Люпин – цветок исцеления

...Краски сгустились, ночь заволокла комнату бархатной мантией полумрака. Тедди вздрогнул и очнулся от грëз. Из воспоминаний, словно из омута памяти, его выдернуло легкое движение, как будто около ног. Кто-то сел к нему на кровать. Картины недавнего прошлого стали расплываться, уступая место неминуемой действительности. Юноша приподнялся на локтях, силясь разглядеть хоть что-нибудь дальше собственного носа. По кончикам онемевших из-за длительной неподвижности пальцев рук забегали тонкие иголочки, а незаметно для него спустившаяся тьма наступала со всех сторон, лишая зрения. Наконец его глаза различили полоску света, чуть подсвечивающую комнату, выбивавшуюся из приоткрытой двери. Благодаря ей он увидел вырисовывавшийся на фоне окна силуэт. – Нет, так не пойдëт. Мне не нравится. Ты не поужинал! Я так не могу, ты пойдëшь со мной пить чай, – спокойно, но очень уверенно изрекла бабушка. Тед последовал за еë твëрдой поступью на кухню по короткому и узкому коридору, соединяющему все комнаты в их небольшом жилище. Он чувствовал себя так, как если бы только что проснулся, и изо всех сил таращился себе под ноги, чтобы не наступить на хвост бабушкиного ночного халата, ползущего вослед еë перемещениям. Они вошли в ярко-освещенную маленькую кухоньку. Тедди, ослепленный, зажмурился и остановился посреди неë, принявшись отчаянно моргать и тереть глаза. Бабушка тихо засмеялась. В такие мгновения ей казалось, что он снова стал беззаботным первокурсником. Но она всегда помнила, что перед ней – взрослый человек, и хотела не только напоить его чаем, но и расспросить. Сам он редко делился своими переживаниями, даже в детстве. А уж теперь – так тем более. Кухня отличалась от кухонь в других волшебных домах. Небольшая и простая, она больше была схожа с магловской по своему обустройству. Тедди присел на самый крайний стул. Бабушке пришлось пересесть, чтобы смотреть прямо в лицо внуку. Пока еë руки привычно и легко разрезали воздух, левитируя чайник, она заговорила. – Ты сегодня ни с кем не виделся... – Я ещë никому не говорил, что уже дома. – Прямо-таки никому? – Только Мари. Друзьям завтра пошлю сову. – Лучше патронуса, днëм незаметнее будет, а то всë позабудешь, чему учил крëстный, – бабушка нахмурилась. Она недолюбливала Мари-Виктуар. Тедди этого не замечал – его бы изрядно удивило, что кто-то может еë не любить – а она не говорила об этом вслух. У неë было предубеждение к матери девушки. "Какова мать, такова и дочь", – думала она, совершенно забывая, как не похожа на неë саму была еë Нимфадора. Флëр Уизли не нравилась миссис Тонкс своими манерами. Бабушка не понимала еë открытых проявлений любви к мужу, резкости суждений, отсутствия, как ей казалось, такта. В искренности и чувствительности матери Мари-Виктуар женщина, вырастившая Тедди с пелëнок и оберегавшая его от всего, видела фальшь, за которой та якобы скрывала тайные намерения. Поэтому ей не понравилось, что рядом с Тедди появился человек, чьë мнение он мог поставить выше еë, чьим ушам мог доверить сокровенные движения своего сердца. Бабушке казалось, что Тедди стал скрытен и молчалив, хотя – как ни смешно – он всегда был таким, не любил сообщать людям свои сомнения и страхи. Однако, надо отдать ей должное, когда бабушка встречалась с Флëр или с самой Мари-Виктуар, то попадала под влияние их очарования и проявляла недоверие только на уровне мыслей. Сейчас она стряхнула с себя эти размышления и продолжила разговор с внуком: – Чем занимался всë это время? Опять переводы? Вы ходили куда-нибудь? Тедди вспомнил, что крëстный предлагал ему сходить с ним на "экскурсию" в Министерство или на региональный матч по квиддичу, куда как раз собиралась тëтя Джинни и младшие Поттеры... Но он прежде всего ценил домашний уют, а потому никуда не пошел. Ему придавала силы атмосфера старого дома, двери которого всегда были открыты для многочисленных родственников и гостей, и даже ворчание старого Кикимера было для его слуха слаще композиций любой музыкальной группы. Он знал, что правда не понравится бабушке, и задумался, прежде чем ответить. – Я ездил отдохнуть, – в итоге произнес он, – и вовсе не собирался заниматься тем, чем обычно занимаюсь с друзьями. Бабушка вздохнула. – Отдохнул? Тедди никак не мог поймать нить разговора. В его голове билась мысль, занимавшая его в эти две недели. И пускай она просилась наружу, он не позволил бы ей выйти за пределы своего разума. Он поднял голову, встретившись с большими, выразительными глазами бабушки, положил сцепленные руки перед собой и, чуть прищурившись, пристально вгляделся в еë лицо. С того времени, когда ещë были живы его родители, она изрядно постарела. В этом были виновны не столько годы, сколько выпавшие на еë долю горести. И хотя в еë жилах текла чистая волшебная кровь, Андромеда Тонкс была не из тех волшебников, для которых десятилетия пролетали, как часы. К семидесяти годам редким серебристым прядям удавалось заползти в пушистые тëмно-каштановые ветви еë волос и змеями обвиться вокруг них. Но лицо походило на обтянутый шелком воск, морщины собирались вокруг тëмных губ, тянулись причудливой паутиной от углов темных глаз под тяжелыми веками. Юноша знал, как красива она была в молодости, и потому знал цену тем потерям, что выкачали из еë лица и последние следы былой прелести. Но стальной стержень духа в еë груди держал еë прямо и твëрдо, внушая окружающим уважение. С возрастом надменность в еë чертах проступала сильнее, и если бы не глаза, главным украшением которых была светившаяся в них доброта, замученная и постаревшая, она была бы совсем похожей на свою покойную сестрицу Беллатрису, отсидевшую срок в Азкабане, фотографии которой Тедди видел в газетах прошлого столетия. Теперь она была одета в тëмно-бордового цвета халат, вполне походивший на простую мантию, оттого старая волшебница и носила его дома. Пышные волосы, с утра уложенные "ракушкой" на еë широком черепе, теперь оттеняли черты, спустившись темными струями по плечам. Тедди видел, что она очень устала, и не хотел продолжать разговор. В его жизни пока не происходило ничего, что стоило бы нервов и бессонных часов этому дорогому ему человеку. – Ох, Тедди! – воскликнула бабушка. Переведя взгляд с неë себе под руки, он увидел расплывающееся по стерильной скатерти коричневое пятно. Видимо, взяв в задумчивости кружку, он не заметил, как выплеснул на скатерть еë содержимое. Ничто не было так значимо для Андромеды Тонкс, как чистота. Нет, не чистота крови, а порядок в доме, ясность помыслов и сердечная простота. В их обители нельзя было найти ни мусоринки, не было ни одного угла, в котором тяжëлый бабушкин взгляд не отыскал бы пыль и не направил бы на неë страшное своë "Тергео". До "Экскуро" дело в этом доме даже никогда не доходило. Им пользовался только юный Люпин, который, хоть и старался во всем угодить бабушке и сам любил порядок, но был не столь искусен в очищающих заклинаниях. Но Андромеда и не доверила бы внуку уборку: это была целиком и полностью еë область, еë владения, здесь она была настоящей госпожой и повелительницей. Исключение составляла разве что комната самого Тедди, и то с недавних пор. – Тедди-Тедди, – сокрушенно и насмешливо приговаривала бабушка, ловко вращая палочкой, втягивавшей в себя чайное пятно. Иногда Тедди казалось, что даже волшебная палочка бабушки напоминала ему изящную зубную щëтку. – В точности как мама! Тедди знал, что она уже давно не плачет при воспоминании об умершей дочери, на еë губах играла улыбка, но брови напряженно сдвинулись, как всегда. – Я взял у крëстного какую-то книгу с биографиями известных магов прошлых веков, написанную рунами, – сменил он тему. – Замечательно, что не только тренируешь навыки перевода, но и получаешь столько материала для размышлений! – Лучше бы ты поразмыслил, как тебе попросить Гермиону, чтобы она помогла тебе устроиться, – в последнее время главной мечтой миссис Тонкс стало устройство в жизни еë внука. Она не знала, как скоро придëт еë время отправиться вслед за мужем, дочкой и зятем, и больше всего на свете не хотела оставить внука "беззащитным" и "беспризорным". Тедди усмехнулся. – А не хочешь, так я поговорю с ней. Она занимает высокий пост в Отделе правопорядка, знает тебя, как облупленного, следовательно, найдëт тебе место. – Нет, не теперь точно. – Но ты ведь видел еë? Я видела. Даже в своëм положении она не оставляет работу. И прекрасно справляется! Я уверена... – но бабушка увидела нежелание Тедди говорить об этом и умолкла. Бабушка не привыкла давить на внука, а потому не могла постичь, почему он, закончивший Хогвартс почти пять лет назад, совершенно не беспокоится по поводу дела своей жизни, когда все его сокурсники уже давно нашли себя в профессии, и даже Мари-Виктуар получила работу. Андромеда видела по особенному взгляду Тедди, грустно-счастливому, что им движет не нежелание работать и не удовлетворенность своим настоящим положением, не лень и не неопределенность. При взгляде на него казалось, что он знает какую-то тайну, не доступную их пониманию. Это не возмущало, но пугало бабушку. Сколько ни просила она и завуалированно, и открыто поделиться с ней его секретом, Эдвард Люпин лишь смотрел на неë с совершенно не поддельным удивлением. Но себе Андромеда пообещала, что "будет бороться до конца", и активно подключала к этому Гарри Поттера. – Как дела у Гарри? Тедди стал оживлëнно рассказывать о том, что у крëстного в его темной шевелюре заметно прибавилось седины с тех пор, как его назначили главой в Отделе магического правопорядка. – Можешь ли себе представить, чтобы он по целым дням засиживался в своëм кабинете?! Гарри Поттер!!! – громко возмущался Тедди, то и дело вскидывая руки. Бабушка слушала его внимательно, но ловила каждое движение, чтобы успеть подхватить какую-нибудь из стоящих позади него ваз, столкни еë нечаянно юноша. – Но ведь дети, верно, не дают ему окончательно там обосноваться? – попробовала она прервать поток его возмущений. – Конечно, – Тедди мгновенно успокоился и вновь сел на стул, – только... Ты давно их не видела! Знаешь, они так выросли... – Ещë бы, – снова перебила бабушка. – Скажешь тоже, не видела! Только недавно ты помещался на моих руках, и мы с тëтей Джиневрой спорили, какие пелëнки тебе купить, с гиппогрифами или ипопаточниками... – Мне всегда больше нравились глизени... Но не в этом дело. А в том, что они меняются. Внутренне, понимаешь ли меня? Особенно Альбус Северус! Андромеда задумалась. И правда, Тедди всегда был их "милым Тедди", им он был в детстве, им же оставался и сейчас. Только в этот момент до бабушки дошло осознание, как легко и безболезненно перенес их воспитанник переходный возраст. Все его подростковые искания ограничились лишь областью внешнего вида, он всегда оставался открыт, общителен и доброжелателен. – Я поняла. Но не знаю, лучше ли быть всегда и всем довольным, как ты. Посмотри к чему это привело – нигде не работаешь, чего хочешь, не знаешь. – Неправда, знаю. Но Альбус Северус... бабушка, это что-то страшное! Он отдаляется от семьи, от отца, а крëстный будто и не пытается ничего предпринять. Это естественно, но он не должен забывать о том, что его любят и поддерживают. Что и он приносит боль! – Это не всегда боль, Тедди. Твоя мама, знаешь, какой была в этом возрасте – ух! Точно коробочка из магазина вредилок братьев Уизли. Но от этого не было так уж плохо, как... теперь. – Но крëстный точно переживает из-за этого. И Альбус тоже! – Это всë гадкий змеиный факультет... – Опять застарелые предрассудки и толки! Как плесень древности ещë не выела их из умов! – Тедди, что с ним редко случалось, подкатил глаза. Нутро Андромеды точно пронзил разряд искры: что-то до боли знакомое, давно забытое, запретное, канувшее в небытие, промелькнуло в этот миг во взгляде внука. – Нет, Тедди, не спорь, ты не поймешь. Ведь я там училась! Может, вовсе он и не плохой, и учатся там не одни тëмные маги, чему я пример, но сама его атмосфера, гнетущая, мрачная, безжизненная! Я знаю, что Минерва Макгонагалл сделала всë, чтобы "реабилитировать" его, но самый дух, обитающий в этих подземельях! Дух разлада, уныния, соперничества. – Я тебе верю, бабуля, но я не желаю иметь никаких предубеждений против чего-либо. Это мой принцип, и я буду его придерживаться. А Поттерам надо помочь. Поговори, если будет время с тëтей Джинни. Я уже говорил с Мари... – Мари? С Мари-Виктуар Уизли? Она была у них?– всполошилась старая волшебница, вытаращив свои и без того огромные глаза. – Разумеется, она часто навещает тëтю. Мы с ней говорили... – Вы с ней... Знаю я, какую "тëтю" она навещает, – миссис Тонкс провела рукой по лбу, как если бы пыталась таким образом снять с себя волнение. – Бабушка, я понял, о чëм ты думаешь, но ведь это естественно! – Тедди нахмурился. – Если она приходит к Поттерам, то она не может не зайти ко мне. Мне нужен был еë совет по поводу того, как разговаривать с Альбусом. У неë есть брат, она в этом вопросе и опытнее меня, и вообще она более чуткая. – Тедди, – Андромеда вздохнула, – ты слишком много на себя берешь, мой мальчик. Я поговорю с Джинни, но пусть Поттеры сами занимаются воспитанием своего сына, это даже странно – вмешиваться в чужие проблемы. А тебе не мешало бы отдохнуть. Не забудь сказать друзьям, что ты дома. – Не забуду, ба, – едва не смеялся Тедди. – Быть может, ты бы поехал к Таннеру Оуэну? Он ведь не раз приглашал тебя, это невежливо, Тедди! Некрасиво забывать старых друзей! Посмотри на крëстного и Рона с Гермионой, ты должен брать пример! Нечего тут тебе сидеть с детьми да стариками. Таннер Оуэн и Тедди Люпин были закадычными друзьями со второго курса. После окончания Хогвартса Таннер уехал в Америку, в Магическом Конгрессе Управления у него были родственники, которые помогли ему устроиться на работу. Но Таннер никогда не забывал Тедди и писал ему чуть ли не каждые две недели. Тедди очень хотел бы пожать руку друга детства, но он знал, что не может покинуть Туманный Альбион ради увлекательного путешествия и встречи с другом. – У меня пока есть неоконченные дела в Лондоне, – сказал он. Бабушка видела, что это не всë, что он хотел сказать. Тедди серьëзно посмотрел на неë. – Старые друзья... – он вздохнул и отвернулся. Андромеда проследила за его взглядом. Он блуждал по фамильному древу, врезанному в кухонную дверь. Оно было небольшим, начиналось с самой Андромеды и еë маглорожденного мужа, покойного дедушки Тонкса. Вдруг бабушке показалось, что внук не просто рассматривает дерево. Он словно выводил какие-то линии, плавно двигая зрачками тëмных глаз под прямыми ресницами! Тедди рисовал взглядом. Он будто дорисовывал какие-то профили... слева... рядом с портретом своей бабушки. Когда Тедди слегка качнул головой, явно высверливая взглядом букву "М", Андромеду осенила догадка и она задохнулась. – Ты не смеешь!..– она никогда ещë не говорила так с любимым внуком, но чувство самосохранения, стыда и гордости взяло своë: кровь прилила к высоким восковым скулам. – Они мне не родня! Мы это больше не обсуждаем, я говорила! Бабушка теперь сидела к юному Люпину в пол поворота и тяжело дышала от возмущения. Тедди тоже не смотрел на неë. Он знал, что она так скажет, но считал, что попытаться стоило. Наконец старая волшебница не вынесла. Она уже корила себя за то, как только что обошлась с сиротой, единственным родным человеком, который у неë остался. Он был всего лишь слишком молод, чтобы понимать всю сложность отношений в мире взрослых. А особенно – в магическом мире взрослых. Она плавно повернулась и ласково улыбнулась внуку, протягивая ему кружку чая. – Ну, не будем... Твой чай остывает Тедди. Я не сержусь... Тедди посмотрел в еë глаза. В глазах его самого читалась досада и какая-то нежная боль. Это был странный взгляд, и бабушка, неверно его истолковав, подумала, что обидела внука. Она аккуратно взяла его за руку и заметила, что лицо его побелело. – Ты совсем засиделся дома, посмотри, какой бледный! Завтра обязательно прогуляйся. Тедди спохватился. Прищурившись, он спрятал бледность и заставил щëки порозоветь поддельным румянцем. – Да, бабушка. Я так и хотел. Они поговорили ещë немного и допили чай. Размолвка вскоре была забыта, и отправляясь ко сну, они чувствовали только переполнявшую их нежность.