Сженные странички...

      Темное помещение, в центре которого мрак, еле освещает несколько свечей, что рыжими бликами игрались на лице сидящей напротив старушки и вошедшего человека. Он не спешил войти, лишь плотно прикрыл деревянную дверь и бесшумно, с немым уроком, смотрел на старуху.       — Я знаю, за чем ты пришел, — она налила в чашку немного напитка, от которого исходил пар, пододвинула ближе к мужчине, что, казалось, не собирался выходить на свет из мрака. Черный балахон скрывал лицо и полностью все тело, поэтому разобрать присутствующего было невозможно. — Может, все же присядешь, расскажешь все по порядку?       Мужчина криво улыбнулся, делая шаг вперед.       — Вы же и так все знаете, тогда зачем вам детали моей проблемы?       — Наивный мальчишка… Я понимаю суть твоей проблемы, но саму историю тебе еще предстоит поведать. Поэтому давай. Не упрямься и не хами. Натерпелась еще в прошлый раз.       — Вы сможете ее решить на этот раз? Я вам плачу не за то, что бы вы учили меня манерам.       — Все зависит от самой проблемы. Поэтому не глагольствуй попросту и рассказывай скорее.       Мужчина сделал еще пару шагов на свет, присаживаясь на подготовленную подушку и выпивая залпом, пододвинутый бабушкой, чай. Немного помедлив, скидывая капюшон черной накидки, прямо смотря на спокойную пожилую даму серо-фиолетовыми глазами. Она мягко улыбнулась, опираясь на руки, приготавливаясь внимательно слушать.       — Все было, как вы и говорили в прошлый раз. Я думал, что это обычное шарлатанство и ничего не изменится, я не особо задумывался по этому поводу, поэтому… Отправился на охоту, что бы развеяться. Не сказать, что это была глушь… Темный лесок рядом с небольшим городком, уютные чистые улочки, суетливый и шумный рынок. Я прошелся по парочке лавочек, там продавали красивых и сильных собак. Приличный (если можно это назвать) район красных фонарей…       — Я уверена, ты не посетил этого заведения, но он и не понадобился.       Мужчина смущенно прокашлялся в руку, отводя глаза от пронзительного взгляда старушки.       — Мне этого не надо… Да, вы правы, это создало мне неприятности. Эти дамочки, раньше воротя нос от одного взгляда на меня, как с цепи сорвались. Раскидывая людей на пути, отказывая клиентам, просто пытались накинуться. Мне пришлось удирать, трусливо поджав хвост, — человек стиснул зубы и глаза забегали по темному пространству. — Другие девы так же бросали на меня свои взгляды, но подобного не позволяли. Я… В жизни не испытывал подобного…       — И тут ты вспомнил мои слова?       — Нет, причину подобного поведения всех окружающих меня девушек я понял гораздо позже. После нашей встречи прошло целых два года до того момента. Два года прежде, чем я понял. Два года мук и страданий, разбитого сердца и ненужных знакомств… Вы… Можете это исправить?       — Долго же ты шел.       — Вы тщательно скрывались, — он ухмыльнулся, нахально опираясь на стол, с ноткой игривости смотря на пожилую женщину. — Я потратил уйму времени, прежде, чем вышел хоть на какой-то след. Три года искал, думал, вы специально прячетесь.       — Мой дорогой, даже не думала. Хех, мне очень интересно узнать что же было дальше, ведь… Тебя устраивало все два года, прежде, чем все рухнуло и ты вспомнил мои слова. Поведай мне о том, какой ветерок переменил твое отношение, что за птица бороздила твои небеса.       — Ээ… Мы не виделись пять лет, а вы будто знаете все, что происходило за это время. Что ж, хорошо… Я расскажу и… надеюсь на этот раз ваша помощь не будет настолько болезненной… Был морозный зимний вечер я, кутаясь в накидку с мехом, шел по заснеженных улочках, пробираясь к пекарне. Отменные булочки с зимней сливой, их вкус не забуду теперь никогда. Вэй Ин требовал, что бы я самолично пошел туда и попробовал «с пылу, с жару» знал бы насколько эти булочки отпечатаются в моей памяти, предпочел бы остаться дома…

***

      Крупные хлопья белого снега укрывали землю ковром, метель прятала в этих снежинках, спешащих укрыться, редких людей, а вьюга, угрожающе рыча, сбивала с ног и задувала холодный снег за шиворот. Глаза слезились, многослойные одежды в беспорядке развивались, а накидка с пушистым мехом не сильно спасала тело от пронзительного холода. Мужчина, кутаясь в эту самую накидку и ругаясь себе под нос всевозможными проклятиями, медленно пробирался сквозь этот буран. Заметив огни, которые были ему нужны, человек выдохнул и открыл дверь. На пороге его сразу обдуло двумя вещами.       Жара в комнате была даже сильнее, чем летом и потому, не долго думая, человек скинул с себя накидку и присел за свободный стол. Один из свободных, ведь в такую погоду не то что кто-то за хлебом не пойдет, да и просто, умирая от голода, не покинул свое, не очень теплое, жилище, но хоть как-то спасающее от охлаждения. А второе — запах. Дурманящий запах всевозможной выпечки и сладостей.       — Здравствуйте, — произнес высокий широкоплечий мужчина с небольшой бородкой. — Чего изволите, господин?       — Булочки, — вздохнул человек, устало потирая переносицу, — с зимней сливой. Да что б «с пылу, с жару». — он с язвительностью улыбнулся и добавил: — Ромашковый чай с тремя ложками сахара.       — Сейчас будет сделано, господин. Прошу, проявите терпение. Здравству… Ох, госпожа Мейфенг.       Ваньиня резко обдало леденящим кости холодом. Массивная деревянная дверь с грохотом захлопнулась, послышался легкий стук небольших ботинок о бамбуковый пол и мягкий, щебечущий голосок. Услышав его, у Цзян Чэна появилось острое желание повернуть голову и узреть его хозяина. Но подавив его на корню, поправил, выбившуюся и покрытую инеем, прядь волос. А зря, посмотреть действительно есть на что.       В узкий проем еле протиснулось нечто, отдаленно похожее на человека. На нем было столько теплых накидок, что передвигалось существо весьма забавно. Растопырив и прижав их к себе, насколько позволяла толстая «кожа» она «пингвинчиком» в развалку перешагнула порог, ведь даже не в состоянии поднять ногу. На голову так же был надет капюшон, но так как он всего один, что странно на фоне таких огромных габаритов, черепушка кажется совсем маленькой.       Мужчина в одно мгновение преодолел половину комнаты от стола Ваньиня и стал помогать деве снять с себя одежды. Когда «лук» полностью остался без одежек, то в зал уже входила молодая леди в одеждах цвета цитры.       — А мы спорим, посетите вы нас сегодня? Не посетите?       — Как я могу не прийти?! Сегодня четверг, а четверг, как известно, день свежей выпечки. Аха-ха-хи-хи-хи, — мужчина поддержал ее звонкий смех и, кивнув на ее «как обычно», пошел в другую комнату.       — Извините, я присяду? — незнакомка наклонила голову на бок, указывая миниатюрной бледной ладошкой на стул за столиком Цзян Чэна. Он стоял около закрытого окна подле небольших ростков бамбука.       — Можно подумать, свободных мест нет, — фыркнул мужчина, отворачиваясь от нее и подпирая подбородок.       — Ох, извиняюсь. Просто, это место… Я всегда сижу тут, атмосферно и успокаивающе…       — А-а-арр-р… Если оно вам так нравится, то прошу, садитесь, не буду вам мешать! Наслаждайтесь обществом бамбука! — его серо-фиолетовые глаза были закрыты, брови в раздражении свелись к переносице. Рот скривился в недовольстве, обращаясь к деве на повышенных тонах.       — П-простите, я не хотела вас задеть… — она прижала, покрасневшие от мороза на улице, руки к груди и, попятившись назад, захлопала глазками, с пушистыми и длинными ресницами.       — Да пошло оно все! Мне ни к чему ваши извинения! — он хмуро встал и так же, не открывая глаз и не поднимая взгляда на деву, пересел за столик рядом, обиженно скрестив руки на груди.       — Настолько плохой день… — шепнула девушка, усаживаясь на нагретое место, доставая из рукава относительно длинную книжку с тремя вычурными иероглифами в названии.       Открыв на странице с закладкой в виде голубого цветка с фиолетовой каёмочкой.* Госпожа Мейфенг, как назвал ее тот мужчина, от чего-то дождалась свои булочки с персиком и несколько баоцзы гораздо раньше, чет тот человек, с бородкой, принес Цзян Чэну его чай и булочки с зимней сливой.       — А не плохо, хоть в чем-то этот оболтус годен, — Глава Цзян мельком бросил взгляд на единственного человека в комнате, а именно на деву, но, замерев, стал всматриваться все больше и больше. А чашка с чаем все ниже и ниже опускалась на стол.       Мягкие и изящные черты лица: тонкие брови, нежно-розовые губы, бледная кожа, вполне возможно из-за пудры, но, всмотревшись еще немного, он понял, что из макияжа на ней всего губы и хуа-дянь (такая фигня на лбу, разные виды цветов, месяц, капля и еще некоторые рисунки) в виде цветка сакуры, раскрасневшиеся то ли от мороза, то ли от душности в помещения щечки и мягкая, нежная улыбка, подобную ей Цзян Чэн видел лишь у шицзе. Пушистые, длинные ресницы обрамляли зеленые, как нефрит, зрачки с золотым отблеском, отчего-то Глава Цзян подумал в первую очередь о ветре, а не о нефрите. Что странно, ведь он бесцветен и не мог, уж наверняка, иметь такой оттенок. Она с увлеченностью вчитывались в произведение, но почуяв, что булочки стали остывать, бережно, с грацией журавля, положила увесистый том на стол, переложив закладку на нужную страницу. Цзян Чэн про себя подметил, что и ела она аккуратно и изящно. Воронье-черные волосы, собранные в длинную, пушистую косу слегка растрепались, от чего она периодически поправляла пряди от лица. Цитровые одежды грамотно подчёркивали тонкие кисти и пальцы. Шея тонкая, плечи хрупкие слабые. Как она вообще добралась до этого места одна, да в такую погоду, оставаясь элегантной, собранной и совсем не растрепавшись? У самого Цзян Чэна пучек сильнее распушился, а две пряди встали дыбом.       Дева заметила на себе изучающий взгляд незнакомца, но подняв на него глаза, заметила, как тот отвернутый от нее, доедал последнюю булочку.       — Эм… Принесите мне еще шесть и счет. (без понятия как это назвать)       — Как угодно господин, — который раз произносил мужчина, а сам был чуть ли не на метр выше Саньду Шеншоу, от чего сам Глава чувствовал себя странно.       Вскоре Ваньинь почувствовал на себе тот же изучающий взгляд. Улыбка сама прицепилась к лицу, но он прекрасно понимал, что произойдет далее, если сейчас ему приспичит повернуться и вновь взглянуть в ее глаза поэтому, подперев голову так, что бы подбородок и эта дурацкая, не свойственная ему, улыбка оказались в огромной ладони, он смотрел в окно на противоположной стене. Где шумел сильный ветер и гуляла холодная вьюга, покрывая сразу тремя слоями снега. И вспомнив об этом, он метнул взгляд к массивной двери для того, что бы еще раз оглядеть деву. Да, самой пробраться в такой буран сюда и отсюда будет сложно, руки все еще не оттаяли и тряслись. Ну ладно, не его проблемы.       — Вот, прошу с вас…       — Вот, сдачу оставь себе.       Цзян Чэн стукнул ладошкой с мешочком денег по столу и, на ходу надевая на себя накидку с мехом, открывал дверь. Ему душно, душно оставаться в этом обществе еще хоть немного. Хочется выйти на воздух и надышаться вдоволь, не избегать зрительного контакта и спокойно жить, не боясь за свою шкуру. Ха, великий, грозный и гордый глава Цзян, Саньду Шеншоу, боится за свою шкуру, не решаясь поднять сердитый взгляд на деву. Смех, да и только.       Правда, стоило ему только выйти за порог, как его обдало пронзающим ветром, снег лез в рот и глаза, которые слезились. Волосы растрепались и даже капюшон не спасал, прикрывая уши, которые так же не спасались от непогоды, мужчина пробирался по сугробам дальше, еще раз удивляясь, как его заставили преодолеть столь долгий путь ради странного дела…