Дочь Варии

      Только в нашем любимом кафе, которое мы часто посещаем с Силайо вместе, он сказал: — Кажется, Эмилио влюблен в тебя. — Не кажется, — вздохнула я. — И меня поражает это. Почти полгода прошло, а этот идиот… Эмилио с первого класса был лучшим другом Невио. Где-то до третьего класса я с этими двумя даже не здоровалась. Слишком разными мы были. Я была робкой слабой девочкой, которую мама приводила в школу и забирала со школы. Она до последнего делала так. А у Невио и у Эмилио можно сказать не было родителей, и они были как бы беспризорниками. Невио — сын актрисы порнофильмов и босса одной семьи из Палермо. Первое время, родив Невио, эта женщина пыталась обеспечить его и часто бывала дома, но через полтора месяца сорвалась и прекратила бывать дома чаще нескольких раз за несколько месяцев. Она оставила его на своего почти неходящего отца и пошла куда глаза глядят. Дальше сниматься в порнухе и жить у тех, кто может обеспечить её кокаином. — А… Его отец? — спросил Силайо. — А что отец? У таких детей как Невио или я априори нет родителей. Потому что наши… создатели — заделали нас, изменяя кому-то. Законной жене, мужу. Бастарды не считаются детьми. Мало у кого хватает смелости признать своего ребёнка своим ребёнком. Нужна какая-то особенная причина. Это мне, можно сказать, повезло. И то, если бы Тсуна не познакомился со мной, Занзас вряд ли узнал бы о моём существовании. — То есть? — офигел Силайо. — Занзас думал, что Роза Мафии солгала ему о беременности, чтобы «привязать» к себе. И вот, в конце лета, когда у меня не осталось родителей, Тсуна сказал ему, что хотел бы удочерить меня. Естественно, гордость Занзасу не позволила дать Тсуне позаботиться обо мне. Вот так я и оказалась в Варии. Изначально ни я, ни он не испытывали друг к другу ничего. Он обеспечил меня всем необходимым, а я этим пользовалась, ничего не давая взамен. Он не нужен мне был даже в финансовом плане, потому что у меня и без него есть около миллиарда. — Сколько?! — обалдел Силайо. — Столько. Даже не спрашивай, откуда они у меня. Мы сейчас не об этом. Так вот, Невио повезло меньше, чем мне. Дедушка Невио, на которого его оставила мать, открыто объяснил ему всё, когда тому было четыре. И Невио всё понял. И говоря, что он всё понял, я имею ввиду, что он не затаил на них обиду, а просто стал жить дальше так, будто никого, кроме дедушки, у него нет. Он понял, что требовать от родителей каких-то извинений или любви — гиблое дело, поэтому… В те редкие моменты, когда объявлялась дома мать и строила из себя мамочку, он поддавался ей. Ничего не спрашивал, ничего не говорил. А Эмилио — сын безработного алкаша и поломойки дешёвой забегаловки. На его маме никогда не было живого места. Да и на нём тоже всё кроме лица было в синяках. Дома Эмилио и Невио стояли друг к другу впритык, и, когда отец Эмилио особенно дико бушевал, мать хватала Эмилио и убегала в дом Невио. Пережидала там и возвращалась. Она часто заходила в дом Невио и без такой необходимости. Заботилась о нём и его дедушке. Она даже подкармливала Пьеро своим грудным молоком, когда его мать сбежала. У них с Эмилио была разница в месяц. Так они стали молочными братьями. Где-то до трёх Невио даже называл ее мамой. Невио и Эмилио считались очень плохими. Они рано попали в полицию, загремели в колонию, совершили несколько грабежей. Но это уже позже. Как я уже сказала, до третьего класса мы с ними не разговаривали. Однажды, после школы, мы оказались на одной улице, я споткнулась и толкнула Невио. Мы с ним поругались. В какой-то момент я решила просто уйти. Взмахнула волосами, поворачиваясь спиной к нему и… они полыхнули пламенем ярости. Врезали ему прямо по глазам. Он дико закричал от боли и повалился на спину, закрывая их руками. Я успела заметить, что они плавились и вытекали. Это было второе самое страшное зрелище в моей жизни. Я такого не хотела. Просто очень разозлилась и пламя само вспыхнуло. Я позвонила Флавио, тому доктору, которого ты видел на суде. Он провёл Невио операцию, пересадил ему те самые глаза, которыми он теперь смотрит на мир. Его родные глаза были синими. Флавио заплатил ему за то, чтобы никто не узнал о том, кто нанёс ему увечья. Заплатил много, чтобы он молчал обо мне. Даже Эмилио до прошлой весны не знал, откуда у Невио шрамы. Кавалларо держал слово. Мы снова делали вид, что не знакомы с друг другом, хоть Невио и хорошо общался с Ригонно, моим соседом по парте. Когда Невио исполнилось двенадцать, его дедушка скончался. Он остался один. Мама Эмилио и сам Эмилио стали чуть ли не целые дни проводить в его доме. А спустя месяц… Невио не спал в три часа ночи, окно его комнаты было нараспашку. Он услышал громкий душераздирающий женский крик. Невио прибежал в дом Эмилио и увидел гостиную, залитую кровью. Эмилио с ножом в животе валялся без сознания у порога. Невио ворвался в комнату именно в тот момент, когда отец Эмилио воткнул другой нож в грудь его маме. Невио на рефлексах вытащил нож из Эмилио и метнул в его папашу. Нож попал в его голову, и тот умер мгновенно. Мать Эмилио тоже умерла спустя всего несколько секунд, после того, как папаша пырнул её. Но вот Эмилио был всё ещё жив. Он был без сознания, но всё ещё дышал. Кавалларо попытался вызвать скорую, но врачи отказались приезжать на Тёмные улицы. Тогда Невио вспомнил обо мне. И о моём чудо-враче. Он подхватил Эмилио на руки и побежал к моему дому. Он знал адрес, потому что однажды вместе с Ригонно проходил мимо него. Своим диким стуком в дверь Невио мою маму разбудил, но это были пустяки. На тот момент я уже не была той хрупкой девочкой, не умеющей держать себя в руках. Я связалась с Флавио и он прибыл со всем необходимым прямо к моему дому, потому что дальше переносить Эмилио куда-либо было опасно. Флавио спас его и сказал, что он остался жив только благодаря пробуждённому пламени солнца, которое обладает регенерацией. Я объяснила Невио, что такое пламя посмертной воли и спросила у него, что произошло. Он всё рассказал. Мама предложила вызвать полицию, но это было невозможно, потому что Невио мог сесть за убийство. Мама не могла успокоиться и это стало проблемой. Я позвонила своему хранителю Тумана и попросила прийти. — У тебя уже был хранитель Тумана в двенадцать лет? — удивился Силайо. — Большинство моих хранителей знакомо со мной с детства. Хранитель Тумана быстро усыпил мою маму, заставив забыть всё, что произошло. А я предложила Невио решение проблемы. Он убил человека, и нужно было сделать так, чтобы он не сел. Соседи слышали крики, но никто не выглянул, потому что это закон трущоб — не лезть не в своё дело. Я предложила Невио закопать трупы. Пока Флавио готовился перевезти Эмилио в свой подпольный госпиталь для дальнейшего наблюдения, Небиа, мой хранитель Тумана, вызвавшийся и дальше помогать, я и Невио взяли лопаты и ещё некоторые вещи, и вернулись в дом Эмилио. Пока я убирала в доме следы какой-либо борьбы и уничтожала кровь, они на заднем дворе закапывали родителей Эмилио. Когда они только начали копать, уже светало. Небиа пригодился как никогда. Он поставил барьер на дом и территорию, где они копали, поэтому никто из выходивших на работу соседей ничего не заметил. Когда они закончили копать, я облила бензином комнату гостиной, особенно те места, где была кровь и подпалила. Барьер не позволил никому ничего увидеть. Когда комната достаточно сгорела и огонь перешёл на кухню с ванной, мы с Небиа и Невио потушили его огнетушителями. С того момента появилась легенда: родители Эмилио в ту ночь очень поругались, его отец снова кинулся на мать с кулаками, та убежала неизвестно куда, он за ней следом и они не вернулись. Эмилио же в этот момент не было дома. Он и Невио тусовались где-то на другом конце города. Родители Эмилио просто пропали и не вернулись. Никому и в голову не пришло вызвать полицию. Я оказала Невио такую колоссальную помощь только потому, что чувствовала себя виноватой за то, что однажды сделала ему. Хоть я и заплатила за моральный ущерб, я понимала, что должна «отдать долг» каким-то более весомым поступком. Нельзя сказать, что с этого момента мы подружились. Я просто узнала их получше и иногда делилась с ними советами по подобным… делам. Однако в прошлом году, аккурат в начале декабря, прямо как сейчас, они снова появились в моей жизни. Микаэль проболтался им, что на выходных я отправляюсь в Палермо на несколько дней и они сказали, что им срочно нужно туда же и попросили взять их с собой. Именно тогда я узнала, что Невио сын одного босса в Палермо. Он хотел увидеть своего отца. Точнее, не сколько он, а сколько Эмилио подтолкнул его к этому решению, потому что ему самому было очень интересно. Я опущу некоторые ненужные детали, скажу лишь, что мы проникли на прием, одной семьи, которую отец Невио почтил своим присутствием и-и-и… Наверное, то, что он увидел и узнал, навсегда отпечаталось в его сердце.       Каваллоне со жгучим любопытством подался вперёд. Его очень зацепил мой рассказ. — Он увидел отца вместе со своей мамой. Она стояла рядом с высоким благородным мужчиной и кто-то назвал её его супругой. Она была дорого одета, имела аристократический вид. Совсем не та порноактриса-наркоманка. Пока Невио и Эмилио в шоке рассматривали её, я спросила у одной женщины о ней. Та рассказала, что мама Невио — вторая супруга босса. Они поженились девять лет назад. После смерти первой жены, скончавшейся от закупорки артерии. — То есть, все те годы, которые Невио жил с дедом-инвалидом в трущобах, она жила при деньгах, роскоши и… — Силайо в шоке замолчал. — Именно. И не забрала его, потому что он был старше их брака. Все мигом догадались бы, что босс изменял своей супруге. Невио тоже сразу всё понял и ушёл. Я же… Я улучила момент и сказала его матери, что однажды за то, что она сделала у неё сгниёт матка и она вырыгает её на красивый обеденный стол прямо перед теми, кто считает её чистой леди без грехов. Что её сын придёт плюнуть ей на могилу. Такие простые слова, но так на неё подействовали. Она в обморок от страха свалилась. — Но она же навещала Невио несколько раз, — вспомнил Силайо. — Видимо тогда она просто была в нашем городе и ей хотелось посмотреть на своё чадо, — пожала плечами я. — А теперь перейдём к Эмилио. Вот после этого события я стала больше общаться с ним и Невио. Эмилио был отличным другом. Но я знала, что он был влюблен в меня. И Ригонно тоже об этом знал. Однако мы оба делали вид, что этого нет. Потому что знали — он никогда не разрушит дружбу ради этого чувства. Эмилио считал, что дружба крепче любых других чувств. Потом мы с Ригонно расстались. Эмилио не делал никаких попыток начать что-либо со мной. В конце июня умерла моя мама. Когда мне в больнице сказали об этом, я вышла на крыльцо. И столкнулась с Эмилио. Он пришел в онкологический центр, потому что вдруг понял, что не может больше «скрывать» свои чувства. Он подобрал очень неудобный момент для меня. Хотя и без удобного момента знала, что откажу ему. Не привлекал он меня как парень. И я прямо заявила ему об этом, желая, чтобы он поскорее исчез. Мой грубый ответ сильно оскорбил его. И вывел из себя. Он принялся кричать, что мне только богатенькие и нужны. А мне никакие были не нужны. В итоге я врезала ему и вошла в центр. Спустя время он узнал, что подошёл ко мне не вовремя и… это дало ему ещё одну надежду. Но я уже была очень категоричной и послала его как только он попытался подойти ко мне. Больше мы не виделись до сегодняшнего дня.       На минуту за нашим столиком воцарилось молчание. А потом Силайо сказал: — Эм… Я, наверное, должен ревновать, как ревновал к сыну банкира… Но почему-то ревности вообще нет, после той истории, которую ты мне рассказала о Эмилио. Я думаю, он неплохой парень. Просто до сих пор любит тебя. — И тебя совсем не цепляют его чувства ко мне? — удивилась я. — Цепляют, конечно. Но я не испытываю ревности и не опасаюсь его как соперника, потому что знаю, что ты любишь меня. Это успокаивает и я доверяю тебе, — ответил Каваллоне. — Помнится, на ярмарке ты быстро подскочил к нам с Ригонно, — ухмыльнулась я. — Вот ему я не доверяю и опасаюсь, — честно заявил Силайо. — Эмилио вряд ли начнёт приставать к тебе и делать намеки, мне кажется. Он обижен на тебя, но понимает, что ему ничего не светит. А вот сын банкира — знает, что у него есть место в твоей душе и поэтому может попытаться, ведь… Он тоже очень любит тебя. Я увидел это. По его глазам. — Я знаю об этом, — просто согласилась я. — Ригонно сперва просто делал для меня хорошие вещи, потом мы стали друзьями, потом он предложил встречаться и… Я навсегда запомню его и буду ему благодарна. Как человеку, который любил меня всем сердцем и ничего не просил взамен. Только отдавал. — Почему? — спросил Силайо. — Я думал, что он более… требовательный. — Я с детства любила одного парня. Но он меня терпеть не мог, потому что у меня было слабое здоровье и я постоянно должна была находиться под присмотром. Мы с ним были соседями и-и-и… Не знаю, почему он так не возлюбил меня. Может, потому что я была младше него на два года, а может потому, что ему вечно доставалось от его мамы, если он не хотел гулять со мной. В общем, однажды он сделал мне кое-что. И я его возненавидела. Я хотела добиться его, чтобы растоптать ему жизнь. Однако на то время у меня никак не выходило придумать нужный план. Вот не нравилась я ему как девушка и всё. Так часто бывает и с этим просто надо смириться, но тогда… По случайности я чуть не утонула из-за него и хотела уничтожить его. Одним из моих планов и стал сын банкира. Ригонно был одним из вариантов. Я хотела посмотреть, что скажет тот парень, когда узнает, что я ему назло с кем-то, кого не люблю. Я хотела узнать, насколько важна для него как подруга. План вышел так себе, но мы с Ригонно встречались по-настоящему. И он определенно сделал меня счастливей и поднял мою самооценку. Теперь на парней я смотрю свысока, так как знаю, что ни один из них меня не стоит. Никто не стоит моих слёз. Даже ты, Силайо. Если тебя вдруг переклинит и ты снова начнёшь употреблять или найдешь себе другую девушку, будь уверен — я не пророню ни слезинки. И не потому, что ничего не чувствую к тебе или к твоему предательству, а из-за того, что твои поступки ко мне слёз не стоили. — Этому и научил тебе сын банкира? — спросил Каваллоне. — Да. Любовь, может быть, и стоит слёз, но их не стоит тот человек, который тебя отверг. — Отличный совет, — хмыкнул Силайо. — Да, Ригонно вырастил из меня отличную сучку, — ухмыльнулась я. — Я не об этом, — сказал Силайо и вдруг взял меня за руку. — Ты правильно думаешь, пока что я не стою твоих слёз. Но я не намерен искать себе кого-то или снова браться за наркоту. Вообще-то… Я хотел подарить тебе кое-что ещё давно, но ты то была занята, то моменты были не подходящие…       Каваллоне положил мне что-то в руку, которую держал. Я опустила взгляд и увидела аккуратное милое колечко. Платиновое с кошачьей лапкой из розового алмаза. — Такое кольцо я увидел у одной маленькой девочки в Венеции, когда мы были не экскурсии, — смутился Силайо, — Правда оно было совсем не драгоценным. У неё вместо камня была розовая стекляшка, а метал — обычная окисляшка. Позже, когда у нас с тобой что-то стало налаживаться, я вдруг решил пойти в Золотой дом и попросил сделать такое же кольцо. Ливио как-то сказал Алессе, что из сплавов ты больше предпочитаешь платину под свой стиль одежды. Поэтому я решил заказать кольцо из этого металла с розовым алмазом. Ты же не против розового? Ты, вроде как, говорила Сандро, что у тебя нет любимого и нелюбимого цвета. — Какой ты внимательный, когда дело касается меня… — прошептала я, смотря на кольцо.       Почему-то щёки очень горели. Я была очень рада, что он решил сделать кольцо ещё до того, как у нас всё наладилось.       Силайо на мои слова улыбнулся и нежно надел кольцо мне на средний палец левой руки, тихо пробормотав: — А ещё я слышал, как ты сказала Карлотте, что на правой руке предпочитаешь носить кольца неба. Стало быть, это обычное кольцо?       Силайо погладил большим пальцем моё кольцо на безымянном пальце. Оно представляло собой скрученную в круг пышную розочку из осколков рубина с тонким шипастым стеблем из нержавеющей чёрной стали. Острый конец стебля, будто срезанный, почти касался бутона. — Нет, не обычное, — ответила я, чувствуя как пересыхает горло. — Тоже сделанное на заказ. Моей мамой, когда мне было двенадцать. На рождество подарила. — О… У неё хороший вкус, — сказал Каваллоне. — Это не её вкус, — с улыбкой возразила я. — У нас с ней были разные предпочтения: она предпочитал лёгкую женственность, никакой сексуальности, платья в цветочки, светлые брюки, аккуратные вырезы. Ну я предпочитала, и предпочитаю, ё-герл. И соответствующие к нему украшения. Ещё мама часто была рассеянной и могла потерять самые разные мелочи или деньги. Так она однажды потеряла одну из серёжек с рубинами, которые ей на свадьбу подарил папа. Она долго горевала поэтому поводу, а потом ей пришло в голову использовать камень из оставшейся серёжки для моего подарка, так как было очень жалко просто убирать серьгу в шкатулку. Этот дизайн, розу со стеблем, ей помог выбрать тату-мастер, который делал подобные украшения на заказ. Так я его и получила.       На меня накатила ностальгия и грусть. Я поняла, что если ещё хоть слово скажу о маме — расплачусь. Глаза уже были на мокром месте.       Силайо тоже это прекрасно видел. Он только хотел что-то сказать, как я его опередила. — Вообще-то, у меня тоже есть для тебе кольцо. Два… Нет, одно. — Да? — удивился Каваллоне.       Я открыла один из тайных кармашков рюкзака и показала Силайо кольцо из черной нержавеющей стали с римскими цифрами. Не успел он и слова сказать, как я достала точно такое же кольцо. Оно было почти таким же, только в цифрах были микро-осколки камня неба и на свету переливалось оранжевым. — Первое я купила в Венеции, — показала я кольцо переливающееся холодным блеском. — Мне до сих пор трудно признаться, что я купила его для тебя, учитывая наши тогдашние отношения, но на самом деле это так. Однако я не планировала тогда дарить его тебе. — В смысле? — не понял Каваллоне и тут же забрал кольцо.       Я не сдержала смешка. — Я просто купила его для тебя, но не собиралась отдавать. Оно бы долго лежало у меня, напоминая о тебе, а потом, думаю, я бы избавилась от него. Даже после того как мы стали встречаться, я не планировала тебе его дарить, так как… — я указательным пальцем подцепила кольцо с частичками камня неба. — На вилле Топазио ты вдруг сказал, что хочешь кольцо-клетку как у Ливио. Поэтому я попросила Флавио создать эту клетку с точно таким же дизайном как у того кольца, что сейчас ты держишь в руке. И вот, до сегодняшнего момента я думала, какое именно кольцо мне тебе подарить: простое, которое купила в Венеции или его подобие, которое попросил ты. Первое выглядит так, будто я делаю подарок от всего сердца, как ты мне сейчас. Второе — так, будто я просто исполняю твою просьбу. Оно очень полезное, но у Ливио есть подобное, хоть меня и просил его отец подарить ему, и ты мог подумать, что значишь для меня ровно столько, сколько Ливио. Так что… Я до сих пор не знаю, какое именно должна тебе отдать. Может, новое купить? — Зря ты так заморачивалась. Просто подари мне оба, — с улыбкой посмотрел на меня Силайо. — Но они одинаковые. — И что? Мы же с тобой знаем, что у них разный посыл, — рассмеялся Силайо.       Он надел кольца на средние пальцы, потом перегнулся через стол и поцеловал меня.       Когда Каваллоне почти довёз меня до Варии, позвонил Луссурия и сказал, что мне лучше некоторое время побыть в Вонголе. Потому что с задания вернулся Бельфегор и обнаружил то, что я почти две с половиной недели назад оставила ему в кровати. Подушку с обрезками руки и пальцы под матрасом. От разлагающейся плоти внутри подушка сгнила и начали гнить кусок одеяла, прикрывающий её, простынь под нею и матрас. Также матрас начал портиться и снизу из-за пальцев. Древесина кровати из-за них тоже пострадала. В общем, я испортила Принцу-Потрошителю его любимую кровать, сделанную на заказ где-то не в Сицилии, и, возможно, даже не в Италии, и он обнаружил это только полчаса назад, так как вернулся только час назад. Скуало защищал меня, говоря, что он, дебил, сам виноват, и тем не менее сказал Луссу, что меня лучше предупредить, потому что Бельфегор в реальном бешенстве и остановить его можно будет только выстрелом из пистолета Занзаса, который так некстати поехал в гости к синьору Каллисто. Капитан тоже мог бы остановить его, но он уже уехал на собрание в Вонголу. Короче, если я сейчас вернусь домой, Бельфегор меня покалечит.       В Вонголу мне не хотелось. И тем не менее я сказала Силайо отвезти меня туда. — Хочу навестить Ичиро.