Глава 39. Жена
16 января 2021 г. в 23:11
На следующий день они выехали из Инкана и направились в сторону Харондора. Отряд ехал верхом, Кириона везли в паланкине. Мысли его по большей части были невеселыми. О чем бы он ни подумал, все причиняло ему боль. Вспоминая Деда, он думал о том, что тот стар и скоро покинет их. Мать страдала от недуга и едва могла ходить. За малыша он переживал, не случилось ли что в его отсутствие… Элессара он не хотел видеть, но понимал, что теперь ему не избежать частого и тесного общения с ним.
После дня отдыха в Хиармении они продолжили путешествие и скоро сели на парусник в Пеларгир. Фэамир расстроенно смотрел на брата. Несмотря на то, что был июнь, всегда такой закаленный Кирион сидел на палубе, закутавшись в плащ, и задумчиво смотрел на море. «Он почти перестал улыбаться… Может быть, дома все изменится».
Через три дня братья увидели вдали башни Пеларгира. Когда парусник причалил Кирион заметил на пристани Амариэ с малышом на руках. Он сбежал по сходням, обнял сестру и взял сына на руки.
— Ты вернулся? — спросил мальчик.
— Да.
— Больше не уедешь?..
— Я очень постараюсь, малыш.
— Все хорошо? — спросила девочка, глядя на его осунувшееся лицо.
— Да, Гнаружина больше нет… Но ты все равно береги его. — Он поцеловал мальчика в макушку. — Дедушка здоров?
— Да.
К некоторому удивлению сестры, Кирион не сел на приготовленного коня, а забрался с ними в повозку.
— Ты нездоров? — встревоженно спросила Амариэ.
— Тяжело на солнцепеке… Думаю, скоро это пройдет.
— Кирион… — спустя несколько минут произнесла Амариэ.
— Да?
— А где?.. Принцесса.
— Думаю, на пути из Умбара в Пеларгир.
— А почему вы не вместе?..
— Я возвращался через Харондор.
Оставшуюся часть пути Кирион слушал болтовню малыша. Тот рассказывал, как катался верхом на Митгарафе, как ел с Амариэ ягоды в черешневом саду, как они плавали на лодке.
Повозка прибыла в поместье, Кирион отдал сына сестре, и они с Фэамиром поспешили к Деду. Тот по очереди крепко обнял их.
— Все получилось?
— Да, Фэамир видел его мертвым.
— Даже не верится… Сколько раз он выходил сухим из воды.
— Надеюсь, воскресать он не умеет.
Они перекусили на террасе над морем. Фарамир ожидал, что внук расскажет ему подробности, но тот в основном расспрашивал о домашних делах.
Когда вечером Кирион ушел отдыхать, Принц обратился к Фэамиру.
— Что с Кирионом? Он выглядит измученным…
Он вздохнул и поведал Деду историю гибели Гнаружина. Тот внимательно слушал.
— Зачем, зачем, зачем?..
— Мне тоже кажется, что зря, и, боюсь, его здоровье теперь подорвано.
— Ему всего двадцать восемь, а Король не будет его беречь. Хотя он все же муж его дочери… Может быть, хотя бы ради нее.
Следующие дни Кирион отдыхал. Дремал в тени в саду, играл с сыном, гулял с Фэамиром вдоль моря, вечерами сидел с Дедом на террасе.
— Ты теперь и купаться не будешь? — спросил Фэамир, когда они после прогулки присели на камень в любимой бухте. — Вода теплая.
Кирион помедлил, стянул одежду и пошел в воду. Фэамир вздохнул, глядя на его истерзанное тело, и последовал за ним.
— Другое дело, а то, если ты не купаешься, это не ты.
После обеда Кириону сообщили, что приехал Минастан. Он собрался спуститься к нему, но когда направился к двери, они почти столкнулись.
Внук вежливо поклонился и предложил деду сесть.
— Что это значит? — спросил Минастан.
— О чем Вы, милорд?
— Как ты посмел бросить жену в Умбаре и вернуться без нее?!
— Мы возвращались из Кундарш-Инкана. Ехать в обратную сторону было бы…
— Это твоя жена и дочь Короля, а ты оставил ее одну, и не где-нибудь, а в Умбаре.
— Она сама настояла на том, чтобы поехать со мной. И это теперь Гондор.
— Не прикидывайся. Ты, как никто, знаешь, насколько это опасное место и Гондором является только на бумаге.
— А это уже забота ее батюшки.
— Нет, это еще и твоя забота. Ты теперь Блюститель.
— Гнаружина больше нет. Значит, и в Умбаре должно стать безопаснее.
В комнату заглянул Фэамир.
— Милорд, очень рад видеть Вас... Принц приглашает Вас к себе.
Наместник бросил сердитый взгляд на старшего внука, покачал головой и вышел из комнаты.
Через день в Пеларгир пришел корабль из Умбара. Эльвинг стояла на палубе и смотрела на пристань. «Ты все-таки здесь…» Она не спеша спустилась по сходням, Кирион подошел к ней и поцеловал руку. Тонкий, в серебристо-серой тунике, с обручем из митрила в темных волосах и огромными глазами на исхудавшем лице. «Если бы ты не был так привлекателен!..» — с досадой подумала она. Весь путь до поместья они молчали. Челядь высыпала ей навстречу, супруги поднялись в его покои.
— Ты бросил меня… Почти одну, в Умбаре, без служанок, на попечении Коменданта — и даже не соблаговолил за мной заехать, — сказала она, когда они остались одни.
Кирион молчал.
— Я так ждала, так переживала за тебя, а ты…
— Простите, миледи… Но у меня были обстоятельства.
— Обстоятельства?!
— Да.
— Не знала, что ты такой бессердечный! Столько времени я не находила себе места, ожидая известий от тебя, чтобы в конце концов узнать, что миссия выполнена и вы через Харондор возвращаетесь домой.
— Простите, что заставил Вас переживать, миледи, и не заехал за вами.
«Это все, что ты можешь мне сказать?!» — Она сжала кулак и подошла к окну. За спиной негромко закрылась дверь. «Довольно… Я уеду в Минас-Тирит. Пусть думает, как получить прощение».
Эльвинг направилась в его спальню. Он переодевался.
— Я уезжаю, Кирион. Сегодня... же… — Она застыла и теперь смотрела на него. — Что это?..
Он молчал, прижав рубашку к груди.
— Кирион?..
Бледная как полотно, она медленно подошла к нему.
— Кирион… — Жена осторожно провела рукой по его спине.
Он стоял, опустив голову. Она развернула его лицом, отняла его руку от груди и вскрикнула. Он молчал. Она наклонилась и поцеловала один из рубцов.
— Кирион… — Она заплакала.
Не говоря ни слова, он обнял ее.
— Прости, прости меня.
Он гладил ее по голове. Ее руки судорожно обнимали его. Они опустились на ложе. Вдруг он поцеловал ее, и она почувствовала, что он расшнуровывает платье…
Через час он дремал у нее на груди, а она беззвучно плакала, осторожно прижимая его к себе.
— Тебе не тяжело? — вдруг спросил он.
— Что ты… нет.
«Что с ним было? Что он пережил? Почему?!» — мучилась она.
Спустя какое-то время он проснулся и сел. Она улыбнулась.
— Пойдем прогуляемся? — предложил он.
— Конечно. — Она тоже села.
Через полчаса они вышли из дома и, взявшись за руки, медленно пошли вдоль моря. Солнце клонилось к закату, дневная жара спала, дул освежающий ветер. Они подошли к краю обрыва. Внизу уже пенились волны, иногда до них долетали брызги. Ветер вырвал несколько прядей у него из хвоста и теперь трепал их. Она представила его капитаном на корабле. Вдруг он пошатнулся. Эльвинг схватила его и оттащила от края.
— Ты еще нездоров… — Они сели на траву.
— Пройдет.
— Скажи… Что с тобой случилось?.. — Она заглянула ему в глаза.
Он обхватил ее лицо ладонями и поцеловал.
— Позволь мне не вспоминать об этом.
«Он наконец-то обращается ко мне на “ты”»! — обрадовалась она.
— Ты сможешь… дойти домой? — спустя какое-то время спросила она.
— Конечно. — Он встал и подал ей руку.
Когда показалась усадьба, они увидели спешащего им навстречу Фэамира.
— Ты где пропадал? То есть, вы пропадали…
— Я хотел пройтись, и погода замечательная. Не так жарко.
— Ничего замечательного: муть поднимется и водорослей в бухту нанесет… Предупреждай, когда уходишь. Я переживаю.
Принцесса посмотрела на Фэамира, а потом перевела взгляд на Кириона. Они вернулись в Дом, поужинали и легли спать. Правда, спал лишь Кирион, Эльвинг лежала без сна и размышляла о случившемся.
Утром, после завтрака, она улучила момент, когда муж ушел к Принцу, и подошла к Фэамиру.
— Может быть, ты мне расскажешь, что произошло?.. Прошу тебя. Я очень люблю Кириона, и мне страшно за него.
Юноша предложил ей руку, и они вышли в сад.
— Все дело в том, что мой старший брат замечательный человек, но ужасный властитель, миледи.
— Почему? — удивилась она.
— Потому, что ему жаль всех, кроме себя. Он не захотел рисковать кем-либо из нас и решил убрать Гнаружина в одиночку.
— В одиночку? Но как? Он столько лет ускользал от Гондора.
— Он застрелил его из лука и был схвачен. Его пытали. Я с трудом узнал его, когда увидел. Простите, миледи, что мы не отправились за Вами, но нам хотелось поскорее отвезти его в Гондор, чтобы он немного оттаял и ожил. Шрамы ведь остаются не только на теле, но и на душе.
— Небо…
— Не напоминайте ему об этом и ни о чем не спрашивайте. Его тело пока и так не дает ему забыть о пережитом. Он заслужил отдых и покой.
Эльвинг поблагодарила Фэамира и вернулась в дом.
Она застала Кириона одетым для прогулки.
— Куда ты?
— Купаться.
— Но там такие волны…
— Не страшно, я и в бОльшие купался. Хочешь — пойдем со мной. Фэамир не слишком любит купаться, когда море взбаламучено. Ты умеешь плавать?
— Да. Но я прежде никогда не купалась в большие волны…
— Я буду рядом. Но, если боишься, не нужно.
— Я пойду с тобой.
Они пришли в бухту, и он разделся. В свете солнца его шрамы выглядели еще ужасней. Она помедлила и сняла платье, он помог ей и крепко взял за руку.
— Идем. И ничего не бойся.
Они вбежали в море.
— Ну как? — спросил он, когда через час они выбрались на берег.
Его волосы спутались, из них торчали водоросли. Он завернул ее в полотенце и сел рядом. Она смотрела на него.
— Наверное, тебе неприятно все это видеть… Я и сам до конца еще не привык. — Он потянулся за туникой.
— Я люблю тебя любого…
— Правда?.. — смущенно улыбнулся он. — Тогда буду сохнуть так… — Он медленно лег на спину. «До сих пор болит…»
На следующий день Фэамир отозвал его в сторону.
— Что-то принцесса стала ручной… Что ты с ней сделал?
— Не знаю… Но она оказалась человеком, способным на сострадание… Я недооценивал ее, считая самовлюбленной и капризной.
— Так она такой и была…
— Я рад, если она изменилась. Если бы только она могла привязаться еще и к малышу… — вздохнул Кирион, — наверное, я был бы счастлив.
Через несколько дней пришло письмо, где Элессар приказывал Кириону прибыть в Столицу с объяснениями. Эльвинг внимательно наблюдала, как муж читает его.
— Что случилось?
— Твой отец хочет, чтобы я приехал в Минас-Тирит… Хотя капитан Аксантур уже должен был отчитаться перед ним.
— Ты не хочешь ехать?
— Конечно, нет.
— Давай я напишу ему.
— Ему это может может не понравиться.
— Почему?.. Давай попробуем.
— Хорошо, — согласился он, и скоро ответ был отправлен.
Через восемь дней Король лично прибыл в Пеларгир и вызвал Кириона.
— Что же это получается, лорд Кирион. Блюститель — ты, а еду к тебе я?
— Простите, мне… тяжело было покидать Пеларгир…
— Вот как? Рано я сделал тебя Блюстителем. Собираешься все лето сидеть у моря, как в детстве?
Кирион молчал.
— И еще мне очень не понравилось, что ты прикрываешься моей дочерью. Я писал тебе, а не ей. Надеюсь, это был первый и последний раз... Почему молчишь?
— Хорошо, милорд.
— Что было в Хараде?
— Разве капитан Аксантур не доложил Вам?
— Операцией командовал ты.
— Князь Гнаружин убит, милорд. В Кундарш-Инкане.
— Это все, что ты хочешь сказать?
— Нашей задачей было устранение князя. Она выполнена. Мы не потеряли ни одного человека. Какие еще подробности я должен рассказать?..
— Кто отличился при проведении операции.
На мгновение Кирион растерялся.
— Капитан Аксантур, я полагаю.
— Как командир ты должен учитывать такие вещи и думать, кого ты представишь к награде.
— Все были на своих местах и достойно справились… Мне трудно выделить кого-то одного.
— Кто именно убил Гнаружина?
— Я.
— Почему?
— Мне показалось это наименее рискованным. Остальные были опаснее.
— Почему ты не поручил это кому-нибудь другому?
— Я знал, что очень хорошо стреляю из лука… и не должен промахнуться.
— Командир должен оставаться в строю, а не подвергать себя риску быть убитым или захваченным в плен. Он отвечает за всех.
— Я думал, что если что-то пойдет не так, отряд возглавит капитан Аксантур.
— Ты не посоветовался с ним, верно?
— Нет, милорд.
— Ты бросил вверенных тебе людей, ушел, не предупредив своего помощника, и в конце концов угодил в руки харадцев. Так?
— Да, милорд.
— Надеюсь, это послужит тебе уроком. Пора взрослеть. Ясно?
— Да.
— Можешь идти.
Кирион поклонился и вышел. Лицо его пылало, и он прижался лбом к стене. «Он всегда будет недоволен… Пора понять и принять это. Он не любит меня. Почему? Из-за отца? Или из-за прадеда? Или за все вместе… Он понимает, что использовал нас и продолжает использовать. Что бы мы ни сделали, он не будет нас любить. Потому что в глубине души чувствует вину и не может не понимать, что мы от него не в восторге и знаем ему цену».
— Вам нехорошо, милорд? — К нему подошли.
— Нет, благодарю. — Кирион улыбнулся и направился к выходу.
В Поместье его ждала Эльвинг.
— Ну как?
— Как я и думал, он рассердился и сказал, чтобы я не прикрывался тобой.
— Но ты не прикрывался… Я сама предложила…
— Эльвинг. Скажу правду… Твой отец не любит меня. Не просто равнодушен, это бы я понял, любить он меня не обязан. Но он именно не любит. И тебе следует знать об этом.
— Почему?!
— Мне это неизвестно.
Она явно расстроилась. На следующий день они отправились в королевскую резиденцию под Пеларгиром уже в качестве гостей. Элессар тепло встретил дочь и подчеркнуто любезно, но прохладно держался с зятем.
— Через десять дней я уеду морем в Арнор, — произнес он за ужином, — для тебя это будет первая проверка в должности Блюстителя. Рановато, конечно… Но, надеюсь, ты справишься. Попрошу вести себя разумно и прислушиваться к советам опытных людей. Казначея Арантара, твоего Деда, лорда-Хранителя ключей... В сложных случаях не умничай и созывай Совет Минас-Тирит. Это вполне естественно, особенно в твоем положении новичка. Принц Фарамир неплохо тебя подготовил, вложив всю душу, но опыта у тебя очень мало, несмотря на управление Итилиеном. К тому же провинция и государство имеют разные масштабы. Срочных дел сейчас нет ни в стране, ни за ее пределами. Хотя, как ты понимаешь, сегодня нет — завтра они могут появиться.
— Да, милорд.
— Отправишься в течение недели.
— Да, милорд.
Поздно вечером они выехали в Поместье.
— Ты расстроен, — сказала принцесса.
— Увы, как Блюститель я не смогу остаться в Пеларгире. Придется расстаться с семьей…
— Ты можешь взять их с собой.
— У моря им намного лучше.
Следующие дни Кирион наслаждался летом и морем. Он плавал, купал Эрейниона и играл с ним. Гулял и купался с женой. Накануне отъезда, вечером они, по обыкновению сидели с Дедом над морем.
— Мне поехать с тобой? Все-таки это непросто. Ты очень молод и к тому же почти три года не посещал Советов. Может оказаться нелегко.
— Я справлюсь, милорд. Не лишайте себя половины лета. Если у меня возникнут трудности, я немедленно сообщу Вам. Кстати… У Вас с собой Палантир?
— Да.
— У Элессара же должен быть во Дворце еще один. Раньше блюстителям позволяли пользоваться королевским Палантиром. Мы могли бы связываться друг с другом.
— Тогда Палантиров было несколько. Боюсь, Элессар возит свой с собой. Но ты, конечно, можешь спросить у него.
— Я так и сделаю.
— Тебя что-то тяготит?..
— Не хочу оставлять малыша.
— Конечно, он будет скучать по тебе, но ему очень хорошо у моря.
— Я все равно переживаю… Если Гнаружин успел отдать приказ насчет него? Они очень мстительны.
— Не будь мнительным, сынок. За малышом очень хорошо смотрят. Амариэ с ним вообще не расстается. Фэамир тоже будет здесь.
— Капитан Аксантур сказал, что в Умбаре начнется дележ власти. Вдруг какой-нибудь клан захочет убрать или похитить малыша?..
— Кирион, успокойся. Я говорю тебе, что с ним ничего не случится.
— Хорошо, простите.
— Ты устал от Умбара и Харада, я понимаю тебя. Но нельзя, чтобы они довлели над тобой. — Фарамир взял его за руку.
— Вы правы, милорд.
На следующий день Кирион отправился к Элессару.
— Милорд, в связи с тем, что я остаюсь во главе государства, не могли бы Вы мне предоставить возможность пользоваться Палантиром?
— Так ты знаешь о Палантирах?.. Но какой в этом смысл? У меня нет второго и ты все равно не сможешь посоветоваться со мной.
— Да, милорд, но во времена первой гондорской монархии блюстители были хранителями Палантира, и у них всегда был доступ к Камню.
— После того, что случилось с твоим прадедом, полагаю, эта традиция закончилась. И я уже сказал, что посоветоваться со мной ты все равно не сможешь.
— Если произойдет стихийное бедствие или на страну нападут, Палантир мог бы помочь увидеть и оценить масштаб случившегося.
— Нет нужды. Тебе доложат — и очень быстро.
Кирион кивнул и поклонился. Вечером Элессар простился с дочерью и зятем, и они сели на корабль, идущий в Столицу. Эльвинг тоже было жаль уезжать из Пеларгира. Здесь Кирион был другим, и она впервые почувствовала себя его женой, а не госпожой. Никогда прежде он не был с ней столь живым, непосредственным и искренним. Не делился с ней, не играл, как мальчишка… И ей очень не хотелось снова получить холодного воспитанного человека. «Как бы узнать: он такой только в Пеларгире? Или теперь есть надежда, что он всегда останется таким?»
Корабль уходил вверх по течению, огни города удалялись. Они стояли на корме, она подняла голову и взглянула на него.
— Пойдем в каюту?
— Там душно.
Она взяла его за руку.
— Не будешь же ты ночевать на палубе… Пойдем.
— Еще четверть часа.
— Я пойду в каюту. Приходи.
— Нет, ты останешься со мной. — Он улыбнулся и крепко обнял ее.
(C) 2020 murzwin