Я буду танцевать для тебя

      Не люблю больницы. Совсем. За все семнадцать лет я лишь однажды провела здесь две недели. По своей глупости: упала на тренировке. Это были худшие две недели моей жизни. Узнав о том, что случилось, я принеслась в больницу номер одиннадцать ровно через полчаса. Учитывая пробки на дорогах и расстояние, это рекорд, который я поставила, сама того не зная. Мои мысли затуманены и ни о чём другом я думать не могу. Я чертовски напугана. Перед глазами авария. Пусть я и не была свидетелем, но откуда-то это взялось. Где-то на подсознательном уровне. Уже в больнице меня немного успокоили. Серёжа пришёл в себя. Состояние стабильное. Несколько переломов, синяки и ссадины. Его жизни ничего не угрожает, только в следущий раз нужно думать, прежде чем садиться за руль под алкоголем. А я чувствую себя виноватой. Это всё из-за меня. Из-за моей глупой ревности. Он мог погибнуть из-за меня.       Все твои проблемы обнуляются, как только на счётчик встаёт жизнь родного человека. Наверное, это странно, называть родным того, кого знаешь пару месяцев. Но порой так случается. Можно прожить жизнь и не ощутить того, что смогла почувствовать я за столь короткий срок. В приёмной я вынудила номер палаты и поднялась на нужный этаж. Руки дрожат. Ноги подкашиваются. Я не помню, как я вообще сюда пришла. — Каролина, здравствуй, — услышав знакомый голос, обернулась и увидела Валентину Викторовну. Очень странное чувство. Мне стыдно перед ней, но в то же время я очень рада этой встрече. — Здравствуйте. Почему Вы здесь? — поинтересовалась я и кивнула в сторону палаты, без слов спрашивая, почему она не заходит внутрь. Присела рядом и сжала в руке телефон. — Каролина, что вчера произошло? Почему ты так быстро уехала? — Валентина Викторовна повернула голову, а у меня как будто пропала способность говорить. Опустив глаза, я промолчала. Нужно что-то ответить, а я понятия не имею что, — Всё хорошо? — она посмотрела на меня. А что хорошего? Мой близкий человек чуть не погиб из-за меня. Я бы себе этого не простила. — Я не хотела, чтобы так получилось. Я не знала... Я... — эмоции меня переполнили. Я расплакалась. Выпустила, наконец, всё, что держалось во мне. Только это больше напоминает истерику, нежели просто «выпустила эмоции». — Так, — Валентина Викторовна заметно напряглась и повернулась ко мне, — Тебя в палату к Серёже положить? Успокаивайся. Тебя никто ни в чём не обвиняет, — она взяла мою руку, свободную от телефона, и крепко сжала в своей, — Он жив. Сейчас это самое важное. Это такие эмоции, которые сложно контролировать. Накопительный эффект. Всё и сразу, вот и не выдержала. — К нему можно? — я подняла голову. Глаза заплаканные, а взгляд как у ребёнка, который очень хочет новую игрушку. Валентина Викторовна сжалилась надо мной, тяжело вздохнула и кивнула. У неё не было выбора. По-другому я просто бы сошла с ума.       Моё сердце дико колотилось, когда я вошла в палату. Жалость, слёзы, страх, чувство вины. Если бы я не повела себя как ревнивая дурочка, ничего бы не было. Серёжа не лежал бы сейчас со сломанной ногой и весь в синяках. Но он был в сознании и улыбнулся, когда увидел меня. А мне плакать хочется. От горя и счастья одновременно. Жив. Это самое важное. — Принцесса, — он улыбается и вытягивает руку. Морщится от боли, но стойко по-мужски держится и старается не показывать, как ему больно. А я не только вижу, но ещё и чувствую, — Я так рад тебя видеть. Почему плачешь? Молча я присела на стул, что рядом с кроватью и протянула руку. Серёжа её крепко сжал и возмутился, почему такая холодная. А мне всё равно. Он держит меня за руку и улыбается. Больше мне ничего не нужно. — Прости меня, — я посмотрела ему в глаза, — Это я виновата. Всё из-за меня. Мне очень жаль. — Ну-ка, принцесса, — Лазарев немного подвинулся, — Успокойся. Ложись, — похлопав по месту рядом с собой, он улыбнулся. Я сначала удивлённо вскинула брови, но через пару секунд поднялась со стула, положила на тумбочку телефон и медленно опустилась на свободное пространство, — Дыши глубже. Всё хорошо, слышишь меня? Посмотри, я живой, почти здоров. — Если бы я не уехала, Серёжа. Если бы осталась, — шмыгнула носом, — Всего бы этого не было. А я... Я... — А тебе я сейчас попрошу успокоительного вколоть. Или сама успокоишься? Что такое, Каролина? — Я испугалась, — стараясь утихомирить свои всхлипы, пробормотала я. Серёжа приблизился ко мне, наклонил голову и коснулся губами губ. — Я люблю тебя, — шепнул он прямо в губы, — Я тебе не изменю. Я буду рядом и хочу, чтобы ты чувствовала, как нужна мне.       В такие моменты, когда появляется возможность побыть собой, приходит очень много мыслей. Разных по типу, по настроению, по построению даже. И ты начинаешь как-то переосмысливать всё: что не так сделала, что не так кому сказала. Всё в таком плане. И я убедилась, что нужно ценить то и тех, что и кто рядом. Если что-то случается, жизнь сама выбрасывает ненужных людей. Но если они крепко держатся рядом, отталкивать их нельзя.

***

Всю следующую неделю я провела в больнице с Серёжей. Мы были вместе. Мне хотелось быть с ним и заботиться, пока он не встанет на ноги. Первые несколько дней мне даже позволяли оставаться на ночь, хотя по правилам больницы это строго запрещено. Но мои актёрские способности и глазки котёнка спасали ситуацию ни один раз. Я помогала ему вставать. Он заново учился ходить. Сначала на костылях, а потом держась за мою руку. Мы вместе делали колоссальные успехи. Врач даже сказала, что совсем скоро Серёжа сможет вернуться на сцену. Мы не заметили, как пролетела эта неделя и настал день «Х», когда все показатели уже соответствуют нормам и держать Серёжу в больнице нет смысла. Теперь восстановление. Тренировки и физические упражнения, чтобы вернуться в прежнюю форму. — Смотри-ка, уже и по лестнице сам спускаешься, без костыля, — я улыбнулась. Серёжа действительно сделал это сам, опираясь на меня. Но это не страшно, просто нужно время, чтобы он снова мог ходить самостоятельно. — А погода какая сегодня. Я сколько на улице не был, — остановившись возле крыльца, Лазарев поднял голову и поймал солнечные лучи, поморщив нос. Погода летняя и тёплая, это правда. Сразу настроение поднимается. — Тебе теперь нужно много гулять на свежем воздухе, — я не переставала улыбаться, глядя на него. Я счастлива рядом с ним. — Ты ведь меня не бросишь? — опустив голову, Серёжа посмотрел на меня сквозь солнце. А я ещё шире заулыбалась. Какой взгляд напуганный. Актёр тоже тот ещё. — Почему я должна тебя бросить? — обняла его крепче. — Я как обуза для тебя последнюю неделю, мне самому погано от этого. — Хватит говорить эту ерунду, — глядя на него и как изменилось выражение лица, я тоже перестала улыбаться. Сменила улыбку на серьёзный взгляд. Что это такое? — Не злись, — но Лазарев снова улыбнулся, — Я хочу поговорить с тобой. Это важно. — Давай поговорим, — пожала плечами, но улыбаться не стала, хотя очень хотелось. Пусть знает, что нельзя при мне такие вещи говорить. — Я хочу предложить тебе руководство. Командой. Пока я полностью не восстановлюсь и не вернусь на тренировки. Мы и так потеряли целую неделю, а бизнес, сама знаешь, не детский. Мы рискуем многое потерять. Сказать, что я обалдела, это ничего не сказать. Нет, не так. Я поверить в услышанное не могу. Мне как будто мысли в голове зарисовали чёрным карандашом. Руководство... командой... целой танцевальной командой. Мне. Девочке семнадцати лет. С одной стороны, это неземное предложение и только человек, никак не связанный с танцами, откажется от него. А с другой, ответственность. Такая же неземная.