Дочь Варии

      Оказывается Каллисто и Алонзо в хороших отношениях друг с другом. И именно папа Ливио рассказал учителю о Жилде. А папе Ливио о ней рассказал мой… папа.       Мне это не понравилось. И на следующий день после школы я попищала на Занзаса и заявила, что в жизни больше не доверю ему ни одного своего секрета.       А он в свою очередь поржал с меня, отвесил щелбан и послал куда подальше. — Вита, а когда объявится Лучиано? — тихо спросил у меня Силайо на одной из обеденных перемен недели. — Без понятия, — пожала я плечами. — Он может и не появиться в школе. Мало ли, что взбредёт в голову его родителям. Моим делом было отпустить его. — Обычно Лучиано был слишком заносчивым, но не трусом… — задумиво откинулся на спинку стула Каваллоне. — Однажды, когда нам лет по тринадцать было, его уже похищали. Правда, отсутствовал в школе он всего три дня, но это фигня. Главное — он появился и вел себя бесстрашно, будто его ничего не напугало. — Потому что его родители убили всех похитителей, — ответил сидящий напротив меня Тэрзо. — Но он всё равно должен также тупо вести себя, потому что его вера в силу своей семьи — до небес достигает, — отмахнулся Силайо.       Тэрзо хотел что-то возразить, но я успела взять слово первее. — Добравшись домой, Лучиано первым делом мог связаться с Итало. Ну а тот же знал, кто его похититель, так как мы виделись в камере. В целях безопасности Дестино мог остаться дома, наслушавшись от Итало о суде Вонголы. Возможно, прямо сейчас они, семья Лучиано, прорабатывают план, который спасёт их сына. — Вряд ли у них получится, — сказал Тэрзо. — Лучиано может всё скинуть на Итало, — не согласился Каваллоне. — Не выйдет, потому что у нас есть козырь, — медленно ответила я, смотря в сторону.       Парни проследили за моим взглядом и согласно кивнули. Лино пытался открыть яблочный сок.       В один из будних дней у одной семьи был приём. На этом приёме присутствовали те, кто нужен был мне, поэтому я тоже оказалась на нём. — Для нас большая честь, что именно вы посетили нас от Вонголы! — не переставала шикарно улыбаться молодая жена старого босса.       Я на это лишь скалила зубы сперва, однако когда она сказала эту фразу тридцатый раз подряд, моё терпение лопнуло, и я спросила первое, что пришло в голову: — А моя одноклассница, Доминика Топазио, не посетила вас, случаем? — Конечно! Она здесь! — без какой-либо заминки ответила женщина. — Со своей мамой! Хотите я отведу вас к ней? Правда, мне жаль, очень жаль, но я не смогу побыть с вами, потому что нужно встречать остальных гостей! Вы же не обидитесь? — Нет, что вы! — в её театральной манере вскинула я руки. — Я постараюсь понять вас! Наверняка тяжело быть женой высокопоставленного босса! — Трудно, но я не могу оставить свою любовь без поддержки! — всхлипнула женщина. — Как и вы не можете оставить своего учителя, Дечимо, да? — Да! Вы совершенно правы!       В таком тоне мы поплакали около семи минут и женщина повела меня в небольшое ложе, находящееся над всей залой. — Насколько я запомнила — ваша дорогая одноклассница сейчас отдыхает с мамой и её подругами… — приложив пальчик к губам, рассеянно произнесла хозяйка приёма.       Я мысленно чертыхнулась, хоть и ожидала, что в ложе Доминика не будет одна задницу просиживать.       Но всё же какой отстой. — Ещё раз добрый вечер! — сладко пропела женщина, и я невольно усмехнулась. — Прошу прощения, что тревожу вас, но я подумала, что синьорине Доминике может быть скучно, поэтому привела ей подругу! Вы же не против? Этой юной особе тоже скучно! — Что вы! Конечно, не против! — услышала я голос Жинервы Топазио. — Доминика и правда немного заскучала!       Хах, развлечений от меня она бы не хотела. Ты не знаешь, на что соглашаешься.       Супруга босса под офигевшие взгляды посадила меня на свободное мягкое кресло, находящееся прямо у перил (удобный угол для наблюдения, хоть в этом повезло), пощебетала ещё немного и упорхнула.       Всё было бы в порядке. Если бы здесь не находилась Роза Мафии, её муж, её сын, её подруга, которая помогла ей в нашу первую встречу пообщаться со мной, синьора Аннет и Рино.       Отстой в квадрате просто.       Я глянула на Жинерву внимательным взглядом и в абсолютной тишине сказала: — А я вам не поверила, когда вы сказали мне, что подруги. — Мне незачем было лгать, дорогая, — без какой-либо запинки жеманно улыбнулась Жинерва. — Мы с твоей мамой до сих пор... подруги.       Её глаза бродили по каждой частичке моего тела как и в прошлый раз, в Милане. — Конечно, — фыркнула брюнетка, сидящая возле Анджелы, — никакие вы уже не подруги!       Жинерва насмешливо глянула на неё. — Не беспокойся, Симона, я не собираюсь возвращать то место, которое покинула добровольно. — Да кто бы тебе дал! — ещё небреженей фыркнула Симона. — Хватит вам, — вмешалась синьора Аннет и обратилась ко мне. — Изначально, с самого детства, Жинерва и Анджела были лучшими подругами. Даже во время соперничества за Розу Мафии они оставались в этом статусе и не имели секретов друг от дружки. А вот когда в их восемнадцать выбрали Анджелу… вся дружба увяла.       У Жинервы побагровела шея, а Анджела и Симона злорадно заулыбались. — Ну… — я оценивающе глянула на мать Доминики и мило (прямо как та чирикающая женщина) проговорила: — Синьора Жинерва не хуже нынешней Розы Мафии даже спустя столько лет. Наверное, она под конец просто не боролась всеми силами, потому что её жених был против того, чтобы она становилась достоянием мафии.       Теперь побагровела Анджела, а все остальные удивлённо на меня уставились. Даже сама Жинерва.       Я слегка наклонила голову и прищурилась.       Поняла ли она, что я только что повторила то, что она сказала мне в Милане?       Нужна ли ещё одна подсказка? — Отказаться от титула во имя любви… — с широкой улыбкой задумиво сказала я и заметила проблеск в глазах Жинервы.       Она вспомнила. Вспомнила и задрала нос. — Я готова была на это пойти, раз так сказала моя любовь! — Да… — не перестала я улыбаться и не изменила интонацию. — Как уже говорила вам раньше… Это очень благородный поступок для той… кто предпочитает детей славе.       Я решила не хамить матери Доминики дважды. Потому что она может мне пригодиться. Плюс — я не знаю расспросила ли её Доминика или нет. Пятница совсем скоро. Не нужно злить Доминику. Пока что.       Я изучающе глядела на Жинерву. После моих последних слов она заметно успокоилась. — Вот именно! Рада, что ты, в отличие от своей мамы, понимаешь это! Мне важнее было родить детей семье своего мужа, раз он выбрал меня! — Вот только у тебя три девочки, — ехидно напомнила Анджела. — Наследник должен быть лишь один, чтобы в семье не было распрей, — снисходительно ответила Жинерва. — Ну надо же, как мать природа тебе помогла, — хмыкнула Роза Мафии и отхлебнула вина. — Я, в отличие от тебя, достойна помощи «природы», — почти прошипела Жинерва. — Потому что проигравшим нужен утешительный приз! — отрезала Симона.       Под их ругань я подёргала Доминику за прядь волос и тихо спросила: — А кто был предыдущей Розой Мафии?       Топазио скосила на меня глаза и слегка наклонилась: — Вивиана Борджиа. Моя бабушка. — Чё? — я в шоке отпрянула от Топазио. — Моя мама родилась в семье Борджиа, — чуть громче повторила Доминика и взрослые тут же затихли. — Её мать была Розой Мафии. — Э-э-э… А почему тогда… — я почесала щеку, не решаясь высказать весь вопрос. — Почему не выбрала свою дочь следующей Розой? — спросила Симона. — Потому что больше симпатизировала её подруге. Та обладала качествами истинной женщины, а не терминатора. Наша Жинерва в играх всегда была бойцом. — Это называется «стремиться к идеалу», — встрял Рино. — Жинерва хотела быть сильной женщиной, а не капризной. — Кому нужны сильные женщины? — фыркнула Симона. — Самим себе они нужны, — просто ответил Рино. — Хотя бы для того, чтобы не страдать. Анджела, ты можешь защитить себя от Роберто?       Роза Мафии переменилась в лице. — Что ты хочешь этим сказать? — ровным тоном поинтересовался Роберто. — Я ничего не говорю. Я спрашивал, — не дрогнул мой учитель. — Мне не нужно себя защищать, — сухо ответила Анджела. — Угу, — понимающе кивнул Рино. — Лучше перетерпеть, чем получить больше при попытках, да? — Идиот, — процедила Анджела и отвернулась.       Я заметила как потускнел взгляд Валерио. Жинерва тоже заметила это и злорадно улыбнулась. — Ещё слово — и я убью тебя, Рино, — холодно заявил Роберто. — Попытайся, — хмыкнул учитель. — Вы все — уроды, — громко заявила я тоном, пропитанным бешенством, встала и ушла.       Доминика удивлённо глянула ей вслед. Разве Скайрини не должно быть плевать на свою мать? Разве она не должна злорадствовать, потому что Роза Мафии бросила её? — Рино, ты не должен был говорить об этом при Вите! — возмущённо хлопнула мужа по плечу Аннет. — Во-первых, она догадывалась, что Роберто — свихнулся после её рождения, хоть и утверждает обратное, а во-вторых, я думал, Вита более стойкая, — спокойно возразил Рино.       И еле сдержал вздох. — Ей не нравится насилие над женщинами, — подала голос Доминика, стараясь не смотреть на Роберто. — Возможно, в её прошлой семье тоже царило насилие, потому что мать — изменщица аналогичная тебе, — презрительно глянула на Анджелу Жинерва.       Роза Мафии молча швырнула в неё свой бокал. Жинерва легко уклонилась, схватила бутылку и… Я взялась за её запястье. — Нельзя обижать слабых женщин. — Ты вернулась? — удивилась Жинерва. — А что, было похоже на то, что я убегаю в эмоциях? — холодно выгнула я брови. — Да. Ты сказала, что мы все — уроды, — «напомнила» Симона. — Вы все уроды, — ещё раз повторила я, усаживаясь в своё кресло.       Странно... Мне показалось, что за дверью был Небиа, но его там не оказалось. — Прямо все? — иронично уточнил Роберто, уставившись на меня.       И снова мой хребет прошиб холодный пот от его казалось бы спокойного, оценивающего взгляда прозрачно-голубых глаз. Выглядел он так, будто собирался проглотить меня независимо от ответа.       Но я выдержала этот взгляд и смело ответила: — В уродстве вашего сына я не уверена. Он кажется более адекватным. А вот все остальные… Вы урод, потому что думаете, что за одну измену и желание развестись, можете портить своей жене всю жизнь, так как кто-то вбил вам в голову, что жена — собственность мужа. Люди не могут принадлежать друг другу. Даже в хороших смыслах. Потому что они рождаются отдельными друг от друга. Знаете, кто принадлежит друг другу? Сиамские близнецы. А все остальные люди… Никогда. Если какие-то влюбленные говорят «Ты мне принадлежишь, я тебе принадлежу, нет больше никого и только смерть нас разлучит, если ты полюбишь другого — умереть вам обоим» — им не помешал бы психиатр. Потому что такое безумие лишь в книгах выглядит красиво и соглашаются на него томным «Да-а…» — малолетние шлюхи или опять же сумасшедшие. Я думаю, что вы псих. Потому что спустя грёбаных пятнадцать лет вы не перестаёте травить свою жену. И при этом вы сами ей изменяете. Уже. — И откуда такая информация? — хмыкнул Роберто. — Я не обязана объяснять. Но знаю даже с кем. Кое-кто сейчас очень перепугался, — ответила я.       Все, кроме Роберто, начали переглядываться. — Пятнадцать лет, — продолжила я, глядя на него, — за такое долгое время вы не смогли смириться с тем, что вам предпочли кого-то другого. Пятнадцать лет вы её «обижаете». Думаете, это в порядке нормы? Так долго зацикливаться на чем-либо, мстить… Нет, не нормально. Но вы всего лишь урод.       Роберто только открыл рот, чтобы что-то сказать, но я перевела взгляд на Рино. — Немного некорректно так говорить, учитывая то, что я очень даже уважаю вас как учителя, Рино, но вы урод. Возможно, вы уже не имеете ничего против вашей бывшей соседки по парте, а возможно она сделала что-то или просто не нравится вам. Во всяком из этих случаев исходя из качеств педагога вам необходимо иметь хоть капельку толерантности. Потому что вы учитель не только в школе. Вы учитель на всю жизнь. И если в школе вы один человек, а вне её совсем другой — это лицемерие и никто не пойдет по тем стопам, которые вы пытаетесь дать. Я не имею ввиду, что вам нужно всю жизнь держать себя в педагогических рамках. Я хочу сказать, что вам, да и не только вам, нужно вести себя как взрослый даже с теми, кто знал вас ребенком. А ты просто дура, Доминика, а не уродка. — Пошла ты! — рыкнула Топазио. — А вот мама твоя — Уродка с большой буквы, — не обратила я внимания на её реплипку. — Не только в плане своей бывшей лучшей подруги. Но и в плане разделения детей. Один у меня наследник, двоих я буду любить просто потому, что они есть, а третью я выгодно использую, потому что она такая же красивая как я. Я никогда не скажу ей, что она мне дорога, потому что сама никогда об этом не задумаюсь, но если она наберётся смелости спросить меня о подобной глупости — я отчитаю её и скажу ей, что она конечно же дорога мне. И я не буду долго думать об этом, так как прекрасно всё понимаю и мне стыдно будет признаться в своих истинных чувствах. Я никогда не скажу ей, что люблю её, потому что сама не уверена в этом. Я буду лишь требовать от неё того, в чём сама облажалась. Она мне должна пожизненно, потому что я родила её и не бросила, в отличие от моей бывшей лучшей подруги, которая получила то, о чём я мечтала чуть ли не с рождения аналогично ей. Она теперь страдает, такая тупая. А у меня всё хорошо, я в шоколаде, я лучше всех. Ну и что такого, что она Роза Мафии? Моя дочь тоже станет Розой. А если не станет — я выдам её замуж за какого-то старика, который ей в отцы годиться будет. В наказание за то, что не оправдала моих надежд.       Доминика помрачнела. Ей было неловко находится здесь. Она не могла что-либо ответить, потому что… вот-вот могла расплакаться. — Что за вздор?! — подскочила с кресла Жинерва. — Кто ты такая, чтобы думать, будто знаешь меня! Сучка малолетняя! Я тебя убью!!!       Ах, план никого не обижать с треском провалился. — Успокойся, Жинерва, — попыталась образумить мать Доминики Аннет.       Я глянула на Анджелу. — А ты тоже просто дура. Нужно было делать аборт, хоть я и благодарна тебе за то, что ты этого не сделала.       Роза Мафии слегка шокированно на меня уставилась, как и другие.       И в этой секундной тишине за моим креслом появился Небиа.       Значит, не показалось. — Сейчас начнется, Ви.       Не успела я ничего ответить, как следом за ним появился Микаэль и свалился перед моим креслом аки мешок зерна. — Ой! — испугалась синьора Аннет. — В-Вита… — кряхтя, сел прямо на пол Мика, — Ты уверена, что нужно показать это здесь, а не на более крупном торжестве? — Более крупного торжества не предвидится, потому что до суда остались считанные дни, — спокойно ответила я. — Да и слухи такая хорошая штука… — Ясно… — кивнул Мика. — Тогда через пять минут. — Плюс, мы отправим некотрым фотки по почте, — добавил Небиа. — Кто это, черт возьми, такие?! — вдруг гаркнула синьора Жинерва.       Микаэль вздрогнул и прижался к моему креслу. Небиа же спокойно глянул на маму Топазио. — Хм-м? Мы с этим парнем — друзья малолетней сучки. — Ов, так вы слышали… — протянула я. — Слышали, слышали, — довольно заверил Аргенто. — Вита, как ты могла назвать взрослых людей уродами? Тем более своего нового классного руководителя? Твоя бывшая классная так и не узнала, что ты считала её жабой. Могла бы и здесь также сохранить тайну. — Ни к чему, — возразила я и с издёвкой глянула на взрослых. — Если кому-то не нравится что-то — они могут пожаловаться моей няньке или же непосредственно самому «папочке». Он оценит это. Как и Капитан. — Дечимо тоже оценит это, — ядовито ответила Жинерва. — Хотите донести до него, что вашу бывшую лучшую подругу избивает муж? Как благородно, — «оценила» я. — Я не об этом! — Если говорить — то всё без утайки. А вообще, то, что вам довелось от меня услышать — моё личное мнение. Можете забыть о нём. Я ни в коем случае не хотела принимать попытки научить чему-то взрослых, образованных людей. — Сарказм так и прёт, — констатировала Симона. — Вы все его достойны. Лично вам стоит сказать мне спасибо за то, что я не успела перейти на вашу личность. — Что же тебе мешает? — напыжилась Симона. — Не ваше дело, — пожала я плечами и посмотрела на учителя. — Рино, вы хорошо знаете родителей своих подопечных? — В каком смысле? — слегка изумился мужчина. — М-м-м… Хотели бы вы узнать кое-что отвратительное о них? — По-моему, тебе пора прекратить излагать своё мнение, — вдруг встрял Роберто. — Всё равно мне, что там по-вашему, — парировала я, не оторвав глаз от Рино.       Я кожей почувствовала, что Кумино очень разозлился. Однако не стала заострять на этом внимание. — Нет, я не хотел бы ничего такого знать о них, — наконец ответил мне классный руководитель. — Жаль, — просто ответила я. — Вам придется, — сказал Небиа. — Сочувствуем, — добавил Мика.       Рино подозрительно на них посмотрел.       И тут свет везде погас. Стало темно, хоть глаза выколи. Я почувствовала когтистую руку Топазио, вцепившуюся в моё запястье. — Что это? — услышала я Симону. — Фокусы, — загадочно ответил Небиа.       Люди начали орать, материться, что-то требовать.       Свет снова загорелся и… с потолка посыпалась куча фотографий. Достопочтенная мафия продолжала паниковать, только теперь были ещё слышны возгласы «о боже, что это?!»       Сидящий напротив меня, тоже у перил, Валерио резко выкинул руку и поймал одну из летящих фотографий. Взглянув на неё, его лицо изумлённо вытянулось и он передал фотографию Розе Мафии, сказав: — Я их не знаю.       Анджела глянула на фото. — Кажется это… мама погибшей Жилды Касуале и… — Её старший сын, наследник Касуале, — подсказал взглянувший Роберто.       Его жена в шоке уставилась на него. — Ты не ошибся?! — Нет, он был на нескольких собраниях с отцом, босом Касуале, — безразлично подтвердил Кумино. — Быть не может… Они же здесь… — Что там такое? — посмотрел на Розу Мафии Рино. — Сейчас покажу, — сказал Небиа.       Он махнул рукой, будто подзывая к себе кого-то, и тут же к нам подлетело несколько фотографий. Они упали кучкой на стол и взрослые начали разбирать их. Топазио тоже взяла одну.       На ней была изображена мама Жилды сидящая на коленях у кровати и сосущая член своего родного сына — Ликуида Касуале. В том, что это был он, не оставалось никаких сомнений после того, как посмотришь в правый угол и увидишь его блаженное лицо.       Рино в шоке уставился на меня. Я усмехнулась и развела руками. — Фокусы.