ДРУЗЬЯ МОРЯ. Часть вторая. КИРИОН

Больше Эрейнион к Минастану не ездил. Впрочем, дед, как и собирался, сложил с себя полномочия наместника Пеларгира, а спустя месяц умер. Семья была еще в Поместье и, естественно, присутствовала на похоронах. Эрендис плакала, и мальчик искренне ей сочувствовал. О случившемся на дне рождения Дэнетора ни Кирион, ни Эрейнион ей не рассказывали, чтобы лишний раз не расстраивать. Из-за траура тринадцатый день рождения мальчика почти не праздновали. В октябре семья вернулась в Эмин-Арнен, и скоро Эрейнион в сопровождении отца и дяди уехал во Врачебные Дома. Смотритель Врачебных Домов и старшая сиделка очень удивились, узнав, что Блюститель собирается отдать сына в ученики, но возражать не стали. Мальчику отвели одну из лучших комнат, Кирион сидел у него допоздна. — Останешься? — спросил отец. — Останусь. — Я буду приезжать каждую неделю… Ребенок крепко обнял его. На следующий день Эрейнион, одетый в лекарскую тунику, спустился в Трапезную. Остальные ученики заметили нового мальчика, но не придали этому особого значения. Но после трапезы к нему подошел Деруфин и начал его изучать. — Почему ты так на меня смотришь? — спросил Эрейнион. — Слушай… Ты похож… но этого же не может быть!.. — Не может быть чего? — Ну, ты похож на сына Блюстителя. — Да, похож. Я и есть сын Блюстителя. Но только не говори остальным. Я не хочу особого отношения. — А ты меня не помнишь? Правда, там темно было… — Ты один из тех мальчишек?.. — Ага. Меня Деруфин зовут. Я уже почти год тут. И сестренка моя. Лекари привыкли к ней и позволили остаться. — Он кивнул на девочку. — Меня зовут Эрейнион. Слишком громкое имя для лекаря, конечно… — усмехнулся он. — Тебя мачеха выжила, да?.. — Нет. Меня выжила… жизнь. Если можно так сказать. Но я понял, что… Что… — Эрейнион не знал как сказать. “Не хочу, чтобы из-за меня был разлад”, — подумал он, — Кстати, спасибо тебе, что попросил отдать мне кулон. — Да не за что. Спасибо твоему отцу за то, что вытащил нас оттуда. Папаша пару раз в месяц приходит — и ладно. Эрейнион очень тихо вздохнул. Вечером после ужина к нему постучали, и в дверях появилась физиономия Деруфина. — Тебе грустно, наверное… Пойдем к нам… — Лучше ты приходи… И приводи сестренку. Через несколько минут Деруфин вернулся с Ириссэ. — Что здесь плохо, так это то, что не перекусить между трапезами, — заявил он. — Ты уже голодный? — Деруфин всегда голодный, — сказала девочка. — Молчи, а то вернешься к нам в комнату, — ответил брат. — Можно пойти в Пятый Ярус… У меня там тётя живет. Она угостит чем-нибудь вкусным. — Ага, после ужина ученикам нельзя покидать здание… Узнают — выпорют. — А почему такие правила? Почему нельзя еду — мне понятно: мыши заведутся. — А кто ж их знает. Спроси у мастера Фэамира. Постой… Это же твой дядя? — Да. — Повезло. — Согласен. — А что будет, если найдут еду в комнате? — На первый раз могут и простить. Второй — неделю мыть посуду. А если опять попадешься — выпорют. Тебя пороли когда-нибудь? — Нет. — Правда? — А почему меня должны были пороть? — Ну… — Твоя сестра любит сказки? — внезапно спросил Эрейнион. — Кто же их не любит. — Я могу рассказать ей… — Давай. Примерно через полчаса раздался колокол. — Мы пойдем, — встал Деруфин. — Почему? — Спать нужно ложиться. К этому быстро привыкнешь. Утром вставать ни свет ни заря. — Ясно, — сказал Эрейнион. Брат с сестрой ушли, и мальчик взял лист с правилами. “Вставать на рассвете… Комната должна быть в чистоте… Запрещается…” — он вздохнул и отложил листок. В дверь тихо постучали. — Не спишь еще? — спросил Фэамир. — Нет, — улыбнулся мальчик. — Посидеть с тобой? — Спасибо, но это не обязательно. Я уже не маленький. — Отец просил заходить к тебе перед сном. — Фэамир потрепал его голове. — Если что-то будет нужно, приходи в любое время. — Хорошо. На следующий день перед ужином Эрейнион вышел из Врачебных домов и спустился в Третий Ярус, где зашел в книжную лавку и купил книгу сказок с красивыми иллюстрациями, а на обратном пути заглянул к Линдиссэ. Увидев его, тётка всплеснула руками. — Тоже в лекари пошел? — Да… У вас не найдется пирога, тётушка? — Конечно!.. Морвэн, — она позвала служанку. После ужина Деруфин с сестрой снова пришли к нему. — Вот, держите. — Эрейнион вытащил большой кусок пирога с малиной. — Ой, а нам не попадет?.. — Ешь. Через несколько минут его не будет, и никто не узнает. А узнают — помою посуду. Когда Деруфин и Ириссэ закончили с пирогом, Эрейнион продолжил вчерашнюю сказку. — Здорово рассказываешь. Тебе не в лекари надо. Мальчик застенчиво улыбнулся и вытащил книжку. — Ты уже хорошо читаешь? — обратился он к девочке. — Так себе… — ответил за нее Деруфин. — Все равно, держи. Будешь рассматривать картинки, пока он занят. — Ух ты!.. Смотри, аккуратно обращайся, — велел брат. Ириссэ открыла книгу и застыла от восхищения. — У тебя все книжки такие? — поднял глаза Деруфин. — Со сказками и легендами — да. — Здорово. Хорошо, наверное, быть лордом, — мечтательно сказал он и вдруг осекся. — Хорошо, — согласился Эрейнион. Первые дни и даже недели мальчику было очень одиноко, и он утешался тем, что в свободное время возился с Ириссэ. Занимался с ней чтением, учил рисовать и даже попробовал заплетать косы. Девочка теперь относилась к нему с нескрываемым обожанием. Деруфин даже немного ревновал. — Были бы у меня лишние деньги — я бы тебе тоже книжку купил… И ленточки. А рисовать меня не учили. Я бы, может, не хуже рисовал… — ворчал он. — Он добрый. И красивый, — вздохнула девочка. — А то я не добрый. А красивый… Это еще как посмотреть… Он худой такой… В один из дней Ириссэ обнаружила у себя в комнате куклу и несколько платьев для нее. Девочка пришла в восторг, а Деруфин насупился. — Зачем ты это делаешь? — перед ужином спросил он. — Я не хотел тебя обидеть, мне легче, когда я могу кого-то порадовать. Тогда я тоже радуюсь. — Все-таки… Почему тебя отправили во Врачебные Дома? Все говорят, что ты очень умный. — Что же, лекари не должны быть умными? — вздохнул Эрейнион. — Эрейнион! — позвала старшая сиделка. — Да, госпожа. — К тебе приехали. Счастливый мальчик поклонился и побежал вниз. В холле стоял одетый в плащ с капюшоном Кирион. — Пойдешь со мной? Я договорился, чтобы тебя отпустили на ночь. — Конечно! Мальчик сбегал за плащом, и скоро они были в Доме Блюстителей. — Леди Эльвинг... приехала? — спросил сын. — Нет. Эрейнион ужасно обрадовался. Они вместе поужинали и теперь лежали, обнявшись, на отцовской постели. «Как было бы хорошо, если бы мы жили вдвоем… Ну, еще бабушка… И тётушка Амариэ». — Не тяжело тебе во Врачебных Домах? — Нет. — Скучаешь? — Стараюсь не скучать. — В конце декабря я заберу тебя дней на десять. — Ага… Эрейниону ужасно не хотелось засыпать, но он уставал во Врачебных Домах и скоро задремал у отца на плече. Утром Кирион не стал будить его и отвел назад после завтрака. — Вы когда уезжаете, отец? — спросил ребенок. — Сегодня после обеда. Мальчик кивнул, обнял его и ушел внутрь. — Как он? — спросил Блюститель у брата. — Знаешь, он из тех людей, про которых так просто не скажешь, каково им. Он умный, ответственный, исполнительный. Вежливый, не доставляет хлопот. Сиделки обожают его. А что чувствует он сам… — Я вот что подумал… А если устроить в Эмин-Арнен полноценные Врачебные дома. Тогда ты и мальчик могли бы жить дома. — Мысль хорошая… Но, понятное дело, я один не справлюсь. Нужны лекари, человек пять, а хорошо бы десять. Сиделки. — Можно начать с пяти лекарей и нескольких сиделок. Подрастут ученики. — Если с учениками, то нужно больше врачей, да и сиделок. — Нужно с чего-то начинать. — Я подумаю, Кирион. Хотя после женитьбы я хотел уехать в Пеларгир и забрать маму и Амариэ. — Хочешь меня одного бросить? — А как же принцесса? И Дэнетор. — Фэамир, ты прекрасно знаешь, что я одинок. Дэнетор, конечно, скрашивает мою жизнь… — Да, без Дедушки грустно. Я подумаю про Врачебные Дома. К своему дню рождения Кирион забрал сына домой, где тот сначала отсыпался, а потом почти не разлучался с отцом, часто сидя у него кабинете, когда тот был занят. Соскучился он и по Эрендис с Амариэ. Принцесса встретила его довольно приветливо, но в один из дней мальчик понял, что она ждет ребенка, и это его не слишком обрадовало. «Хоть бы родилась девочка…» — подумал он. Мальчику было все же обидно оставаться всегда «младшим» сыном. В середине января, после дня рождения Фэамира, он вместе с дядей вернулся в Столицу. Его не было две с половиной недели и, увидев его, Ириссэ просияла, подбежала к нему и обняла. У мальчика был для нее с собой подарок, но она ждала его не поэтому. Эрейнион проводил с ней почти все свободное время, и девочка к нему ужасно привязалась. За прошедшие месяцы она научилась бегло читать, начала писать и попробовала рисовать, что ей очень понравилось, тем более, что у Эрейниона не было недостатка в бумаге, цветных чернилах и красках. Деруфин испытывал к мальчику смешанные чувства. С одной стороны, тот вел себя, как равный, радовал его сестру и иногда даже тайком приносил им что-нибудь вкусное… А с другой — тихий, воспитанный и, казалось, ни в чем не нуждающийся мальчик порой вызывал зависть. Тем, что почти каждую неделю он уходил ночевать в Цитадель, что у него добрый и щедрый отец… Глядя на книжку, куклу, ленты и платье, которое Эрейнион привез Ириссэ из Эмин-Арнен, Деруфин размышлял о том, что другу это ничего не стоило, и будь он настолько богат, то тоже бы делился. Остальные также не знали, как относиться к Эрейниону. Слухи о том, что отец мальчика — Блюститель, просочились во Врачебные Дома, и некоторым ученикам казалось, что Смотритель и старшая сиделка относятся к нему добрее, чем к остальным. Хотя, отчасти, это было правдой, все же, в основном, Эрейнион заслужил симпатии врачей своим умом, аккуратностью и довольно покладистым характером. В мае стало известно о рождении дочери у Блюстителя, Король с супругой уехали в Эмин-Арнен, и мальчик, хотя отец звал его домой, предпочел остаться в Столице. — Ты чего не поехал? Не хочешь видеть мачеху? — поинтересовался Деруфин. — Нет. Просто там сейчас Король и множество народу… Поеду, когда станет тихо. — Теперь у тебя тоже есть сестра. — Есть, — взяв на руки кота, согласился Эрейнион. Тот громко замурлыкал. — Почему тебя все любят? Ириссэ… И даже этот клубок шерсти к тебе неравнодушен… Эрейнион не ответил, глядя на жмурившегося от удовольствия мраморного кота. В дверь постучали, и появилась Митреллас. — Уже поздно, а тебе надо высыпаться — совсем бледный стал, — заявила она Эрейниону. Мальчик поднялся и пошел к себе. Ночью он проснулся и встал, чтобы пойти в уборную, но, выйдя в коридор, тотчас ощутил запах дыма. Он закрыл дверь, вернулся к себе, выглянул в окно и увидел красные отблески в комнате Деруфина и Ириссэ. Он быстро надел тунику, накинул сверху легкий плащ, смочил водой полотенце и прижал его к лицу. По-видимому, пожар заметил не только он: зазвонил колокол, раздались крики людей. Эрейнион толкнул дверь, в спальне друзей едва можно было что-то увидеть. В углу комнаты трещало пламя. «Деруфин, Ириссэ, — немедленно вставайте!» — Он подошел к постели и начал трясти девочку, но она надышалась дыма и плохо понимала его. Деруфина не было видно. Эрейнион снял с лица полотенце и завязал им нос и рот Ириссэ. Когда он все же растолкал ее, оказалось, что уже вспыхнула дверь. «В окно! Здесь не так высоко!» Он распахнул створки, в комнату ворвался свежий воздух, и пламя взметнулось с новой силой, обдав нестерпимым жаром его лицо и руки. Внизу уже были гвардейцы Шестого Яруса. К счастью, они почти сразу заметили детей и развернули покрывало. Эрейнион затащил на подоконник Ириссэ, приподнял за подмышки и изо всех сил бросил ее вперед. Девочку поймали, мальчик почувствовал жар и шагнул следом. Возможно, он успел надышаться, но прыгнул он неудачно и приземлился мимо покрывала на каменную кладку под окнами. Его пронзило болью от пят до головы. Кто-то подбежал к нему и взял на руки. Он застонал. — Что с тобой? Где больно? — спрашивали у него, но Эрейнион едва мог говорить. — К лекарям его, — распорядился начальник караула. Что было дальше, ребенок едва помнил, к тому же он надышался дымом и скоро потерял сознание. Потом он понимал лишь, что ему плохо. Болело все, в особенности лицо и ноги, было трудно дышать. Кто-то был рядом, и по-видимому, заботился о нем, но он почти ничего не понимал и мало на что реагировал. Узнав о случившемся во Врачебных домах, в Столицу немедленно приехал Блюститель. Сына он нашел на попечении младшего брата. — Он выживет, должен выжить, — вместо приветствия сказал Фэамир. — Он сильно пострадал? — Сильно. У него обожжено лицо и руки, и неудачно прыгнув со второго этажа, он сломал обе ноги. Кирион закусил губу и покачал головой. — И еще он надышался дыма. Не плачь. — Ты прав… — Старший брат смахнул слезы. — Я хочу его увидеть. Что бы там ни было. — Хорошо, но он почти без памяти, и сейчас это к лучшему, конечно. Они вошли в комнату. Лицо и руки мальчика были скрыты повязками. Даже под покрывалом виднелись шины на ногах. Кирион подошел и осторожно погладил сына по коротким волосам. — Волосы тоже опалило, пришлось постричь, — сказал Фэамир. — Он сильно обгорел? — Трудно сказать… Он еще ребенок… У них лучше заживает, и есть надежда, что он не будет изуродован. Но как получится, не знает никто. Когда Кирион вышел от сына, он увидел удрученного Деруфина. — Как Ириссэ? — спросил Блюститель. — Дыма надышалась, но почти не обожглась. Простите, милорд… Это я виноват. Оставил ее одну. Вечером... вот она и… — Что теперь говорить об этом. Я рад за Ириссэ, все же поступок Эрейниона был не напрасным. Но, думаю, во Врачебных домах вас не оставят. Через какое-то время мальчик пришел в себя. Боль стала терпимой, но на него навалилась тоска. Он никогда не придавал значения своей внешности, но, помня рубцы от ожогов у отца на груди, невольно отчаивался. Что, если его лицо стало таким? И отныне все будут смотреть на него с содроганием и даже отвращением. «Тогда мне останется только стать лекарем и уехать куда-нибудь подальше, где не так много людей…» Конечно, его утешало, что девочка пострадала не очень сильно, но, в основном, мысли были удручающими. Дядя ухаживал за ним, а чувствовавший свою вину Деруфин пытался ему помогать. Часто приходил отец и подолгу с ним сидел. — Когда ты поправишься, уедем в Поместье. — Кирион погладил сына по голове. — Хорошо… — Мальчик попробовал улыбнуться. Из разговоров он понял, что Деруфин куда-то удрал на ночь глядя и оставил Ириссэ одну, а та зажгла свечу, чтобы рисовать, но, вероятно, не заметила, как уснула. Или просто забыла потушить ее. Король узнал о случившемся, включая и то, что Деруфина во Врачебные Дома устроил Блюститель, и что именно принц Кирион позволил остаться девочке с братом во Врачебных Домах. Элессар и оппозиционно настроенная к Блюстителю часть Совета Минас-Тирит негодовала, но, к счастью в пожаре никто не погиб и сильно не пострадал, кроме сына Блюстителя, и дело кончилось тем, что Кирион извинился и пообещал отремонтировать здание учеников за счет казны княжества. Но об этом мальчик не знал. Наконец настал день, когда можно было снять бинты. — Что бы ты ни увидел, не показывай вида, — велел Фэамир Кириону. — Если он все же обезображен, ему и так будет тяжело привыкать к этому. — Думаешь, я не понимаю? Они пришли в комнату мальчика. Отец сел на кровать и обнял его за плечи. Ребенок сжался в комок и слегка дрожал. Фэамир начал осторожно снимать ткань. Эрейнион жадно смотрел на него, пытаясь понять, как теперь выглядит. Когда лекарь закончил, он улыбнулся. — Посмотри на него, — сказал он брату. Мальчик испуганно обернулся и взглянул на отца, тот провел рукой по его щеке. — Ты остался прежним, малыш… Удивительно, но у тебя кожа стала даже нежней и светлей, чем была прежде, — произнес Кирион. Фэамир протянул племяннику небольшое зеркало, и тот с облегчением убедился, что это правда. Теперь, когда у него свалился камень с души, Эрейнион чувствовал себя намного лучше и с нетерпением ждал, когда срастутся кости, и он сможет встать. Но с ногами ему повезло меньше: одна кость срослась не совсем правильно, и теперь мальчик не сильно, но все же заметно прихрамывал. После некоторых размышленией отец увез его в Пеларгир. Забрал он и Ириссэ с Деруфином. Поначалу Кирион думал после возвращения в Эмин-Арнен отдать мальчика в помощники повару или конюху, но тот, в основном, болтался возле Эрейниона и пытался опекать его. Вскоре Деруфин понял, что быть слугой у доброго и не капризного хозяина не так уж плохо. Обязанностей получалось меньше, чем во Врачебных домах, кормили и одевали ничуть не хуже, зато не было никаких сиделок и лишних, по его мнению, запретов. Мальчик был благодарен Эрейниону за спасение сестры и, как мог, заботился о нем. Девочку взяла к себе Амариэ. Кота увезли в Эмин-Арнен. Теперь Эрейниону было сложно быстро или долго ходить, он почти не мог бегать и танцевать. Впрочем, больная нога не мешала ему плавать и ездить верхом. Кирион шутил, что теперь сын половину дня проводит в море, а вторую половину — на лошади. В один из дней после купания они сидели в бухте. Эрейнион накинул полотенце и обнял отца. — Ты не вернешься во Врачебные Дома, — сказал Кирион. — А чем еще я теперь смогу заниматься?.. С такой ногой? — мальчик покосился на неправильно сросшуюся ногу. — Будешь моим секретарем и помощником. — Отец провел рукой по его влажным волосам. — Хорошо… Признаюсь, мне было тяжело без Вас во Врачебных Домах. — Почему же ты не сказал? Я бы забрал тебя раньше!.. И ты бы не пострадал… — Кто знает… Тогда могла бы погибнуть или обгореть Ириссэ. Кирион смотрел на тонкое, красивое лицо сына и про себя еще раз порадовался, что тот не обезображен. — Теперь ты будешь все время со мной. Раз уж у тебя способность притягивать к себе неприятности, — сказал он. Мальчик улыбнулся, но почти сразу стал серьезным. Даже грустным. — Что тебя тревожит? — спросил отец. — Не хочу оказаться в королевской канцелярии. — Кто же тебя отдаст Элессару? Ты мне самому такой нужен. Эрейнион усмехнулся и теперь смотрел на безмятежное море. — Думаешь о том, что ждет тебя после моей смерти? — Я надеюсь, что Вы проживете не меньше прадедушки, — пробормотал мальчик. Блюститель на мгновение задумался. — Прадедушка видел тебя наследником Дома Хурина. Я тоже. И, обещаю, ты им станешь. — А как же... Дэнетор? — Это будет зависеть от Короля. — ??? Доверчивые голубые глаза уставились на Кириона. — Если он не пожалует тебе титул и провинцию, мне придется сделать Дэнетора королем после его смерти. А ты станешь принцем Итилиенским. — Не нужно, отец! Если кто-нибудь узнает об этом, Вас отправят в тюрьму за такие планы… А то и казнят. Пожалуйста... — Ты же никому не расскажешь об этом, малыш, верно? А Король, хвала Небу, не умеет читать мысли. Но обещаю тебе, ты не будешь прозябать и займешь место достойное твоего ума, благородства и происхождения. — Спасибо… Но все же, прошу Вас, не рискуйте ради меня. — Не тревожься, малыш. (C) 2021 murzwin