Отныне ты мой дом

Хоббит уже не раз пожалел о том, что пустил двух гномов, представившихся как Двалин и Балин себе в довольно-таки уютную нору. Один был достаточно высоким для гнома, но низковатым для человека. На лысой голове, точнее на темени да лбу, по бокам сохранились темные волосы, да и борода, которой мог позавидовать любой другой гном, красовались выцветшие татуировки, да и на руках тоже. Второй был ростом с самого хоббита, но намного старше, об этом говорили его полностью белая густая борода и такие же густые волосы на голове, и глубокая сеть морщин, обтянувшая все лицо гнома. Вновь зазвенел колокольчик. «Кого еще привело?» — Бильбо засеменил к двери, тяжело вздыхая и утирая выступившие капельки пота со лба. Открыв дверь, обнаружил за ней еще двух молодых гномов. — Фили. — Улыбка светловолосого гнома растянулась во весь комплект его белоснежных зубов. — И Кили. К вашим услугам! — Произнесли разом и поклонились хоббиту. — Должно быть, вы, мистер Боггинс? — Нет, вам сюда нельзя, вы ошиблись домом. — Бильбо возмутился из-за того что его фамилию исковеркали и уже намеревался захлопнуть дверь, когда Кили просунул ногу в проем и остановил того. — Что? Неужели все отменили? — Кили ворвался в дом достопочтенного хоббита, скинул с плеча дорожную сумку и кинул ее в угол, рядом с дверью. — Нам ничего не сказали. — Возмутился Фили, следуя за братом. — Нет. Никто ничего не отменял. — Бильбо уже собирался выдворить незваных гостей за порог своей уютненькой норы, да не хватило духу, чтоб вымолвить хоть слово, их все же было больше, мало ли что они могли с ним сделать. — Какое облегчение. — Кили уже утянул Двалин, дабы помочь перетащить стол в более крупную комнату, чтоб там уместились все последующие гости мистера Беггинса, о которых он еще не подозревал. До ушей хоббита снова дошел звук колокольчика. — Нет, нет. Уходите, никого нет дома. В моей гостиной и так много гномов уже. И если какой-то тупица вздумал пошутить, смогу сказать одно, что это совершенно не смешно. — Стоило отворить дверь, как внутрь ввалились восемь, измученных долгой дорогой, гномов, падая друг на друга и кряхтя. За ними стоял волшебник, которого полурослик видел утром, и опирался на посох. — Гендальф. В доме царил гномий хаос. Кладовку мистера Беггинса разорили полностью, там оставались лишь обертки и пустые горшки. Вся пища уже покоилась на столе и активно поедалась. Всюду лежали пустые банки, валялись салфетки, гномы топтали их своими грубыми сапогами. А сам хозяин дома лишь разочарованно вздыхал, озирался на последствия пришествия гномов и снова вздыхал. Как только он умудрился попасть в такую ужасную ситуацию? Его глаза расширились из-за того, что один этих гномов вытирал маминой ажурной салфеткой руки. «Да что же такое творится?!» *** Дав устроилась на склоне норы, расположившись над маленькой норкой хоббита, в тот момент, когда Фили и Кили вошли в дом. До этого тихая и умиротворенная атмосфера дома кардинально изменилась с пришествием двух путников. Кто-то смеялся, а кто-то громко возмущался. Потом подошли еще несколько гномов во главе со стариком, которого Дав видела в таверне в Бри. Гендальф вскинул голову и посмотрел поверх норы, но девчонка благоразумно опустилась на свой плащ, чтоб ее не заметили. Волшебник лишь задумчиво хмыкнул и оперся на свою трость, заглядывая в открывшуюся дверь. Вечерняя прохлада мягко опустилась на Бэг-Энд, обволакивая все вокруг. После прибытия этих гномов в доме стало еще шумнее и веселее. Дав лежала на спине, смотрела в ночное небо, на мерцающие звезды и слушала гномьи песни и байки, что доносились из норы около часа или двух. Вокруг стояла кромешная тишина кроме как дома полурослика, только трель сверчков эхом доносилась отовсюду. Кто-то постучал в дверь, и девушка дернулась от неожиданности. Она не предполагала, что возле нее может кто-то пройти, поругала себя за невнимательность. Да что уж там, и мышь бы не проскочила. А тут… смех и песни затихли в доме. Лишь на лужайке внизу сверчки продолжили свою трескотню, ночные птицы одиноко охали и ухали в густой листве деревьев и кустарников. Дверь, жалобно скрипнув, отворилась. — Гендальф. — Произнес мужчина. Дав сразу же узнала этот низкий баритон, мурашки на спине опустились вдоль позвоночника. Именно из-за него она здесь. — Ты говорил, это место будет нетрудно найти. Я заблудился… Дважды. Я бы вообще не нашел его, не будь этого знака на двери. — Знака? Нет там никакого знака. Ее красили неделю назад. — Хозяин дома собирался выглянуть и посмотреть, но она захлопнулась прямо перед его носом. Далее Дав слышала лишь тихие смешки и неразборчивый разговор мужчин. Наемница опустилась на свой плащ, подложив руку под голову и покрепче сжав в другой стрелу и лук. Нельзя доверять местности. Опасность могла прийти отовсюду. Даже если взглянем на эту юную воительницу, никто не скажет, что она может быть убийцей. Так и не стоило доверять светлым и милым норкам, окружающих все вокруг. Ближе к полуночи из дома полилась песня, она была глубокой, тяжелой, и чувственной. Слова лились как ручей. Она была о тяжком бремени, о доме. На середине песни Дав задремала, укрывшись краем своего плаща. Утром ее разбудил тихий гомон и ругательства гномов на непонятном для наемницы языке, что выходили из норы, толкаясь и бренча своим багажом. Их было тринадцать, за всеми тихо закрыв дверь, вышел Гендальф. Он снова бросил свой взгляд поверх норы, но ничего не увидел. Там уже никого не было. Лишь чуть примятая трава говорила о том, что шпион уже скрылся. Дав ловко лавировала между деревьями и по ним, в попытках не упустить из вида отряд и не сорваться с веток. Несшийся за тем же отрядом, хоббит что-то заметил под кроной деревьев, но сослался на то, что он плохо спал этой ночью и попыхтел за гномами дальше. — Стойте, подождите меня! — Хоббит бежал с бумагой в руке, и с походным рюкзаком наперевес. Некоторые гномы начали перекидывать друг другу небольшие мешочки, побрякивающие от монеток, находящихся внутри. Дав лишь усмехнулась. Хоть и суровые гномы, а ведут себя как обыкновенные люди. Седобородый гном взял бумагу из рук хоббита, что-то там посмотрел и кивнул предводителю гномов. Дубощит лишь холодно зыркнул на Бильбо. — Отлично, дайте ему пони. — Торин повернулся обратно и продолжил свой путь. Весь путь гномы ехали молча, лишь изредка переговариваясь между собой. И делали новые ставки — насколько хватит Бильбо. Дав поняла, что она не лесной эльф и не может целый день прыгать по деревьям, и игнорировать нарастающий спазм в ноге, спустилась и шла по следам гномов, одного хоббита и старика. В животе уже нещадно урчало. Решив сделать привал, девушка выругалась себе под нос, ведь нагонит она их ой как не скоро. Подстрелив пару белок, и быстро их освежевав, поджарила и съела. Наполнила две фляги свежей водой из родника. Неведомо, сколько ей придется идти и будут ли там чистые водоемы. Свою ногу, она немного поколотила, сделала небольшой массаж, чтоб онемение прошло и двинулась дальше. Спустя восемь часов пешего преследования, Дав нагнала отряд ближе к вечеру. Гномы разбивали лагерь на ночи и работали как единый организм, каждый знал свои обязанности и свое место. Лишь два молодых гнома подшучивали над бедным хоббитом, который и без того с трудом покинул свой дом. «Ну вот, теперь от орков отбиваться.» — девушка поерзала на своем месте, скала не была такой мягкой и ее острые углы больно впивались в ноги и ягодицы, положила лук себе на колени и колчан со стрелами рядом, чтоб быть готовой к нападению. — Думаете, это смешно? Думаете, ночные набеги орков — это шутка? — Торин обвел гневным взглядом своих племянников. Все остальные замолчали и посмотрели на подгорного Короля. — Мы ничего такого не имели ввиду. — Произнес Кили, опустив глаза вниз. — Нет, конечно. Вы ничего не знаете о жизни. — Торин пошел прочь, тяжело ступая по земле. Лишь на краю скалы он остановился и посмотрел вдаль. О чем думал Король-под-горой, не знал никто. — Не обращай внимания. — К двум шелопутным гномам подошел седобородый. — У Торина много причин ненавидеть орков. Лежа на скале, Дав слушала рассказ Балина и начала мысленно восхищаться силой духа Дубощита, и сочувствовать ему, потерять свой дом, свое наследие, а потом и родных. Никто другой не смог бы пережить такого. Никто не перебивал мудрого гнома. — Поражение и смерть нависла над нами. И вот тогда появился он…молодой наследник рода бросил вызов бледному орку. Он бился в одиночку с этим чудовищным противником. Он лишился оружия. И защищался дубовой ветвью, словно щитом… Азог осквернитель понял в тот день, что потомков Дурина ему просто так не сломить. Торин призвал нас сплотиться. Мы собрались с силами и отбросили орков назад. Наш враг был побежден… Но не было ни пиршеств, ни радостных песен в ту ночь… Погибших было столько, что их не успевали оплакивать… Немногие из нас выжили. И тогда я подумал: Вот тот за кем я последую, кого я готов назвать Королем! Все благоговейно встали и устремили свои взгляды на Торина. Он повернулся к своему отряду и чуть склонил голову. Дав начала растирать руки. То ли от холода, то ли от рассказа, мурашки как стадо пробежались по рукам и скрылись где-то в районе лопаток. Прохладный ветер начал завывать между скалами, девушка плотнее укуталась в плащ. «Сейчас бы к костру.» — мысленно протянула она. — А осквернитель? — Маленький хоббит, сидящий у костра прервал тишину и чуть встрепенулся. — Что стало с ним? — Он зарылся обратно в ту нору, из которой выполз. Эта тварь давно подохла от своих ран. — Торин прошел рядом с полуросликом к своему сегодняшнему ночлегу. Гномы же хранили ту атмосферу силы, которым был наполнен рассказ Балина. Гендальф задумчиво устремил свой взгляд в сторону скал, где расположилась маленькая шпионка, которая снова мысленно отчитывала себя за выбор места для ночлега. «В следующий раз залезу на дерево!»