Бытовые проблемы Комиссии

      Смирение, как и привыкание к новому году и новому Дэйву, пришло через долгий и тернистый пусть. Он разорвал все старые связи, ушёл от семьи, которую, — до сих пор тяжело это принять, — порешал собственный брат. Неожиданно стал дядей для явной пубертатной язвы, пугающей своим странным пытливым взглядом. Вся в отца, что на деле оказался не таким уж ублюдком и психопатом, пусть за собственную жизнь рядом с ним всё равно было страшно. И несмотря на всё это, Клаус привык и к Пятому, способному ни с того ни с сего рассмеяться, — зато как искренне, — и к взрывной Долорес, любящей задавать кучу разных вопросов сразу.       Лишь к одной личности не мог притереться, сколько бы раз не приходил на семейные ужины и чаепития. Только она оставалась для него загадкой, и ответ на неё не был готов получить морально. А ещё не был готов к тому, что именно эта персона окажется на пороге его с Дэйвом дома.       — Здравствуй, Клаус.       — Привет...       Ингрид пугала своим спокойствием. Холодным, пронизывающим не то, что до костей, а до самой души. Странно мягкой улыбкой. Головой, склоненной чуть в бок. Внимательным взглядом.       — Что ты... — Дурная мысль о том, что язык могут отрезать за неверно подобранные слова, заставила тревогу усилиться. — Что ты здесь делаешь?       — Хотела предложить тебе немного прогуляться, если ты не против и не занят.       Прогуляться? С ним? Зачем? За считанные секунды в голове закрутилась почти добрая сотня вопросов. Наивно он попытался сам себе на них ответить. Лишь молча смотрел куда-то в пустоту, заставив неожиданную гостью с минуты три простоять у порога в неловкой тишине. Но, спасибо Ингрид, она не вырывала его резко из дум. Спокойно ждала ответа.       — И куда ты хочешь, чтобы я с тобой сходил? — поинтересовался так тихо и неуверенно, что обычному человеку пришлось бы напрячь слух.       — Мне нужно кое-что купить...       Замялась. Рыцарь, когда-то гнавшийся за его братом, эта убийца на каблуках... замялась, опустив взгляд в ноги. Задумчиво и несколько нервно наматывала на палец одну из рыжих кос, наспех заплетенных, что-то мычала себе под нос. Не выглядела опасной. Впервые заметил, что Ингрид на самом деле не такая высокая. Черные балетки с маленькими бантиками придавали лишь пару миллиметров ее росту и морозное ощущение от слишком легкой обуви для калифорнийского февраля — не важно, что плюсовая температура и достаточно высокая, всё равно глупый выбор!       — Платье хочу подобрать, — Клаус лишь бровь вскинул. — У нас годовщина с Пятым скоро, вот и надумала приобрести что-нибудь симпатичное.       — А почему не Долорес?       — Чтобы я не выбрала, по её мнению, всё смотрится прекрасно. А я знаю — говорит из-за нежелания обидеть.       — И ярой поддержки представительниц своего пола, — с кривой усмешкой выдал он. Редко, но такие порывы он стал всё чаще и чаще замечать в племяннице, прибегавшей к нему после занятий в балетной школе.       — Из-за этого в частности, — не особо радостно согласилась Ингрид, демонстрируя схожий смешок.        — А Пятому ты решила устроить сюрприз?       Коротко кивнула. Всё же это была совершенно иная девушка. Нет ни жесткости, ни каких-то сомнительных отклонений в поведении, — это если не брать неожиданный румянец на щеках и слишком безобидный вид. Аж проморгался и переспросил сам себя, а точно ли супругу брата он видит перед собой или же это просто незнакомка, очень похожая на Ингрид.       — Ну так что? — Не дала она вновь погрузиться в неловкое молчание. — Составишь компанию? Или я отвлекаю?       Вроде как хотелось отказать, пусть и должной на то причины не было. Попросил бы прощения и сослался на домашние дела, давно переделанные. Но то ли страх отступил от вида новоиспеченной родственницы, то ли скука, крадущаяся со спины, подавала голос. Нет, будь воля, он бы сам куда-нибудь отправился. Просто так сложилось, что Ингрид сама оказалась у дома с предложением пройтись по магазинам. Ну вот что он мог бы потерять от этой прогулки? Нервные клетки — однозначно, ибо руки за спиной тряслись, как при ломке. Голову, язык, глаза — если Пятый помыслит, что это не обычный поход, а тайное свидание, то вполне себе киллер способен превратить его в инвалида или труп.       — Клаус, — аж икнул от неожиданности, — я не укушу и не обижу тебя. И если тебе станет легче, то я ничего Пятому не скажу о нашей прогулке. Будет нашим с тобой секретом.       — Ты мысли читаешь, что ли?       — Умею читать эмоции на лице, — спокойно резюмировала Ингрид, вытащив из кармашка пурпурного кардигана маленький платочек и аккуратно вложив тканевый квадратик с вышитой кошачьей лапкой в мужскую ладонь. Холодная. — А еще, ты можешь отказаться от моего предложения. И я не сожгу твой дом, твою машину. И вообще ничего страшного тебе не устрою.       Как-то слишком гладко стелила. Много знала и понимала. Но всего лишь одним платком будто чуть стёрла границу страха и тревоги. Да и слова её, может и вызывающие неуверенность в их правдивости, смогли поспособствовать. Точнее, одна фраза, сказанная очень мило и даже с некой нежностью. Она же вызвала удивление, граничащее с легким шоком, и интерес.       — Ты — брат моего любимого мужа. И если с тобой что-то случится, то он очень расстроится. А я не хочу ни того, ни другого. К тому же, я могу ответить на многие вопросы.       — Дай... Дай мне пару минут.       Одна отрада была в молчаливой поездке — она была очень короткой. Старался не нервничать, хоть и на слишком резких поворотах был готов душу Дьяволу продать — не важно, что рогатому такая душа ни к чему, сторговались бы. Пытался придумать, с чего завязать разговор, но все вопросы, ютившиеся в голове, казались ему слишком резкими и "в лоб". Жаль не заметил, как мельком на него переводили взгляд. Ингрид сама не знала, как начать общение. Увы, но явную дрожь в длинных, по-своему изящных ладонях с тонкими пальцами сложно было не заметить.       Машина. Поездка. Парковка. И глубокое грузное молчание. Лишь переступив порог небольшого торгового центра, Клаус немного расслабился, в то время как образ девушки с мечом постепенно размывался на фоне всеобщей возни, приятной музыки и разноцветных витрин. Видимо, с этим шагом решился переступить их неловкую тишину.       — Я могу задать любой вопрос, и, вне зависимости от глупости, ты мне голову не отрубишь? — шутливо спросил он, следуя в первый попавшийся отдел одежды.       — Не отрублю, не ударю, — Ингрид негромко рассмеялась, ныряя в сторону с платьями. — Даже не отругаю и не посмотрю косо.       — Хорошо. Эм... Какой наряд ты хочешь? — Решил начать издалека и по делу. — Что-то фиолетовое?       — Нет. Терпеть не могу этот цвет, — чуть скривившись, выдала она на полном серьёзе. А чтобы подтвердить своё изречение, сняла вешалку с чёрным нарядом, походившим на рясу монахини. Клаус же, не моргая, переводил взгляд от девичьего лица к кардигану "ненавистного" цвета и обратно, пока та тихонько не прыснула от смеха. — Я шучу.       — А?..       — На самом деле у меня шкаф просто забит вещами всех оттенков фиолетового. Аж три отдела этому посвящены, если не четыре! Поэтому мне хочется купить что-то не столь... предсказуемое.       Негромко и коротко рассмеялся от того, что просто представил несчастный чужой гардероб. Забавно, глупо. И мило, ведь при нём решили пошутить, пускай и нелепо. Стало немного спокойнее от этого беззаботного вида. Обошли весь отдел, попутно рассматривая то платья, то костюмы, — почему-то Клаус был уверен, что в строгих прямых брюках и пиджаке Ингрид смотрелась бы прекрасно, — то юбки с блузками. Ничего не нашли. Перебрались в следующий магазин, попутно возмущаясь из-за отсутствия нормальных размеров или отвратительного качества. Словно и не было ничего такого год назад, не находилось какой-то мрачной связи со смертями, драмами и ужасами прошлого. Парочка просто занималась шопингом, точнее, поиском хоть чего-нибудь подходящего. Это было приятно. Поход раскрепощал и открывал пусть и небольшую, но возможность узнать друг друга получше.       — Прости, если задену этим вопросом, но неужели у тебя нет подруг среди ученых?       — В нашем отделе больше мужчин, чем женщин. Да и те всего лишь коллеги, — ответила спокойно и без стеснения.       — А у тебя вообще есть друзья?       — Хм... Раньше ими были три шведских брата, — Ингрид расплылась в нежной улыбке от воспоминаний. — Пока отец был занят, а заданий находилось не так много, они частенько приходили в лабораторию пообщаться. "Родня по холодной крови", если так можно назвать. Но... — тяжёлый, немного усталый вздох от неохотного принятия, — ...от Оскара после взрыва на задании осталась лишь нога, потом и её сожгли, а Отто погиб от способности вашей с Пятым сестры.        — Что?.. — Вместе с неприятным холодком у затылка явилось давнее воспоминание, когда он пришёл к Эллисон и увидел труп какого-то мужчины в ковре.       — Третий брат, Аксель... — Взявшись за конец одной косички, стала её немного тянуть. Возможно, это успокаивало. Или же не давало уйти в откровенное уныние. — Он просто ушёл.       — О... Ох, прости... — Чувствовал, язык буквально заплетался от волнения, как и мысли в голове. Губы вытягивались в глупой улыбке, из-за которой хотелось себя побольнее ударить. А Ингрид лишь махнула рукой.       — Это было очень давно. Не переживай. Да и ты всё равно к этому делу не причастен. — Легонько пихнула в бок, пока они шли до следующего магазина, давая так понять, что зла и в самом деле не держала, но горький стыдливый осадок отпечатался где-то внутри, как бы не утешали слова. — Наверное, Пятого и Долорес я сейчас могу считать друзьями, но сам понимаешь, это немного другое.       Она улыбнулась мягко, очень нежно, даже немного по-детски. Глаза, такие голубые-голубые, чистые, как небо летнее, заблестели от лучей яркого, не совсем теплого солнца. Как же Ингрид старалась скрасить любой тоскливый или неприятный момент. Видимо, это и зацепило так сильно седого киллера в молоденькой учёной.       Неловкость и нервозность вернулись, смешавшись с сожалением и каким-то неожиданным стыдом. Обсуждение нарядов, шутки и простые беседы, суть которых улетала в считанные секунды, не особо помогали разрядить обстановку. Лишь мысли колючие в голове крутились. Может и сказала, что общение с троицей выпало на давнее прошлое, что не держит именно на него зла. Да только осознание случившегося, как и тоскливый вид при этом разговоре, сильнее ударил по старой проблеме. Харгривзы, все до единого, никогда не были настоящими героями. Калечили других. Калечили друг друга. Осознанно или нет, не важно. Меньше всего косяков, наверное, было лишь за Беном, но и он не без грехов. Но его смерть сломала всех сразу, даже отца, не желавшего признавать утрату. Обиду держали на себя и родню не просто днями и месяцами, а годами могли про себя проклинать брата или сестру за самый незначительный, но всё же больно кольнувший момент. Тут же убийство... но зла не держат.       Стоило ли вообще так переживать, если учесть поступки самой Ингрид? Она гналась за ними, могла убить, если не с первого набега, то со второго или третьего точно. Тогда погибли бы все участники "Амбрелла". Имела ли она право на прощение? Хотелось почему-то сказать, что да — потому что такова работа? А вспоминая давние слова Пятого — просто не было у неё другого выбора. Сложно. И не слишком вовремя пришли эти рассуждения.       — Клаус. — Он молча тянул рукав какой-то кофты, пропуская мимо себя чужой голос. Но на седьмой раз пришлось отреагировать из-за лёгкого дуновения в ухо. — Земля вызывает Клауса, приём.       — Матерь Божья! — Аж на месте подскочил. — Что? Что случилось?!       — Я пару платьев нашла. — Действительно, в руках держала три наряда.       — А... Хорошо. Идем в примерочную.       Минута. Две. Пять. Но Ингрид так и не выходила, красуясь в одном из новых платьев. Клаус же терпеливо ждал, пока не услышал за занавеской недовольное кряхтение и гневные речи на малознакомом ему языке.       — У тебя там всё хорошо? — поинтересовался он, вставая с маленького пуфика и приближаясь к кабинке.       — Да. Просто... — тихо и недовольно сказала что-то еще. — Дурацкое платье!       — Сама справишься? — За занавеской послышался пораженческий вздох.       — Нет, не справлюсь. Помоги, пожалуйста.       Без задней мысли он нырнул в примерочную кабинку и в ту же секунду захотел стыдливо прикрыть глаза. Бежевое коктейльное платье со стразами на лямках, креплении в виде чокера и полосках бокового разреза на бедре слишком сильно обтягивало, как выяснилось без кардигана, довольно-таки пышные округлости бёдер. Аккуратно уложенные складки формировали глубокое и несколько пошловатое декольте, в котором легко виднелись маленькие, стиснутые друг к другу груди и даже тёмные ареолы сосков. Нет, можно было принять во внимание тот факт, что подобного фасона платья буду нелепо смотреться с обычным персиковым бюстгальтером, мирно висящим на крючке, но не стоило в таком виде подзывать к себе не своего мужчину! Пальцы странно закололо, а губы, в точности как глотка, пересохли. Дело не в волнении, а в очень неправильном, ином чувстве, и за него можно поплатиться головой и хозяйством в штанах.       — Я застегнуть не могу... Черт, ненавижу боковые застежки!        Ладонь невольно потянулась к глазам, — хотелось стереть с них опасный мираж привлекательности чужой жены, — но притормозил, когда взгляд сфокусировался на отражении. На открытой спине, наблюдаемой в зеркале. На сотне жутких бледных шрамов и рубцов, на кровавых пятнах синяков.       — Или оно уж слишком вульгарное?       — Это... — Клаус не услышал вопроса, но задал свой. — Это сделал Пятый?       Не сразу поняла, о чём именно у неё поинтересовались, но стоило обернуться и самой взглянуть на собственное отражение, на исполосованную спину, тяжело вдохнула и легонько провела пальцами по рубцам, что продолжались до самых её плеч.       — А, ты об этом. Нет... Конечно же нет. — Чересчур криво улыбнулась, опустив голову и становясь боком к зеркалу. Увы, но эти следы успели отпечататься не только на её теле, но и в его воспоминаниях.       — У вас точно всё хорошо?       — Клаус, если бы это было дело его рук, то я бы сейчас здесь не стояла, — с усмешкой ответила Ингрид, да вновь взглянула на отражение. Взгляд стал нежнее. — Если бы не Пятый, я бы боялась к тебе прийти. И уж тем более не стала бы открываться так тебе.       Она просто повернулась спиной, достала из маленькой сумочки пачку влажных салфеток и стерла ими косметику, скрывавшую ещё большее количество шрамов. На груди и ключицах. На плечах и шее. А рядом и поверх них небольшие недавние синяки и явные следы от зубов. И почти каждый такой след был тронут нежно пальцами, с которых уже случайно стерлась "маскировка" — совсем забыл о их пугающей черноте. Жуткое зрелище, но при этом множестве следов былой боли, Ингрид, глядя на себя, будто расцвела от мысли о человеке, оставившего на ней свои знаки.       — Пятый любит меня. И мои шрамы. Именно он мне дал понять и подарил веру в то, что я прекрасна. Потому я и... перестала на них обращать внимание. Я бы даже сказала, что я обожаю, когда он меня сам кусает или оставляет очередные засосы. — Засмеялась тихонько. — Наверное, я кажусь тебе странной.       Однозначно. Странной, пугающей. Очаровательной. Слишком сильной и при этом очень хрупкой. Человеком с тысячей масок. И судя по тому, как легко и непринужденно раскрывала столь личные вещи, рядом с Клаусом Ингрид оставила все свои образы дома. Она действительно хотела с ним сблизиться. Возможно, найти в его лице нового друга. А Клаус как на иголках, придумывал тысячу жутких исходов, шугался. Обещала ведь, что не тронет, а он всё переживал. Понятно, конечно, из-за чего все эти мысли шли, но всё же. Имела право на обычное общение. На простую прогулку. На дружеский поход по магазинам.       — Да и если бы этот засранец поступал со мной плохо, я б не наряжалась к годовщине, а давно в брецель его свернула! — рассмеялась уже увереннее, заставляя улыбнуться в ответ, и вновь повернулась лицом. — Ну так, что скажешь? Очень плохо?       Глубокий вдох. Шумный выдох.       — Честно? — Она кивнула. — Даже шлюшки выглядят приличнее.       Недовольно цокнув, давая так понять о согласии с мнением, она поджала губы и обратилась обратно к зеркалу. Высказался Клаус ещё мягко. И отрицать такое глупо. Столь откровенные наряды на обдолбанную голову может и смотрелись хорошо, но ни капли не красили. Да и уже не в том она положении для подобного, потому и принялась его расстёгивать и стягивать, медленно, ибо тяжко шло, обнажая еще больше грудь.       — Стой! Дай я сначала выйду! — завопил, в миг покраснев и прикрыв глаза рукой.       — Чего? — непонимающе поинтересовалась Ингрид. Но быстро всё осознала, когда опустила взгляд. — Клаус... Ты разве не гей?       — Меня мужчины и женщины привлекают одинаково! — быстро выпалил, шипя, да тут же осознал, к чему данный вопрос был задан. Вместо лица принялся прикрывать чуть выпирающую ширинку джинс.       — Выйди... — Нервно посмеивалась, заливаясь румянцем то ли от смущения, то ли от злости. — Клаус!       Просить дважды не стоило — пулей вылетел и из примерочной, и из торгового центра. Стоя у входа в здание и не обращая внимания на прохожих, бил себя по щекам, пока неуместное возбуждение не сошло на нет, а лицо не загорелось от частых шлепков. Стыдно. Очень стыдно. Сначала пугался её, а потом возбудился просто от одного вида почти голого тела. Да, Дэйв часто шутил, что Клаус скор на эрекцию, стоило хоть немного посмотреть даже не самое фантастическое порно, но что-то сам от себя не ожидал такой подставы. "Отличное" начало для дружбы!       — Пятый меня убьёт, если узнает! — взвыл в голос Клаус, падая на скамейку неподалеку.       Закралась мысль, давняя, но неприятно привычная, что он опять всё испортил. Почему-то послышались голоса, повторяющие, какой он бестолковый и бесполезный. И легко бы им поверил, если бы услышал прямо сейчас. Слишком восприимчивым, нервным стал с тех пор, как завязал с дурью и сократил употребляемые объёмы алкоголя. Но столько времени прошло, смог же привыкнуть и успокоиться. Всё дело в Пятом и его новой семье?       — Ты как всегда в своем репертуаре, Клаус! — горько усмехнулся он, пародируя ещё пубертатного Пятого и вынимая из кармана джинс чуть помятую пачку сигарет. Зажав в зубах одну, тяжело вздохнул от осознания, что забыл взять зажигалку. Но кротко вздрогнул от характерного щелчка перед лицом и маленького огонька.       — Прости меня.       Ингрид, когда сигарета зажглась, села рядом и откинулась на спинку скамейки, запрокинув голову к быстро темнеющему небу. Не выглядела рассерженной, обиженной или недовольной. Больше виноватой. Будто очень сильно провинилась.       — За что? — удивился Клаус, глядя в разные стороны, а то мало ли, может и не перед ним извинялась. Никого не отыскал, зато чуть не выронил из рта сигарету. Затянулся слишком сильно.       — Надо было дать тебе больше времени. Позвать на прогулку не вдвоем, а взять с собой Пятого или Дол. Рядом с ними ты выглядишь спокойнее, чем со мной. Прости, что не подумала об этом.       Перехватив пачку после одобрительного кивка, она вытащила одну из сигарет, также зажгла и затянулась, еле слышно чертыхнувшись о том, что дома будут ругать из-за запаха табака. Просто сидела, курила и не походила на человека, планировавшего сделать что-то плохое. Она действительно чувствовала себя виноватой перед братом мужа. В самом деле хотела простого...       — Я плоха в дружбе, — рассмеялась, но так хрипло и горько, что почудилось — вот-вот заплачет. — Прости, что напугала и не подумала о том, что ты мог испытывать рядом со мной.       Так странно. Дико, как-то даже неправильно. Клаус не привык, чтобы перед ним извинялись. Чтобы кто-то другой признал вину, а не скинул на него всю ответственность, от которой когда-то всячески убегал. Кто-то другой произнёс эти слова. Кто-то другой попросил у него прощения. Всё из-за того, что, к сожалению, в академии "Амбрелла" все привыкли слышать, что они виноваты.       — Я сам не лучше, — ответил Клаус тихо, выдыхая дым. Захотелось сказать правду. — На самом деле, я очень испугался, когда увидел тебя на пороге. Я думал, что ты явилась за моей головой, — она прыснула от смеха, но быстро затихла, — как тогда, год назад.       После Вьетнама стал чаще запоминать такие тяжелые и болезненные моменты. Вроде и счастье пришло на место былых травм, рядом был Дэйв, любящий его всем сердцем, появилась племянница, что ценила каждую минуту, проведенную вместе. Жизнь действительно потихоньку налаживалась, но какие-то особо яркие, близ кровавых оттенков, моменты неприятно напоминали о себе. Увы, Ингрид была причиной тому, чтобы эти моменты вспоминать и крутить на повторе. Но она это понимала, оттого и извинилась. Потому и постаралась это исправить. А вот он сам не был готов так легко отпускать и забывать.       — Если честно... — начал робко, подбирая слова. — Я до сих пор не понимаю, почему вы так поступили... Не с Диего и Лютером. Это мне объяснили. Почему?..       — Почему предложили тебе и сёстрам выбор?       — За Эллисон вступилась ты, потому что она была беременна. За Ваню... Потому что она любимая сестра Пятого?       — Вроде того, но Номеру Семь я бы не хотела давать такой радости...       — Даже так? Чем тебе так насолила наша сестра? Неужто ревность?       — Она. — Судя по кислой мине, не горела желанием обсуждать этого человека, однако продолжила. — Но лишь отчасти. Я боюсь Ваню, потому надеюсь, что никогда с ней не встречусь.       — Ты? Боишься? — Ингрид кивнула. — Ты её дважды вырубить смогла!       — Потому что я её чертовски боялась и боюсь до сих пор. И не потому, что она может отнять у меня Пятого как женщина, которую он любит и ценит, пусть и как сестру. И не из-за её сил, способных его убить.       — Что уж там... Она уничтожала весь мир...       — Мне плевать на мир. Пусть хоть в пыль обратит. — Быстрый и лёгкий ответ удивил. — Лишь бы не трогала Пятого... Она способна навредить ему в психологическом плане. В этом... Уж прости, но вы мастера.       Точно, Харгривзы были, есть и будут мастерами по надлому личности. Как чужой, так и близкой. Но потому ещё больше не давал покоя их выбор в тот день. Разве не было у них плана сломать, уничтожить?       — Почему мне? Почему он подарил этот шанс и мне тоже? — Сорвалось-таки с его языка, и вряд ли горячая горечь осела на нем от одной сигареты.       Молча затянулась вновь, выпустив дым через нос. Смотрела на небо. И вспоминала тот день, встречу с семьёй. Наверное, всё же мечтала породниться. Познакомить их нормально с Долорес. Да, желала подобного, но понимала, что такому не бывать. Однако "психованный жестокий Куратор" подарил тогда шанс не только Харгривзам.       — Потому что ты его дорогой брат.       — Ты... — не поверил собственным ушам, — ...шутишь сейчас?       — Ни капли. По начальному плану мы должны были убить вас всех.       — Что?       — Задание Совета Директоров было чётким — устранить оставшихся в живых членов академии "Амбрелла". Вы все представляли угрозу. Но... Каким бы жутким Пятый не казался, как бы не язвил, глубоко внутри он всегда любил и постоянно думал о вас. Вот и хотел дать шанс. Да даже если бы вы отказались, а мы с Дол пошли против него, то он сделал бы всё для того, чтобы вы выжили.       — Он сам сказал?       — Не сразу. Я поняла это по глазам и озвучила свое предположение. Он сознался, я поддержала его идею. Пятый может отлично отыгрывать свою роль и делать вид, что он действительно жестокий начальник, но черт, столько волнения было, когда увидел вас и Долорес, пока она пыталась вас покалечить. Ей была очень нужна лицензия Агента, потому и решительно махала мечом.       — И всё же, почему-то он нас чуть не расстрелял всех, а ты...       — И за это ещё раз прости...       Она уже извинялась за тот удар в живот. За своих и себя извинялся Пятый. За весь тот день извинялась Дол. И всем троим было неловко. Поначалу Клаус не понимал их настроения. Этих нелепых, кажущихся фальшивыми, просьб о прощении. Но теперь всё стало более-менее выстраиваться в цельную картинку.       Номер Пять, что до ухода, что после... Он всегда любил свою семью. Старался спасти от всех невзгод. В отличие от многих лиц, именно Пятый, пусть и в своей специфической форме, выкладывался на всю, дабы уберечь братьев и сестёр. Даже когда бросал их, изображая обезумевшего пацана и уходя вместе с тем шизанутым учёным и Рыцарем, дал шанс сбежать. А потом, делая вид, что он грозный Куратор для наблюдателей, — дурацкая мысль, но "ведь если хочешь обмануть врага, чтобы тебе действительно поверили, то нужно уметь обманывать и друзей", — явился вновь, пригрозил смертью. Но спас многих вновь. Да, вполне вероятно, мог не проливать кровь Диего и Лютера...       — Признаюсь, Лютер меня выбесил в последний момент, я перешёл черту и позволил Долорес его убить. А в плане Диего у меня просто не было выбора, от него шла серьёзная угроза, поэтому либо он, либо мои жена и дочь. Как думаешь, что я выберу?       Поступил как эгоист? Нет. Клаус, вероятней всего, поступил бы так же, если бы был хоть чуточку таким же сильным в моральном плане. Нет ничего эгоистичного в том, чтобы просто быть счастливым. Особенно в ситуации с Харгривзами, променявшими семью на любовь, бытовуху и славу. Один лишь Пятый думал о них. Он поступил так, как следовало ему поступить. И это было глупо отрицать. Уж кто-кто, а Пятый имел все права на лучшее для себя.       — Это ты меня прости, — прошептал Клаус, отбрасывая сигарету. — Работа есть работа.       — Иногда она вынуждает совершать жуткие вещи.       — И вы ни в чем не виноваты.       Выпрямившись и выбросив сигарету в урну, Ингрид посмотрела на Клауса, ласково, с признательностью, улыбнувшись. Да, что в момент её прихода, что сейчас, она, в отличие от него самого, не играла. Не было масок, за которыми могли скрываться злые умыслы. В качестве извинения она дала больше, чем просто слова. Она была искренна всё это время. И за это хотелось отблагодарить не только словами. Пора сделать шаг.       — Так, чтобы исправить этот паршивый вечер и не уезжать домой с пустыми руками, предлагаю купить чего-нибудь вкусненького!       — Хах, неплохая мысль. Но надеюсь, от эклеров у тебя не встанет...       Лицо быстро залилось краской, благо смог, проглотив смущение, уловить нотки сарказма и заметить чертовщинку в голубых глазах.       — Уж простите, но всё может быть! — Пожал плечами. — Не моя вина, что моё тело реагирует на прекрасное!       — А... Приму за комплимент... — Быстро захлопала медными ресницами, явно не ожидая такого выпада. Клаус уже надеялся закинуть этот успех в копилку достижений, но тут же сам оторопел. — Ты тоже привлекательный мужчина... Но с Пятым тебе не сравниться.       — Тоже... приму за комплимент. И да, Пятый просто стал слишком секси!       — Ха-ха, я старалась!       Дольше спорили о том, кто оплатит покупку пирожных, чем добирались до кондитерской и выбирали сладости к чаю. А потом смеялись с этой нелепой ситуации, возвращаясь к автомобилю. Всё ещё хотелось кричать и молиться от вождения Ингрид, но лёгкая музыка побуждала подпевать — такого фальшивого воя он давно не слышал! Думал, что от хохота подавится! — и напрочь забыть о тревоге. Но вновь всё немного накалилось, когда вместо привычного домика Клаус увидел двухэтажное здание, походившее на самый настоящий особняк. Благо, не такой мрачный, как тюрьма, в которой когда-то жила академия "Амбрелла".       — Так, я не понял.       — Пошли, попьем чай все вместе.       — Э-э-э нет! Я хочу ещё пожить!       Дело не в страхе, мол его могут убить за появление в доме в компании с чужой женой. Клаус был не готов ко встрече с братом, про которого узнал чуть больше. Слишком волнительно смотреть на него, зная, что тот испытывал всё время. Но ничего не мог сделать против Ингрид — открыв дверь машины, она как-то чересчур легко вытащила его и повела к зданию. Правда, страшно в самом деле стало, когда с порога их встретил злобный хозяин дома.       — Ты где шлялась?! Уже поздно!       — Я была с Клаусом, — как ни в чем ни бывало, ответила Ингрид, держа под руку гостя.       По лицу и яду в глазах понятно — ответ не самый удачный. Показалось, что взыграла нездоровая ревность и откровенная злость по отношению к произошедшему. И особо сильно это ощутилось, когда Пятый схватил девушку за локоть и потащил подальше. Тихо, но что-то очень недовольно шипел, резко жестикулировал. Ругался. Но почему-то сама Ингрид не выглядела виноватой. Нет, даже наоборот. Она довольно улыбалась, потому что ни на неё, ни на гостя в действительности не злились. Беспокоились, что приехали поздно и, судя по тяжелому вздоху, негодовали. Кое-кто не удосужился предупредить о своем уходе, а после не брал трубку.       — Не поступай со мной так, Гри, — прошептал Пятый, аккуратно притягивая к себе.       — Я думала, что оставила записку, — по-детски виновато пролепетала и поцеловала колючий подбородок. — Такое больше не повториться. Честно.       — Очень уж надеюсь.       Непривычно было видеть этого вечно угрюмого и агрессивного деда... таким нежным и заботливым. Якобы злился, но на деле наоборот, успокоился, обнимая. Смотрелся домашним в отцветшей водолазке и красных спальных штанах в клетку. Пятый выглядел счастливым, пусть и немного взволнованным от "пропажи". И сердце Клауса застучало отчего-то сильнее, когда на него подняли уже спокойный мирный взгляд. Неохотно отстранившись, Ингрид оставила братьев вдвоем, сославшись на желание скорее поставить чайник, ведь к ужину были куплены очень вкусные сладости.       — Куда ездили? — поинтересовался Пятый, когда супруга скрылась из виду с двумя пакетами.       — Секрет.       — Ты же понимаешь, что такой ответ меня не устроит?       — Секрет для старого деда на годовщину.       — Понятно, — негромко хмыкнул, выдержав короткую паузу. А затем сказал то, отчего Клаусу стало очень неуютно. — Надеюсь, она не сильно тебя побеспокоила и не сделала ничего пугающего.       Они и это обсуждали. Пятый переживал не только за Ингрид, но и за брата. Понимал, что тот может быть ещё не готов к общению с людьми, когда-то убившими двух братьев. Но, вероятней всего, Ингрид предложила сделать этот шаг первой. А Харгривзы не ожидали, что произойдёт это так скоро.       — Прости, если...       Но Пятый не успел договорить, потому что не понял, как его утянули в крепкие объятия и уткнулись лицом ему в плечо. Замер, не осознавая происходящего. Просто стоял, да смотрел в сторону. А Клаус чувствовал — дрожит.       — Вы поступили правильно. Тебе очень повезло с женой, как и ей с тобой. И ты... Ты хороший брат, — тихо прошептал Клаус и, спустя короткое мгновение, быстро отстранился, услышав кашель за спиной.       — Чай и кофе готовы, — отчиталась Ингрид, глядя из-за угла. — Но если вы хотите еще немного проявить свои братские чувства наедине, то я не буду вам мешать.       — Я и с ним? — тут же возмутился Пятый, за что почти получил локтем в бок, но перехватил не глядя. — Да я лучше тёрку лизну!       — Эй!       — Ну-ну. Тогда идёмте, а то Дол сейчас всё одна там съест.       — Пусть и не мечтает! — оживился Клаус, высвободившись из братской хватки и держа путь на кухню. — Я долго выбирал между тыквенным пирогом и шоколадным пайем!       Как бы Харгривзы сами себя не называли, подобный уют редко испытывался бывшим участником академии "Амбрелла", особенно дома. Редко звучал задорный смех, чай давно не грел не исключительно руки, а сладости ощущались просто приятным дополнением к напитку, а не наградой за завершённую миссию. Клаус поймал себя на мысли, что обзавелся не только новым другом, с которым с удовольствием можно будет пропустить по бокальчику вина, пошутить и обсудить любимых людей. Он осознал — это его семья. Настоящая, чудаковатая и очень опасная, но искренне любящая семья.