Граница Истока: Великий Приказ

Все произошло так, как и предполагали Клаудия и Рицука. Поняв, что дальше тянуть не получится и остается лишь отрубить дракону голову, чтобы окончательно победить, Боудикка собрала все оставшиеся силы. Она также дала распоряжение Агриппине использовать свой Благородный Фантазм для усиления армии и передала ей Святой Грааль. — Чтобы сразить этого монстра, мне нужны все, — признала Королева, принимая Святую Чашу и не замечая насмешку на лице той, кого считала близкой подругой. Этот артефакт отвечает на желание владельца и наделяет огромной силой, достаточной, чтобы наконец упокоить Нерону. — Разумеется, поэтому прошу, прими и это, — покивала Агриппина, передавая небольшую таблетку, по совместительству Благородный Фантазм. — Так ты точно убьешь её… Ту, кого я считала своей дочерью. — Благодарю, — приняла также и Фантазм, выразила благодарность Боудикка. Её руки сжимали оба предмета, практически до хруста конечностей. — Она уничтожает всё, что мы любим… И я положу этому конец! Ради будущего не только Британии, но и всего мира! И, разумеется, воспылавшая праведным гневом, она не видела этого взгляда, наполненного насмешкой. Уста прекрасной женщины шевелились, являя миру слова, которые она на самом деле хотела сказать. Беззвучным голосом. — Да, о да, моя игрушка, сделай это ради будущего. Пора тебе положить конец этой девочке, пришло время цветку зацвести и дать воспарить моему дракончику.

***

Армия мятежников двигалась только вперед, сметая все на своем пути и практически не встречая сопротивления. Настолько эффективное наступление можно было бы объяснить Благородным Фантазмом Агриппины. Это особое зелье высвобождает внутреннего зверя, наделяя Безумным Усилением высшего ранга и позволяя сохранить частичку разума. Крайне опасное оружие, способное проявить свою силу в любых масштабах.        Впрочем, женщина оставалась в ясном уме, в отличие от своей «Королевы», поэтому ясно видела. Такой простенький ход, на который Боудикка повелась. Очевидно, что Нерон осознает, что нет смысла пытаться вести сражение по всей Империи и терять свои силы; проще впустить противника на свою территорию. В столице хватит сил, чтобы сдержать армию мятежников достаточно долго, пока их королеву будут убивать. А без Боудикки войска распадутся и легко будут уничтожены, поскольку Агриппина никак им помогать не собирается.        — Моя розочка, ты действительно достойно выросла… Ох, так не терпится узреть, насколько ты прекрасна. — Легкое возбуждение прокатилось по телу женщины, пока она представляла, что ожидает их при прибытии. В предвкушении белоснежные зубы впились в алые губы, по которым прокатилась капля крови, которую тут же слизнул юркий язычок. — Ммм, надеюсь, этот юноша тоже хорошо поработал… Жаль, что я не успела его попробовать, слишком уж он был твердым. Впрочем, такое развитие тоже неплохое.        Все происходило в рамках планов Агриппины. Пусть не она изначально получила Святой Грааль от рук Льва Лайнура, именно ей будет принадлежать главная победа над Оригинальной Историей Человечества. Небеса правильно поняли ситуацию, отправив шестерку слуг Рима, чтобы остановить главную угрозу. Квирин понимал, что это первостепенная проблема, развитие которой невозможно остановить. И все же, именно Агриппина стояла за этим, но ее смерть ничего не изменит. Поэтому она не получила Приказ на Уничтожение.

***

— Кто бы мог подумать, что нам удастся сбежать от этого… — Прислонившись к дереву правой рукой, Эмия Широ пытался отдышаться. Так бегать ему не приходилось никогда ранее, особенно потому что в любую секунду их мог настичь Император-Арчер. К счастью, оторвались. — К счастью, я в свое время изучал летописи о Римской Империи, и смог заметить данную строчку. — Аналогично действовал Мерлин, присев на землю и переводя дыхание. Даже он был напуган подобным развитием событий. — Но кто мог подумать, что избранник Квирина действительно боится молнии… Я до последнего думал, что это шутка, и лишь решил положиться на данную попытку. Битва с Первым Императором, Октавианом Августом, должна была быть проиграна. Столкновение с этим человеком, во времена Рима, когда он активно захватывал территорию… Проще было сразу сдаться. И тем не менее они не могли так поступить, все же Халдея должна сражаться за будущее. Мерлин сам не понимал, почему они вообще в конфликте, так как это ускользнуло даже от его Ясновидения, но лучше было все же отступить. Потому он создал самую реалистичную иллюзию молнии, что повергла в шок и страх Арчера. Всего мгновение, но этого хватило Мастеру и Слуге, чтобы тут же дра… сбежать. Бежать на максимальной скорости, не оглядываясь назад и кое как заметая следы. Потому что думать, какую участь уготовит Первый Император, совсем не хотелось. — «Боюсь, пока рано расслабляться.» — Вмешался голос Романи, наконец сумевший связаться хоть с кем-то, кроме Кадока. — «Судя по всем датчикам, силы Боудикки идут напрямую, их цель столица. Новый Рим тоже готовится собраться там, а вы понимаете, что это значит.» — Как же не понять. — Оперевшись спиной о ствол, съехал вниз Широ, представляя масштаб скорой проблемы. Все в стократ хуже, чем во Франции. — Нам нужно спешить, но мы ведь не успеем. Сколько смогут продержаться римляне, пока защита не падет? — Все зависит от того, как начнется столкновение. — Покачал головой Мерлин, тоже ощущая тревожные звонки. Особенно потому что его Ясновидение не могло охватить ключевые точки, и тем не менее это тоже по своему дает преимущество. — Силы Королевы прибудут раньше, а учитывая что они и Новый Рим вовсе не друзья, то битве между ними быть. Нам же нужно правильно все разыграть, тогда получится ударить с двух сторон. — И это самый оптимистичный сценарий. — Не спрашивал, а утверждал Эмия. Нельзя отбрасывать и то, что Новый Рим решит в начале разобраться с Нероной, не восприняв всерьез силы Боудикки. — Поэтому нельзя медлить. В худшем случае… — Можно поверить в близнецов Фуджимару. — Решил проявить свою лучшую из улыбок Маг Цветов, сам испытывая веру в этих подросток. Также нельзя сбрасывать со счетов еще двух Мастеров, которые со всех ног спешат в сторону столицы. Только вот… Успеют ли они…

***

Взгляд Агриппины был несколько равнодушным, пока она окидывала взглядом тело человека, который был ее братом. Один из прошлых императоров, которого она призвала в этот мир, чтобы тот стал поддержкой ее дочери. А для остальных он был неудачным призывом, разумеется.        — Ты хорошо послужил мне, Калигула, — даже не приседая, все так же гордо и величественно стоя, заявила женщина, готовая перешагнуть через него, но ее ногу схватила рука еще не погибшего до конца Кастера. — Чего тебе еще?        — Нерона… — прохрипел он, пытаясь из последних сил донести до нее последнюю волю. — Отпусти это… дит… Ах!        Речь была прервана каблуком, который впился в конечность умирающего мужчины. И пусть на лице Агриппины ничего не отразилось, она испытывала удовольствие от того, что давит такую букашку. Простую крысу, на которой она когда-то ставила эксперименты.        — Ты все такой же жалкий, дорогой братец, — хмыкнула Агриппина, позволяя на миг явить своему лицу то презрение, которое она испытывает на самом деле. И, наслаждаясь этим, наступила на него еще раз, теперь уже слабее, но увеличивая давление с каждой секундой. — Избранный Богиней Дианой, мудрый император, чей ум обернулся безумием. Добрый человек, который любил порядок, но стал причиной хаоса. Какой же ты неудачник.        Третий император Рима, печально известный как безумный Калигула, а также жертва любви Богини Луны, Дианы. Но правда была несколько иной, чем запомнила история. В действительности с ранних лет Калигула был довольно умен, без преувеличения — он был гением, но этот же интеллект заставлял его выделяться на фоне окружающих, воспринимать себя как странного человека. В чужих глазах он был безумцем, особенно из-за привычки разговаривать с самим собой или с воображаемыми богами, как это объясняли люди. Но правда в том, что с ним действительно говорили боги.        Эпоха богов официально завершилась с началом нового времени исчисления, и Калигула мог взойти на престол как один из первых императоров людей. Но даже с началом эпохи людей не все боги оставили надежды на возвращение старых порядков, ведь не весь мир принял новые порядки. В различных уголках все еще существовали промежуточные эпохи, как на островах Британии — эпоха фей. И выбор Олимпийцев пал на Калигулу, очень развитого, но обделенного достойным вниманием окружающих, на этом они планировали сыграть. Обещать поддержку, власть, силу, трон правителя мира в обмен на возвращение эпохи богов, то, что было во власти римского императора.        Только вот воля Калигулы оказалась сильнее. Несмотря на все искушающие обещания, он сохранил ясность ума, отвергая любые обещания, понимая, что будущее за людьми, а не богами. Самостоятельно он взошел на трон и правил так, как пожелал. План Олимпийцев провалился, но одна из богинь не отвернулась от Калигулы, это была Артемида, ей пришелся интересным император, поэтому они проводили много времени в общении, не имеющем никакого скрытого смысла. Артемида просто нашла себе друга, тогда как Калигула был одним из немногих, кто мог его понять, как в случае с его любимой племянницей Нероной.        Но произошла трагедия в их отношениях. Сестра Калигулы, Агриппина, строила планы, и для этого ей нужен был идеальный эликсир, который вызовет безумие. А поскольку трон рано или поздно нужно было передать Нероне, Агриппина нашла своего брата, обладающего высоким интеллектом и мудростью, о чем она знала, прекрасным подопытным кроликом. В результате непонимания Калигулы с ранних лет, принимаемого за безумие, люди отвернулись от него, что и привело к его смерти. Но Артемида не хотела терять друга, она искренне пыталась помочь, но даже это было осквернено слухами, а может, и стараниями Агриппины, и люди решили, что именно богиня Луны виновна в безумии императора.        — И даже спустя столько времени ты все такой же проблемный. Что в детстве, что в зрелом возрасте, что после смерти, — выдохнула женщина, вытирая свою обувь об одеяния императора с некоторой брезгливостью, что не отразилось на ее лице. — Умудриться в одиночку доставить такие проблемы… Меньшего не ожидала от своей крови. Пусть и такого провального.

Флюктикулус Диана — Лунный Свет Освети Мою Душу

Благородный Фантазм Кастера, любви Богини Луны к нему. До того как сойти с ума, люди предполагали, что виной мудрости была Диана, любовь которой была благословением для Калигулы, даровав ему мудрость. Обычно данный Фантазм снимал все негативные эффекты, подавляя безумие и позволяя заменить их могущественным благословением Дианы, не только для него самого, но и для союзников. Только в этот раз Калигула решил переделать свой Фантазм, направив его на армию Боудикки, сбросив эффект эликсира Агриппины. И ему это чуть не удалось.        — Впрочем, это не более чем мимолетная удача, — добавила напоследок Агриппина, вспоминая, как её пешка быстро помчалась на противника и быстрыми движениями, усиленными Святым Граалем, нанесла достаточно смертельных ударов. То, что Калигула ещё жив, — последние признаки того благословения, которое уже скоро исчерпает себя. — Просто порадуйся, что смог до конца послужить своей любимой племяннице.        — Да… — чувствуя, что жизнь уходит, Калигула не пытался прожить чуть дольше или как-то помешать своей сестре. Это было бесполезно, потому он мог лишь улыбнуться сквозь боль. — Я… я любил её… Н-Нерону… Дитя… Рима… Будущее… За… ней… И ты… п-проигр…        Он не успел закончить. В голову вошёл кинжал, метко брошенный женщиной, которая была известна как погибель. Пусть она была крайне коварной, смотрящей на других свысока, но от этого слышать их лепет она не собиралась. Особенно такой.        — Я уже победила, глупый брат, — не став подбирать уже осквернённый кинжал, Агриппина лишь пошла дальше по пути, по которому прошлись мятежники, оставляя за собой только след боя. Разруха и смерть не трогали её. — Победила, когда только это событие началось, и никто не остановит меня, даже сам Божественный Предок.

***

На полной скорости, несмотря на полученные раны в бою с давним противником, Цезарь спешил. По пути им удалось перегруппироваться с отрядом Брута и успешно достичь столицы. Только вот представшая картина была далека от радостной.        — Опоздали, — подытожил Цезарь, глядя на столкновение легионеров с мятежниками, и не в пользу первых. Он видел множество разрушений и понимал: такими темпами столица падет. — Но еще есть шанс. Если мы сейчас правильно рассчитаем наши силы и дожмем раненые силы врага, то получится.        Его глаза, пусть и уступавшие Арчерам, видели, что пока основные силы Рима сдерживали врага, в центре города все было не так тихо. Поднявшийся дым бойни ясно говорил о том, что там сейчас не просто идет сражение, а битва между Слугами. Поэтому нельзя медлить.        — Юный Кадок, ты и Кастер должны отправиться в столицу и помочь Императору Нерону вместе с Брутом, а я… — В этот момент меч, ранее покоившийся в ножнах, был обнажен. Но в отличие от того, когда он был направлен на Кассивеллауна, сейчас его сияние отличалось.        У Цезаря два Благородных Фантазма, выступающих как разные формы его меча. Первый символизирует его как человека, который пришел, увидел и победил, сокрушая противника атаками, обещающими победу. Второй же выступает как тот, что именно Юлий был тем, кто срезал наследие Суллы, очистив Республику и положив основу будущей Империи.        Подобно Фантазму Калигулы, он способен очистить любое влияние, даже разрушить Мастерскую мага. Он понимал, что сила мятежников необычна, а значит, его клинок может лишить их данного преимущества.

Срежу Гниль Диктатора — Кроцеа Морс

Клинок начал сиять, с каждым мгновением всё сильнее, распространяя эффект достаточной силы, чтобы охватить всё поле боя. Как только он коснётся римлян, они воодушевятся, смогут отбросить страх и усталость и дать бой с удвоенной силой. Мятежники же потеряют Безумное Усиление и падут под этим напором, уверовав в своё поражение.              …Или так должно было стать…        — Кхах! — выплюнул кровь Цезарь, посмотрев вниз и увидев, как из его груди торчит клинок. Клинок предателя. — И ты, Брут?!..        Это был подлый удар в спину от того, кому он доверял, вопреки тому, что тот когда-то сделал. Слуга класса Ассасин вновь предал своего благодетеля и предательски ударил его, когда тот находился на пике сил, разрушая всякий эффект.        — Да! — закричал он изо всех сил, улыбаясь счастливой улыбкой блаженства. Казалось, он был настолько рад, что нанес этот удар, что не передать его словами. Но это портили слёзы. Слёзы, что бежали из его глаз, вопреки улыбке. — Я Марк Юний Брут, Цареубийца и Убийца Цезаря! Кинжал падения Республики!        Все произошло так быстро, что не сразу было понято. Сейбер крепче схватился за свой меч, готовый нанести ответный удар, но не смог. Боль пронзила его настолько, что он не мог даже пошевелиться, не говоря уже об ответном ходе. Единственной надеждой правителя Рима были Кастер и её Мастер, которые тоже растерялись, но быстро спохватились и были готовы прямо сейчас дать бой предателю. Но тот не обратил на них никакого внимания.        — Прости, прости, прости, прости, прости, прости, прости. — Вопреки ожиданиям, Ассасин не насмехался над своей жертвой. Продолжая удерживать клинок и даже поворачивая его, чтобы причинить ещё больше боли и ускорить кончину, он плакал. — Я действительно не хотел этого, я правда был счастлив, что ты простил меня, Цезарь, но… Голоса… Я слышу их, каждый час, каждую минуту, каждую секунду. Сводящий с ума шёпот. Каждое мгновение, когда я вижу или думаю о тебе, они говорят со мной. Граждане Республики, которые тебя ненавидели. Моя кровь Брута, положившая конец последнему монарху, призывают убить тебя, Цезарь. Я не хочу этого, но моя суть — тот, кто убил тебя. Поэтому я держался, но… Прошу я о многом…        Это не был удар Благородного Фантазма, но, поскольку он был направлен на него, Цезарь ощутил нечто ещё более сильное. Брут — Герой, прославленный тем, что убил самого Цезаря, поэтому все его действия, направленные против него, получают прибавку на два ранга. Даже обычный удар может стать смертельным, и всё же Юлий смог на собственной воле и остаточному эффекту ещё работающего Благородного Фантазма шагнуть вперёд.        Оставшись без опоры, Брут упал на колени. Окровавленный клинок выпал из его рук, а руки схватились за голову, которая слышала уже не просто шёпот, а целый хор. Восхваления, поздравления и чествования. Его превозносили за то, что он исполнил собственный долг. Но он не мог вынести этого предательства, и слёзы не могли высохнуть. Он вновь совершил страшный грех, за который должен ответить, приняв смерть от рук тех, кого обманул.        Цезарь был ещё жив. Хоть смерть его была неминуемой, он всё ещё был достаточно силен, чтобы нанести удар по несопротивляющемуся предателю. Человеку, который принял свою судьбу и готов расплатиться кровью за кровь. Острие клинка коснулось обнажённой шеи, и достаточно было одного движения. И всё же Сейбер упал… Нет, он не пал, он встал на колено, вровень с Марком. Его рука просто легла на плечо, не стараясь её даже сжать.        — Прощаю. — Вдруг произнёс слова, которые от него точно не ожидали, Юлий. — Я прощаю тебя, Брут, как и простил тогда. Ты сделал то, что должен был, и моя смерть ничего не изменит, как и твоя. Поэтому не бери на себя всю тяжесть груза, ведь вины твоей в этом нет.        Заплаканное лицо было поднято в неверии тому, что услышали уши. Но красные глаза увидели лишь спокойное, улыбающееся лицо мужчины, успокаивающее и располагающее к себе любого, кто его увидит.        — Но… Я ведь… — не мог просто принять подобное Брут. Ему хотелось кричать, молить о наказании, но в ответ его лишь похлопали по плечу.        — Если ты желаешь искупить вину, то прими моё наследие. — Озорной взгляд сменился серьёзным, давая понять, что тут нет шуток. — Будь мне сыном и наследником. Подними клинок и отправляйся вперёд, чтобы остановить надвигающуюся катастрофу, что побоялся сделать я. Сделай то, что хотел тогда, и спаси Рим, который мы с тобой оба любим.        Ему было невыносимо больно, но даже так Цезарь подавлял любые чувства, которые не желал отображать на собственном лице. Он не мог дать хоть кому-то усомниться в том, что их ждёт победа. Верный меч поднялся на уровень глаз, и рукоятью он протянул его сыну своей любовнице.        — Я не успел отдать его Октавиану, так прими же его ты. Гордо подними Кроцеа Морс, и пусть он принесёт тебе заслуженную победу. Победу над гнилью, что охватит Рим в любую секунду. — Брут не понимал, что происходит, пусть слова и звучали чётко и ясно в его голове. — Поклянись мне, Марк, что спасёшь Рим! Принеси клятву, как принес её своей жене, что спасёшь Рим, и не важно, Империя он или Республика.        Голоса всё ещё звучали в его разуме. Требовали взять меч и пронзить им этого человека, и он взялся за протянутую рукоятку. Рука сжала клинок, и с болью в теле от душевных мук он всё же встал на ноги. Его руки вознеслись к небу.        — Боги! — прокричал он голосом, полным сил, сильно контрастирующим с тем тоном, что был ещё мгновение назад. Последние барьеры пали. — Молю вас, даруйте мне успех в начатом деле! Клянусь, что спасу Рим, даже ценой своей жизни!        Услышав эти слова, Гай Юлий Цезарь позволил себе последнюю улыбку. Улыбку, после которой он наконец покинул этот мир, увидев, что его дело не будет потеряно. Ему даже было забавно, что в итоге всё случилось именно так.        Марк Юний Брут же смотрел на огонь твёрдым взглядом. Теперь все голоса полностью исчезли, наконец освободив разум, позволяя ему смотреть на мир своим истинным взором. Став свободным, он будет защищать свой дом от любой угрозы ради Рима, его граждан и… своего отца.