядом, когда он спал. Он не мог оставить Тиану и уйти в другую комнату. Если бы люди правителя пришли неожиданно – ночью… по указке хозяина, он бы ничем не смог помочь ей и крепко бы спал даже в соседней комнате. Сон его в последнее время не был чутким. Ему нужен был хороший отдых, чтобы восстановить силы и вернуться в привычную колею, но после кошмаров, что мучили его все начало ночи, остаток он или проводил без сна, или спал ровно мертвец, ничего не осознавая.       Поэтому он хорошо запирал дверь, а его кровать стояла так близко к кровати Тианы, что если бы кто и вздумал врываться сюда, она могла бы разбудить Торина, дотронувшись до него.       От прикосновений, в отличие от звуков, он просыпался сразу.       Просыпаясь иногда от очередных кошмаров, он ловил на себе пристальный взгляд гномки. Но она поспешно отводила взгляд, и обоим было неловко. Она видела то, чего никому не полагалось видеть. И она понимала это.       Торин был благодарен ей за то, что она ничего не спрашивала.       Каждый вечер, как темнело, приходил Оин. Ее ноги быстро заживали. И с каждым днем болело все меньше. Оин обнадеживал, что уже через несколько дней можно будет начать потихоньку вставать.       Редкие выходы Торина в город не приносили хороших новостей. Наоборот, правитель искал ее. Торин видел разные объявления, слышал новости.       Правды в этих новостях не было, а только выкуп за обнаружение бедной больной гномки, что сошла с ума после пожара. Естественно там не было и слова правды о том, для чего эту гномку разыскивают.       Торину оставалось надеяться, что они уедут из города раньше, чем правитель велит обыскивать все трактиры, или раньше, чем хозяин трактира решит, что Торин платит ему мало денег.       – Сколько тебе лет? – спросил Торин однажды вечером.       Тиана, что сидела у камина, склонившись над вышивкой, подняла голову и внимательно посмотрела на него, прежде чем ответить. Она всегда так делала – сначала смотрела, потом говорила. И было в этом что-то завораживающее. Она словно решала можно ли и кому говорить.       – Тридцать восемь будет скоро.       – А мне сто тридцать восемь,– улыбнулся совпадению Торин.       На сотню лет старше… на сотню… от этого почему-то стало не весело. И улыбка медленно сошла с его лица.       – Я слышала, что гномы королевского рода живут до трехсот лет?       – У меня не было еще возможности это проверить. Говорят, что так… Восемьдесят лет как мы ушли из Эребора… Деду было бы двести девяносто сейчас… что ты там вышиваешь? – спросил он поспешно, чтобы отвлечься.       Тиана снова сначала посмотрела на него, а потом повернула к нему вышивку. Торин отшатнулся так, что чуть не перевернул кресло, в котором сидел.       – Зачем? – выдохнул он.       Тиана поспешно убрала ткань и чуть напугано смотрела на Торина.       – Что зачем?       – Зачем вышиваешь это?       – Такие вышивки делала мама… я пытаюсь по памяти восстановить… пока сама еще что-то помню… Почему вы так отреагировали? Это ведь только картинка…       Торин поднялся на ноги и прошел по комнате. Он и сам не мог понять, почему его так сильно напугало это изображение. Всего лишь вышивка тронной залы, всего лишь трон короля в скале и Аркенстон над ним.       У Тианы был талант к вышиванию. За несколько дней она почти закончила эту вышивку и издали она смотрелась словно тот самый тронный зал в перспективе. Зеленый, холодный, но родной.       Торин подошел к ней ближе и забрал у нее из рук вышивку, поднес ближе к лицу, отодвинул дальше.       Аркенстон – вот что поразило и напугало его. Словно живой. Священный камень короля. Если бы у него был этот камень, за ним пошли бы все гномы… он бы собрал армию, которой по силам изгнать дракона…       Но без камня короля он был никем. Его слово на совете гномов не стоило много.       – Ты никогда не видела Эребор… я помню его так, словно еще вчера я ходил по его коридорам, стоял по правую сторону этого трона и учился у деда, как быть правителем.       – Мама рисовала эти картины, а я вышивала… но все сгорело при пожаре.       – Осталась только память,– задумчиво отозвался Торин, возвращая ей вышивку.       – Эребор остался тоже. И когда-нибудь…       Она не договорила. И Торин не стал ее перебивать. Если найти способ вернуть камень… один только камень… незаметно выкрасть из-под носа у дракона. И с этим камнем, он сможет собрать армию… так, что и Кили можно будет оставить дома – в цепи заковать и пусть сидит.       Замуж ее выдать, а муж уж после не отпустит…       Торина словно оживили эти мысли, но вместе с тем, они были ему неприятны. Он ведь, кажется, уже договорился с Махалом, что никуда не идет… а тут опять… сердце выдумывает новые пути, возможности…       Сердце жаждет вернуть Родину.       Ради таких потерянных как Тиана… ради гномов, которые до сих пор не могут найти покой.       С тихим стуком, в комнату вошла Рагда. Время для вечернего туалета и сна. Еще один день прошел.       А Торин так и не решил, куда ему податься вместе с Тианой. Отвезти ее в Железные холмы… куда уж дальше?! А оттуда он мог бы и в Эребор поехать. В одиночку, разумеется, проникнуть в Гору, используя тайные ходы…       Торин знал, что в Гору есть тайный вход. Но карта была утеряна. А его память не отличалась такой точностью, как память матери Тианы…       Он вышел на воздух и недолго постоял у трактира, вдыхая холодеющий запах надвигающейся зимы. Куда в зиму-то в путь отправляться?       Поедет в одну из дальних деревень. Там они с Тианой переждут зиму, а весной он отправится в Железные холмы, а после в Эребор… исходит Гору вдоль и поперек снаружи, но найдет этот тайный ход…       А что ему еще делать? Ради чего еще ему жить?       Вот только не допустить, чтобы Кили и Фили пошли с ними, да и точка.       Когда он вернулся, Тиана уже спала. Ее вышивка осталась лежать на кресле, и Торин еще раз посмотрел на нее, прежде чем погасить свечи и лечь самому.        Но сон не шел к нему. Растревоженная душа его не могла найти покой. Сердце рвалось вперед – к Горе, к Родине… оно – это глупое сердце – не понимало, что не так-то легко до туда добраться, и совсем уж нелегко найти этот ход… его прятали гномы, а гномы умеют прятать.       Он не заметил, как мысли его воплотились в дрёмы и он уснул.       Ему снилось королевство в его прежнем величии. Золото и зелень… богатство, достаток, процветание.       Он стоял по правую сторону от трона, на котором сидел его дед.       – Ну что ж, Торин, подойди ближе,– сказал Трор и Торин шагнул вперед и встал прямо напротив трона.       – Да, ваше величество?       – Думаешь, время твое пришло?       – Вовсе нет, ваше величество. Еще ваше время… и ваше время будет долго.       – А ну как примеришься на трон? – задорно усмехнулся Трор и вскочив на ноги, подпихнул к трону Торина.       Торин успел только один шаг сделать, как вдруг земля затряслась под его ногами, трещина пошла по каменному трону, раздался дикий грохот, и все рухнуло, погребая Торина под завалами из камней.       Он лежал, чувствуя, что ему все тяжелее и тяжелее дышать. Внезапно было тихо, только вдалеке нарастал какой-то неясный шум.       Он не мог понять этот шум, но от него по венам словно растекались молнии.       Но когда что-то вдруг коснулось его плеча, он все понял, и, просыпаясь, он уже знал, что случилось страшное…