Учимся жить снова

Гоку стоял ошеломленный и смотрел на свою могилу. Если точнее, на надгробие. Под землей не было ничего, учитывая, что его первоначальное тело было полностью разрушено, а то, что осталось, было поглощено Селлом, который также превратился в пыль. Так почему это было здесь? Гоку прочитал надпись на могиле.

Сон Гоку Мальчик, упавший со звезд и ставший защитником Земли. Его будет очень не хватать его любимой жене, его драгоценного сыну и его дорогим друзьям. Мало кто знал о его деяниях, но его имя не будет забыто в истории мира. Сохранено в сердцах тех, кто помнит его наследие.

Гоку склонил голову. Он подумал, что эта надпись слишком романтична и слишком цветастая. Гоку подозревал, что это написала Бульма. — Эй, папа! Ужин готов! Гоку поднял глаза, когда Гохан приземлился рядом с ним. Его сын остановился, когда понял, где находится, и уставился на могильный знак. Последовало долгое молчание. — Я не ожидал, что ты найдешь это место, — сказал Гохан, нарушив неловкое молчание. — Я нашел его случайно, — ответил Гоку, оглядываясь на памятник. — Я не знал, что ты устроил мне могилу. Тем более, что хоронить было нечего. Гохан продолжал смотреть на могилу.  — У нас была поминальная служба по тебе. Это было вскоре после Игр Селла. До того, как Транкс вернулся домой в будущее, — Гохан сделал паузу, собираясь с мыслями. — В этом не было ничего особенного. Было несколько речей, и мама приготовила перекусить. — Это больше, чем я ожидал, — возразил Гоку. В любом случае он не был большим поклонником похорон или мемориалов. Гоку никогда не посещал ничего такого, если не считать похорон его деда. Это было отстойно, и он не хотел снова проходить через это. Гохан посмотрел на своего отца.  — Ты не ожидал, что мы сделаем поминки? Ты думал, что мы просто признаем, что ты умер и двинемся дальше, как будто ничего не произошло? — Вообще-то да, — ответил Гоку. Это заявление шокировало Гохана. — Я никогда не ожидал, что меня похоронят или устроят похороны, — продолжил Гоку. — С детства я просто принял то, что, когда я умру, меня некому будет похоронить. До того, как я встретил Бульму, никто не знал, что я вообще существую. Гохан потупил глаза.  — Думаю, этого следовало ожидать. Ты вырос в этих горах совсем один после смерти прадеда. Даже после того, как ты встретил друзей, ты в основном путешествовал по миру в одиночку. Но… ты не мог подумать, что у нас не будет ничего для тебя! Что мы просто забудем о твоем существовании! Гоку не мог придумать, что сказать. Когда он был молод, ему было все равно, умрет ли он или будет забыт. Пока он мог делать то, что хотел, он был счастлив вступить в бой. Ему не нужна могила. Он никогда не любил этого. Кроме того, в детстве Гоку на самом деле не думал что может умереть, хотя и знал иное. Смерть случалась со всеми, а не с ним. Его нельзя было убить. Только когда Гоку сразился с Пикколо Даймао и осознал, насколько его превзошли, он по-настоящему понял, что его могут убить. Осознание того, что в этот момент его жизнь кончится, потрясло его. Гоку действительно впервые испытал настоящий ужас. Это чувство пришло вместе с гневом и разочарованием, что он умрет прежде чем отомстит за убийство Курилина. Со временем и возрастом Гоку признал, что его могут убить в бою, и не боялся этого, даже после того, как Пикколо проделал дыру в его груди. Он также признал, что, скорее всего, умрет от рук врага в бою, а не в постели среди тех, кто о нем заботился. Он почти предпочел бы этот вариант. Кроме того, Гоку никогда не нравилась идея состариться, стать слабым и умереть в постели. Он не понимал, как кто-то видит в этом идеальную смерть. Он также не хотел быть похожим на Мастера Роши, который прошел свой расцвет сил и не мог ничего сделать, чтобы помочь, когда случались плохие вещи. Такая беспомощность была хуже смерти. С тех пор как Гоку пришла в голову мысль, что он умрет в одиночестве в битве, возможно в сиянии славы, последствия его смерти никогда не приходили ему в голову. Даже сама идея, что кто-то устроит ему могилу и поставит памятник не укладывалась в голове. Ему было чуждо то, что кто-то был бы так опечален. — Мы все старались быть сильными и уважать твое решение остаться мертвым. Мы знали, что ты сделал это, чтобы защитить нас, но… мы едва держались, — сказал Гохан. Его голос был мягким и задумчивым. — Несмотря на то, что прошла неделя, слез все еще было много. Курилин пытался произнести речь, но он все время ломался. Мама… она так старалась быть сильной, но я слышал, как она плакала той ночью. Стало еще хуже, после того, как она узнала, что беременна. — Я могу представить. Твоя мама была неприятна, когда была беременна тобой, — сказал Гоку почти рассеянно. — Папа… ты знал? — неожиданно спросил Гохан. — Знал что? — Гоку повернулся к сыну.  — Знал, что мама была беременна? — спросил Гохан. Гоку задумался.  — Нет… Не думаю. Мы с твоей мамой были очень близки в те последние дни, поэтому я не удивлен, что она забеременела, — Гоку улыбнулся нежному воспоминанию. — Это было особенное время, потому что мы не были так близки уже много лет, — его глаза внезапно потупились. — Твоя мама и я… по-настоящему не ладили после того, как я вернулся на Землю. Когда я отсутствовал почти два года, а затем услышал об андроидах и хотел обучить тебя… Она не была в восторге от меня очень долго. Гохан нахмурился.  — Если бы ты знал о Готене, ты бы вернулся? — нахмурился Гохан. Гоку отвел взгляд. Он должен был подумать, что этот вопрос рано или поздно возникнет.  — Скорее всего… нет. Во всяком случае, это дало бы мне больше причин никогда не возвращаться. Я бы не хотел, чтобы Готен закончил так же, как ты. — Что ты имеешь в виду, как я? — сузил глаза Гохан. Гоку понял, что сформулировал это очень плохо.  — Я имел в виду, я не хотел, чтобы Готен рос на поле битвы, — он тщательно обдумывал свои следующие слова, желая убедиться, что снова не облажается. — Я имею в виду… мне нравятся сражения, даже когда мир на грани. На самом деле, именно тогда все становится самым веселым. Я всегда был таким. Было только два раза, когда я так не думал. Но тебе не нравится сражаться. Ты не такой. Ты сражаешься только тогда, когда у тебя нет выбора. — Какие два боя тебе не понравились? — удивленно спросил Гохан. — Я бы предпочел не вспоминать о них, — мягко ответил Гоку. Гохан уставился на него. Он сильно подозревал, что одним из этих боев была битва с Фризой. Учитывая то, что произошло, это неудивительно. Но какой был другой бой? — В любом случае, я ошибся, когда думал, что ты такой же, как я. Я принял твое рвение помогать людям за желание сражаться, — признал Гоку, возвращаясь к основной теме. — С одной стороны, я сожалею о том, что выставил тебя на бой на Играх Селла. Но тогда у меня действительно не было выбора. — Ты не хотел чтобы Готен дрался? — спросил Гохан. — Я не хотел, чтобы он чувствовал, что должен драться. Если он любит драться, это хорошо. Если ему это не нравится, это тоже круто, — сказал Гоку. — В некотором смысле, я чувствую, что у тебя не было такого выбора. Что тебя просто втянули во все это, понимаешь? Гохан покачал головой. — Может, я не люблю драться, как ты, но меня никогда не заставляли, — он остановился, обдумывая свои слова. — Ладно, да. Пикколо заставил меня в тот первый раз. Но я сам захотел защитить Землю от сайянов, когда научился выживать в дикой природе. Я также сам решил отправиться в космос, чтобы найти Намек и поискать Драгонболы. И я сам решил сразиться с Фризой как на Намеке, так и когда он прилетел на Землю. И я был бы сильно зол, если бы ты оставил меня вне тренировок перед андроидами и Селлом. Ты не заставлял меня делать все это. — Возможно, я не заставлял тебя напрямую, но мое присутствие определенно заставляло, — сказал Гоку. — Чи-Чи только что рассказывала мне о том, как я живу ради насилия и как она боялась, что насилие заберет тебя. Если подумать об этом больше, я думаю, что она была права. Я нажил слишком много врагов, чтобы жить мирной жизнью. Сказав это, Гоку задумался, сможет ли он теперь жить мирно. Бои не на жизнь, а на смерть были веселыми и захватывающими. Он чувствовал себя таким живым, сражающимся с монстрами, такими как Селл и Буу, и могущественными соперниками, такими как Пикколо и Вегета. Несмотря на то, что его битва с Фризой обернулась катастрофой для целой планеты, он не мог бы солгать, что сначала ему это не нравилось, и даже отчасти хотел, чтобы Фриза не был таким неисправимым злым ублюдком. Но… Гоку также наслаждался мирными временами со своей семьей. Он мог честно сказать, что те пять лет мира до прихода Радица были одними из лучших лет в его жизни. Те мирные годы дали ему сына, которого он никогда не хотел и не мечтал иметь. Гоку все еще помнил тот день, когда Гохан посмотрел на него своими большими невинными глазами, полными любви, и назвал его папой. Это было теплое, неописуемое чувство, которое почти заставило его заплакать. Это было ощущение, которое он никогда не смог бы испытать на поле боя. Гоку хотел, чтобы все оставалось таким навсегда. В те дни перед Играми Селла он приложил все усилия, чтобы вернуть некоторые из этих чувств. Это было не совсем то же самое — знать, что через пару дней может наступить конец света, но это принесло ему много счастливых воспоминаний. Если они все умрут через несколько дней, Гоку хотел провести это время со своими любимыми, а не тренироваться. Стыдно, что Гоку так и не смог сохранить ни одного из тех счастливых воспоминаний когда умер. Но, по крайней мере, он подарил Чи-Чи и Гохану теплые воспоминания о нем и сделал своей жене последний подарок в виде Готена. Гоку предположил, что ответил для себя на этот вопрос. Он любил драться и всегда будет любить. Но ему больше нравилась его мирная жизнь. Если бы он больше никогда не сражался с такими существами, как Фриза, Селл или Маджин Буу, он был бы счастлив. Если вокруг были люди, с которыми можно сражаться при желании и быть рядом с семьей, то для него это было более чем достаточно. — Ты говоришь это снова, — прошептал Гохан, покачивая головой и глядя прямо на отца. — Даже если бы это было правдой, для Готена иметь отца гораздо важнее. Я пытался, но, в конце концов, я мог быть только его старшим братом. — Я согласен, учитывая все, что я видел, — сказал Гоку, прежде чем опустил глаза. — Но в то время, однако, я думал иначе. Важнее было обеспечить безопасность всех вас. Несколько секунд они стояли в молчании, размышляя над словами друг друга. — Папа, ты однажды сказал мне, что проверишь нас из Потустороннего мира. Поскольку ты не знал о Готене, это означает, что ты не заглядывал к нам, — сказал Гохан, когда ветер коснулся его лица. — За эти семь лет у тебя не было времени, чтобы убедиться, что у нас все в порядке? Теперь Гоку было неудобно. Как ему с этим справиться? Должен ли он сказать Гохану правду? Он посмотрел на сына, который пристально смотрел на него. По выражению лица Гоку знал, что Гохан не примет полуправды. — Сначала я много проверял. Затем я переехал на планету Дай-Кайо и встретил других мертвых воинов, — сказал Гоку. — Потом я в основном тренировался, чтобы стать достойным брать уроки у Дай-Кайо. — Значит, ты был слишком занят тренировками, — скрестил руки Гохан. — В Потустороннем мире другое время. Семь лет, может быть, много для живых, но для мертвых это ничто, — объяснил Гоку. — Я даже не осознавал, как долго я был мертв, пока Баба не сказала мне. Для меня это было как мгновение ока, и… — он закрыл глаза. — И… за это время я совсем забыл о вас, ребята. Гохан в недоумении отступил назад.  — Ты забыл?.. — В Потустороннем мире, когда человек умирает, он медленно теряет воспоминания о жизни, — объяснил Гоку с легким вздохом. — Ты забываешь имена, лица, все остальное. Единственное, что ты хранишь, — это маленькие кусочки твоей жизни, такие как планета, с которой ты пришел, и дела, которые ты совершил, чтобы попасть на Небеса. Чем дольше я был мертвым, тем больше я забывал. До одного дня, когда я почти ничего не мог вспомнить о Земле. Гохан был потрясен.  — Я никогда об этом не слышал. Я имею в виду, что ты был мертв около года и помнил нас, верно? То же самое с Теншинханом, Чаодзу, Ямчей и Пикколо. Они никогда не говорили о потерянных воспоминаниях. — Это потому, что я знал, что останусь мертвым. А другие имели надежду, что их можно будет еще вернуть к жизни. Поскольку наши умы были сосредоточены на возвращении к жизни, мы смогли удержать наши воспоминания. Особенно для меня, потому что я знал, что должен вернуться, чтобы остановить сайянов. Но когда я решил остаться мертвым и перестал смотреть на всех вас, я потерял связь с живым миром. Без необходимости помнить жизнь, мой разум медленно исчез, — фыркнул Гоку, медленно открывая глаза. Гохан покачал головой.  — Зачем им забирать твои воспоминания? После всего, что ты сделал, зачем они тебя так наказывали? — Это не наказание. Это для защиты нас, — поправил Гоку. — Какая эта защита?! — потребовал ответа Гохан, разочаровавшись еще больше. — Если бы с Землей случилось что-то плохое, меня бы мучило то, что я не могу помочь, — сказал Гоку, прежде чем вздохнул. — Как и в случае с Буу. Если бы я остался в Ином мире, а не на Земле, я бы не знал о происходящем здесь ужасе и не хотел бы помочь, несмотря на то, что знал, что не все равно могу вмешиваться в живой мир. — Итак, это все, чтобы мертвые не пытались помочь живым, — резюмировал Гохан. Гоку кивнул. — Тогда, когда мы умрем, ты бы не узнал нас? — спросил Гохан. — Нет, узнал бы. Я бы вспомнил, как только увидел тебя. Вот как Баба пробудила мою память, когда спросила меня, хочу ли я вернуться на Землю на день. Она показала мне твое изображение на своем хрустальном шаре. Одна мысль поразила Гохана.  — Папа, как только ты бы вернулся в Другой мир, ты бы снова потерял память, верно? Значит, ты даже не вспомнил тот день, который провел с нами?! Гохан уже понял это. Сын всегда был таким умным.  — Да…. — Значит, встречу с Готеном, праздник, который мама запланировала после турнира, ты бы не смог ничего вспомнить, — продолжил Гохан, не веря тому, что он слышал. — Все это исчезло бы за несколько дней, — кивнул Гоку. Гохана это порядком затрясло.  — Тогда какой смысл им позволять тебе вернуться, если ты даже не помнишь, что это произошло?! — Однодневный переход приносит больше пользы живым, чем мертвым, — сказал Гоку. — Это дает мертвым возможность выразить любые сожаления и чувства, которые они могут испытывать к людям, которые скучают по ним. И это дает тем, кто остался позади, чувство покоя и делает их счастливыми. По крайней мере, я так понимаю это. Я бы не помнил Готена, но он запомнил бы меня, даже если бы это было всего на день. — Это… депрессивно… — нахмурился Гохан. — Смерть имеет тенденцию такой быть, — сказал Гоку, пытаясь быть беззаботным. — Я все еще думаю, что это жестоко. Забирать твои воспоминания, твою жизнь. Я могу понять почему, но это твои драгоценные воспоминания, созданные на протяжении всей жизни, — не мог успокоиться Гохан. — Они заслуживают того, чтобы ими дорожили и наслаждались. А не похоронены в забытье. — Когда ты мертв, воспоминания причиняют больше боли, чем счастья, — сказал Гоку далеким голосом. — Потому что ты всегда думаешь о людях, которых ты оставил, о местах, по которым скучаешь, о еде, которую ты ел, и о том, что ты потерял. До того, как мой разум ушел, я действительно много думал о вас, ребята, — он невесело усмехнулся. — Я помню, давным-давно Кайо-сама сказал мне, что люди в аду хранят свои воспоминания именно по этой причине. Они страдают, потому что могут помнить жизнь. — Но теперь ты все помнишь, да? — спросил Гохан. — Да, мои воспоминания вернулись к нормальному состоянию, более или менее, — сказал Гоку. — Я смог сохранить свой разум после возвращения в Другой мир, так как я был рядом с тобой и беспокоился о Буу. Думаю, можно сказать, что эти вещи держали меня на Земле. — Быть ​​мертвым — не слишком приятно, — Гохан сделал паузу. — Хотя я умер и не помню этого. — Ты умер ненадолго, поэтому у тебя не будет много воспоминаний. В любом случае это было бы довольно скучно, так как ты, вероятно, просто стоял бы в очереди, ожидая, пока Энма-Дайо осудит тебя. А учитывая всех убитых Буу, это была длинная очередь, — Гоку хмыкнул и опустил голову. — Однако первые минуты после смерти всегда хуже всего. Особенно, если твое тело испаряется. Ты существуешь как дух, неспособный двигаться или знать, где ты находишься. Ты не можешь видеть, не можешь слышать, ты просто существуешь. Длится недолго, но это ужасный опыт. Гохан поморщился.  — Я… я думаю, что помню это. — Знаешь, это моя вина, — внезапно сказал Гоку. Гохан уставился на своего отца.  — Твоя вина? В чем твоя вина? — Тебя убил Буу, потому что я не смог спасти тебя вовремя, — медленно объяснил Гоку. — После того, как Буу превратился в свою окончательную форму, он сделал шар энергии настолько большим, что Вегета и я не могли его остановить. Нам пришлось бежать. Мы летели, чтобы спасти вас, но… по пути я подобрал Денде и Мистера Сатана. Эти драгоценные секунды не позволили мне вовремя добраться до тебя, и ты умер вместе с Землей. Гохан замолчал.  — Итак… вот что случилось. Хотя, если бы у меня был выбор, я бы лучше умер вместе с Землей, а не внутри Буу, — Гохан улыбнулся без всякого юмора. — Я был действительно счастлив, когда понял, что умер, потому что не хотел быть частью этого монстра на всю вечность. — Я не знаю, почему я спас их. Я увидел их там, напуганных, когда энергия Буу достигла их, и я просто действовал, не задумываясь, — сказал Гоку, не обращая слишком много внимания на Гохана. — Мои действия стоили тебе, Готену, Транксу и Пикколо жизни. Печально, но я не жалею о том, что спас их. Если бы мне представился еще один шанс, я, вероятно, сделал бы это снова. Гохан покачал головой.  — Ты поступил правильно. Я был бы зол, если бы узнал, что Денде умер, когда его можно было спасти. Ты сделал то, что считал лучшим, и действовал от всего сердца. У тебя просто не хватило времени. Гоку невесело рассмеялся.  — Ты намного снисходительнее, чем Вегета. Он был готов убить меня. — Вегета это Вегета. И в конце-концов все сработало. Мы живы вместе с остальной частью планеты. Вот что важно, — сказал Гохан. — Да, но я надеялся, что ты не умрешь, пока не придет твое время. Хотя Драгонболы могут воскресить тебя, но это означает, что тебе придется испытать боль смерти, — заявил Гоку. — Это отстой в первый раз. — Если подумать, я удивлен, что продержался так долго, — со смешком признался Гохан. — После стольких опасностей и врагов, что мне встречались… Чтобы меня убить в итоге понабился взрыв всей планеты, который произошел, когда я был без сознания. Думаю, это повод для гордости. Гоку усмехнулся. — Ой, мы опаздываем! — внезапно воскликнул Гохан. — Я пришел за тобой позвать на ужин, а мы все это время говорили! — Все в порядке. Я уверен, Чи-Чи поймет, — махнул рукой Гоку и оглянулся на могилу. — Хотя, что с этим делать? Я думаю, это могло бы остаться. Гохан покачал головой.  — Нет, я заберу это позже и положу на хранение. Так странно смотреть на твою могилу сейчас, когда ты здесь и жив. — Прибережешь это на потом, да? — ухмыльнулся Гоку. — Можешь так думать, если хочешь, — сказал Гохан, не обращая внимания на черный юмор. Они взлетели в воздух и направились к дому. — Ммм, папа, мне вот что интересно, — заговорил Гохан, привлекая внимание Гоку. — Когда ты умрешь, и если твое тело не будет повреждено, ты хочешь похороны или кремацию? Гоку задумчиво склонил голову.  — Я не знаю. Выбери тот, который тебе кажется лучшим, — он остановился на несколько секунд. — Хотя, я бы сказал, что склоняюсь к кремации. Я видел, как выглядят тела после того, как кто-то давно умер. Или когда тело пережило много травм. Его дедушка был раздавлен. Воспоминание об искалеченном теле оставалось свежим в памяти Гоку до сих пор. Узнать, что это сделал он сам, только добавило горечи. Дедушка мог его простить, но Гоку все равно чувствовал себя ужасно. Этот человек заботился о нем даже после того, как он был таким ужасным младенцем и отплатил ему, раздавив его. Гоку покачал головой. Хватит горьких мыслей на один день. Ужин был в основном тихим, так как Гоку больше интересовало пылесосить еду, чем говорить. Он наполовину слушал, как Гохан говорил о школе, что Видель хотела присоединиться к Гохану в качестве супергероя и что-то том, что студенты жаловались на то, что нечестно Гохану заниматься физкультурой. Готен также более подробно рассказывал о своем дне с Транксом и о том, что Вегета стал намного приятнее, чем раньше и даже дошел до того, что угостил детей мороженым. Лично Гоку был удивлен, что после всего этого с Буу кто-то все еще любит сладкое. С другой стороны, он не был сладкоежкой, хотя любил шоколад и мороженое. Шоколад больше, это была одна из немногих вещей, которые он ел медленно, чтобы насладиться вкусом. — Эй, папа, ты не поиграешь со мной? — неожиданно спросил Готен. Гоку посмотрел на своего младшего сына.  — Конечно. А во что поиграем? — С игрушками, которые я получил от Транкса. У него есть эти классные фигурки, которые превращаются в автомобили и животных, — рассказал Готен. Гоку склонил голову. На самом деле он никогда не играл в игрушки, и Гохан тоже. Он всегда занят своими книгами и прочим. Для Гоку это определенно было что-то новенькое. Он надеялся, что ничего не сломает.  — Ладно, пошли. — Круто! — воскликнул Готен, быстро полируя тарелку. — Не забывай, что ложишься спать через час, — напомнила Чи-Чи. — Не забуду, — ответил Готен, встал и потащил Гоку в гостиную. Чи-Чи встала из-за стола и взял посуду.  — Где вы были с отцом раньше? На вас не похоже опаздывать на ужин. Гохан помог ей собрать тарелки.  — Мы с папой разговаривали, — он замолчал на мгновение. — Он нашел памятник. Чи-Чи чуть не уронила посуду.  — Нашел?! — Он был очень удивлен. Он не думал, что мы что-то такое для него сделаем, — кивнул Гохан. Чи-Чи покачала головой, медленно ставя посуду в раковину.  — В этом весь твой отец. Он никогда не думает о таких вещах. — Он никогда не думал, что мы захотим почтить его память? — спросил Гохан. Чи-Чи опустила голову, рассеянно глядя в мыльную воду.  — Твой отец жил довольно одинокой жизнью до того, как Бульма нашла его. Он сказал мне много лет назад, что его дед умер, когда ему было всего семь лет. Это означает, что он провел по крайней мере четыре года в одиночестве в этих горах, и никто не позаботился о нем. — Я не знал, что он был таким маленьким, — с шоком прошептал Гохан. — Однажды я спросила его, что случилось бы с ним, если бы Бульма не приехала. Он сказал, что, скорее всего, просто прожил бы здесь всю оставшуюся жизнь, — сказала Чи-Чи далеким голосом. Гохан покачал головой.  — Мне трудно в это поверить, учитывая, каким непостоянным может быть папа. — Твой отец на самом деле был вполне устроен. У него не было настоящего желания исследовать мир, и ему было здесь очень комфортно, — Чи-Чи начала мыть посуду. — Только после Бульмы и охоты за Драгонболами он смог увидеть разные места и понять, насколько ограничен был его мир. После этого он захотел увидеть все. — Уверен, он много что увидел — улыбнулся Гохан. — Больше, чем я могу себе представить, — сказала Чи-Чи с мягкой улыбкой. — Он рассказывал мне истории о своих приключениях. О том, как он отправился в зимнюю местность, чтобы сражаться с Армией Красной Ленты, встретил своего дедушку, когда тот вернулся на один день в мир живых, и о некоторых своих путешествиях, когда он гулял по миру в течение трех лет. Твой отец прожил весьма впечатляющую жизнь еще до того, как ему исполнилось восемнадцать. Последовало долгое молчание. — Мама, ты думаешь, папа счастлив быть с нами? — мягко спросил Гохан, нарушая спокойное настроение. Чи-Чи перестала мыть посуду.  — Гохан, ты такое спрашиваешь? Гохан вздохнул.  — Просто… папа кажется грустным. Почти потерянным. Я не знаю, что это, но он просто не был собой с того первого дня. У него всегда такое отстраненное выражение лица, как будто он постоянно не здесь. Чи-Чи снова уставилась в мыльную воду.  — Он пытается это скрыть, но ему грустно. Хотя не по тем причинам, что ты думаешь. Это привлекло внимание Гохана. — Ваш отец чувствует себя оторванным от нас. Его очень давно не было, и он чувствует, что он больше не принадлежит к нам, — сказала она. Гохан смотрел в гостиную, где играли Готен и его отец, совершенно не подозревая о серьезном разговоре.  — Я что-то такое почувствовал от него. Я знаю, что он расстроен из-за того, что так много пропустил из жизни Готена и меня. Он говорит, что хочет быть с нами, но… он так далек. — Твой отец всегда был таким. Он не любит делиться своими чувствами, если он не счастлив, — сказала Чи-Чи, ставя посуду. — Особенно, когда он грустит или расстроен. — Я так привык к тому, что папа веселый и счастливый, что никогда особо не замечал, когда он расстроен, кроме как во время драки. Думаю, он делает это специально, чтобы мы не волновались, — вздохнул Гохан. Его отец, скорее всего, скрывал свои чувства по той же причине, по которой он скрывал свою болезнь от всех во время Игр Селла. Он знал, что любая проявленная им негативная эмоция повлияет на окружающих. Ради них он оставался счастливым и спокойным, чтобы они не волновались. Гохан задавался вопросом, сколько раз его отец страдал в одиночестве из-за того, что не мог свободно им выражать свои мысли. Чи-Чи сузила глаза.  — Ненавижу, когда он это делает. Когда мы впервые поженились, он был намного более открытым. Он даже плакал передо мной. Затем, после всей этой неразберихи с сайянами, он стал более замкнутым, я не смогла получить от него каких-либо эмоций, особенно после того, как он вернулся из космоса. Гохан задумчиво опустил голову.  — Я думаю… это потому, что он винит себя во всем, что произошло. Чи-Чи повернулась к своему сыну. — Это была причина, по которой он хотел остаться мертвым. Он думал, что защищает нас от злых людей, которые хотели сразиться и убить его, — мягко сказал Гохан. — Он даже сказал мне, что считает себя проклятием. Я думаю… вся эта штука с андроидами была последней каплей для него. Они были созданы, чтобы убить его, и из-за них мир превратился в такой хаос. Будущее Транкса… — Ты хочешь сказать, что он думает, что весь этот хаос с Селлом был его виной? — спросила Чи-Чи с оттенком гнева. — Я уверен, что он так думает, и… он прав. Селл был создан, чтобы стать последней идеальной формой жизни и убить его. Селл не существовал бы без него… Столько людей пострадало из-за обиды доктора Геро… — сказал Гохан и сердито сузил глаза. — Каким бы сильным ни был папа, я думаю, что эта информация сломила его. Еще и тот факт, что он был недостаточно силен, чтобы остановить Селла. Он, должно быть, видел свою смерть как своего рода искупление. Чи-Чи недоверчиво покачала головой. Она буквально дрожала, а одна из тарелок треснула в ее руках.  — Невероятно. Разве он вообще не думал о нас? — Он думал… только не на эмоциональном уровне, — сказал Гохан. Пока рос, за последние семь лет, Гохан понял, что его отец действительно не понимал сложных эмоций. По крайней мере человеческих эмоций. Гоку определенно понимал гнев, агрессию, ненависть, гордость и страсть, но это были черты и эмоции, тесно связанные с сайянами. Он понимал больше положительных эмоций, таких как сострадание, прощение и до некоторой степени любовь, но Гохан был уверен, что этому научил его прадедушка. Эмоции, которые его отец, казалось, не мог понять, были печалью и любовью вне его самого. Казалось, он не мог понять, что люди были глубоко опечалены его смертью и что они заботились о нем как человеке, а не только как защитнике. Что они любили его за него самого, а не только потому, что он был суперсильным. Они хотели и нуждались не в его защите, а только в нем. То, что Гоку сделал, могло защитить их физически, но почти уничтожило эмоционально. Это Гохана злило и расстраивало, но он также понимал, почему его отец так поступил. Новость что ты инопланетянин, и так же факт воспитания в изоляции в течение нескольких лет кого угодно заставят взглянуть на мир по-другому. Его отец не проявлял особой эмоциональной заботы после смерти прадеда, поэтому он не понимал ценности оказания такой заботы другим. Наверное, поэтому Гоку сейчас так тяжело. Его отец просто не знал, как справиться со своими эмоциями. С одной стороны, он хотел защитить их, что, по его мнению, означало оставаться мертвыми и подальше от Земли. В то же время он хотел быть с ними, что противоречило его потребности в защите. — Нам нужно, чтобы папа увидел, что он имеет ценность не только в том, чтобы быть хорошим бойцом, — наконец сказал Гохан. — Что он нужен нам здесь, как человек. Чи-Чи закусила губу. Она думала, что делала это вчера вечером и сегодня во время разговора с мужем. Но, очевидно, Гоку требовалось больше убедительности. Внезапно ей в голову пришла идея.  — Думаю, я знаю способ. Гохан с интересом смотрел на свою маму, когда она рассказывала ему свой план. __________________________ Примечание автора: Как я и обещал, Гоку и Гохан снова разговаривают. Мы также отошли от точки зрения Гоку, чтобы увидеть мысли Чи-Чи и Гохана о депрессивных перепадах настроения Гоку. Я хотел написать это полностью с точки зрения Гоку, но почувствовал, что необходимо сменить ракурс ради истории. Я также подумал, что это дает больше информации о Гоку. Еще несколько заметок. Судя по тому, что мы видели в каноне, вирус, поразивший Гоку, походил на серию сердечных приступов или длительную остановку сердца. Я даже не хочу представлять, какую боль он испытывал или какой ущерб это может нанести человеку. Даже для здорового сайяна нетрудно представить, что был бы нанесен долгосрочный ущерб. Мне также нравится писать характер Гоку. Слишком часто я вижу, как люди принимают простую и наивную натуру Гоку за глупость или повреждение мозга, пишут его характер, как будто он умственно отсталый. Как человек, который писал фанфики о ком-то, кто действительно немного глуп и медлит (Луффи из One Piece), могу сказать, что Гоку далеко не тупой, и это четко всплывает несколько раз в каноне. Просто он наивный и реагирует по-детстки, и даже эта черта по ходу сериала уменьшается. Гоку также выглядит менее сложным персонажем, поскольку на самом деле показывает только две эмоции: счастье и гнев. Хотя по большей части это потому, что он на самом деле довольно эмоционально сдержанный и не любит показывать негативные чувства. В любом случае, я рад, что вам нравится эта история, и надеюсь, что вы продолжите читать.