Учимся жить снова

Впервые за семь лет Гоку настолько крепко спал. В последний раз он так спал, когда был болен и прикован к постели. После того, как Гоку начал поправляться от тяжелой болезни, он проводил дни в глубоком сне. Время от времени его сознание всплывало наверх, позволяя ему слышать и чувствовать что происходит во внешнем мире, но большую часть этого времени он провел в ловушке тьмы. Тьма была предпочтительней бесконечных кошмаров, а его приступы сознания тоже не были счастливыми, поскольку те времена были наполнены беспокойством из-за андроидов. Гоку вспомнил, как слышал, что Гохан спрашивает Чи-Чи, собирается ли папа когда-нибудь проснуться. Бедный мальчик не привык видеть его таким. Впервые в жизни Гохан увидел своего отца совершенно беспомощным. Гоку знал, что его сын всегда считал его непобедимым. Разумом Гохан знал, что это далеко не так. Он видел, как Гоку было больно когда был избит врагом. Но его молодой впечатлительный ум все еще был убежден в неуязвимости своего папы. Но в тот раз папа ничего не мог сделать. Зрелище того, как Гоку пал от простого сердечного вируса до глубины души потрясло Гохана. Гоку не сделал ничего, чтобы развеять этот миф, намеренно притворяясь сильнее чем он был на самом деле, для своего мальчика. Какой отец не хотел, чтобы его сын восторгался им? Тем не менее, несмотря на то, что Гоку был беспомощным, небольшая часть его действительно наслаждалась проведенным временем в постели. По крайней мере, после того, как боль прекратилась и он больше не хотел вырвать себе сердце. В основном он наслаждался заботой и вниманием Чи-Чи и временем, когда она не кричала на него. Он также был счастлив, когда рядом с ним был Гохан. Хотя Гоку очень ненавидел когда его кормили как младенца. Нет ничего более унизительного, чем неспособность накормить себя. Он также был более чем уверен что то, что он ел, было настоящим детским питанием. К счастью, он был недостаточно в сознании, чтобы вспомнить вкус. Просто это было ужасно. В Потустороннем мире отдых и сон были скорее привычкой. Некоторые об этом вообще забыли. Мертвым не нужно было ни отдыхать, ни спать. Им даже не снились сны. Энергия Потустороннего мира поддерживала и исцеляла их тела. Все время, пока Гоку был мертв, он никогда не чувствовал желания лечь и отдохнуть. Даже когда он сказал Пикколо, что ему нужно вернуться в Другой мир, чтобы перезарядиться и отдохнуть после трансформации в Супер Сайяна 3, это была не совсем правда. На самом деле он не чувствовал усталости, несмотря на то, как его тело отреагировало. Это было больше похоже на острую потребность уйти, пока его тело не развалилось. Поскольку его тело было реконструкцией, а не его первоначальным настоящим телом, оно не могло выжить в мире живых. Гоку нужен был почти постоянный поток энергии из Потустороннего мира, чтобы поддерживать свое мертвое тело. Вот почему Супер Сайян 3 был табу. Это буквально сожгло все его запасы энергии. Если бы Гоку не вернулся тогда вместе с Гадалкой Бабой, его тело просто бы исчезло, навсегда заперев его душу на Земле, и он был бы вынужден жить как призрак. Эта мысль была не из приятных. Теперь Гоку снова был жив, и вся тяжесть битвы с Буу поразила его, как грузовой поезд, наполненный взрывчаткой. Он не только устал, но и все его тело болело. Очевидно, способность Денде имела свои пределы. Но, если подумать, у Гоку были времена и похуже чем сейчас. Это было ничто по сравнению с тем, как он себя чувствовал после битвы с Фризой. Хотя тогда у него не было сломанных костей или даже разорванных мышц, он буквально не мог двигаться в течение нескольких дней и питался обезболивающими. И это было после того, как он несколько дней провел без сознания в космической капсуле. Гоку также принимал снотворное из-за кошмаров. По словам ярдратцев, он часто метался во сне, зовя Курилина, Пикколо и его сына, и рыча слова ненависти к Фризе. Да, тогда было намного, намного хуже. Гоку даже не хотел представлять, как себя сейчас чувствует Вегета, учитывая эпическое избиение, которое ему нанес Буу, плюс тот факт, что он умер. Вегета также может получить откат от одержимости Бабиди и сожаления от убийства этих людей на турнире. Гоку был уверен, что Бульма не разрешит Вегете лечь спать, пока тот не объяснит все это. Гоку также сомневался что Гохан чувствует себя намного лучше. Между жестоким избиением и психологическими пытками, которым подверг его Супер Буу, он сомневался, что его сын провел спокойную ночь. Гоку действительно хотел, чтобы Корин вырастил больше бобов сензу. Эти бобы могут и не излечить душевные травмы, но они, по крайней мере, снимут физическую боль. Гоку задавался вопросом — съедал ли все бобы Яджиробе? Раньше у Корина было много бобов, до того, как Яджиробе поселился в его башне. Нет смысла жаловаться сейчас. Пора было вставать. Было слишком много дел, чтобы лежать в постели весь день. Несмотря на боль и сонливость, Гоку заставил себя открыть глаза. Он моргнул несколько раз, когда свет в комнате ослепил его, заставив его голову расколоться от боли. Через несколько секунд его глаза, наконец, привыкли к свету, и Гоку смог ясно видеть. Сначала он немного запутался в том, где находится. Гоку так давно не видел свою спальню, что не сразу узнал ее. Он действительно подумал что видит сон, прежде чем вспомнить, что мертвым не снились сны, и что он снова жив. Все это было очень реально. Гоку потребовалось еще несколько секунд, чтобы понять, что судя по положению солнечного света, проникающего в окно, была уже середина дня. Он проспал все утро и половину дня. Гоку был одновременно удивлен и не очень. Он никогда не спал так долго, но этого следовало ожидать. Сейчас он был уверен, что сможет проспать целый день, если представится возможность. Какой бы привлекательной ни была мысль опять завалиться спать, Гоку знал, что должен вставать. Он не мог спать дальше. Кроме того, Гоку почувствовал бы себя гораздо более энергичным, если что-нибудь съел. Может быть, это было связано с сайянскими генами, но он давно заметил, что если ел постоянно, то спал меньше. После боба сензу он мог целые сутки не спать, и даже после этого ему требовалось всего пару часов отдыха. Когда Гоку был дома, ему регулярно требовалось от четырех до пяти часов сна, независимо от того, чем он был занят в тот день, благодаря готовке Чи-Чи. Его желудок заурчал при мысли о еде. Да, Гоку бы чувствовал себя намного лучше после еды. Он выскочил из постели, чувствуя боль в мышцах. Он не мог быть настолько не в форме, или это было следствием того, что у него появилось живое тело спустя столько времени? Гоку наполовину задумался, сможет ли Чи-Чи сделать ему массаж. Но отбросил эту мысль, как только она пришла. Чи-Чи не делала ему массаж с тех пор, как приехал Радиц. После этого инцидента она хотела разве что ударить его в качестве единственного физического контакта. По крайней мере, до того, как он заболел сердечным вирусом. После этого Чи-Чи изменила свое отношение, постоянно беспокоясь о нем. Это было почти как в старые времена. Может, стоит спросить? Худшее, что может случиться, было громкое «нет». Сделав быструю разминку, чтобы проработать ноющие мышцы, Гоку оделся и направился на кухню. Он нашел там свою семью, что уже обедала. Гоку был в замешательстве. Он должен был почувствовать запах еды задолго до того, как спуститься по лестнице. Но этого не произошло. — Папа, ты наконец встал! — воскликнул Готен. Чи-Чи облегченно улыбнулась ему.  — Я так волновалась. Ты не вставал со вчерашнего дня. Гоку отшатнулся, услышав это.  — Вчера?! Я проспал целый день? И все равно он все еще был сонным, несмотря на то, что было так поздно?! Гоку был измучен сильнее, чем думал. Гохан кивнул.  — Да, пап. Ты был в отключке. Готен пытался разбудить тебя этим утром, но ты не двинулся с места. Даже упоминание о еде ничего не дало. Он боялся, что ты умер. Чи-Чи подошла к нему и коснулся его лба. Гоку это слегка раздражало. С тех пор, как он заболел, Чи-Чи много волновалась о его здоровье. По прошествии семи лет он думал, что теперь она уже справится с этим. Этот вирус, скорее всего, был разовым, поскольку до этого момента он ни разу даже не простудился. Хотя Гоку все еще понятия не имел, как он вообще заразился этим вирусом. Ему следовало спросить будущего Транкса. — Когда ты сегодня не пришел к завтраку, я боялась, что тебе стало плохо от борьбы с Буу, — сказала Чи-Чи, прежде чем удовлетворенно кивнуть, и опустила руку. — Я почти решила позвонить доктору, но Гохан сказал, что ты просто истощен и тебе нужно отдохнуть, — она взглянула на своего старшего сына. — Сам Гохан проснулся вчера поздно, и у него все болело. Гохан устало улыбнулся.  — Что ж, между тренировками Старого Кайошина и битвой с Буу я не спал больше суток. Я удивлен, что мне удалось встать так рано. — С этим не поспоришь. Ты действительно стоял несколько часов, а затем сидел еще несколько часов. Я бы сошел с ума, — сказал Гоку, проходя мимо Чи-Чи и нетерпеливо потянувшись за едой. Прежде чем он успел прикоснуться к еде, Чи-Чи сильно хлопнула его по руке, заставив отодвинуться. — Гоку, ты же знаешь, как мы садимся в этом доме кушать! — сказала Чи-Чи, прежде чем наклонилась вперед и понюхала его. — Ты мылся? И почему ты в той рваной одежде? Гоку моргнул и посмотрел на свою одежду. Он с опозданием понял, что на нем испорченное ги из битвы с Буу. В Потустороннем мире любые повреждения одежды ремонтировались самостоятельно. Он не был уверен, как это работает. Что до купания… — Ммм, я не мылся, — коротко признался Гоку. Ему никогда не приходилось мыться в Потустороннем мире. У мертвых не было запаха… точнее, мертвые не могли плохо пахнуть, как бы усердно они ни тренировались. Даже грязь или пыль от тренировок исчезала сама по себе. Если мертвые и принимали ванну, то это было ради удовольствия. Идея купания, чтобы очиститься, даже не приходила ему в голову, так как он не нуждался в этом несколько лет. Чи-Чи положила руки на бедра и посмотрела на него. Гоку почувствовал что бессознательно отступил на шаг от жены. Он знал, что она собирается взорваться. Его сыновья тоже поняли это, потому что они откинулись на стульях подальше. Гоку не знал почему, но временами Чи-Чи реально его пугала. Он мог легко выдержать взгляды врагов, глядящих на него со всей своей ненавистью, но неодобрительные взгляды его жены всегда заставляли его съеживаться. — Ты знаешь правила. Мы умываемся перед едой. Я позволила тебе лечь спать, несмотря на то, что ты так вспотел от всех этих драк, которые ты вел на днях, но я провожу здесь черту, ​​- сказала Чи-Чи, ее голос постепенно повысился. — От тебя пахнет, особенно после того, как ты пролежал в постели больше суток. Какой пример ты подаешь Готену? Это был его первый день возвращения к жизни, и он уже хмурился. Гоку полагал, что должен был этого ожидать. — Да, хорошо. Я приведу себя в порядок, — сказал Гоку, быстро направляясь в ванную. Поскольку он спешил поесть, Гоку решил принять душ вместо ванны. Ванну он мог бы принять вечером или когда-нибудь еще. Гоку снял рваную одежду и сделал воду максимально горячей. Чи-Чи всегда называла его сумасшедшим, но он любил, чтобы его душ и ванна были очень горячими, поэтому предпочитал купаться в бочке на улице. Душ и ванна никогда не были такими горячими, как ему хотелось. Горячая вода также помогала расслабить мышцы и облегчить судороги, в чем он нуждался прямо сейчас. Гоку давно понял, что теплые ванны, которые принимало большинство людей, были слишком холодными для него. Как только вода стала приемлемой, он залез под душ и позволил воде успокоить себя. Он и забыл, как хорошо принимать душ. Необходимость снова купаться из-за запаха раздражала, но горячая вода успокаивала его больное тело, и это более чем компенсировало. Тем не менее, потребуется некоторое время, чтобы снова привыкнуть постоянно мыться. Что, несомненно, означало больше криков Чи-Чи. Чего хотелось бы… Закончив мыться, Гоку обернул полотенце вокруг талии и пошел в спальню за чистой одеждой. Однако, когда он открыл шкаф, то не увидел своей одежды. Все в шкафу принадлежало Чи-Чи. Куда пропала вся его одежда? Ответ поразил его, как только он задался этим вопросом. Он умер. У Чи-Чи не было причин хранить его одежду в шкафу. Это было бы лишь болезненным напоминанием о том, что его больше нет. Гоку покачал головой. Может, он сможет одолжить одежду Гохана. После минутного размышления он отклонил эту идею. Хотя Гохан и он были примерно одного роста, его сын был даже выше, но намного тоньше. Гохан набрал массу после тренировки со стариком Кайошином, вот только его старые ги были прежнего размера, как когда он не использовал свою полную силу. И Гоку показалось неправильным брать ги Гохана, потому что это подарок. Он мог телепортироваться в Храм и попросить Пикколо или Денде создать для него одежду их техникой, но быстро отказался и от этого. Денде был Хранителем Земли и, скорее всего, не хотел бы, чтобы его превращали в портного. Он также должен наблюдать за восстановлением планеты, учитывая всю неразбериху, оставшуюся после Буу. Пикколо тоже не хотел бы видеть его в одном полотенце.  Вздохнув, Гоку вернулся на кухню только с полотенцем. Его семья не возражала бы. Гохан и Чи-Чи уже видели его, а Готен должен быть в том возрасте, когда это не имеет значения. Когда он вернулся, Гохан и Готен уже не могли закончить есть. — Гоку, почему ты только с полотенцем? — с досадой спросила Чи-Чи. Она снова закипела. — Нельзя ходить наполовину голым. — Мне нечего надеть, — просто ответил он. Гоку неловко замолчал, а Чи-Чи наконец поняла о чем он.  — О… я забыла… — она со стыдом посмотрела вниз, полностью потеряв прежнее самообладание. — Я… Я велела Гохану упаковать твои вещи. Гоку улыбнулся, пытаясь избавиться от неловкого настроения.  — Все в порядке. Я не против так ходить. Чи-Чи покачала головой.  — Это совсем не годится. Гохан доел бутерброд.  — Я хранил кое-что из отцовских вещей в старом доме прадеда. Думаю, там есть несколько его ги и другая одежда. — О, Гохан, спасибо, — с облегчением сказала Чи-Чи. — Я боялась, что выбросила все. — Я скоро вернусь, — Гохан встал и выбежал из дома. Не видя смысла ждать его, Гоку сел за стол. Он быстро загрузил свою тарелку бутербродами, ветчиной и всем остальным, что мог достать. — Может быть немного мало, — предупредила Чи-Чи. — Я очень давно не готовила для такого количества людей. — Я могу пойти на охоту, — предложил Гоку с полным ртом еды. — Может, поймаю медведя или динозавра. — Не говори с набитым ртом, — указала она. — Ого, медведь! Никогда раньше его не пробовал, — взволнованно сказал Готен. — Ты никогда не пробовал медвежатину? — спросил Гоку. Готен покачал головой.  — Мама сказала, что мы не должны есть такое. — Но медведи восхитительны на вкус. Почти так же хороши, как волки и ящерицы, — сказал Гоку, чувствуя, что начинает пускать слюни. Вот черт, теперь он хотел съесть волчатину с тушеной ящерицей. Он не пробовал это с подросткового возраста. Вкусно, но Чи-Чи это ненавидела. — Не навязывай Готену свой странный выбор еды, — отругала Чи-Чи, сузив глаза. — А какие волки на вкус? — спросил Готен. Гохан выбрал этот момент, чтобы войти с одеждой в руках.  — Я хранил несколько ги на складе. Есть даже повседневная одежда. — Ах, спасибо, — сказал Гоку, возвращаясь к еде. — Мы должны пойти по магазинам, чтобы тебе было что надеть, — сказала Чи-Чи, прежде чем взглянуть на своего мужа. — Ты помнишь наше соглашение не носить ги, если ты не тренируешся? Гоку сделал паузу, пытаясь вспомнить это соглашение.  — Я… я вроде что-то такое помню. — Я предполагала, что ты забыл, потому что после смерти ты не носил ничего, кроме ги. Готова поспорить, что ты даже не переодевался, — вздохнула Чи-Чи. Она была более или менее права. Даже когда ги Гоку было разорвано в клочья, он на автомате его надел. Оглядываясь назад, Гоку был удивлен, что не забыл снять его прошлой ночью. Или, может быть, Чи-Чи сняла ги. Он так устал, что не помнил таких деталей. — Эй, Гохан, папа рассказывал об охоте, — сказал Готен, когда его брат занял свое место. — Он говорил об охоте на медведей и волков. Гохан нежно улыбнулся.  — Прошло много времени с тех пор, как я ел волчатину. Гоку взглянул на сына. Он знал, что Гохан пробовал медвежатину в одном из их походов, но Гоку заставил его пообещать никогда не рассказывать об этом своей маме. Похоже, Гохан помнил об этом обещании даже сейчас. У его мальчика была такая хорошая память. Так непохоже на него. Готен повернулся к отцу.  — Я хочу пойти с тобой на охоту! Я никогда раньше не был на охоте. Это удивило Гоку.  — Ты раньше не охотился? Разве Гохан тебя не брал с собой? Готен покачал головой. Гохан смущенно покраснел и почесал затылок.  — Ну… Я был занят учебой и помогал по дому с Готеном и прочим. У меня действительно не было времени на охоту. Возникла небольшая пауза. — Понятно, — сказал Гоку, возвращаясь к своей еде. — Ты ходил на рыбалку со своим братом? — Да. Гохан научил меня ловить рыбу. Надо прыгнуть в реку и поймать там большую рыбу, — сказал Готен. Гоку кивнул. Он был счастлив это услышать. Гоку был бы разочарован, если бы Гохан не научил Готена ловить рыбу, учитывая, насколько Гохану это нравилось в детстве. Тем не менее, все действительно изменилось. Он никогда не думал, что Гохан перестанет охотиться. Это было одно из многих занятий, которые ему нравились наряду с рыбалкой. По крайней мере, когда Гоку был рядом, Гохану это нравилось. Может быть, у Гохана действительно не было времени. Гоку вспомнил, что у него самого было мало времени, когда родился Гохан. Из-за перепадов настроения Чи-Чи и того, что Гохан был беспомощным младенцем, а затем и очень нуждающимся малышом, у него почти не было времени на тренировки. Охота и рыбалка были одними из немногих вещей, которыми Гоку мог заниматься, так как им нужно было что-то есть, а Чи-Чи была категорически против использования денег своего отца. Гоку никогда не понимал отношения Чи-Чи с деньгами или концепции денег в целом. Он не мог этого понять. Горы и леса давали более чем достаточно. Они приютили и заботились о нем с детства. Гоку не нужны были деньги, чтобы добыть еду, воду или молоко. Но он действительно слышал, что Чи-Чи приходилось нелегко. Что она использовала сокровища своего отца, чтобы заботиться о Гохане и Готене. Это удивило Гоку, учитывая, насколько горделивой и упрямой была Чи-Чи, когда дело касалось подобных вещей. Возможно, проблема заключалась в том, что его семья нуждалась в деньгах, поскольку Гохан, похоже, не мог обеспечивать их так же, как он сам в свое время? Что ж, теперь, когда Гоку вернулся, он мог немного облегчить это. Чи-Чи громко кричала во время турнира, и он имел общее представление о том, что было нужно в доме. Гоку вытер рот салфеткой.  — Готен, готовься. Мы идем на охоту. — В самом деле?! — Готен широко распахнул глаза. Гоку кивнул и улыбнулся.  — Да. Это будет отличный опыт общения. Готен вскочил со стула и обнял отца.  — Спасибо папа. Гоку повернулся к старшему сыну.  — А ты хочешь пойти? Гохан широко улыбнулся. Он был почти так же взволнован, как и Готен.  — Да! — Гоку, если ты закончил есть, пожалуйста, оденься, — сказала Чи-Чи, прерывая своих мальчиков. — Я не позволю тебе бегать по горам в одном полотенце. — О, хорошо, — сказал Гоку, схватив одежду, которую Гохан принес для него, и пошел в свою комнату, чтобы переодеться. Он запомнил одно правило — запрет на раздевание на кухне. Через несколько минут Гоку был одет и готов к работе. Ги, которое он носил, было немного влажным и имело затхлый запах, но Гоку это не беспокоило. В конце концов, ги лежало на складе годы. Гохан и Готен уже ждали на улице, когда он вышел из дома. — Так на какое животное мы охотимся? — взволнованно спросил Готен. — Я не уверен. Учитывая время, сейчас животных в лесу должно быть много, — сказал Гоку. — Я чувствую много кого в этом направлении, — посмотрел на запад Гохан. Гоку посмотрел на сына.  — Гохан, ты же знаешь, что во время охоты нет ощущения энергии. Это читерство. Готен в замешательстве моргнул.  — А? Как это читерство? Гоку ухмыльнулся.  — Половина удовольствия от охоты — это выслеживание добычи, а восприятие энергии делает охоту слишком легкой. Кроме того, чрезмерная зависимость от одного чувства может притупить ваши другие чувства. — Ага, у нас большие проблемы с андроидами. Особенно с Селлом, — почесал затылок Гохан. Гоку кивнул. Он был искренне удивлен тем, как Селлу удавалось сбегать от всех несколько дней. Для Гоку было здравым смыслом, что если есть враг, который мог скрыть свою энергию, тогда лучшим способом действий было бы выследить его старомодным путем, скрыть свою собственную энергию и использовать уши и глаза. Селл мог двигаться по земле только при понижении мощности, и он оставил заметный след в своей спешке. Никто раньше не охотился? Ну, Гоку знал, что Пикколо определенно не умел этого. Из всех именно Пикколо больше всего полагался на свою способность чувствовать энергию, и был лучшим в этом, рядом с Гоку. На этот навык было очень легко положиться, когда вы его освоили. Когда вы могли ощущать энергию, у вас не было причин использовать другие органы чувств, особенно глаза. Гоку должен был признать, другие его чувства не были такими острыми как раньше, после того, как он овладел способностью ощущать жизненные силы других людей. Он стал настолько эффективным в восприятии энергии, что мог бы отслеживать каждую жизненную силу на планете сразу, если бы захотел. Тем не менее, Гоку старался использовать свои другие чувства в бою. Он не хотел, чтобы его способность ощущать энергию стала костылем. — Ну, а как мы можем отслеживать, не ощущая энергии? — спросил Готен, его любопытство возросло. — Во-первых, мы ищем следы, — ответил Гоку, уходя в лес. Гохан и Готен пошли за ним, оба искали следы своей потенциальной добычи. Гоку быстро нашел то, что надо. — Готен, ты знаешь, кому принадлежат эти следы? — спросил Гоку своего младшего мальчика. Готен уставился на следы и потер подбородок.  — Умм, похоже на большую кошку. Саблезуб? Гоку посмотрел на Гохана.  — Что ты думаешь, Гохан? Ты согласен? Гохан склонил голову и скрестил руки.  — Ну, это похоже на саблезуба, но следы маловаты, — он присел, чтобы получше рассмотреть. — Учитывая расстояние и видимость шагов, я бы сказал… горный лев. — Верно, Гохан, — улыбнулся Гоку. Возможно, Гохан какое-то время и не охотился, но оставался таким же проницательным. Гоку помахал Готену.  — Видишь ли, Готен, саблезуб тяжелее и больше нагружает передние лапы. У горного льва более ровные следы, и он легче, поэтому он может быстрее наброситься на свою добычу. — Вау, вы с Гоханом такие умные! — воскликнул Готен. Гоку усмехнулся.  — Просто опыт. Живи в этих горах достаточно долго, и ты сможешь идентифицировать любое животное по их следам, звукам и запаху. — Запах? — в замешательстве повторил Готен. Это привлекло внимание Гоку.  — Да. Разве ты еще не заметил? У нас, сайянов, улучшено обоняние. По крайней мере, по сравнению с людьми. Глаза Готена расширились.  — Я никогда не замечал. Значит, я чувствую запах как собака? — Да, если ты знаешь, как и что нюхать, — ответил Гоку. Он взглянул на своего старшего сына. — Гохан может это сделать. — Вау, ты потрясающий Гохан! — воскликнул Готен, восхищаясь своим старшим братом. Гохан кротко засмеялся, почесав затылок.  — Я хорош, но папа даст мне фору. Он может находить людей и предметы только по их запаху. — Это потому, что ты полный сайан, как отец Транкса? — спросил Готен. Гоку скрестил руки и приподнял голову.  — Я так не думаю. Я не думаю, что Вегета может это сделать. По крайней мере, я никогда не видел, чтобы он делал это. По какой-то причине мысль о том, что Вегета выслеживает добычу в лесу, казалась Гоку смешной. Учитывая, каким гордым был Вегета, он, наверное, думал что охота и поиск пропитания ниже его достоинства. В конце концов, он был принцем. Вся его еда, вероятно, приходила к нему на серебряном блюдичке. — Скорее всего, это из-за окружения, — сказал Гохан. — Папа вырос в одиночестве в этих горах. Чтобы выжить, ему пришлось научиться использовать все свои чувства. Я давно читал об этом в книге. — Почему папа был один? Разве у него не было своих мамы и папы? — спросил Готен. — Мы можем отложить эту историю на другой день, — сказал Гоку, взглянув на след. — Вы, ребята, хотите горного льва сегодня на ужин? Продолжаем охоту? — Да! — хором воскликнули Гохан и Готен. Они шли по следу, и Гоку использовал свой опыт, чтобы научить Готена, что нужно искать в окружающей среде, чтобы следить за движениями своей добычи. Он также нашел время, чтобы научить его использовать свое обоняние для наблюдения за миром. Это было очень похоже на уроки, которые он давал Гохану. В отличие от своего старшего сына, которому нюхать воздух и землю было странно и антисанитарно, Готен относился к этому совершенно нормально. Он был полной противоположностью Гохана почти во всех отношениях. В то время как Гохан был серьезный, тихий и робкий, Готен был полон энергии, легко отвлекался и стремился делать что-то новое. Гоку слышал, как все сравнивают Готена с ним, и не только в плане внешнего вида. Хотя внешность Готена наверняка была забавной шуткой Энмы-дайо. Но Гоку видел и другие сходства. Готен определенно унаследовал его шутливость и взгляды на жизнь. Хотя Гоку не помнил, чтобы был таким… незрелым, как Готен в детстве. Он знал, что большинство его друзей видели в нем большого ребенка, некоторые прямо называли его ребенком, но Гоку никогда не был ребенком, как люди. Человеческие дети, по его опыту, любили играть в игрушки, настольные игры и гулять с друзьями, делая то же, что делают дети. Поведение Готена и Транкса было типичным поведением человеческого ребенка. Сам Гоку никогда не интересовался такими вещами. Самое близкое, чем он занимался, что могло бы быть названо человеческой игрой, была возня. Когда он путешествовал по миру, ему было трудно общаться с детьми его возраста. Дети, которых он встречал, сильно зависели от родителей, были слабыми, много плакали и смотрели на других, чтобы решить свои проблемы. Из-за этого Гоку лучше ладил со взрослыми, хотя они часто считали его странным. Нельзя сказать, что ему не нравилось находиться с детьми. Он любил их, но он просто не мог с ними общаться. Это было одной из причин, по которым ему было так тяжело с Гоханом. Несмотря на его склонность к плачу и постоянным страхам, Гохан был достаточно зрелым для своего возраста. Фактически, Гоку сказал бы, что Гохан был более зрелым, чем он сам в детстве. Его сын определенно был умнее, даже когда ему было всего четыре года. Таким образом, Гоку имел тенденцию относиться к Гохану как к маленькому взрослому, а не как к ребенку. Он не видел реальной проблемы в том, что Гохан сам гулял по лесу, ел закуски перед ужином, тренировался в очень опасных условиях и получал травмы в бою, потому что Гоку сам делал это в детстве. Кроме того, если что-то шло не так, Гоку всегда был рядом. Но это оказалось ошибкой. Дело в том, что Гохан, несмотря на всю свою зрелость и ум, был еще ребенком. Он нуждался и хотел таких же вещей, как обычный человеческий ребенок. Гохан мог жить сам по себе, бороться за себя и не нуждался в защите, но он все равно хотел, чтобы о нем заботились, как о любом ребенке. Гохан любил, когда его баловали и обнимали. Быть в защитных объятиях родителей и говорить, что в мире все хорошо. Это была одна из причин, по которой Гохан никогда не осознавал своей силы и таланта, когда это было очевидно для всех остальных. Гохан не хотел, чтобы с ним обращались как со взрослым, он хотел быть ребенком. Гоку наконец увидел это только на Играх Селла. Возможно, он проецировал на Гохана слишком много своего жизненного опыта и ожидал, что Гохан отреагирует так же, как он. Готен был противоположностью Гохана. Он хотел, чтобы с ним обращались как со взрослым, и хотел этого добиться, но у него не было той зрелости, которая была у Гохана. Это была причина, по которой Готенкс, несмотря на всю его силу, воображение и природные способности, с таким трудом удерживал концентрацию во время битвы с Буу. Это и его высокомерие, но это было проблемой чужого ребенка. Готен и Гохан были двумя противоположностями, которые взяли свои качества от Гоку. Гохан — рабочую этику и сосредоточенность, а Готен — детскую природу и воображение. В то же время их уравновешивало то, что их воспитывала мать, которая, по большому счету, была обычной домохозяйкой. У них обоих были эмоциональные потребности и желания, которых Гоку никогда не имел и никогда не желал. Может быть, когда-то они у него были, но он о них забыл после смерти дедушки. — Горный лев близко, — сказал Гоку, когда запах стал особенно сильным. — Да, ты прав, — Гохан понюхал воздух.  — Следы здесь тоже свежие, — сказал Готен, указывая на землю. — Он должен быть рядом.  — Хорошее наблюдение, сынок, — Гоку кивнул и сильнее вдохнул воздух. — Понизь свою энергию и ступай осторожно. Это близко. Он может наблюдать за нами, пока мы говорим. Гохан и Готен сделали то, что сказал им отец, и стояли начеку, ожидая любого признака горного льва. Гоку уже знал, где была их добыча. Он знал с того момента, как заговорил, потому что слышал льва и краем глаза видел легкие движения. Однако он хотел, чтобы Гохан или Готен сами это заметили. Это было бы хорошее тренировочное упражнение. — Вижу! — Готен вдруг закричал, отпугивая льва. Гохан быстро устремился вслед за ним и через несколько секунд сбил его энергетическим выстрелом.  — Попался! Гоку повернулся к Готену.  — Сынок, на будущее, не кричи, когда заметишь свою добычу. — Извините, я забыл, — покраснел Готен. Гоку усмехнулся и похлопал сына по голове.  — Ничего страшного. Поблагодари Гохана, что он такой быстрый. Пока Гоку говорил, Гохан подошел к дуэту с мертвым горным львом на плече. — Молодец, Гохан, — похвалил Гоку. — Ты также позаботился о том, чтобы убить его чисто. — Конечно, — сказал Гохан, кладя добычу на землю. — Я не хотел чтобы животное зря страдало, —  Он взглянул на тело льва. — Лев довольно большой, но на ужин нам нужно что-то большее, — Гохан посмотрел на отца и улыбнулся. — Особенно с тобой. Гоку засмеялся и кивнул.  — Да. Одного этого горного льва не хватило бы и на тебя с Готеном, — он задумался. — Как насчет того, чтобы ты остался здесь и снял шкуру со льва, пока мы с Готеном ищем другую добычу. Это сэкономит время и для твоей матери. — Звучит хорошо, — сказал Гохан, прежде чем повернуться к Готену. — Теперь ты вместе с папой. Не доставляй ему неприятностей. — Хорошо, Гохан! — Готен улыбнулся и кивнул. Гоку снова положил руку на голову Готена.  — Пошли? И отряд отца и сына углубился в горы.