Ménage à trois

Как-то раз в одном лесище Собралась толпа чертей. Разожгли они кострища, Чтобы было пострашней. Чертова пляска

Теа, поправляя косу, украдкой оглянулась себе за спину. Детлафф не заметил или сделал вид. Высший вампир, шутка ли?.. Его присутствие вгоняло в оторопь. Медальон молчал, ведьмачье чутье дремало. Будто бы обычный с виду человек с не самым добродушным характером. И тем не менее памятные рассказы Саломеи холодили душу — стоило лишь вспомнить красочные подробности из старых зерриканских легенд. Ох, и знала бы она… Вчетвером они прибыли в поселение при святилище аккурат к закату и были приняты со свойственным жрицам радушием. Матиаса и Манешку обыскали с головы до пят, напоследок зычно рявкнув; Тее наказали не спускать с них глаз и обыскали тоже — проверили даже ведьмачий медальон, окатив его и зельями, и магией, и на зуб попробовали. На Детлаффа взглянули лишь раз — и безразлично отошли в сторону. В Зеррикании не было ни таверн, ни постоялых дворов. Редких забредших путников, если не убивали — принимали в Домах Гостей. Небольшие строения из известняка и камня стояли подле храмов, пустые и запустелые. Зато там обнаруживались природные бассейны с чистой, будто озерной водой — и к тому же, очень теплой. Черт ее дернул, пригласить Детлаффа в шутку в купальни. Она не думала, что он согласится. Теа со вздохом наслаждения закрыла глаза, опускаясь в воду до самого подбородка. За спиной шуршал черно-алый плащ, медленно стягиваемый с широких плеч. Детлафф двигался неторопливо, почти грузно, бесшумно входя в воду по другую сторону широкого бассейна. Она не сумела себе отказать — приоткрыла один глаз, наблюдая, как совокупность безупречных мышц медленно погружается в лазурную гладь. Детлафф спокойно раскинул руки на каменных бортиках, взглянул прямолинейно и, кажется, насмешливо. Храни Зеррикания ее замедленный метаболизм, способный скрыть любую эмоцию. — Поговорим? — он едва разомкнул губы. Теа молча вскинула брови в ответ. — Меня не обыскали, — протянул он недобро. — Почему? — Ты свое лицо видел? — Не смешно. Теа вздохнула. Лгать, конечно, нехорошо, но если недоговаривать, то это и не ложь совсем — это ей еще Саломея говорила. — Гхарасхам, Аммурун и Тдет… — протянула она, припоминая ударения. — Правильно? Детлафф склонил голову набок, странно наблюдая за тем, как шевелятся ее губы. — Клан Тдет ушел через Синие горы предположительно в Зерриканию и Хакланд… — продолжала она деланно спокойным голосом, в который раз обливаясь изнутри кровью, но Детлафф ее мучений вроде бы не замечал. — Они обосновались на востоке, в пустынях, в те времена, когда эти земли были полны реально живущих драконов. — Меня начинает раздражать, как много ты знаешь о моем народе. — Профессия обязывает, — она повела плечом, на миг выглянувшим из воды, но Детлафф остался равнодушен. — Согласно преданиям, клан Тдет заключил соглашение с Зерикантермертом. Вампиры не будут трогать местных жителей, а за это — он не станет их убивать. Детлафф неверяще фыркнул, плоско опуская тяжелую ладонь на воду, взметнув колкие брызги. — Однако не всем вампирам это пришлось по вкусу, — продолжала Теа, наблюдая, как кривится в пренебрежении скульптурное лицо. — Отступники племени, нарушившие соглашение, начали проводить опыты на людях. В том числе — поили их своей кровью. — Мои собратья пожертвовали кровь высших — людям? — Может, ты сам у них и спросишь? — начала раздражаться она. — А ты, значит, хочешь перезнакомиться со всеми высшими вампирами?.. — Если они так же дьявольски красивы, как и ты — почему нет? Этот ответ — прямолинейный и простой — поставил его в тупик. Теа невидимо усмехнулась самым уголком губы, наблюдая, как незатейливый комплимент одним махом сбил большого и страшного вампира с толку. — Предания говорят, что с людьми у них ни черта не вышло, — смилостивилась она, пока Детлафф неловко хмурился, пытаясь разглядеть в ее глазах ответы. — А вот со жрицами… Вышло, да настолько хорошо, что встал вопрос о новых богах и новой религии. По одну сторону оказались реально существовавшие драконы, по другую — не менее реальные высшие вампиры. И те, и другие давали порядочно силы, но разными способами. Так и начался раскол. — Культ Нийями? — заинтересовался Детлафф. — Лилиты? Я слышал о нем. Думал, это не более, чем мифы. — Если бы. Культ существует и по сей день. Жриц-отступниц называют зерриканскими ведьмами. Говорят, первые из них взяли начало от высших вампиров, испив их крови и получив таким образом огромную силу. Возможно, ты не знаешь, но жрицы питаются силой друг от друга и от святилищ. Иными словами — вместе они чрезвычайно сильны, а вот по одиночке… — Кому-то из жриц захотелось личной дармовой силы и независимости. — Верно. И уже позднее последовало пророчество про «шестьдесят дев в златых коронах, кои кровью заполнят русла рек»… Лицо Детлаффа странно перекосило. — … скорее всего, речь шла о ритуале и ведьмах, способных сокрушить своих сестер-жриц и драконов. Говоря откровенно, драконов они вроде как убивали, а те убивали их в ответ, но об этом в Зеррикании распространяться не любят. Это было давно и, возможно, неправда. — Допустим, так. Как это отвечает на мой первый вопрос? — Тебя не обыскали, потому что ты высший вампир, — вздохнула Теа. — Я так думаю. Жрицы могут относиться к твоему племени как угодно, но они уважают волю Дракона-Создателя, а вампиров-отступников было не так уж и много. Или же — они просто тебя боятся. Детлафф покачал головой. Прищур его сделался уже, а поза — уверенней. Он нехорошо рассматривал ведьмачку, катая на языке вопрос. — То есть… — Детлафф изобразил на лице нечто, что по всей видимости означало улыбку. — По местным поверьям, я — бог? К такому Тею жизнь не готовила. Нет, ну какая же самодовольная выхухоль! Еще и скалится так паскудно, что видны острые края всех четырех клыков. Расслабился, значит. Она резко, по-ведьмачьи быстро, хлопнула ладонями по воде, подняв тучу брызг, сбивая с Детлаффа спесь. Молниеносно выскочила из бассейна, за секунды преодолев расстояние до каменной арки, тут же отшатнулась. Густой алый туман взмыл из-за спины, пронесся бесплотным вихрем, воплощаясь прямо перед ней. Детлафф больше не улыбался, застыл суровым силуэтом, задумчиво изучая ее лицо. Кожа его собственного нехорошо вздыбилась, трансформируясь во вторую ипостась. Обострились клыки, и череп больше не походил на человеческий. — Я быстрее, — пояснил он сухо. — Я заметила. Капли воды, серебрясь, стекали по бледно-серой коже. Теа упрямо смотрела вампиру в глаза, сжимая и разжимая пальцы руки в самоуспокаивающем, непроизвольном жесте. Рефлексы вопили. — Страшно? — спросил он просто. — Разумеется, — не стала лукавить она. Детлафф не усмехнулся и не осклабился — только кивнул. Сказки про высших вампиров перестали казаться зловещими — теперь выстуживали кровь до ледяного звона. Ее учили убивать тех, кто движется быстрее ветра; кто нападает исподтишка, невидимо, выбирая крупные артерии; кто может подчинить песней или тихим шепотом, околдовать и сломить волю. Но все они, в отличии от Детлаффа, были смертны, оставаясь лишь бледной тенью своих создателей. — Не лги мне, — коротко сказал он, возвращая лицу и телу былой вид. — Никогда. — Не буду, — честно ответила Теа. «Больше — не буду». …наверное. — Что это? — его рука неприязненно потянулась к ее татуировке, тут же отдернулась. — Почему так пахнет? — «Черная кровь». Ее устойчивый аналог. — А магия? — Реагирует на некоторых низших вампиров, если они находятся поблизости. Предупреждает. Детлафф кивнул, хмуро продолжая рассматривать чудной узор. Теа же медленно, повинуясь любопытству, подняла руку, уперла ладонь ему в грудь — на стык ребер. Любопытно сощурилась, ощущая чрезмерно медленное биение тяжелого сердца и приятно прохладную кожу — прохладнее, чем у любого человека. Вампир в ответ дернулся, но без раздражения — удивленно? — Что это? — повторил он прежний вопрос иным тоном. — Что — что? — Энергия. Магия. Как от… бруксы? Теа склонила голову, вслушиваясь в собственные ощущения — ничем иным Детлафф своей сущности не выдавал, но ток, теперь расходящийся от основания ладони, приятно вибрировал. Он накачивал ее силой, сам того не зная, или наоборот забирал. — Магия? — потерялась она в растущем тепле. — Эманации, должно быть… В комплекс ингредиентов для Испытания травами входил мутаген бруксы. — Это объясняет, почему я не убил тебя сразу, — буркнул он как будто сам себе. Резко отступил, вновь без предупреждения обращаясь в туман и возникая теперь за спиной Теи — там, где до того оставил одежду. Теа не дернулась и не обернулась, только разочарованно вздохнула. Странная сила ушла, но память о ней — осталась.        Жрица, высокая и белокурая, как белая цапля, стояла подле разрушенной колонны и равнодушно наблюдала за Теей. Та неторопливо бродила по кругу святилища, то и дело опускаясь возле нового следа, чтобы снять частичку крови, принюхаться, присмотреться к отпечатку следа. Детлафф вызвался прийти тоже, темнея за спиной надоедливым и неподвижным пятном. Жрица не смотрела на него, не разговаривала и выглядела, как человек с избирательно слепой зоной. Хоть фреску пиши с обоих. Теа обернулась, приблизилась и ритуально поклонилась. — Госпожа, мне нужна помощь моих спутников. — Один из твоих moegoe уже здесь, — жрица без труда ответила на исковерканном акцентом всеобщем, не забыв, впрочем, ввернуть уничижительное сравнение на родном. Детлафф слова не понял, но интонацию уловил. Странным образом, его это позабавило — даже губы расслабились в как будто снисходительной усмешке. — Мне обратиться к moeder? — угрожающе мягко спросила Теа. — Потревожить ее ради такой мелочи? Молодая послушница фыркнула, покачала головой и исчезла среди поваленных колонн и обрушившейся куполообразной крыши. — Не всем suster я нравлюсь? — бархатисто-хрипло, пробирая до дрожи спросил Детлафф, подтвердив ее теорию — языка он не знал, зато учился быстро. — Ты и мне-то не нравишься, — буркнула Теа, отворачиваясь. — А я всяких мирских тварей люблю, даже и самых пропащих. — Одна такая будет просто счастлива, — проскрежетал Детлафф, складывая на груди руки и прислоняясь плечом к стене. — Чародей. А мне все это потом выслушивать неделю. — Не переживай. Через неделю я придумаю что-нибудь еще. В ведьмачьей школе Бруксы преподавали не только воинское искусство — учили и вертеть чужими душами. Порой там, где не справлялась сталь, без усилий побеждало слово. Бруксы зачастую прятались под личинами миловидных девушек, обводя вокруг пальца лучших из лучших — семикратно подумаешь, прежде чем прыгать на такую с мечом. Детлафф, напротив, оставался их полным антиподом. Сколько Теа ни крутила улыбки и взгляды, ища к нему подход — вампир лишь смотрел недоуменно, то ли удивленный вниманием, то ли не понимая ее мотива. Странно примитивный, даже слишком простой. Это подтверждало печальную теорию — высшие вампиры настолько сильны с рождения, что могли позволить себе роскошь оставаться дубовой колодой и по прошествии веков. — Пресвятая Мелитэле, какая дивная красота! — Матиас вторгся в перемежающуюся шелестом крон тишину, бухнулся на колени, воздел руки к небу и зачем-то ударился лбом о камни. Манешка за его спиной держал в руках тяжеленный саквояж, равнодушно щурясь от солнечных бликов. Теа обернулась, поймала презрительный, но польщенный взгляд жрицы. Фыркнула. Матиас в людях разбирался тоже. — Господин Матиас, не затрите мне все следы, будьте так добры, — Теа придержала нелегкого колдуна за шкирку, когда он ринулся вперед, к обсидиановой статуе дракона. — Вы мне нужны для дела, а не стихоплетства. Сказать, что он просиял — не сказать ничего. Детлафф наблюдал за их танцами с интересом латентного зрителя — морщится, а продолжает смотреть. — Я влюблен, госпожа Теа, — лепетал Матиас, порхая вокруг нее и то и дело задирая голову на драконий гребень, ликующий на солнце вкраплением черных алмазов. — Так влюблен!.. — Это все гормоны, мастер. Тепловой удар от переизбытка солнца. — А ты откуда такие выражения знаешь, а, Манешка? Моих книг начитался? — Так вы же меня их переписывать заставили, как мы тогда тот груз у заезжего алхимика уве… — Попридержи-ка язык свой без костей! Наговоришь тоже… Теа тихонько посмеивалась, оглядываясь на слугу — тот отвечал едва ироничным взглядом из-под тяжелых надбровных дуг. Она коротко постучала по каменной колонне костяшками — на пару дюймов ниже обломанного остова. — Что скажете, Матиас? Работа чародея? Он приобрел серьезное выражение, задумчиво рассматривая зазубрины и трещины, не прикасаясь к ним. Покачал головой, подтверждая неприятную мысль. — Отнюдь. Магии здесь не было. — Уверены? Мой медальон едва не взрывается. — Это святилище, Теа, — вздохнул он. — Под ним чудовищно сильная интерсекция. Не представляю, откуда она взялась, но в природе я таких не встречал, — усмехнулся в ответ на ее скептический взгляд. — Я знаю, что вы думаете. Но практика ходит рука об руку с теорией. Нельзя недооценивать второе, даже за недостатком первого. Это не магия. Колонны разломала чужая сила — страшная, должно быть, но не чародейская. — Плохо, — скупо подытожила ведьмачка. — Чья эта кровь, если позволите? — он указал на въевшиеся в плиты пятна у подножия статуи — неповрежденной, но как будто бы печальной. — Разной понамешано. Людская, краснолюдская, кажется, даже эльфская. Старая. Ее собирали намеренно, где-то хранили, а потом — просто вылили. — Странный способ осквернения, — Матиас вновь покачал головой и вновь — без напускных улыбок и сложных речей. — Кровь, хотя бы и такая, дает силу любому месту. — Только не в этих землях. Святилища драконов практически стерильны. Их магия не любит чужой силы. Нас с вами и пустили только потому, что здесь — ломать больше нечего. — Разве драконы и кошки — не существа, что способны магию аккумулировать? — Только живые и настоящие, — усмехнулась Теа. — Жрицам же жизненно важен чистый поток энергии, не загрязненный чужими отбросами. Все равно, как воду маслом отравить. Матиас медленно кивнул. Все-таки прикоснулся к щербистому, нагретому материалу кончиками пальцев, тут же отдернул руку. — Сильные эманации, — смущенно пояснил он. — И больно непривычные. Теа подождала, пока он раскроет саквояж, вытаскивая изнутри запыленные, кривые колбочки, капая зельем на собранные образцы крови. Жрица у входа морщилась от каждого шипения, Детлафф с интересом принюхивался. Манешка же отошел к статуе дракона и теперь глядел на нее с кротким удивлением, задрав голову. — Нравится? — хмыкнула Теа. — Экую махину откололи, — он рассеянно почесал рукой в затылке. — И каменьев драгоценных сколько… — Ты эти мысли отринь, святотатец, — тут же одернул его Матиас. — Каменья ему приглянулись, вандал эдакий. Красоты не почитаешь!.. Манешка передернул плечами и неуклюже отошел в тень Детлаффа, теперь глазея оттуда с интересом ушедшего на покой «черного археолога». — Скажите, — Матиас аккуратно тронул Тею за рукав, понижая голос. — Что случилось в таверне той ночью? — Почему вы спрашиваете? — Я проснулся утром с одеревеневшими мышцами и страшной жаждой. Тавернщик молчал, но смотрел на всех пугливо, а гости стали совсем тихими — даже не передрались из-за последнего бочонка эля. Я не суеверен и в присказки не верю, но в тот раз — будто смерть спину похолодила. — Я не знаю, Матиас. А догадками — пугать не хочу. — Вас она не тронула, — пробормотал себе под нос чародей. — И спутника вашего тоже. — К чему вы ведете? — Черная тень за ним висит, — вздохнул Матиас. — Не знаю, как объяснить. Сам не страшный, а будто беды предвестник. — А говорите, что не суеверны. — Это другое. Такое я всю жизнь чувствую. Когда опасность подходит — словно кошка лапой по позвоночнику крадется. Теа усмехнулась, взглянула пристальнее, но чародей вернулся к работе. Обернулась, когда почувствовала взгляд — тот самый, как от кошачьей лапы по позвоночнику — сразу же скривилась. Детлафф с его превосходным слухом только что не скалился. Она едва не показала ему оттопыренный палец, но посчитала, что ведьмачья кровь в святилище — будет уж совсем лишней.        Ночью снилась всякая дрянь, в голове то гоготали голоса, то стелились черным шепотом, а под конец, Теа обнаружила себя, взирающей на собственное тело сверху-вниз. Голова ее была обожжена, из груди вытекала обсидиановая кровь, и кто-то тоскливо плакал, обхватывая ее за плечи — она узнала тонкие руки Саломеи. Так некстати вспомнились предания о черных драконах — не самых сильных, но самых неуязвимых чудищах своего племени, предпочитавших селиться на болотах и, к тому же, владеющих телепатией, как и остальные их собратья. Moeder встретила рассказ Теи с ледяной благосклонностью женщины, которой ничего не стоит убить множество людей, если ей не понравится, как они дышат. Безупречно белое ее платье подолом расплескалось по плитам храма, пока она восседала на рукотворном троне, выбитом из глыбы шерлита — черного турмалина. Теа стояла перед ней на одном колене, отчего кости паршиво ныли, но злить верховную мать — все равно, что щелкать по носу высшего вампира. Ах, ну да. Жрица согласилась, что расследованию нужны свежие мысли, и велела направляться к следующему по дороге святилищу, нетронутому, но вполне возможно — находящемуся под угрозой. Она щедро выделила целый зерриканский разъезд им в сопровождение — тем тоном, когда тебе предлагают раболепно принять благодать, а при отказе — удавиться на месте. Все это было странно и еще страннее выглядела незаинтересованность матери храма, раз она отсылала ведьмачку прочь так быстро. Теа благоразумно согласилась. И, разумеется, это кое-кому не понравилось. Матиас, услышавший весть по ее возвращении в дом, воспылал жгучей благодарностью к судьбе и ведьмачке, после чего ушел лобызать стены и земли поселения в сопровождении Манешки. Детлафф же навис над Теей, ястребом наблюдая, как она приводит в порядок доспехи и проверяет лезвие меча. — Я с ними — не поеду, — выдал он, скрестив на груди руки. — Где-то я это уже слышала, — Теа отвернулась. Детлафф, как и ожидалось, на это наплевал, без труда воплотившись перед ней, когда она сделала шаг к сундуку; мстительно не остановилась, едва не врезавшись в грудь вампира. Обостренный ведьмачий нюх удовлетворенно не учуял запаха — настоящий подарок после сладко-кислой фауны Зеррикании. — Я и так терплю тебя, бесталанного чародея и его говорящую лошадь, — занудно (мрачно — с его точки зрения) вещал Детлафф. — Отряд глумливых куропаток за спиной я просто не вынесу. — Можешь пойти вперед или реять над нами облаком смерти. Будет очень внушительно и воодушевляюще. Жесткая ладонь легла ей на плечо, выпуская светло-бежевую сталь когтей. Теа деланно равнодушно покосилась на намеренно устрашающий жест; подумала, что для сверхсильного монстра Детлафф слишком тонко чувствует предел, за которым могут сломаться человеческие кости. Опыт, вестимо. — Я тебя не держу, — ласково сообщила она, глядя на удерживающую ее руку. — Можешь катиться на все четыре стороны — для бесплотного духа это не составит проблем. Детлафф хмыкнул, разжимая захват. — Ты первой попросила меня о помощи. — Чего и не отрицаю. Но это не значит, что я буду терпеть твое невыносимое занудство. Это во-первых, — она посмотрела на него. — А во-вторых, я ведьмачка, натасканная на убийство брукс с самого рождения. Ты — высший вампир, их ближайший родственник. И ты — поверил мне на слово. Без единой на то причины. — Обвиняешь меня в доверчивости? Или сознаешься, что солгала? — Ты очень одинокий вампир, Детлафф. Должно быть, это чертовски утомляет — бродить по свету столетиями, где каждый бежит от тебя с воплями, стоит ему разглядеть вторую ипостась. Хочется компании, правда? Поговорить с кем-то, кто не трясется, как озябшая перепелка, при твоем появлении? — Не лезь мне в душу. — Хорошо, что мы разобрались, что она есть. Детлафф помрачнел еще больше, Теа — фыркнула еще насмешливей. Пожалуй, она все-таки разгадала его. Детлафф был все равно, что вычурная шкатулка с тонкой резьбой и орнаментом — но без потайного дна и даже замка. А внутри — внутри будет то, что сам положишь. — Я могу тебя убить, — напомнил он скучно, без огонька. — Ради Мелитэле! Даже дети знают — если мать грозится выпороть, но никогда этого не делает — угроза пустая, как череп утопца. Детлафф застыл, переваривая сравнение. Теа воспользовалась его замешательством, чтобы исчезнуть в соседней комнате. Ее голос теперь доносился оттуда, приглушенный и без меры язвительный. — К тому же, зерриканки последуют не с нами, а — перед нами. Я предпочитаю иметь под рукой пару-тройку бравых воительниц, а не оттирать от себя слизь главоглаза. Новиградный шелк, знаешь ли — вещь почти одноразовая. Детлафф появился в проеме за ее спиной, остановился, сверля взглядом лопатки. Теа со вздохом стянула рубашку, меняя на новую, оглянулась — Детлафф смотрел пристально, как глазами приклеился. Интонации не разберешь, но ей-то — стесняться нечего. Легкая и быстрая, точно бабочка, и с роскошной косой, однажды использованной для коварного удушения не в меру злобного бандита. — Чародей, — Детлафф упорно не называл его по имени, — знает про таверну. И что-то знает про меня. — И? — Ему нельзя доверять. — Спасибо, Детлафф, я учту. — Что ты нашла? В храме? — Версий несколько. Некто хотел спровоцировать давнюю вражду между жрицами и ведьмами — работа с кровью и вандализм в их духе. Либо кто-то пытался ослабить магию жриц — идея идиотская, если, конечно, последовательно не осквернить с десяток таких. Или же… — Теа плавно, не торопясь, застегивала пуговку за пуговкой, начав снизу. — Или же это привлечение внимания. Знак. На кровь сбредается много тварей, это отвлекает от чего-то… от чего-то более важного. — Но это был не маг, — подытожил Детлафф, с сомнением наблюдая за ее аккуратными движениями. — Матиас так считает. Я в этом не уверена. Магия могла бы разрушить храм, и отсутствие ярких следов заклинания не означает, что его там не было. В конце концов, Зеррикания — неизведанный край для колдунов с большой земли. С другой стороны, повреждения и правда физические, но редко какое чудовище обладает такой силой. Теа потянулась, привстав на цыпочки, проследила взгляд Детлаффа — слегка недоуменный, что у бойцовского пса, которому вместо плети выдали угощение. Протанцевала к нему, просачиваясь в узкое пространство арочного проема между стеной и вампиром. Украдкой мазнула пальцами по небритой щеке — знакомая энергия приятно вспыхнула в точке соприкосновения. Он развернулся ей вслед — очаровательно резко — мрачно скривился. Интересный эффект. И многое объясняет. — Зачем ты это делаешь? Голос прозвучал хрипло, но на вопрос она не ответила. Потный и грязный от жары Манешка, так вовремя ввалившийся в дом, свел инцидент к желаемому — Детлафф мрачно скрипел тугой душой до самого вечера, и чем дальше — тем сильнее увязал.